— Вы довольны?!

  — Шисюн, пожалуйста…

Пытавшегося подобраться ближе Му Цинфана снесло волной ци. Лю Цингэ поморщился, ощущая острую боль в теле, и попытался взять ци под контроль, чего сделать не вышло — он понял, что ситуация начала ухудшаться. Интересно, будет ли это искажение сильнее того, что случилось шесть лет назад в пещерах Линси?

Брошенные Му Цинфаном иглы метко попали по акупунктурным точкам и Лю Цингэ тяжело рухнул на колени, прерывисто дыша. Лекарь моментально оказался рядом, садясь по левую сторону, и начал кропотливую работу, давая чужой ци направления для движения.

Почувствовав, что состояние стало нормальным настолько, что смерть ему не грозит и сделав глубокий вздох, Лю Цингэ с размаху ударил кулаком по земле, проделав в ней углубление. От второго удара пошли трещины, а третий остановил Му Цинфан, аккуратно перехватил чужую руку, разбитую в кровь.

  — Ну?! Довольны ведь?!

  — Шэнь-шисюн имел тяжелый характер, но никто из этих шиди не стал бы радоваться его смерти, — тихо ответил лорд Цан Цяо, бережно сжимая руку Лю Цингэ в своей, — Шэнь-шисюн много сделал для секты и этот признает, что часто был неправ в суждениях на счет шисюна.

  — Да что толку, что ты там признал? Он мертв, ему уже все равно! Мертвым не нужны слова раскаяния! Вы просто так отдали его демоническому ублюдку и теперь он мертв! Он!..

Лю Цингэ замолчал резко, тупо глядя перед собой. Му Цинфан неуверенно погладил его по плечу, тихо вздохнув и поджав губы, а после насторожился, когда тишина стала слишком долгой. Лекарь являлся проницательным человеком, но ход мыслей некоторых боевых товарищей был непостижим. Того же Шан Цинхуа, большую часть времени бывшего дерганным и, казалось, достаточно очевидным, Му Цинфан не понимал и не мог уследить за его суждениями; не понимал он и Шэнь Цинцю, хотя, стоит сказать, его никто не понимал.

Зато Му Цинфан хорошо мог проследить за ходом мыслей Лю Цингэ, бывшим прямолинейным, упертым и несколько бестактным, поэтому от лекаря не ускользнула решимость, зажегшаяся в глаза шиди. Точным ударом ребром ладони Му Цинфан его обездвижил, отправив в бессознательное состояние, и обратился к ученице:

  — А-Хуа, пожалуйста, подготовь комнату для Лю-шибо.

  — Да, шицзунь, — девушка поклонилась.

  — И отправь Мяо Вэя за Сюй-шишу, — им понадобится очень много талисманов…

  — Это ученица слушает и выполняет.

Му Цинфан устало потер переносицу.

У них даже не было тела, чтобы похоронить Шэнь-шисюна по всем правилам.

***

Ли Мэй отпил чай, устремив невидящий взгляд в сад. Ша Хуалин сидела рядом, нетерпеливо постукивая пальцами по столу, и явно раздражаясь все сильнее с каждым мяо. Мужчина не знал, зачем она пришла и продолжает скрашивать его серое существование своим видом, да и, честно говоря, было откровенно все равно.

  — Он сошел с ума, — наконец выдала Ша Хуалин, вскочив на ноги и начав расхаживать туда-сюда, — император сошел с ума! Ло Бинхэ проводит больше времени с мертвецом, чем за государственными делами!

Ли Мэй хотел добавить, что Бинхэ всегда был сумасшедшим, но не стал, вместо этого спросив:

  — И что же госпожа Ша хочет от этого мастера?

  — Эта не знает, — честно ответила демонесса, встав перед заклинателем и сложив руки на груди, — сначала эта думала, что достопочтенный шифу сможет что-то с императором сделать, но сейчас видит, что достопочтенный шифу бесполезен.

  — Госпожа говорит абсолютную истину. Этот мастер не властвует над императором.

  — Здравый смысл над императором тоже не властвует.

  — Госпоже стоит быть осторожнее в выражениях.

  — Угрожаешь?

  — Нет. Этому не будет выгоды от смерти госпожи, поэтому этот Ли просто предупреждает… а теперь госпоже следует идти.

Ша Хуалин вздрогнула, почувствовав ци императора, и послушно исчезла за мгновение, не оставив и следа. Бинхэ тем временем ввалился в комнату, бормоча что-то себе под нос, и, шатаясь из стороны в сторону, устремился к столу.

Выглядел он плохо: бледный, похудевший, осунувшийся, с нездоровым блеском в глазах и перманентно трясущимися руками. Сейчас он, видимо, переживал очередное искажение ци, переубивав кучу демонов по пути сюда, о чем свидетельствовало измазанные в крови лицо, руки и насквозь пропитанная ею одежда. Ли Мэй потянулся и дернул Ло Бинхэ на себя, укладывая голову того к себе на колени.

  — Шицзунь, — пробормотал Бинхэ, крепко обхватив мужчину за пояс, — этому приснился ужасный сон.

  — И что же за сон приснился Бинхэ?

  — Этому приснилось, что Шицзунь мертв.

Все время Ло Бинхэ проводил в подвальных помещениях, где на алтаре лежало тело Шэнь Цинцю, облаченное в белоснежные одеяния. Никому не разрешалось ходить в то крыло, а если кто-то осмеливался нарушить приказ — умирал жестокой смертью. Так, несколько женщин из гарема пару дней назад решились посмотреть, чем занят их супруг, и поплатились за сие: расчлененные тела, изуродованные до неузнаваемости, были бездушно сброшены в яму и закопаны. Не было даже могилы.

  — Но Шицзунь здесь, верно?

Ло Бинхэ был одержим Шэнь Цинцю. Согласившись уйти с ним, Ли Мэй попросил лишь одного: оставить Цан Цюн стоять там, где он стоит уже тысячу лет, и не трогать ни одного адепта. Уже потом он узнал, что лорд Цин Цзин перед уходом попросил того же, сковав Бинхэ клятвами. Поразительный человек.

  — Да… да, Шицзунь здесь…

Невольно вспомнилось, как умер в повествовании Шэнь Юань, спасая ученика от сильного искажения ци. Местный же Шэнь Цинцю воскресать не собирался, потому как смысла жить в клетке он не видел, еще и выбрав далеко не самую гуманную, но очень быструю, смерть: разрушил свое золотое ядро, и так бывшее ломанным-переломанным. Бинхэ собрал каждый осколок Сю Я и теперь грезил тем, что, когда Шицзунь вернется — меч снова засияет в его руках.

Пожалуй единственный, кто получал наслаждение от происходящего — Синь Мо. Он продолжал тянуть из неуравновешенного Бинхэ энергию, высасывая все до капли, продолжал подталкивать к дальнейшим действиям, окончательно подводя хозяина к краю. Ли Мэй не сможет его запечатать сам, увы, уровень не тот, а помощников здесь у него не имелось.

Бинхэ был человеком с искалеченной психикой. Ли Мэй не знал, что происходило в оригинальном романе, потому что его, увы, как такового не существовало, и как именно главный герой справился с влиянием Синь Мо, но здесь Ло Бинхэ просто не мог сопротивляться. Не было ли желания, мотивации или чего-то еще — не важно, ведь демонический меч играл с разумом юноши, ломал его, перестраивал, внушал идеи и желания. Бинхэ, рыдающий у него на плече в первую после двух с половиной лет встречу уже был таким: бросающимся из крайности в крайность, грезящим лишь одним человек и незнамо зачем притащившим шифу с собой. Ли Мэй действительно не понимал, каким образом работал больной разум ребенка, которого иначе не поворачивался язык назвать — потерянный, незнающий привязанности и выдумавший себе несуществующие идеалы ребенок.

Это было жутко. Ли Мэй, которому никогда не доводилось общаться с психически неуравновешенными людьми, не понимал, что ему следует делать, потому как в местных реалиях таких понятий, как психология и психиатрия не было — все эти проблемы резво приписывались сердечным демонам.

С другой же стороны, Бинхэ было искренне жаль. Не то, чтобы Ли Мэй его не боялся, но иначе как жалостью нельзя было объяснить его нахождение здесь. Ему было жаль, и эта жалость определенно до добра не доведет.

Однажды, отрешенно подумал Ли Мэй, Ло Бинхэ либо придет в себя и убьет его за обман, либо начнет буйствовать во время очередного искажения, а Ли Мэй не сможет с ним справиться и окажется мертв. В любом случае, это будет лучшим исходом — не хотелось бы сойти с ума, играя чужую роль в выдуманном недолюбленном мальчишкой мире.

Ли Мэй, поглаживая заснувшего Бинхэ по голове, поймал взглядом блеск стали Сюйхуаня, не до конца убранного в ножны. Однажды он решится уйти также, как ушел Шэнь Цинцю, навесивший на Ло Бинхэ клятвы и обеты.

Однажды, но не сейчас.

Пока Ли Мэй был еще в своем уме.