На ночь витамины и легко уснули

Снилось, как пингвины плавали, тонули

Прыгали с трамплина и на дно тянули

Белые пингвины мы уже уснули

Саша резко подрывается с кровати. По спине текут капли холодного пота, через шторы тускло светит фонарь с улицы, а часы на полке показывают пол третьего ночи. Казьмин бесцельно забегал глазами по тёмной комнате, в надежде что так они быстрее привыкнут к недостатку освещения. Пошарил по кровати в поисках одеяла, но оно, насквозь мокрое, было на полу. Саша скользнул языком по слипшимся губам и жадно глотал слюну, стараясь смягчить вязкую сухость во рту.

Потянулся к тумбочке за стаканом воды, в надежде утолить жажду и продолжить сон. Но, кто бы мог подумать, немного промахнулся, перепутал, взял телефон с зарядки и ткнул в последний контакт в истории вызовов.

— Саш, ради всего святого, сейчас глубокая ночь, — отозвался на удивление бодрый голос... Коллеги? Между ними были очень странные отношения, Казьмин пока им определения не нашёл, хотя обычно он первым делом обозначает рамки.

— Но ты же не спишь, — вкрадчивым тоном начал Саша и, услышав тяжёлый вздох собеседника, продолжил, — Поговори со мной, прошу. Буквально несколько минут.

— Что случилось? У тебя снова кошмары? — Ярик старался этого не показывать, но его голос звучал взволнованно, даже искаженный динамиком.

— Ага, — Саша кивнул, будто собеседник мог его видеть. Его уже давно преследовали страшные сны, обычно от этого помогала либо ударная доза снотворного, либо разговор с Яриком.

— Помнишь что я тебе советовал? — Казьмин готов был спорить, что Баярунас сейчас ходил по комнате из стороны в сторону и думал возможно ли за час из Питера попасть в Москву. — Не больше двух таблеток снотворого, посиди минут десять, сфоткусируйся на дыхании, полностью расслабься и сможешь уснуть. Я могу поговорить с тобой, пока лекарство действует.

— Давай, — Саша улыбнулся и сам не заметил как отправил в рот почти половину блистера. Сделал насколько глотков воды и проглотил горсть препарата.

— Что тебе снилось, расскажешь? — Ярик выдохнул в динамик, видимо куда-то сел. Казьмину казалось что они сейчас в одной комнате, Баярунас за столом, напряжённый весь, пальцами нервно стучит по деревянной поверхности. Оба наизусть знали каждую ужимку друг друга, время почти сделало их родными. 

— Как всегда, пингвины, — Саша понимал насколько глупо это звучит для неподготовленного человека, но Ярик уже давно знает эту историю. Сначала и Баярунас не поверил, рассмеялся, пока Казьмин сохранял чуть ли не траурное выражение лица. — В начале делали свои пингвиньи дела, плавали, я тоже был в воде, где-то в стороне, пока один из них не ухватил меня за ногу. Сильный оказался, потянул на дно, потом присоединилась остальная стая и я уже чувствовал как задыхаюсь, тело сжимает давление на глубине, а потом проснулся.

— Казьмин, ну это бред какой-то, — Баярунас почесал затылок, разбрасывая пальцами немытые волосы. Он слушал это чуть больше трех месяцев, пингвины приходили почти каждый день. Пару раз они и ему снились, но не белые, как Саше, и не агрессивные. — Вообще ни одного отличия? 

— Нет. Все как под копирку, — выдохнул в трубку Саша. Он сам не понял, как образ безобидных нелетающих птиц оказался для него пугающим.

Три месяца назад все было совсем по-другому. На работу как на праздник, даже с часом сна раз в несколько дней, организм работает как часы, что непривычно для поздней осени, а главное — Ярик рядом. Что бы ни происходило в его жизни, Казьмин знал, что он всегда сможет вернуться к Баярунасу, чаще физически, реже в мессенджере. Два столпа, на которых балансировал Саша: быстрый утренний флирт за чашкой кофе и вечерние объятия перед сном. Но удержаться устойчиво можно только на трех точках. Постепенно Казьмин лишился обоих ритуалов, стал видеть Баярунаса реже, довольствовался лишь парой коротких сообщений. Даже без фоток и кружочков, хотя Ярик их очень любил. Саша не понимал кто из них дал слабину первым, да и разбираться как-то не хотелось. Если так подумать, то общение с Яриком это сплошные качели, привыкать не приходится.

— Саш, я через пару дней в Москве буду, могу приехать, — Баярунас листал свое расписание, радостно наткнувшись на двойник, который надо играть уже совсем скоро.

— Не надо Ясь, правда, — Казьмин с трудом сглотнул вязкую слюну. Хотелось определённости, конкретности, стабильности, а не того, что происходит рядом с Яриком. Он — буря, и Саша жалеет, что надеялся её обуздать. — Тебя мне сейчас точно не надо.

— Хорошо, — Баярунас притих на некоторое время, а потом и вовсе сбросил вызов. Сашины таблетки уже подействовали и он уснул, оставив телефон включённым на подушке, о чем утром очень пожалеет. 

***

А теперь снотворное точно понадобилось бы Ярику. 

Парень интенсивнее мельтешил по комнате, несколько раз заходил на кухню, забывая, что хотел налить себе воды. Раза с пятого стакан с прохладной водой оказался у него в руке, был выпит залпом и благополучно забыт, как и не было. Успокоиться катастрофически не получалось. Сашу можно понять, он не получает желаемого и поэтому злится, нервничает, а с недавнего времени ещё и плохо спит. Баярунас правда старался поначалу и достаточно долго держался молодцом, но ничего не длится вечно. Ярик незаметно для себя начал закрываться, не только от Саши, от всех остальных в том числе. Состояние руины, развалины, вернулось снова, заставляя вспоминать все прошлые подобные периоды. В последний раз, когда такое произошло, Баярунас глубже ударился в рефлексию и понял, что без чужой помощи не справится. Сеансы у психолога, самоконтроль и плотный график достаточно быстро поставили артиста на ноги и он вдруг поверил, что сможет построить нормальные отношения. 

Ярик очень хочет, но правда не может дать партнёру той стабильности и уверенности, о которой он просит, по крайней мере сейчас, в этих условиях. От этого легче вообще не становится. Невозможность прыгнуть выше головы в работе только раззадоривала, но в отношениях все оказалось намного сложнее.

Баярунас повертел в руках телефон, подорвался было написать огромную простыню о том, что ему хочется начать исправляться, но осекся. Казьмин, даже если и прочитает, то проигнорирует. Ярик прекрасно знает как тяжело Саше дать кому-либо второй шанс, довериться полностью, он долго притирается и осваивается. Не хочется волновать его еще и своими проблемами. Во всяком случае, Ярику и самому уже толком-то не больно. Парочка беззвучных истерик и все пройдёт, проверено и надёжно.

***

— Яр, только знай что мы видимся в последний раз, — Казьмин положил руки на голову Баярунаса, крепко прижимающегося к нему. — Ну, как минимум так близко.

— Я понял уже, — Ярик всхлипывал в куртку Саши, наслаждаясь реально последней личной встречей. Зная на опыте, Казьмин свои обещания держит.

Последний взгляд в глаза сквозь линзы мокрых от слез очков, Саша смущённо махает рукой и быстрым шагом уходит прочь, звеня колокольчиком на двери кофейни. Вот и все? Теперь только рабочие рукопожатия, холодные переглядки и пустые слова. Баярунасу даже хуже не становится, уже просто некуда. Невольно вспоминается детство со всеми его прелестями, мультиками про кота Матроскина, и рука об руку с этими воспоминаниями идут неприятные, о первом предательстве и о самом пугающем одиночестве в жизни. Баярунас снова маленький ребёнок, забытый в общественном месте, остаётся только сидеть и тихо всхлипывать в ожидании взрослых.

Казьмин вышел и достал из кармана бумажку, которую передал ему ярик напоследок. Просил не открывать хотя бы до дома, но знал же, что у Саши на такие вещи терпения не хватает. Записка, написана красными чернилами, а там сплошные сентиментальности и розовые сопли. Лишь в последних строчках рекомендация более сильного снотворного, хоть что-то полезное. Казьмин небрежно комкает листок, кладёт его обратно в карман. На улице вмиг стало в разы холоднее, что заставило Сашу вжать голову в плечи и ускорить шаг. Всю дорогу он успокаивал себя тем, что все сделал правильно, поступил так, как будет комфортнее ему и с Яриком все будет хорошо. Купил новых таблеток, пришёл домой и сразу же решил опробовать препарат, в надежде что он ему точно поможет. Но почему же ему продолжают сниться чёртовы пингвины?

Делай, что захочешь и не будет стыдно

Прыгай и соскочишь это очевидно

Красные чернила умываю руки

Ты меня учила нежно и без звука