Этот мир буквально выманил его сюда, на зов волны эмоций, который игнорировать было невозможно, будто в душе что-то стянулось, переоформилось в стрелу компаса. Подобно зову, что прервал все мысли, идеи, планы и дела в мирах, где уже долгое время царило перемирие и единогласное равновесие. Многие годы вошли в вереницу, превратились в ровную линию, а не пунктир, что был ранее, когда черта обрывалась, и неизвестно было, где и кто нарисует ее продолжение. Но только не теперь. Дрим хорошо это знал, проживая который век, будучи духом — как никто другой, кроме разве что его брата, мог ощущать малейший сдвиг в этих весах. Он сам был их чашей, что перевесила все мыслимые и немыслимые границы, отзывалась при этом тянущим призывом отыскать источник такого магнетизма. И отчего-то было до странного тревожно, стоило в этом шлейфе чьей-то эйфории распознать нотки тотальной уязвимости существа необычайно редкого. И давя на эту незримую чашу весов, оно само себя подвергало опасности, не имея возможности дать ровным счётом никакого отпора. Открытый, потерявший себя и странно одурманенный. Вот, как это чувствовал Хранитель положительных эмоций. Словно нечто поддельное, что равновесие принимало за чистую монету, но только не он. Дрим буквально все дела отбросил в сторону, спешно открыв портал прямо из собственного дома, что был надёжно скрыт под сенью тенистых каштанов и вишен в мире теплого и безбрежного умиротворения. Шагнул в кольцо прохода и утонул в поле чистой зелени...

Колоски качались на ветру волнами.

И ничего кроме них. Бескрайнее сизое небо и темнеющий бархат этого простора необычайных растений, подобных пшенице с характерным запахом, что отчасти напоминал нечто лимонное и мятное разом. Дрим знал, что это в иных мирах звали огненным солодом. В других его окрестили дурманом ящера. И в редких местах — драконьим хмелем. Именно в этот день дух полностью осознал, откуда пришли все эти названия. Стоило всего-то сделать с десяток шагов в сторону источника нескончаемого фона эмоций, словно бившихся в экстазе и наткнуться на... двухцветный хвост с мягкой линией охристой гривы и пушистой, крупной кисточкой на конце. Темную часть хвоста исполосовали рыжие руны, а кремовая — чуть блестела на сгибах мягкостью шкурки, обтянувшей позвонки. Золотой взгляд удивленного монстра скользнул выше, к ногам в темно-зеленых штанах, к открытому стержню поясничного отдела позвоночника, к шее, к рукам и голове с закрученными рогами в основании которых среди моря качающейся травы блестели золотом огня кристаллы. И химерное лицо с закрытыми глазами... Оно приковывало внимание, заставляя повторять неровную линию черной половины и замирать на кружочках меток, зеркальным цветом расчертивших череп. Монстр словно бы спал, но странно дрожал его хвост, пальцы и руки цеплялись медленно за стебли, а его самого как-то необычно выгибало, существу перебивало дыхание, срывая его на протяжное, жалобное почти мурчание.

— Потомок драконов... Ох, звёзды, как же ты сюда угодил? — в неверии и беспокойстве спросил Дрим, в момент подходя ближе и опускаясь к монстру на колени, стараясь сапогом ненароком не наступить на хвост, периодически начинавший хаотично метаться. Хранитель слышал и знал о драконах немало, но от того было не легче. Монстр явно был не из этого мира, попал случайно да прямиком в драконий хмель и, судя по его состоянию, пробыл здесь чрезвычайно долго, что было попросту опасно для жизни. Потерял способность мыслить, нормально двигаться и что-то четко разграничивать, словно под мощной передозировкой наркотических веществ. Дрим был раздосадован, что столь редкое существо попало в такую беду, но был рад, что вовремя оказался рядом да и вообще ощутил этот эмоциональный всплеск за сотни миров отсюда. Рукой в тонкой перчатке из нежной, словно сотканной из бенгалина, он коснулся лица монстра, проводя до шеи, на что тот коротко проурчал нечто нечленораздельное, чуть выгибаясь в спине.

— Пойдем-ка отсюда, малыш. Ты совсем истощен, — Дрим сочувственно погладил его вновь и бережно взял на руки, унося через бархат пьянящего аспарагусового поля обратно к вновь открытому им порталу, через который вынес бедолагу к стенам своего залитого солнечным светом жилища. Дрим не мог бросить его одного в таком состоянии даже в родном мире монстра, если бы знал, откуда тот вообще появился и как попал в поле драконьего хмеля. Хранитель занёс его прямиком в дом, через проемы небольших комнат сразу до спальни, где уложил свою живую ношу на мягкость пушистого пледа, тут же ладонь уложив на чужую грудину и тщательно слушая состояние его жизни. Дышал, пусть и поверхностно, но дышал. Теперь уже чистым, не дурманящим, опиумным воздухом, а медовой свежестью ветерка, скромно влетавшей в приоткрытые окна. Эмоции монстра все ещё били через край, а сам дракон начал медленно ворочаться, словно потираясь о постель боком, виском и хвостом, протяжно урча и цепляясь руками за все, что ни попадя. В какой-то момент он норовил скатиться с постели на особенно гибком перевороте на другой бок, отчего Дриму пришлось ловить парня, чуть прижимая к постели, но тот совершенно ничего не соображал — начал ещё и о Дрима тереться, словно большой кот. Вздрагивал и сдавленно выдыхал, но в себя прийти не мог, сводимый лёгкой судорогой, отчего грива на хвосте ощутимо топорщилась.

— Вот же бедняга, — сочувственно прошептал Хранитель, пуская к монстру свою магию, что солнечными бликами скользнула к затмившемуся разуму дракона, обволакивая собой, успокаивая и разгоняя его собственную, сжигая в себе дурман. Метод имел эффект спустя почти полчаса такого воздействия: монстр перестал выгибаться, что-то стонать и норовить перевернуться с одного бока на другой. Задышал ровно и глубоко, расслабился и погрузился в умиротворённый и усталый сон, а равновесие эмоций качнулось обратно к норме. Дрим довольно улыбнулся, убирая руки от хвостатого парня и просто рассматривая его ближе, ощущая в себе любопытство к тому, чего не встречал за долгую жизнь. Душа дракона ощущалась совсем иначе, чем у любого прочего монстра. Она напомнила ему какое-то подобие компаса, ориентированного на конкретную цель, но Хранитель не мог понять, на какую именно. Да и внешность очаровывала.

Изящный.

Это слово приходило духу на ум в первую очередь. Эстетически хорошо и гармонично сложен, на него было попросту приятно смотреть, словно на картину любоваться. Дрим не чурался прекрасного, но в этот раз был уверен — это нечто совершенно особенное. Он особенный. И о нем очень хотелось позаботиться. Просто так. Без причины. Словно душа подсказывала, что так будет правильно, и никакого разлада ни в мировые устои, ни в собственную жизнь это точно не привнесет.

Дрим, удостоверившись, что дракон больше не ворочается и не елозит по постели, ненадолго оставил его одного, выйдя из затемнённой портьерами песочного цвета спальни. Захотелось пить, словно эти все эти мгновения вызвали жажду из-за волнения что-нибудь сделать не так, как надо. Было страшно навредить существу, что с первого взгляда показалось таким чистым в эмоциях, бивших через край неуёмным фонтаном. В холодильнике не нашлось ничего кроме молока, но и это Дрим счёл неплохим вариантом утолить назойливое чувство. Немного подумав, Хранитель налил ещё стакан и понес его к своему невольному подопечному, решив попробовать напоить беднягу, что невесть сколько провел в той ловушке один без воды и пищи. Приподняв дракона под спиной и затылком уложив на сгибе своего локтя, Дрим аккуратно влил на пробу молоко в приоткрытый рот парня. Глоток. И ещё, и ещё... Он потихоньку пил, медленно, но верно осушая стакан прохладного напитка. "Как хорошо, хоть немного восстановит силы", — подумал Дрим, слегка улыбнувшись таким успехам. Покончив с этим, монстр завернул хвостатого в теплый и мягкий плед, а по бокам от постели на всякий случай уложил подушки, чтобы дракон, если вдруг упадет, не ушибся. Больше Дрим пока ничего сделать не мог — в свои права законного лекаря вступило время.

Хозяин дома отправился в гостиную, ждать пробуждения гостя...

Взгляд фокусировался словно через завесу темной дымки. Воздух дышал в приоткрытые окна, качал невесомый тюль и гардины. Пахло цветами, прогретыми солнцем листьями, и было тепло. Оливьер смутно понимал, что это не сон, но совершенно не мог вспомнить, что с ним случилось. Тело словно бы налилось оловянной тяжестью, даже хвост шевелился с трудом, лениво, то и дело свисая с края чужой кровати. В столбе солнечного света, косо расчертившем комнату, медленно кружилась золотистая пыль. На ней-то и фокусировался парень, тихо и недоуменно муркнув по-драконьи, ощущая неприятный провал в памяти... Он был недалеко от дома, потом увидел чернильную лужу, переливавшуюся небывалым перламутром красок, наступил в нее случайно и... провалился. Смутно помнил какое-то безбрежное поле травы, похожей не то на ковыль, не то на пшеницу, но потом... Какая-то дурманящая темнота, в которой метались всполохи чего-то почти болезненно приятного. Вьер принюхался, сорвав дыхание на поверхностный, анализирующий ритм и даже приподнялся, оглядываясь. Место было ему незнакомым, но угрожающего ничего не ощущалось. Деревянные своды стен и потолка навевали мысли о загородном домике, блики света через листву за окнами приятно меняли очертания помещения, в котором лаконично устроилась самая необходимая без излишеств мебель. Он хотел было встать, но слабость качнула картинку после первой же попытки, вынудив схватиться за комод, ища опоры и при том нечаянно хвостом смахнуть с маленького столика пустой стакан и разбить его вдребезги.

— Чер-р-рт, — с досадой проурчал скелет, обернувшись и искренне сожалея, что неаккуратностью сразу же начал разрушать чужое. Скрип открывшейся двери и вовсе заставил его резко развернуться в другую сторону, чуть испуганно поджимая к ногам хвост и встречая взгляд плавленного золота в проеме.

— О, звёзды, ты очнулся. Привет. Не бойся меня, я не сделаю зла. Меня зовут Дрим, — монстр дружелюбно улыбнулся, делая шаг ближе и держа на виду руки в шафрановых перчатках. С его появлением в комнате словно бы стало спокойнее, взметнувшееся было волнение улеглось нежной вуалью, позволяя нормально думать. Оливьер чуть опасливо принюхался. Пахло клевером.

— Я Оливьер, — хвост монстра выписал в воздухе дугу, выражая лёгкую заинтересованность, а драконье чутье подсказывало настойчиво — можно доверять.

— Красивое имя. Как ты себя чувствуешь? Ничего не болит? — Дрим сделал ещё несколько медленных шагов ближе, на ходу поправляя пряжку с накидкой и рассматривая своего гостя с интересом первооткрывателя. Теперь его эмоции фонили шлейфом существа из рода весьма древнего. Благородное происхождение сквозило во всем: в плавности движений дракона, в прямой спине, пристальном взгляде и его чувствах, которые особенно остро хотелось перебирать и анализировать, рассеивая на составляющие, что напоминали собой искрящийся спектр небывало приятных для Дрима ощущений.

— Я... не знаю? Где я? — Оливьер растерянно осмотрелся снова и огорченно выдохнул, рычаще, выражая явную печаль и непонимание произошедшего.

— Ты у меня дома. Я нашел тебя в поле драконьего хмеля по шлейфу твоих излишне положительных эмоций, хранителем которых являюсь я. Если бы ты остался там, то мог бы погибнуть. Как ты вообще попал в тот мир? Откуда ты? — золото глаз источало мягкость и спокойствие, настолько очевидно направленные в парня, что тот и не заметил, как Дрим подошел совсем близко, осторожно касаясь его плеча. Стало совсем умиротворяюще спокойно, будто волнение вытеснили чувством доверия, а душа перестала метаться под ребрами недоверчивой, дикой птицей.

— В мир? Я в другом мире? Там была какая-то лужа, я в нее провалился и... не помню, что было потом, — Оливьер растерялся, рассматривая Хранителя во все глаза. От него действительно пахло сладким клевером, и дракон с интересом потянулся чуть ближе, изучая этот аромат, принюхиваясь, и хвостом, что начал качаться туда-сюда, потираться о ноги монстра в высоких сапогах, вызвав у Дрима своим поведением умильный и мягкий смешок.

— В лужу? Ох, это Инк виноват, как я сам не догадался. Ну ничего, мы вернём тебя домой, — Дрим потянулся было рукой к огненным переливам кристаллов в основании охристых рогов монстра, но тот неожиданно отпрянул едва ли не в панике, ударившись спиной о комод из-за того, как резко в него вжался, предупредительно рыча, чем нисколько Хранителя не испугал, но удивил основательно, — хей, ты чего?

— Нельзя! Не трогай... Пожалуйста, — угрожающий рык сменился на почти жалобный — он явно не хотел конфликта с тем, кто очевидно спас ему жизнь.

— Ох, прости, я не знал. Не буду, обещаю, Оливьер. Не бойся, все хорошо, я тебя не обижу и не сделаю больно, — Дрим сел на краешке постели, словно желая казаться меньше. Держал зрительный контакт и мягко улыбался, чуть склонив к плечу голову. Двигался до того плавно, словно был сам по себе неосязаемым, даже делая простые жесты: поправлял ли край перчатки или неловко потирал жемчужные шейные позвонки рукой. Распушившаяся на хвосте грива улеглась спокойствием, и дракон снова чуть расслабился, проверяя на левом роге наличие цепочки с изумрудным кристалликом кулона — семейной реликвией, хранившей в себе частичку его первого предка. Родоначальника драконов всех его поколений от самого истока. Вьер нерешительно подошел поближе, шаг за шагом и в конце концов сел рядом, с надеждой заглядывая в золотые глаза.

— Расскажи мне? Другие миры... я не понимаю, — дракон неуверенно прищурился, не убирая с лица извечной, лёгкой улыбки, за которой прятал истинные эмоции, да только вот с Дримом это было бесполезно. Тот видел его насквозь, его растерянность, страх и утомление, все то, что Хранитель ласково накрывал теплом своей ауры, унимая волнение пострадавшего не по своей вине парнишки.

И он рассказал.

О мирах, о равновесии, о роли, своей и брата, об Инке и его порталах, о том, как было устроено мироздание, и на чем оно зиждилось. Его монолог получился очень долгим, изредка прерываемый вопросами Оливьера, на которые Хранитель отвечал спокойно и развернуто, не торопя события и стараясь не перегружать дракона излишними деталями. А тот был поражен до глубины души, разволновался, представив все это многообразие бессчетного количества вселенных и жизней, ощутил себя крохотной потерянной частичкой своего дома, куда теперь хотелось вернуться как никогда сильно. И Дрим, чувствуя его страх, осторожно унимал его собой, в какой-то момент вновь коснувшись Оливьера, ободряюще беря его руку в свою и легонько сжимая идущие градиентом пальцы кремового оттенка от темной половины тела. Хвост выписывал петли на постели, мягко шурша ребристой шкуркой и гривой на покрывале, стоило ему задуматься. Словно он пытался всю полученную информацию уложить в определенном порядке, но то ли дурман ещё гулял в голове, то ли нового было слишком много. От этого мысли напоминали какую-то бессвязную кашу, из-за чего Оливьер раздосадованно рычаще выдохнул, второй рукой осторожно касаясь темных кружочков меток над левой глазницей, в которой темный, угольный зрачок словно бы стал матовым.

— Ну-ну, не переживай. Я тебя не оставлю одного, скоро вернёшься в свой мир, а пока... Ты голоден? Пойдешь со мной ужинать? — Дрим невесомо погладил его пальцы, отпуская и выжидательно замирая, боясь лишним действием ещё больше нервировать хвостатого попаданца. Вьер на слова о еде заметно оживился, явно не желая показывать этого столь сильно, но под его ребрами предательски забурчало, выдавая голод, а сам парень смутился, заливаясь сардовой дымкой неловкости поверх химерного черепа.

— Я бы мог тебе потом заплатить за твои хлопоты, но я не уверен, что ты заинтересован в материальных благах, если судить о том, что я узнал, — Оливьер виновато потупил взгляд, переведя его на осколки битого стакана, подсвеченные солнцем, что сделало их похожими на дроблёный рыжий кварц или алмаз.

— Мне будет достаточно того, что ты будешь в порядке, Оливьер. Пойдем есть, — Дрим медленно поднялся с места, ожидая, когда потомок драконов сделает то же самое и последует за ним.

Тот, словно дикий кот, все исследовал на своем пути. Совал любопытный, но чуть робкий нос к книжным полкам, к шкафам с мелочами и какими-то сувенирами, босыми ногами касался мягкого ковра, словно изучая его фактуру, и хвостом аккуратно покачивал, стараясь его живыми и активными изгибами ничего не уронить и не сломать, отчего на него потешно оглядывался. Хранитель, видя интерес парня, не спешил, оглядывался с лукавой улыбкой и позволял неожиданному гостю рассматривать новое для себя окружение. Ему нравилось, как Оливьер настороженно вставал на цыпочки, заглядывая на верхние полки стеллажей, шевелил кончиком хвоста, увидев круглый аквариум с золотыми рыбками или тихо принюхивался, когда через открытые окна и ставни носа касался пробравшийся в жилище сквозняк.

На кухне было ещё светлее: большое окно широко раскинулось через всю стену, пригревая солнечные блики на столике рядом. Удобные лавочки манили мягкостью подушек на них, а на плите стояла кастрюля, накрытая прозрачной крышкой, через которую виднелся аппетитный на вид суп.

— Садись, я тебе положу, — дружелюбно подтолкнул его к столу Дрим, увлекаясь затем процессом сервировки ужина, пока парень, неловко скрутив хвост, устроился, где велено. Подогнул под себя одну ногу и заинтересованно сунулся в окно, рассматривая раскинувшийся за стеклом вишневый сад и лужайку с мягким ковром травы. С глухим стуком рядом опустилась тарелка, источая аромат бульона с мясом и чем-то, проходившим на картофель. Оливьер с любопытством и мягким мурком повернулся, рассматривая содержимое и улыбаясь. От вкусного вида и аромата снова призывно заныло под ребрами, и монстр, благодарно кивнув Дриму, что в тот момент садился напротив, принялся с энтузиазмом уплетать суп. Дрим даже опешил было — парень ел горячее и даже не морщился от высокой температуры бульона. Он ее просто не воспринимал, до чего Хранитель, недолго думая, догадался. Дракону, что собой отчасти напоминает магму из-за узоров рун на темной половине тела, нипочём нечто горячее. Удобно даже — можно было начать утолять голод , не ожидая, когда еда хоть немного остынет, но при этом ещё и вкусом наслаждаться. Хозяин дома довольно улыбнулся и фыркнул смешливо, отметив аппетит и наслаждение своего подопечного, за которого теперь именно ему предстояло нести ответственность.

— Спасибо, Дрим, — поблагодарил его парень и стукнул хвостом о ножку стола. Еда наполняла его энергией, бодрила и вызывала желание сделать что-нибудь. Что угодно, чтобы разогнать по телу замедлившуюся из-за драконьего хмеля магию, и это желание с лихвой выдавал хвост, беспрестанно метавшийся под скамьей да задевая ноги Солнечного Принца.

— Хах, на доброе здоровье, Вьер. Ты можешь ходить, где хочется, здесь безопасно. А я должен пойти и отыскать Инка, чтобы мы вернули тебя в твой мир. Хорошо? — он склонил к плечу голову, отчего попавшее на диадему солнце забликовало золотом в глаза парню. Тот кивнул озадаченно, но понимающе, мысленно дав себе установку быть аккуратным и в чужом доме ничего не сломать собственной подвижностью, которую в обычное время компенсировал его просторный дом в родном мире. И разум полнился надеждой, что вскоре он вернётся. Войдёт в широкие комнаты, взметнется хвост в кружащемся по мягким и толстым коврам танце, закачаются над головой сотни цветных лент, повязанных под потолком, скрывая его очертания. Вернётся в любимую мастерскую, там же и напишет о своем небывалом приключении прекрасную картину, которую оставит у себя, чтобы вспоминать оттенки драконьего хмеля, в котором звёздами блестели золотые глаза Дрима.

Стоило Оливьеру остаться одному, как тот, будто кот, отправился исследовать дом своего спасителя ещё тщательнее. Ему нравился запах окружения, — подобный тонкой нити цветущего клевера, он был вплетен в мебель и книги, в шторы и дерево. В ковры и подушки. Эдакое незримое, но ощутимое присутствие постоянного обитателя этих мест. Оливьер касался руками текстуры стен, пробовал читать какие-то книги, даже размяться было попытался, но, едва не свалив вазу с комода, оставил эту затею и выскользнул в сад. Щурясь на теплом солнце, дракон осмотрелся, отметил раскидистые кроны каштанов и скромные изгибы ветвей старых вишен, усыпанных бусами алых ягод. Восхищенно выдохнув, Оливьер, не долго думая, ловко влез на одну из них, устраиваясь на удобной ветви и лакомясь сладкими ягодами, пока ждал с вестями Дрима. Хвост обернул на шероховатой коре да пригрелся в солнечных лучах, начав тихо дремать после стольких эмоций и совершенно странных перемен привычной жизни.

Хранитель вернулся спустя долгие часы поисков Инка, которые успехом абсолютно не увенчались. Художник будто сквозь землю провалился, без следа и намека на присутствие в других мирах, а потому Дрим был огорчен. Он бы хотел вернуть своего подопечного в его родной мир, чтобы тот не грустил. Выпустить его как подлеченную птицу на волю, но вынужден будет оставить Оливьера рядом с собой. И дух очень надеялся, что парень это воспримет относительно спокойно, не обидится и тем более не испугается. Но стоило монстру войти в дом, как он озадачился поисками теперь уже Вьера, чье присутствие он отчётливо чувствовал, но никак не мог отыскать. Словно в прятки играли, ей богу, Дрим смотрел даже под кроватью, на чердаке и в шкафах, но ни следа дракона не увидел.

— Где же ты? — скелет озадаченно почесал череп, оглянулся, и взгляд его упал на окна, за которым ветром мягко шевелило кроны вишен, подкинув мысль о нужном направлении поисков. И он не прогадал, стоило выйти на лужайку: на ближайшем дереве сладко спал его подопечный, уютно устроившись в узловатых ветвях и зацепившись хвостом.

— Оливьер? Хей, малыш, ты там как? — Дрим позвал его громко, подойдя ближе, на что парень вздрогнул, непонимающе муркнув и осматриваясь, словно вспомнить пытался, что произошло.

— Ррр? Дрим? — Вьер осознанно моргнул и в одно изящное движение свесился с ветки на хвосте вверх тормашками, дружелюбно и с любопытством улыбнувшись его спасителю, — какие есть новости?

— Пока никаких. Инка я, сколько не искал, так и не нашел. Придется тебе побыть у меня, ты... не будешь против? — Дрим виновато сожмурился и протянул руки к парню. Сам не знал отчего, но захотел его снять, стянул с ветки окончательно и прижал к груди, ощущая тонкую нить аромата розмарина, шедшую от дракона. Тот в свою очередь слезать с рук не очень-то спешил, то ли растерялся, то ли осознавал сказанное, но и пытаться в итоге не стал, когда Хранитель понес его обратно в дом прямо на руках.

— У меня и выбора-то нет... Скорее, я должен спрашивать, имею ли я на это право? — вопрос был задан тише привычного. Оливьер немного смутился тому пониманию, что будет до поры до времени жить в доме настоящего духа и Хранителя эмоций. Само по себе почтенно, но и неловко вместе с тем, и парень некоторое время молчал, когда его поставили в комнате и выжидательно заглянули в глаза. Это его присутствие... окутывало душу покрывалом теплого спокойствия, и потомок драконов всё-таки кивнул в согласии, но не просто так, а словно бы с почтительным поклоном, по традиции существ, имевших высокое и благородное происхождение. Мало кто знал о подобном.

Но Дрим знал.

И поклонился ему в ответ с улыбкой, чем не только принял этот язык тела, но и дал ответ, что в себе таил скрытый смысл: "Ты мой друг". Оливьер округлил глаза пораженно и хвостом скрутил очаровательные петли, заинтересованно склонив к плечу рогатую голову. Он впервые встретил существо, что его могло понимать и читать без лишних слов, одним лишь взглядом и, что ещё более поразительно, душой — тем, что для дракона свято чтилось во все времена, как и сама жизнь, как нечто сакральное. И в двух пересеченных взглядах взметнулись снопы первых искр, как от занявшегося скромного костра под бескрайним куполом южного, ночного неба, сливаясь воедино с полотном тысяч и миллионов звёзд...