Кардинал Сильвестр вернулся со дня Святого Фабиана в весьма смешанных чувствах. Король впервые за много лет проявил инициативу, что само по себе вызывало недоумение, еще большее недоумение вызывало ради кого был этот порыв. Сын предателя и мятежника, мальчишка с упрямым взглядом. Дорак в сердцах откинулся в кресле, все планы летели к кошкам. А ведь все так хорошо начиналось: мальчишка не должен был задержаться в столице ни на мгновение, опозоренный и униженный он должен был вернуться в северные земли, по дороге же с одиноким путником могло случиться все что угодно. После выдать замуж одну старшую из девиц за правильного человека. Может быть даже и за одного из Манриков, тессорий уж сможет приструнить северян. Но как бы ни были хороши планы, сейчас им уже не суждено было сбыться.

Приказав подать очередную чашку шадди, кардинал начал составлять новый план, выписывая имена и соединяя их линиями.

Ричард Окделл — две линии к именам короля и кансильера. Что дриксенский гусь попробует втянуть мальчишку в свои интриги не вызывало сомнений. От Штанцлера линия потянулась к милейшей Катарине, либо самостоятельно, либо с подачи кансильера или братьев она также попытается окрутить юного Окделла. Вторая же линия, которая тянулась к королю, была прерывиста, будем честны, вряд ли король сможет перетянуть внимание мальчишки на себя, все-таки личность не того масштаба. Планы не хотели выстраиваться в стройную линию. Слишком много неизвестных переменных.

***

Ричард старался не отставать от короля дальше чем на три шага, чтобы не потеряться в многочисленных коридорах дворца. Времени, что бы рассматривать отделку дворца, в будущем будет еще много. Его Величество остановился перед дверями в покои королевы, дежурная фрейлина присела в глубоком реверансе.

— Ваше Величество, — Иоланта Манрик с большим интересом бы обратила свое

внимание на молодого оруженосца, который маячил за правым плечом короля. — Ее Величество сейчас дает аудиенцию Первому Маршалу, так же к беседе присоединились Его Преосвященство и господин кансильер.

— Очень хорошо, мы присоединимся к их беседе. — Мягкая улыбка осветила лицо короля.

Королева принимала посетителей в голубом будуаре. Все присутствующие восторгались подарком Рокэ Алвы — алая ройя подчеркивала красоту Катарины Оллар, и даже добавляла ее облику большей глубины. Она благодарно улыбнулась Маршалу, но глаза оставались печальными. Тонкая ручка задержалась в ладонях Ворона на секунду дольше, чем позволяли приличия.

Ричард задержал дыхание от восхищения. Красный камень прекрасно дополнял скромный образ королевы. Миловидное круглое лицо, обрамленное светлыми локонами, притягивало взгляд, а печальные светло-голубые глаза манили и зачаровывали. Тонкий стан, обтянутый жестким корсетом, казался настолько хрупким, что боязно было бы и прикоснуться. Еще раз взглянув на ройю, Ричард отвел взгляд.

— Моя королева, — Фердинанд восхитился украшением и пригласил супругу выйти к гостям.

Король с королевой неторопливо шли в сторону бального зала. Ричард на секунду замешкался: по дворцовому этикету Первый Маршал должен идти по правую руку от короля, но и оруженосец всегда должен быть правой рукой своего монсеньера. Также и он, и Алва были равны по положению — оба носили титул герцога и являлись хозяевами своих земель.

— Юноша, — Плечо стиснули стальными тисками, — прекратите хлопать глазами.

Герцог Алва дернул Ричарда по левую руку.

— Побудете пока левой рукой. — Больше за вечер он не сказал Ричарду ни слова.

Замыкали процессию кардинал и кансилльер. Эр Август старательно отводил глаза от пары перед ними, негромко покашливал в вышитый платок. Кардинал же, не изменяя себе, бесстрастно смотрел перед собой и старался не упустить не единой детали.

Казалось, что в бальной зале собрались дворяне со всех Золотых Земель. Дамы в широких платьях, кавалеры в модных камзолах выстроились перед троном для поздравления королевы. Король поприветствовал собравшихся и объявил о начале праздника. Все присутствующие начали поздравлять королеву и преподносить ей подарки. Цивильный комендант был одним из первых поздравляющих. Маркиз Сабве, которого он выбрал оруженосцем, с превосходством смотрел на Ричарда. Еще бы, ведь, его лучшего из Фабианцев выбрал хоть и Человек Чести, но все же военный человек. А вечный соперник стал игрушкой в руках бесхребетного короля. Ги Ариго бросил на Ричарда только мимолетный взгляд и больше не обращал внимание на новую игрушку зятя.

— Пока можете быть свободны. — Его Величество милостиво махнул рукой, отпуская Ричарда гулять среди гостей.

Дик поклонился королю и Маршалу: Ваше Величество, Герцог.

Проходя между танцующих пар, Дик выбирался на балкон. Он не был привычен к таким праздникам. В Надоре матушка не приветствовала любое веселье, а смех последний раз был слышен еще при жизни отца. Но даже при Эгмонте не было балов и пышных приемов. Отец приказывал разжигать большой очаг, и гости собирались в большом зале. Они пили вересковый мед и веселились, нередко среди гостей были простые деревенские жители, что, конечно, не нравилось герцогине. На следующее утро герцог и его приближенные собирались на большую охоту. Охотники с криками и улюлюканьем загоняли оленей и кабанов, между лошадьми сновали огромные надорские волкодавы. Одного из их щенков отец подарил перед своей смертью. К сожалению, пес остался в Надоре, в Лаик были запрещены домашние животные.

— Мальчик мой. — Уединение было прервано внезапным появлением эра Августа. — Как я рад, что смог тебя увидеть сейчас.

— Эр Август, — от неожиданности слова громче, чем следовало бы. — Простите, монсеньер.

— Ничего страшного, мальчик мой. — Добрая улыбка появилась на лице кансилльера, но не коснулась его глаз. — Как ты поживаешь? Как проходит твое служение королю?

— Все хорошо. Его Величество очень добр.

— Ричард, я хотел бы пригласить тебя на обед через несколько дней.

— Это честь для меня. — Ричард склонил голову в знак признательности.

Кульминацией праздника стал масштабный фейерверк. Небо вспыхнуло всеми оттенками алого, синего, зеленого и фиолетового. Многочисленные вспышки освещали большую часть столицы и, казалось, что на мгновения вечер сменялся полуднем.

Постепенно праздник начал утихать, слуги помогали госпожам забираться в кареты и подводили лошадей кавалерам.

Фердинанд решил проводить королеву до покоев и пригласил Ричарда сопровождать их. Покои королевы встретили их громким плачем. Одна из нянечек качала на руках маленького принца.

— Простите, Ваше Величество, Его высочество раскапризничался, все никак не можем успокоить. — Девушка явно была напугана, что монаршие особы могут быть ей недовольны.

— Ничего, Кларисса. — Катарина взяла сына на руки и попытались укачать его сама, но и это не помогло, наоборот Карл только сильнее начал плакать.

Ричарду все сильнее становилось неуютнее, он не знал куда деть глаза. Поэтому старался смотреть только в горящий камин, а не на беспомощную перед детским плачем королеву. От созерцания пламени его отвлекло подергивание за рукав.

— Вы принц? — Девочка лет восьми с интересом рассматривала его.

— Никак нет, Ваше Высочество. — В том, что перед ним стоит принцесса не было никах сомнений.

— Тогда кто вы? — Тоненький голосок был требователен, а светлые бровки нахмурились.

— Оруженосец Его Величества, герцог Ричард Окделл, к услугам, Ваша Светлость. — Дик поклонился и поцеловал маленькую ручку девочки.

— Принцесса Октавия, — девочка делает неуклюжий реверанс, от чего небольшая диадема соскользнула со светлых волос.

— Я рад нашему знакомству, — Ричард помогает ей удержать равновесие и поймать украшение.

— Карл все время плачет. Почему он плачет?

— Я не знаю… Такое бывает. — Ричард не знал что ответить на это. — Моя младшая сестра тоже все время плакала, матушка говорила, что нужно молиться.

— Моя матушка все время молится. — Октавия сердито сжимает кулачки. — Но это не помогает!

Из-за слишком громкого восклицания принцессы на них обращают внимание. Фердинанд с маленьким Карлом на руках только мазнул по ним взглядом и снова обратил все внимание на сына, в глазах королевы же вспыхнула и тут же погасла какая-то искра, только поджатые губы говорили о ее недовольстве. Одна из нянечек попыталась позвать принцессу в ее собственную комнату укладываться спать. Октавия с надеждой посмотрела на Дика, в уголках ее глаз стали собираться слезы. Дик присел перед девочкой, вспомнив, что именно так отец когда-то успокаивал их с Айрис.

— Ваше Высочество, послушайтесь свою няню. А при следующей встрече мы с вами обязательно продолжим беседу и я расскажу вам сказку.

Девочка совсем не куртуазно шмыгнула носом.

— Обещаете?

— Клянусь Честью. — Ричард улыбнулся и еще раз поцеловал руку принцессе.

Король снова пригласил Ричарда в кабинет.

— Молодой человек, вы не оставили равнодушными оба цветка Олларов. — Добрая улыбка озарила его лицо.

— Простите, Ваше Величество? — Ричард удивленно посмотрел на короля. — Я не понимаю.

— Вами заинтересовались и королева, и принцесса. — Ответил ему уже знакомый лекарь.

Его шаги были беззвучны, а движения плавны.

— Тристан. Не пугай моего оруженосца.

— Я не испугался! — Ричард тут же прикусил язык и уже тише добавил. — Ваше Величество.

Оба мужчины лишь посмеялись над юношеским пылом, Ричард же спрятал лицо в ладонях.

— Полно. Не стоит так стеснятся своих порывов. — Тристан похлопал Ричарда по спине.

— В этом плане мне импонируют суждения Ворона — жить так, что бы ни о чем не сожалеть.

Ричард во все глаза смотрел на лекаря, в его голове никак не укладывалось, как король так легко общается с этим человеком.

— Фердинанд, ты снова удивил мальчишку. — Тристан указывает на Ричарда, который еще не отошел от первоначального шока.

— Молодой человек, — Фердинанд приглашает Ричарда присесть в соседнее кресло. В кабинет за прошедшие четыре дня принесли третье кресло. — Этот человек будет вашим основным учителем на ближайшие три года. Вы будете слушать Тристана так же, как и любого другого учителя и даже больше. Но ни слова о его существовании не скажите никому. Вы поняли, Ричард?

— Как прикажете, Ваше Величество. — Дик чувствовал себя на пороге большой тайны.

От этого в теле плескалось нетерпеливое предвкушение.

Тристан встал с кресла и внимательно посмотрел на мальчишку.

— Ваши уроки начнутся с завтрашнего утра. Не опаздывайте. — С этими словами Тристан поклонился королю. — Хорошей ночи, Фердинанд.

— И зачем только приходил? — Фердинанд, видимо, задал вопрос сам себе, но небольшую записку, оказавшуюся в руках, спрятал в манжете рукава, а после продолжил. — Как вам праздник?

— Непривычно, если честно. — Ричард сцепил пальцы.

— Это скоро изменится. При дворе проводятся большое количество праздников, поэтому вы быстро привыкните.

— Как вам королева? - Вопрос был задан с некой настороженностью.

Ричард удивленно посмотрел на короля. Обсуждать свою жену, тем более королю, казалось ему верхом неприличая.

— Ее Величество благородная и благочестивая эреа.

— Что ж…

— Я… — Ричард неуверенно взглянул на короля, — сказал что-то не то?

— Вы, к радости Создателя, еще не успели сказать и сделать. Но будьте уверены, Ее Величество весьма оценит ваш интерес.

— Ее Величеству очень идет красный. — Ричард вспомнил, как в полумраке будуара алая ройя отражала от себя любой свет, многократно его преумножая.

— Интересное наблюдение. Налейте-ка пока вина. И себе тоже не забудьте. — Фердинанд посмотрел на огонь свечи, видимо, так же вспоминая подарок Первого Маршала. — Обоснуйте свое суждение.

Ричард откупорил бутылку слез и попытался налить сразу в бокал.

— Не смейте! — Фердинанд вовремя остановил оруженосца. — Сразу видно, что вы ни разу не пили с кэналлийцами, они бы приняли ваши действия за оскорбление. Вино из бутылки следует сперва налить в кувшин и дать подышать.

Ричард налил вино в глиняный кувшин и перенес его на маленький столик рядом с креслами, туда же перенес и бокалы.

— Теперь, можете разливать по бокалам. — Фердинанд пригубил вино и улыбнулся Ричарду. — Отныне будет не зазорно пить даже с самим соберано Кэналлоа. И все же мы отвлеклись.

— Камни, Монсеньер. Алая ройя весьма идет королеве.

Фердинанд рассмеялся: Так вот куда вы смотрели.

— Ваше Величество, — От волнения и стыда Ричард весь покрылся красными пятнами, даже мочки ущей мигали красным, — если я в чем-то перед вами провинился.

— Ричард, как я уже говорил, вы не сделали и не сказали ничего, за что вас можно было бы судить.

Ричард уже успел облегченно выдохнуть, как Фердинанд продолжил свою речь.

— Но постарайтесь в нее не влюбиться. — Его величество горько усмехнулся в собственный бокал. — Меньше всего мне хочется, что бы вы участвовали в гонке «кто умрет за королеву с ее именем на устах». Поверьте, даже без вас, желающих достаточно.

Слова короля глубоко неприятным осадком осели на где-то в душе Окделла, и он постарался быстрее запить их горечь. Вино из-за резкого глотка пошло не в то горло, заставляя закашляться.

— Ну все хватить о грустном. Вы понравились Октавии. — хитрая улыбка скользнула по губам Фердинанда. Настроение короля менялось со скоростью оленя Савяньяков, — Если не секрет, как вы это сделали? Кроме того, что пообещали сказку.

— Ваше величество, как вам известно, у меня есть три сестры. — Ричард посмотрел на короля, впервые за весь вечер открыто и без опаски. — Принцесса Октавия напомнила мне о них.

— Вероятно, вы скучаете по ним.

— Очень, монсеньер.

— Что ж, когда-нибудь вы должны будете привезти их в столицу. — Одна из свечей догорела, вспыхнула и погасла. — Но полагаю, что сейчас уже слишком поздно. Тристан не любит опоздания, поэтому ложитесь-ка спать.

Когда Ричард уже практически дошел до двери, Фердинанд остановил его: Я слышал, Август Штанцлер пригласил вас в гости.

— Да, Ваше Величество. Господин кансилльер был другом отца. — Ричард вопросительно посмотрел на монсеньера. — Мне нужно было отказаться?

Король только покачал головой: Нет, вы вправе посещать любые дома. Ну все, молодой человек, вы уже практически засыпаете на ходу. Идите спать, молодой человек, иначе завтра вы точно не проснетесь.

— Хорошей ночи, Ваше Величество. — Ричард поклонился Фердинанду и вышел, оставляя короля в одиночестве.

Уже после во время бессонных ночей Ричард будет вспоминать первую беседу с королем. Разговор в первый день он таковым не считал. Как много и как мало было сказано в ту ночь. Но именно этот первый диалог и стал началом чего-то нового в его жизни