— Этот недостойный приветствует Владыку Вэнь, — Вэнь Люсуй, один из доверенных заклинателей, входивший в личную охрану главы сильнейшего клана Поднебесной, почтительно склонился в поклоне, да так и замер, ожидая, дозволения говорить. Вэнь Жохань не спешил. Не то, чтобы ему приносило такое уж удовольствие заставлять собственных людей ждать, но они все знали, как он ненавидит, когда его отвлекают во время работы. Такое позволялось разве что Сюй-эру и Чао-эру — своих наследников Жохань обожал, пожалуй, куда больше, чем следовало по всем нормам приличий, и баловал их сверх меры, исполняя любой каприз и отвлекаясь на любую просьбу, даже если перед ним лежало срочное донесение с одного из пограничных гарнизонов или шелковый свиток от главы другого Великого Ордена. Всем остальным, не важно, наложницам ли, старейшинам или другим доверенным лицам, приходилось ждать. Никто из них не был настолько важен, чтобы оторвать Вэнь Жоханя от работы.

Кисть плавно скользила по бумаге, выводя ровные, плавные узоры, складывающиеся в чëткие иероглифы — в основном, приказов или указаний. Сегодня, слава небесам, только внутренние письма — до всех праздников еще полным-полно времени, ближайший — не менее чем через восемь недель, и в иные ордена ещë даже не посланы гонцы с приглашениями. Добро.

Прошло не менее палочки времени, когда Вэнь Жохань наконец-то отложил писчую кисть на подставку и, чуть двинув плечами, размял шею. Он привычно пустил по затекшим мышцам сияющую ци, снимающую боль и усталость, и лишь тогда перевëл взгляд на всë ещë склоняющегося в поклоне заклинателя.

— Встань, — Вэнь Люсуй споро распрямился и встал ровно. Жохань окинул его коротким взглядом и махнул рукой. — Говори.

— Пришли новости с одного из пограничных постов у Хубэй. Поймали тëмного заклинателя.

Вэнь Жохань, не сдержавшись, вскинул точëную бровь. Интересно, с каких это пор Цишань Вэнь брали отступников живьëм?

Вэнь Люсуй, явно прочитав этот безмолвный вопрос в его глазах, тут же поклонился снова.

— Глава пограничного поста посчитал разумным взять его живьëм из-за его… необычности, Владыка.

Вэнь Жохань едва сдержался, чтобы не фыркнуть. Какое интересное Вэнь Люсуй подобрал слово… Жохань окинул его внимательным взглядом и, вздохнув, протянул руку. Проще было разобраться со всем самому.

Он не держал непонятливых дураков в ближнем круге, поэтому в его ладонь тут же опустился тонкий свиток из шëлковой бумаги, перевитый алым шнуром, и Вэнь Жохань развернул его, вчитываясь в смутно знакомый почерк. Несколько резковатый, к слову — больше подходящий члену клана Не, чем урождëнному Вэню… Впрочем, он быстро выбросил эту мысль из головы, глубже погружаясь в суть, а не в форму послания.

Когда он закончил, то, нахмурившись, ещë некоторое время провëл, вглядываясь в столбцы иероглифов, погружëнный в задумчивость, перед тем, как свернуть свиток и отложить в сторону.

— Доставить в Огненный Дворец. Я займусь им лично.

И снова вернулся к бумагам, не обратив внимания на почтительный поклон Вэнь Люсуя.

И вправду… Необычно. Что ж, это может быть интересно, но позже. Сейчас его ждëт ещë очень и очень много работы.

<center>***</center>

Заклинателя привозят через десять дней. И немудрено — от границы Хубэя до Безночного путь неблизкий, даже если они вылетели сразу, как почтовый ястреб доставил письмо. Вэнь Жохань, впрочем, не торопится и до странного гостя Огненного дворца добирается ещë два дня спустя — не отменять же тренировку с Сюй-эром ради такой мелочи? Хотя тренировкой это сложно назвать — так, детская игра в догонялки и прятки, Сюй-эру семь всего, куда ему большее, рано ещë. Старший сын у него уродился на славу — юркий, вëрткий, сильный и яркий, как и положено, и в пяти науках преуспевает вполне — не так быстро, как сам Жохань в его возрасте, но это и не нужно. Жохань на похвалы не скупится, пусть Сюй-эр и запинается иногда, отвечая на вопросы наставников, и ещë не совсем уверенно управляет ци. Торопиться некуда. Жохань доволен — его сын может расти спокойно, развиваться правильно, без суматохи. Дар небес, недоступный самому Жоханю в его годы, как и отцовская любовь.

С Чао-эром всë иначе. Вэнь Жохань всегда застывает на миг перед тем, как раздвинуть двери в его покои, пытаясь задушить напрасную надежду. Чао-эру почти четыре уже, но, заходя, Жохань каждый раз видит одну и ту же картину — как он ползает по ковру, трясëт игрушки, лопочет что-то по-младенчески. Целители разводят руками, даже младший брат качает головой — врождëнный дефект верхнего дяньтаня, замедленное развитие, чудо, если Чао-эр когда-нибудь сможет нормально говорить. С самого рождения — так, и будет до конца — уже счастье, что Жоханя Чао-эр узнает. Отвлекается, стоит ему только зайти в комнату, поднимает голову и смешно распахивает глаза — а потом улыбается широко-широко и ползëт, лопоча «па! па!», пока Вэнь Жохань не берëт его на руки, и, смеясь, пытается ловить подвеску на его лбу.

Сюй-эр в этом возрасте уже вовсю бегал по дворцу, залезая во все щели и пугая нянек, а Чао-эр… Плевать, впрочем, даже такой — он Жоханю сын, а Жохань — не Цзинь Гуаншань, чтобы отрекаться от родной крови. Да и как Чао-эра, такого невинного и радостного, не обожать? Жохань обожает, но горечь смешивается в этом чувстве вместе с любовью.

Словом, когда он все же добирается до таинственного тëмного заклинателя, он не раздражëн или разгневан — скорее, чувствует усталость и тяжëлый груз на своих плечах. Возможно, думает он и усмехается, этот странный тëмный заклинатель немного развлечет его, особенно, если беседа окончится в Комнате Удовольствий, но, если честно, у Вэнь Жоханя мало надежды на это. В последнее время он ни разу не встречал никого, кто сумел бы достаточно заинтересовать его… Что ж, в мирное время бывают свои проблемы.

В коридорах Огненного Дворца его шаги разносились вокруг гулким эхом. Здесь было мало слуг — в основном, охрана и палачи, которые сами занимались как «заботой», так и заботой о «гостях», которым не повезло оказаться здесь. В одном из переходов к нему неслышной тенью вышел главный дознаватель, низко поклонился и привычно пристроился за левым плечом — Вэнь Жохань лишь хмыкнул и качнул головой, мол, веди. О цели его прибытия знали — ещë с утра, перед походом к Чао-эру, велел все подготовить, поэтому никто не всполошился от его прихода… Хотя это было бы весьма странно, всë же, в Огненном Дворце он был весьма частым гостем.

Заклинателя заперли в павильоне Чëрного Солнца. Когда дознаватель повернул в сторону лестниц, ведущих в подземные помещения, Вэнь Жохань приподнял бровь и чуть слышно хмыкнул. Посчитали таким опасным? Там, в толще вулкана, было жарко и трудно дышать от близости первородного огня любому, в ком не текла огненная кровь, так что обычно Павильон Чëрного Солнца пустовал, дожидаясь особых гостей… Прочих «принимали» в комнатах повыше, там же располагались и обычные допросные, не предполагающие особых воздействий. Тëмного заклинателя можно было бы принять и там, а не тащить в подземелья, но управляющие Огненным Дворцом отчего-то решили поместить его в самые защищëнные комнаты…

Вэнь Жохань был — совсем немного — заинтригован.

Дверь Павильона наконец показалась впереди. Еще до того, как они подошли вплотную, массивные створки начали медленно открываться — Хозяину Знойного Дворца во всем Цишане открывались любые двери. Главный дознаватель бросил на него короткий вопросительный взгляд, но, понятливо склонившись после лëгкого движения рукой, отступил, оставаясь снаружи. Вэнь Жохань же прошел внутрь, ощущая, как легко его пропускают щиты, признавая право входа, и свернул направо — туда, где в Павильоне Чëрного Солнца находились условно жилые помещения.

Заклинателя он заметил сразу. Того, не мудрствуя, разместили в ближайшей комнате — Жохань почувствовал, как тëмная ци клубится за обманчиво хрупкой стеной. Мощная, тягучая, холодная, как горный поток — первородное пламя само собой всколыхнулось у него в груди, готовое в любой миг вырваться наружу и сжечь, спалить дотла, не оставить даже пепла.

Жохань замер на несколько мгновений, а потом позволил хищному оскалу проявиться на его лице. Даже так? Всë становилось ещë интереснее.

По чести, темных заклинателей Вэнь Жохань в своей жизни видел не то, чтобы много. Точнее, всего двоих — учителя и ученика, поднявших ими же самолично вырезанную деревню близ границ с Шаньси. Добрые три сотни Ходячих, два десятка Лютых, призраки числом без счета… И они с троюродным братом — юнцы, только получившие мечи.

Как же знатно перекосило лицо отца, когда они вернулись не просто живыми — с победой, бросив отрубленные головы отступников к подножью его трона…

Этот не был похож на тех, встреченных в поры далëкой юности. Не старец с длинной покрытой колтунами бородой, но и не совсем уж юнец, ни разу бороду не сбривавший. На вид ему было где-то тридцать лет — может, меньше или больше на пару, но болезненная худоба, резко подчеркнувшая черты его лица, не давала определить. Одет неряшливо — в черную истрепанную хламиду и самую простую одежду под ней, подпоясанную куском некогда красной ткани. Выбивались из образа только волосы — гораздо, гораздо длиннее, чем позволяли себе отступники, падающие до пола, когда он сидел — такие же грязные и неухоженные, как он сам, но не свалявшиеся ещë в комки, которые только резать. Словно раньше он ухаживал за ними, тщательно прочесывая и вымывая травами, но недавно перестал, и они еще не успели подрастерять часть былой красоты. Смешно. Отступник — и следит за волосами.

Его появления темный, к слову, не заметил — сидел на маленьком простом стуле у самой стены, выводя пальцами… Вэнь Жохань напрягся и подал к глазам ци, замирая. Как есть — линии защитных плетений. Лицо у него при этом было какое-то… Неправильное. Не напряжëнное, как у пытающегося сбежать пленника, а, скорее, воодушевлëнное и восторженное, как у того, кто мог по праву оценить всю тонкость и красоту защитных плетений Огненного Дворца.

Чушь собачья. Откуда у отступника такие знания и силы?

И всë же, вопрос сдержать не вышло.

— Так нравится работа мастеров?

Тëмный смешно подскочил на месте, обернувшись чуть ли не в прыжке — и вправду, не заметил прихода, — и уставился на него широко распахнутыми глазами — алыми, не как у Жоханя, благородным подземным огнём, а потусторонним кровавым, как у тëмных тварей. Узнал. И вдруг, почему-то, усмехнулся так весело, словно был не в пыточной, а в гостевых комнатах — в настоящих.

— Приветствую Бессмертного Владыку, — заклинатель поклонился как надо — как в орденах учат, почтительно. Но в голосе почтения было ни на грош — только какой-то странный, радостный запал. Словно старого друга встретил. — Да вот больно уж хитрое тут плетение. Семь слоëв рассмотрел, а восьмой и девятый — никак. Прямо в камне выжгли?

Вэнь Жохань нахмурился. Голос у заклинателя был хриплый, словно сорванный, но глаза блестели почти лихорадочно — безумием. Но не тем, боевым и яростным, какое часто можно увидеть в битве, а каким-то… Весëлым, хохочущим, совершенно непонятным.

Слоëв в защите, к слову, было десять.

— Цишаньские мастера потрудились на славу, — Вэнь Жохань склонил голову вбок. Это было правдой, к слову. Он сам добавил последние три слоя к тем семи, которыми довольствовались при его отце — как раз те, глубинные, которые темный не смог разглядеть. Заклятые на кровь, силу и пламя.

— Да-да, Цишаньские мастера лучшие в Поднебесной… — то ли ответил, то ли пробормотал себе под нос отступник и… Вернулся к разглядыванию стены. Вэнь Жохань даже брови приподнял от такой наглости, чувствуя лëгкую волну темного веселья, поднимающуюся изнутри. Этот мальчишка нарывался. Не знал, что это за место и что его ждёт? Набивал себе цену.

Не знал ещё, что с Вэнь Жоханем это бесполезно.

— Ага! — вдруг тëмный вскинулся, взмахнул руками в воздухе и снова повернулся к нему — странно сияющий. — Восьмой — кровь, да? На главную семью зачаровано, и если мазнуть тут по стене — прежние семь слоëв напрочь снимет! Верно я говорю, Владыка Вэнь?

Жохань замер, глядя на него изумлëнно. За пару минут — понял? Без подсказок, сам? Да еще и поделился, не думая скрывать?

Что за человек.

Очевидно, отвечать он не собирался, но тëмного заклинателя это, кажется, вообще не волновало — тот снова вернулся к стене, только что не облизывая еë, и вдруг замер — и темная ци его потекла как-то странно, скрутилась в жгуты и — Жохань подавил неуместный порыв проморгаться — вошла в стену — ровнëхонько в крошечные, неразличимые прорехи между первыми слоями защитных плетений. Первый, второй, пятый, восьмой слой — рот заклинателя смешно сложился в удивлении, когда тот буквально нащупал девятый, а за ним, куда дальше, чем прежние, там, куда никто в жизни не полезет — и десятый слой.

И хоть бы защита, чтоб еë, хоть моргнула!

— Девятый — на силу, это понятно. Принцип похож, как у восьмого, только… О, родственная? Чужой не поддастся, сколько ци не влей. Ну и дела! — пробормотал тëмный восторженно, прилипнув к стене ухом. А потом его глаза второй раз распахнулись, когда тëмный щуп упëрся в преграду, выжженую его собственным, Вэнь Жоханя, огнëм.

— Ооо! Это! Это же!.. — он прилип к стене ещë крепче, а щуп заметался, пытаясь найти прореху… Не нашëл. Защитная связь — последняя, которую он поставил-то не для защиты, а так, чтобы доказать самому себе, что может — среагировала, обожгла темный щуп, спалила вложенным огнем — и заклинатель, ойкнув, отскочил от стены, почему-то потирая плечо. И посмотрел на Жоханя с таким восторгом, что тому — самому Бессмертному Владыке! Сильнейшему в Поднебесной! — стало совсем немного, но неловко.

— Ваша работа? Там Вашей ци полыхнуло! Потрясающе! У меня такие плетения никогда не выходили, то ли контроля не хватает, то ли усидчивости… Вэнь Цин говорит, что мозгов, но она всегда так, она же целитель… И все же, как оно работает?.. — и снова потерял к Вэнь Жоханю какой-либо интерес. Опустился прямо на пол, рядом с опрокинутой чуть ранее табуреткой, ноги скрестил и забормотал что-то себе под нос. Жохань смог разобрать только пару слов — «Вэнь Цин», «мертвец», «иголки», «компас»?

Что ж, теперь, по крайней мере, он понимал, почему поймавшие этого безумца воины посчитали его необычным.

В два шага преодолев разделявшее их расстояние, он рывком поднял тёмного заклинателя за ноги, схватив за отворот одежд — тот и охнуть не успел, лишь посмотрел изумлëнно — и тут же впечатал в стену, ту самую, которую мальчишка недавно ощупал. Плетения, до этого словно не замечавшие пленника, среагировали, как надо, вспыхнули знаки, и к стене он буквально прилип, словно был к ней прикован… Только вот страха в его алых глазах Вэнь Жохань так и не заметил — только восторг и любопытство, сменившие изумление. Он завозился, пытаясь повернуть голову, чтобы — очевидно — опять начать разглядывать плетение, но уже в работе, и обиженно засопел, когда понял, что не может пошевелиться.

Жохань несколько мгновений смотрел на него, приподняв бровь, а потом отступил на полшага в сторону.

— Ты в Павильоне Чëрного Солнца в Огненном Дворце — и совсем не боишься? — не удержавшись, спросил он. Реакция мальчишки не была наигранной — сердце у него билось ровно, совсем не испуганно, так играть невозможно. Что-нибудь да выдало бы страх — Жохань знал едва ли не по личному опыту — но нет, абсолютно, совсем ничего.

Так не бывает.

— О, это Огненный Дворец? Не был тут никогда, только слышал… Ну, может и к лучшему, — тëмный закончил фразу как-то задумчиво. Помолчал пару ударов сердца, а потом опять улыбнулся — солнечно, за неимением более подходящего слова. — А бояться-то мне чего? Я же уже умер.

А вот это уже было… Действительно интересно. Вэнь Жохань поднял руку, сжав чужое — тонкое, с шершавой сероватой кожей — запястье. Тëмная энергия бежала по меридианам вместо праведной ци, стучал пульс… И билось сердце — не как бывает у марионеток тëмных тварей, нет — но и не ровно, как пристало живому, а как-то криво, резко, с большими паузами. Никак не влияя на подгоняемый тëмной энергией пульс.

— Если я хоть что-то понимаю в заклинательстве, ты определëнно жив.

И что ты на это скажешь, наглый мальчишка?

Наглый мальчишка рассмеялся.

— Да полно Вам, Владыка Вэнь. Будь мы оба живы, Вы бы со мной так не разговаривали — пустили бы кровь сразу, а там как пойдëт.

Вот и кто вообще такое говорит с настолько безмятежным видом?

— И за что же я должен пустить тебе кровь лично?

Глава сильнейшего ордена в Поднебесной — и какому-то отступнику? Не смешно.

Если честно, Вэнь Жохань ожидал, что мальчишка отшутится. Что снова скажет какую-нибудь сбивающую с толку глупость, сияя глазами — но вместо этого наткнулся на жесткий, разом посуровевший взгляд. Словно с уже изученного лица на него посмотрел другой человек — старше, твëрже, сильнее и безжалостнее. Вэнь Жохань хорошо знал эти тени — тени боли, страха и ужаса, — промелькнувшие на миг в алых глазах — знал и подобрался сам, готовый ответить на угрозу.

А потом тëмный моргнул, и тени ушли, а на его лице снова появилась мягкая весëлая улыбка.

— Нет-нет-нет, Владыка Вэнь, вспоминайте сами, — ответил — только что язык не показал, с каким-то детским озорством. — Если забыли, значит, так и надо. А то ещë испорчу Вам посмертие.

Жохань нахмурился. Верно, он же ещë в прошлый раз сказал «будь мы оба живы»… Что за бред. Впрочем, поправил он себя, бред, вполне достойный сумасшедшего… Но, почему-то, напрягало — мальчишка перед ним, даже прикованный к стене защитным плетением, был опасен. Всë в Вэнь Жохане кричало об этом — ускоряла свой ток ци, подгоняемая разгоняющимся золотым ядром, реагирующим на скопление тëмной энергии, струился по жилам живой огонь. Мог ли он быть новым, ещë не изученным видом нежити?

Впрочем, раз он не хочет говорить по хорошему, можно и по-плохому. Он сюда не разговоры разводить пришëл.

Любимый кинжал легко скользнул в руку из бездонного рукава, предвкушая скорый вкус крови. Вэнь Жохань мельком взглянул, как заблестело заклятое подземным пламенем лезвие, и перевëл взгляд на тëмного заклинателя… Только чтобы обнаружить, что тот — конечно же — смотрит на оружие в его руках с тем же исследовательским интересом, с которым разглядывал стену половиной палочки времени до того.

— Это Туншиë. Возможно, ты станешь чуть сговорчивее, когда познакомишься с ним поближе.

И — конечно же — фразу, от которой иные опытные заклинатели бледнели лицом, мальчишка напрочь пропустил мимо ушей.

— «Пожирающий зло»? Это же железо, да? И заклято, вижу, по всем правилам. Против нежити должно вместо талисмана работать…

Жохань против воли хмыкнул.

— И все равно не боишься?

А мальчишка — каков нахал! — ухитрился пожать плечами и выдать безмятежно:

— А чего мне бояться-то? Я же, хоть и тëмный заклинатель, но не нежить.

«А вот это мы сейчас и проверим», захотелось сказать Жоханю, но он остановил себя. Иначе как-то совсем бы по-детски вышло.

Когда лезвие Туншиë коснулось удобно оголëнной кожи на внутренней стороне его предплечья, мальчишка даже не вздрогнул. Уставился только с любопытством на то, как острый кончик лезвия медленно прокалывает кожу, и наружу выступила первая капля слишком тëмной и вязкой крови. Предвкушение кинжала резануло по разуму ликованием, потянулась к ране тëмная энергия и…

И ничего.

Только в эмоциях клинка проскользнуло сначала недоумение, потом раздражение, а потом разочарование — и из раны он выскользнул почти сам, надавив рукоятью хозяину на ладонь — а наружу не вылилось больше ни капли крови.

— Видите, Ваш Туншиë тоже видит, что я не нежить, — хихикнул темный, игнорируя мрачный взгляд Жоханя. Тот же, посмотрев на него несколько ударов сердца, вынул из рукава тряпицу и стер ей капли крови с лезвия клинка — от того вмиг повеяло благодарностью. Не любил Туншиë пить человеческую кровь, для этого у Жоханя были другие клинки, и следовало бы извиниться позже, но всë же…

— Что ты такое?

Только и оставалось, что спросить. Не то, чтобы Вэнь Жохань ожидал услышать ответ, но этот мальчишка раз за разом не оправдывал его ожидания.

— Да чëрт его знает, — он снова пожал плечами так же беспечно. — Я как с Луаньцзан вылез, так и не выяснил толком. Вэнь Цин считала, что я застрял где-то между. Не человек, но и не нежить. Не как яо, но и не как Ходячие или Лютые. Не особо интересовался. Не до того было.

К концу фразы он помрачнел, но Вэнь Жоханя зацепило не это. Он уже второй раз говорил о какой-то Вэнь Цин, судя по рассказу — явно из целителей, но всех целителей, носящих фамилию Вэнь, Жохань знал лично — побочной ветвью управлял его троюродный брат, один из тех немногих людей, кому Жохань мог безоговорочно доверять. И Вэнь Цин там была — малышка пяти лет, едва постарше его Чао-эра. Умная и любознательная, конечно, но искусство исцеления она учить лишь начала. Кто-то из изгнанников? Чушь, они лишались прав на имя после отлучения. Бродячая, посягнувшая на имя его клана? Ему стоило бы выяснить это и покарать еë — никто не смел использовать имя клана Вэнь без его позволения.

Впрочем, это могло подождать.

— Тогда попробуем иначе.

Из рукава скользнул уже совсем, совсем другой инструмент — полый штырь с острым концом, украшенный гравировкой и инкрустированный камнями. Мало кто опознал бы в подобном богато украшенном инструменте орудие для пыток — вон, и мальчишка посмотрел с интересом, изучая незнакомые плетения.

— А его как зовут? — спросил беззаботно. Вэнь Жохань хмыкнул и мягко коснулся пальцами лезвия, которое совсем не выглядело таковым.

— Это Хуотен. Думаю, он будет рад с тобой познакомиться.

Брови мальчишки взмыли вверх в удивлении.

— «Огненная нежность»? Ну и название, Владыка Вэнь!

Хм. Забавно. А более очевидное «Огненная боль» напрочь проигнорировал, угадал правильное. Он уже второй раз с лëгкостью улавливал смысл по простому звучанию. Надо будет потом поинтересоваться, адептом какого ордена он был до того, как встать на тёмный путь. Половину можно смело отметать — слишком уж складно мальчишка говорил и слишком уверенно держался перед Верховным Заклинателем.

Кончик лезвия легко вошëл в руку там же, где еë ранее проткнул кинжал — не больно, как укус комара. А вот огонь, родной, тот, что пришëл от Прародительницы, прошëл через отверстие и врезался в тело, наполненное тëмной энергией, уже с куда большей силой — мальчишка вздрогнул и качнулся, но на его лице не отразилось ни капли боли. Лишь удивление, изумление и… Интерес.

Словно ему, то ли тëмной твари целиком, то ли наполовину, огонь потомка Богини Солнца не причинял никакой боли.

Вэнь Жохань не сдержался и изумлëнно уставился на Хуотен.

— Это Ваше пламя, да? — спросил мальчишка тише — но не болезненно, а так, словно был заворожен ощущениями и боялся что-то упустить. — Тëплое такое…

И — Вэнь Жохань мог поклясться — на его лице проскользнуло что-то тягучее, похожее на жажду, когда он подался вперëд и насадил предплечьем на острие Хуотена целиком. От этого его ощутимо затрясло — вновь подав ци к глазам, Вэнь Жохань увидел, как пламя распространяется по его меридианам, выжигая тëмную энергию, а потом, добравшись до срединного дяньтаня, туда, где у нормального заклинателя должно быть золотое ядро… Замирает, словно наткнувшись на невидимую стену.

Лезвие ХуоТена он выдернул из чужой руки почти рефлекторно.

— Что такое ты сделал клану Вэнь, что божественное пламя не ранит тебя?!

Он бы знал. Он не мог не знать. Никто не удостаивался защиты Прародительницы за последнюю сотню лет. Подвиг, который нужно было совершить для такого, был не по силам большинству живущих. Сам Вэнь Жохань, наверное, справился бы, но он и так был Вэнем, и потому не нуждался в защите от божественного пламени. Убить кого-то вроде Черепахи-Губительницы, защитить от верной смерти наследников клана, предотвратить угрозу, которая могла бы уничтожить весь клан… Что, черт подери, мог из всего этого сделать этот мальчишка?

Нет, был и другой вариант, но мальчишка был отчаянно молод, а за последние тридцать лет Вэнь Жохань определëнно не сделал ничего, что заставило бы божественную Прародительницу даровать невинно осуждëнному и несправедливо наказанному защиту от мощи клана Вэнь.

Что за бред.

Мальчишка посмотрел на него своими алыми глазами и пожал плечами — спокойно, без ненависти или боли. Вэнь Жохань долгие десять ударов сердца вглядывался в его безмятежное лицо, а потом тяжело вздохнул и, не сдержавшись, помассировал переносицу.

— Как тебя зовут хоть, тëмный заклинатель?

И — конечно же — мальчишка посмел рассмеяться над раздражением, прозвучавшем в его голосе.

— Я Вэй Ин, Вэй Усянь, ещë Старейшиной Илина кличут, — а потом снова хихикнул и продолжил нарочито весело. — Для этого недостойного большая честь быть представленным Бессмертному Владыке!

И улыбнулся. А Вэнь Жоханю — впервые за чëрт знает сколько лет — захотелось не сжать чужое горло и сдавить до хруста — Прародительница не одобрила бы — а закрыть глаза, вздохнуть и побиться головой о стену.

Ему определëнно следует лучше подбирать себе средства для снятия стресса и повышения настроения в следующий раз.

Шмякнулся на пол Вэй Усянь некрасиво — не успел среагировать, только руки подставил — не ожидал — и, наблюдая, как он барахтается на полу, Вэнь Жохань на миг недостойно почувствовал себя отомщëнным, прежде чем за шкирку, как кота, поднять его и, встряхнув, поставить на ноги.

— Иди за мной, — коротко бросил он, прежде, чем отпустить, и шагнул в сторону двери.

Оставить бы его тут, в Павильоне Чëрного Солнца, да Прародительница не поймëт — не может человек, благославлëнный ею, жить в клане Вэнь как пленник, а не как гость. Будь он хоть тысячу раз тëмный заклинатель.

— А куда, Владыка Вэнь? — стоило удивиться, что мальчишка его послушался. Но нет — встал за спиной, отстав на четыре шага — точно какой-то крупный орден, как бы и не из Великих — и даже по сторонам не особо оглядывался, пока они шли сначала наверх, по лестнице, а потом через Огненный Дворец наружу — уже в сопровождении крайне удивлëнного, но предусмотрительно не задавшего ни единого вопроса главного дознавателя. Учиться и учиться ещë мальчишке.

— В Знойный Дворец. Цинхэ, Ланлин, Гусу или Юньмэн?

На последнем мальчишка чуть заметно сбился с шага. Жохань заметил — значит, побеседует с Цзян Фенмянем на следующей встрече.

— О чëм Вы, Владыка Вэнь?

Вопрос Жохань проигнорировал.

Огненный дворец находился на некотором удалении от Знойного, хоть и являлся частью дворцового комплекса. Он располагался ниже, и к основным сооружениям можно было попасть только по длинной галерее, огибающей спящий вулкан и поднимающейся вверх. Главный дознаватель остался в Огненном, а Жохань со спутником последовали выше, по каменным ступеням через галерею и наверх, туда, где простирался сад.

Архитекторы, возвëдшие Огненный Дворец, определëнно потрудились, чтобы сделать проход в него куда незаметнее, а сам его спрятать на той стороне вулкана, откуда его почти не было видно снизу.

Вэй Усянь смешно вертел головой и вздохнул сквозь зубы, уставившись на простирающийся в долине вулкана город — словно впервые его видел. Жохань неслышно хмыкнул, но мальчишка каким-то чудом услышал и улыбнулся неловко, принявшись расхваливать красоту Цишаня в целом и Безночного в частности, но глаза — глаза его выдавали. То и дело глазом косил, словно не верил в то, что видит.

Позже, сказал себе Жохань, отворачиваясь и продолжая путь. Позже он всë узнает — так или иначе.

На сад, кстати, Вэй Усянь так не смотрел — оглянулся, кивнул, мол, ничего необычного (словно каждый день цветы с равнин Хубэя в горах Шэньси видит), и прошел мимо, не отставая на шаг.

А там уже из коридора показался удивлëнный донельзя Вэнь Люсуй — верно, сегодня была его смена.

— В гостевой семейный павильон. Отмыть и переодеть. Слуг предупредишь сам, — кажется, верный заклинатель удивился ещë больше, но поклонился споро, а Вэнь Жохань наконец-то выдохнул и повернулся к Вэй Усяню. — Вэнь Люсуй проводит тебя.

Но тот — это уже становилось привычным — снова повëл себя не так, как Вэнь Жохань ожидал. Нахмурился и посмотрел на Вэнь Жоханя с явственно читающимся в глазах вопросом.

Вэнь Жохань вздохнул, мысленно обращаясь к Прародительнице.

— Иди. Ты наделëн благословением Богини Солнца. Кем бы ты ни был, Клан Вэнь всегда будет рад принять тебя.

Алые глаза изумлëнно распахнулись, но Вэнь Жохань этого уже не видел — развернулся и быстрым, почти торопливым шагом направился в свои покои. Там точно должна была остаться заботливо подсунутая младшим братцем фляга с успокоительным отваром. И не важно, что сам отказывался и упирался — младший брат как обычно оказался куда мудрее его.

Правда, вспомнил Вэнь Жохань дикие красные глаза и весëлую улыбку, отвар этот ему вскоре, вероятно, понадобится далеко не в объеме одной фляги, но брат определëнно согласится приготовить ещë.

Вэнь Жохань тихо выдохнул и покачал головой.

С таким отдыхом скоро ему потребуется очень, очень много этого чудо-отвара.