После того, как приговор был вынесен, всё быстро закончилось. Кэйл проследил за тем, как Чхве Хан, коротко и явно церемонно поклонившись собравшимся в зале чиновникам, под руку с Мун Та Хён покидает зал через дверь позади трона и отодвинулся от смотрового «оконца», откинувшись на спинку стула. Привычно потянувшись рукой к подбородку, чтобы коснуться его, как он делал всегда, когда хотел подумать, Кэйл скривился от неприятной слабости, охватившей его тело — яд всё ещё был в нём, и даже какие-то полтора часа, проведённые не в постели, а в мягком кресле, утомили его. Впрочем, Кэйл был не из тех, кто обращает внимания на такие мелочи, как собственное физическое состояние… Обдумать всю эту ситуацию было куда важнее.

Не то, чтобы он когда-либо был так наивен, чтобы полагать, что вся эта затея с политическим браком пройдёт гладко, но… Император Кореи тоже пострадал. И пострадал сильно — судя по реакции чиновников и самого Чхве Хана на название яда, он не был чем-то обыденным… Или легко излечимым. Кэйл почувствовал дрожь, которая возникла в его груди, и нахмурился, отгоняя эту мысль. Предаваться бессмысленным страхам было попросту глупо. Кэйл не отрицал, что мысль о возможной смерти пугала его, но это не значило, что он собирался давать ей власть над собой.

В первую очередь ему стоит расспросить об этом яде Рона. В конце концов, бывший глава клана наёмных убийц точно должен был что-то о нём слышать, каким бы редким ни был этот яд.

Возвращаясь к ситуации с Чон Арым… Если честно, всё это выглядело как крайне глупая попытка недалёкой девчонки сделать…что? Спасти своего Императора от навязанного злобными врагами брака, в котором он непременно будет страдать и мучиться до конца своих дней? Это было даже не смешно. Чхве Хану было не пятнадцать, он не был подростком даже по меркам самих жителей Кореи, и, поступив подобным образом, эта Чон Арым нанесла ему оскорбление, по сути поставив своё мнение выше решения Императора. Да за одно только это её стоило бы наказать по всей строгости закона. Всё же, глупость была величайшим грехом, на какой только был способен человек.

Кэйл тихо вздохнул. Конечно, можно было предположить, что Чон Арым на самом деле была крайне умной и умелой актрисой, зачем-то разыгравшей этот спектакль… Но внутреннее чутьё подсказывало Кэйлу, что это была изначально ложная мысль. Он сомневался, что даже в таком состоянии не смог бы распознать прямую ложь, особенно с учётом того, как внимательно следил за выражением её лица — на самом деле, обычно он был весьма внимателен в таких моментах… Почему он не заметил неприкрытой ненависти Ын Су? Или жадной натуры Пак Хуна?

В этом была его ошибка.

Но почему-то, приехав Дворец Чёрного Дракона, он словно… почувствовал себя в безопасности здесь? Даже не подумав, что кто-то из работников может желать ему зла?

Кэйл мысленно чертыхнулся. Как он вообще мог быть таким наивным?

И всё же, возвращаясь к Чон Арым… Кто-то манипулировал ей, это было очевидно, как то, что солнце заходит за горизонт каждую ночь и восходит обратно каждое утро. Кому-то столь наивному, как она, врядли могло даже прийти в голову подобное…не говоря уж о том, чтобы составить полноценный план, задействовав в нём такие влиятельные фигуры, как дворцового целителя и служанку из Павильона Плачущей Ивы. К тому же, она работала в библиотеке! Как вообще она могла выяснить, каких взглядов придерживается Ын Су касаемо перемирия Роуна и Кореи? Если Пак Хун ещё мог, к примеру, пожаловаться наивной библиотекарше на своё бедственное положение, то о подобных вещах не принято говорить вслух. Конечно, только если ты не полный идиот, но Ын Су, в отличие от «главной заговорщицы», вовсе не была глупа. Кэйлу стоило поблагодарить судьбу за то, что клятая книга и материал для изготовления яда попали именно в руки Арым. Что-то подсказывало ему, что, в отличие от библиотекарши, Ын Су придумала бы куда более совершенный план…

Кстати о книге. Чон Арым сказала, что случайно наткнулась на неё во время уборки в библиотеке, и, по счастливому стечению обстоятельств, книга была заложена листком именно в том месте, где находился рецепт яда… Яда, который, очевидно, не был чем-то обыденным в Корее. Ха, да Чхве Хан отдельной строкой выделил его изготовление во время вынесения приговора! Кэйлу определённо стоило выяснить, что это вообще был за яд, но сам факт того, что книга с рецептом подобного просто так валялась в свободном доступе, да ещё и с настолько явной подсказкой в виде закладки… Чёрт подери, грубо, слишком грубо! Достаточно разве что… Ну да, для такой наивной девочки, как Чон Арым.

Не то, чтобы Кэйлу было её жаль. Она была дурой, но это не вычёркивало её из списка врагов — его, Чхве Хана, Роуна и всей Кореи. Она заслужила свой приговор… Так же, как его заслужил и тот, кто подтолкнул её к попытке убийства жениха Императора.

Кэйл тяжело вздохнул и покачал головой. Здесь его рассуждения натыкались на стену, которую он пока не мог преодолеть. Он был чужим в Корее, чужим во дворце, он не знал всех тех, кто жил и работал здесь, кто имел доступ к Императорской Библиотеке и контактировал с Чон Арым… Это мог быть вообще кто угодно, на самом деле. В Корее не было магии, значит, на библиотеке не стояло охранных заклинаний, а местные охранные системы… Вероятно, кто-то, достаточно разбирающийся в их устройстве, смог бы преодолеть их? Кэйл понятия не имел, на что вообще были способны Корейские технологии. Одна только чатончха была удивительным изобретением, а ведь Кэйл знал ещё и о железных боевых повозках, которые корейская армия использовала во время редких битв на суше… Пусть флот лишённой магии Империи и был развит куда сильнее в силу того, что большинство их битв с Роуном происходили на воде, это не значило, что Корея оставила свои сухопутные границы уязвимыми. Впрочем, сейчас это уже было не важно. Кэйл действительно не хотел вникать в то, какие удивительные изобретения смогли создать корейские учёные… По крайней мере, сейчас.

Ему всё равно придётся сделать это позже, после свадьбы, иначе из него в жизни не получится достойный Хвангу.

Наверное, пока ему просто стоило оставить всё на Чхве Хана. В конце концов, он был Императором Кореи. Вот и пусть разбирается с этим. Тем более… Он явно был зол там, в зале суда. И отчего-то Кэйлу показалось, что Чхве Хан злился даже не на Арым, Ын Су или продажного целителя, нет.

Чхве Хан определённо злился на самого себя.

Привык к тому, что враг может находиться только с внешней стороны крепостной стены? Не ожидал подобного удара в спину? Верил в то, что подданные с радостью или, по крайней мере, пониманием примут его желание остановить войну?

У Кэйла не было ни права, ни желания осуждать его за это.

В любом случае, дело уже было сделано. Виновные найдены и наказаны, а яд, наконец-то, определён, так что не было особого смысла долго размышлять о произошедшем. Для себя Кэйл решил, что должен быть куда более внимательнее впредь, и полагал, что Чхве Хан тоже сделает для себя какие-то выводы… Кэйл прикрыл глаза и тяжело шумно вздохнул.

Чёртов яд. Он чувствовал себя отвратительно уставшим.

— Возможно, нам стоит вернуться, мой Принц? — Рон тут же оказался рядом, словно материализовавшись из теней. Эта его привычка, связанная с бурной молодостью, всегда жутко пугала Кэйла в детстве, хотя надо сказать, что он в принципе был довольно пугливым ребёнком… В любом случае, сейчас он даже не вздрогнул и лишь согласно кивнул старому дворецкому.

Этот суд чертовски утомил его, хотя Кэйл определённо не жалел, что согласился посетить его.

Вот только… Он немного волновался за Чхве Хана. Приступ скрутил того прямо во время заседания, и, хотя физически сильнейший мастер меча Кореи был, очевидно, куда крепче Кэйла, беспокойство всё равно охватило его. К тому же, он хотел поговорить с Чхве Ханом, но, вероятно, ему придётся подождать некоторое время, пока тому не станет лучше. К тому же, сам он не был уверен, что способен сейчас вести такие разговоры.

— Давай вернёмся, Рон, — произнёс Кэйл, и дворецкий тут же улыбнулся и кивнул, моментально отступая назад, чтобы, очевидно, позвать носильщиков. Кэйл снова откинулся на спинку кресла, приготовившись ждать, когда до его слуха донеслись приглушённые голоса, а после и шаги, направляющиеся в его сторону.

Дверь потайной комнаты неслышно скользнула в сторону, и из-за неё, пройдя по короткому коридору, в помещение быстро вошёл Чхве Хан.

Он был не один, но Кэйл не обратил на сопровождающую его Мун Та Хён почти никакого внимания, почти инстинктивно обернувшись, чтобы лучше осмотреть мужчину. Чхве Хан всё ещё был одет в свои строгие чёрные одежды, а вот крови на его лице уже не было — судя по всему, он успел умыться, но по прежнему выглядел бледным, как тяжелобольной… которым, по сути, и являлся — Кэйл не мог припомнить ни одной причины, по которой здоровый человек мог бы кашлять кровью. Выглядел Чхве Хан встревоженным и раздражённым, но, встретив внимательный (и несколько обеспокоенный) взгляд Кэйла, моментально попытался придать своему лицу более спокойное выражение и даже улыбнувшись краешками губ. Кэйл вздохнул, стараясь не заострять внимание на том, какой слабой выглядела эта улыбка, и склонил голову в приветствии.

— Господин Чхве Хан, — тот кивнул в ответ и приблизился, жестом велев своей спутнице оставаться на месте. Быстро бросив на неё взгляд и заметив, как на её лице промелькнуло явно заметное беспокойство, Кэйл прикусил язык, сдерживая так и рвущийся наружу вопрос — эмоции он всегда читал прекрасно, а Чхве Хан и так явно был достаточно раздражён бесконечными расспросами о своём здоровье.

Не то, чтобы Кэйл перестал беспокоиться.

— Прошу прощения, что заставил Вас ждать, — Чхве Хан склонил голову в извинении, и Кэйл поспешил поднять ладонь, чтобы прервать его.

— Не стоит. Напротив, я благодарен Вам. Мне нужно было многое обдумать.

Чхве Хан склонил голову вбок, явно испытывая интерес, но быстро опомнился и опустил глаза.

— Я буду рад услышать Ваши мысли и обсудить с Вами текущую ситуацию после того, как Вы отдохнёте. Сейчас я пришёл, чтобы сообщить Вам несколько деталей, — на этом моменте его взгляд стал твёрже. — Полагаю, вам неизвестен яд под названием «Жемчужная пыль»?

Кэйл кивнул в знак согласия.

— К сожалению, — он покачал головой. — Я хотел расспросить об этом Рона, но ещё не успел.

Услышав своё имя, старый дворецкий снова появился в поле его зрения, но на этот раз на его лице не было ни следа привычной улыбки. Вместо этого он склонил голову и сухо, сдержанно произнёс:

— Мне известен этот яд, Мой Принц. Правда, лишь как легенда — никто из членов моей семьи никогда лично не работал с ним.

— Это вовсе неудивительно, Молан-ним, — Чхве Хан покачал головой. Рон бросил на него короткий, но гневный взгляд, явно восприняв эту фразу как удар по его гордости наёмного убийцы, и Чхве Хан пояснил: — Корея надёжно хранит секрет «Жемчужной пыли». Даже я понятия не имел, из чего и каким способом возможно её изготовить. То, что книга с его рецептом попала к Чон Арым — просто неслыханно, она должна была храниться в запретной секции, куда есть доступ только у членов Императорской семьи. Этот яд… Можно сказать, является больной темой для всего нашего народа.

Он тяжело вздохнул и прислонился к стене, складывая руки на груди и качая головой, а после снова обратился к Рону.

— Молан-ним, осмелюсь предположить, что легенда, которую Вы упомянули — это легенда об основании Когурё?

Рон кивнул в знак согласия.

— Да, Ваше Величество.

Кэйл непонимающе посмотрел на них обоих и приподнял бровь, и Чхве Хан снова перевёл на него взгляд.

— Принц Кэйл, помните ли Вы ту книгу, которую читали, когда только прибыли во Дворец? Жизнеописание Его Величества Чхве Чон Гуна? — Кэйл коротко кивнул, и он продолжил, — на самом деле, конкретно та книга содержала неполную информацию. Вы должны были обратить на это внимание — в ней не было сказано ничего о том, как Его Величество встретил свой конец.

Кэйл задумчиво коснулся пальцами подбородка. Если честно, в тот момент он не особо придал этому значения. Ну, то есть, отметил про себя, что книга была подписана как «Том первый», но не стал уделять этому много внимания. Вопрос с именем основателя Когурё волновал его тогда куда больше… К тому же, он так и не добрался до второго тома из-за необходимости изучать «Семь таинств Когурё» к предстоящей свадьбе.

Поэтому Кэйл просто неопределённо кивнул Чхве Хану, и тот продолжил и глубоким и каким-то горьким вздохом:

— Дело в том, что «Жемчужная пыль» — это яд, которым был убит Его Королевское Величество.

Ох. Это… Ладно, это было действительно неожиданно.

— Этот яд крайне токсичен, не имеет ни вкуса, ни запаха, и особенно опасен при вдыхании, поскольку оседает в лёгких, и… — тут Император за миг замолк, а потом, окинув Кэйла серьёзным взглядом, продолжил. — И начинает разрушать их ткани, буквально выращивая на внутренних стенках лёгких маленькие жемчужины. Эти жемчужины продолжают разрастаться даже без дальнейшего попадания яда в организм, а новые дозы лишь ускоряют этот процесс. Именно поэтому «Жемчужная пыль» так опасна.

Кэйл замер, чувствуя, как медленно стынет в его жилах кровь.

— И сколько обычно занимает процесс?

Чхве Хан задумчиво качнул головой.

— Как я успел узнать, по разному. У жертв, единожды вдохнувших пусть даже крупную дозу яда, весь процесс может занимать месяцы, но, если вдыхать яд часто, он сокращается до нескольких недель или даже дней…

Он замолчал, глядя в пространство, а Кэйл нахмурился, пытаясь унять панику, медленно поднимающуюся в нём. Судя по тому, как долго они с Чхве Ханом находились под воздействием яда…

Чёрт. Это действительно было плохо.

Очень, очень плохо.

Но Кэйл всё равно должен был спросить…

— А противоядие?..

Чхве Хан отмер от его вопроса и перевёл на него взгляд, кажется, уловив что-то на его лице, отчего выражение его собственного стало каким-то виноватым и неловким одновременно.

— Прошу прощения, Принц Кэйл. Вероятно, своими речами я ввёл Вас в заблуждение. Противоядие есть, Вам не стоит сильно беспокоиться об этом. После смерти Его Королевского Величества величайшие умы Когурё потратили множество лет на исследования, но сумели разработать формулу, которая может помочь в девяти случаях их десяти. Наши с Вами, — он мягко кивнул головой. — не настолько запущены. Я пришлю Вам записи, когда сам разберусь в них до конца. К сожалению, они сохранились в единичном экземпляре.

Кэйл машинально кивнул. Не то, чтобы он обратил большое внимание на слова про исследования.

Чёрт, он действительно до одури боялся смерти.

Он позволил себе тихо выдохнуть и тут же обнаружил, как после слов Чхве Хана на него навалилась ужасающая по своей силе усталость. Кажется, его больному телу окончательно надоело напрягаться, и Кэйл не смог сдержать улыбки от этой мысли. Он чувствовал себя так, словно его сверху придавило огромным камнем; его рука безвольно упала на подлокотник. Серо-стальной взгляд Чхве Хана на миг метнулся к ней, и на его лице моментально проступило понимание.

— Прошу прощения, что утомил Вас подобными разговорами. Мне казалось важным сообщить Вам эту информацию.

Кэйл тряхнул головой, но получилось лишь слабо дёрнуть.

— Не беспокойтесь. Я действительно хотел это знать.

Чхве Хан кивнул ему. В его глазах мелькнуло беспокойство, и он коротко поклонился, отстранившись от стены и встав в полный рост.

— В таком случае более я не смею задерживать Вас, Принц Кэйл. Надеюсь, мы сможем продолжить беседу, когда Вы отдохнёте.

— Я буду рад, — Кэйл улыбнулся, на удивление, вполне искренне, и лицо Чхве Хана просветлело. Он тоже улыбнулся — усталой болезненной улыбкой, и на этот раз Кэйл не смог сдержать себя.

— Прошу Вас, отдохните хорошенько тоже, господин Чхве Хан.

Император замер на пару мгновений, но потом с каким-то нежным смешком склонил голову, на миг скосив глаза в сторону. Кэйл тоже посмотрел туда и увидел Мун Та Хён, стоявшую у противоположной стены, сложив руки на груди, и отчего-то почувствовал странный прилив тепла.

— Всенепременно, Принц Кэйл. Благодарю за заботу.

Быстро подошли вызванные Роном носильщики. Кэйла осторожно усадили в уже знакомый паланкин и снова укрыли пледом — его начало немного знобить от усталости, так что это было весьма своевременно… Всё то время, что они следовали в жилые комнаты, Чхве Хан шёл рядом с его паланкином — Кэйл то и дело скашивал на него глаза, почему-то каждый раз чувствуя странное тепло. И даже когда они распрощались в зале, лестницы на разных концах которого вели в покои Хвангу и Хванцзе, это тёплое ощущение не оставило его.

Наверное, это было оттого, что они наконец-то выяснили природу странного яда, подумал Кэйл мельком, пока его переодевали и укладывали в постель.

Правда перед глазами у него почему-то стоял не зал суда, а мягкий взгляд и нежная улыбка Чхве Хана.