Уже почти рассвело. За окном сперва мелькнула объемистая тень, потом раздались переливистые щебетания краснощечек, но Фео уже лежала без сна. Она проснулась сегодня очень рано. За околицей ещё не было слышно даже тонкого смеха Заблудших Духов. Кажется, даже Иванна ещё не проснулась и не принялась за домашние дела. 

Девушка знала, что тень за окном – вернувшаяся с затянувшейся сегодня ночной охоты уже на рассвете в свою специально построенную для неё Иванной и Максимом платформу Бабушка Пестрые Щёчки.

Нужно посмотреть, как там ее птенцы. 

Фео прекрасно понимала, что глупые мысли не помогут. Видимо, встреча с человеком все же вынудила её вернуться в прошлое и вспомнить случившееся больше четырех веков назад. Похоже, её нагнало прошлое, или нечто подобное. Так называли такие вещи люди? Даже смешно. 

Девушка лежала на кровати и смотрела в потолок, на массивные деревянные перекладины, в вышине сходящиеся в форму крыши. Ей нравилось, поэтому она и выбрала когда-то именно хоромы с такой крышей, а не с покатой. 

Она встала и направилась к огромному деревянному шкафу, откуда достала рубаху и надела ее через голову, коснулась пальцами серебряной вышивки у ворота. Рукава, короткие и широкие, собраны у локтей. Сегодня она надела длинный светло-синий сарафан, ниже колен, и застегнула аккуратно круглые серебряные украшенные каменьями пуговицы донизу. Только после этого она подошла к зеркалу, задумчиво поглядела на свое отражение. 

Наверное, даже хорошо, что Максим и Влада рассказывают ей о том, как сейчас живут люди. Женщины не используют белила. Теперь они пользуются косметикой. 

Девушка открыла ящичек комода и достала оттуда странный продолговатый предмет чуть толще ее пальца, покрутила его в руках озадаченно, сняла колпачок после некоторых стараний. Вроде Влада говорила, что это называется помада. Она уже давно не использовала ничего подобного. В лесу от этого нет пользы, все подобные вещи придумали люди.

Фео спустилась вниз по лестнице и тенью скользнула по коридору к выходу. Иванна, самая ранняя пташка среди них, кажется, только проснулась. Сейчас с ней не хотелось видеться. Фео любила всех себе подобных, насколько могут испытывать привязанность Небесные, но ее желание всегда ей потакать казалось порой чересчур. 

Сейчас девушке хотелось побыть одной. 

Фео побрела через лес, не придерживаясь троп. Она слушала дыхание природы, и то отзывалось где-то внутри. Пусть девушка и не являлась Хранительницей природы как таковой, она все равно относилась с уважением к самому лесу, ко всем местам, как и завещали когда-то. Просто потому что считала это правильным. 

Она не слишком смотрела куда именно идёт, но солнце переместилось по небу почти к полудню, а перед глазами расстилался знакомый пейзаж, и в груди возникла тень неприятного чувства, которое, наверное, называлось досадой.

Озеро в обрамлении берёз и сосен, с растущими кустами вокруг, многие остались ещё с того времени, как оно было болотом. 

Фео сама не знала, что следует испытывать по этому поводу. Она ведь не собиралась идти именно сюда. Севернее, западнее, куда угодно. Однако, вот, ноги опять принесли её на это место. Скоро его наводнят любопытные люди – она хорошо знала их природу – и здесь ничего не останется. Перероют его сверху донизу, разыщут останки утоплого, разорванного мавками. Докопаются до сути, раз взялись за дело. 

– Так и знал, что найду тебя здесь, – прозвучал беззаботный голос откуда-то из-за деревьев слева так неожиданно, что девушка едва подавила инстинктивный порыв атаковать, который пронесла с собой даже через века спокойной жизни в лесах. 

И все же удивление пересилило.

– Откуда? – тихо спросила она, повернувшись к парню. Тот самый человек, Дазай, так его звали, выбрался из кустов и приблизился, выставив перед собой ладони, словно демонстрируя свои добрые намерения. В прошлый раз он не представился до конца, но и не надо было. 

Дазай Осаму. Когда-то ей довелось знать его предка. И сейчас воспоминания были ещё слишком свежи. Однако она не видела в нем другого человека, все же они достаточно разнились. Тем не менее, сходство между ними было достаточным, чтобы вспоминать. 

И все же. Парень стоял перед ней, носил современную одежду – Влада часто в ней заявлялась – джинсы и футболку с лёгкой курткой поверх, и улыбался. 

– Да кто ж его знает? – Дазай развел руками. – Просто так подумал. Если что, так и дежурил бы у озера, пока ты не придёшь. Кто его знает, где ты там в лесу живёшь? Может вообще на ветке дерева! Гнездо свила. Как птичка. 

Люди не меняются с веками. Как бы с виду их мир не менялся, на самом деле они внутри статичны. Следовало бы привыкнуть к этому. И тем не менее, наверное, она чего-то ждала. Того, что они станут достойными ключей? Того, что им потребуется помощь? Она же не хотела помогать. Нет, здесь что-то другое. Но в чем же дело?  

– Полагаю, на дереве было бы неудобно, – мягко отозвалась она. Коля и его шуточки приучили её к множеству разных ситуаций. По крайней мере, она не так сильно удивилась, как могла бы. 

– О, ну тогда я могу за тебя не переживать, – он лукаво улыбался, поглядывая на неё искоса. – А то я уже боялся, что тебе и отдохнуть негде. Тогда какой вариант, покрывало, сшитое из листьев? 

Девушка долго выбирала между реакцией строго посмотреть и улыбнуться, потому что подозревала, что парень над ней издевается, но его ладонь уже аккуратно легла на её щеку, и Фео непроизвольно вздрогнула. 

– У тебя такая холодная кожа. Я все гадал, какая она наощупь, а оказалась совсем обычной, как у людей, – как ни в чем ни бывало, продолжал болтать он безмятежно.

– А должна быть как у лягушек, потому что мы впервые встретились, когда я плавала? – Фео попыталась поджать губы, но не выходило. Она перехватила его за запястье тонкими пальцами, сразу же ощутив, как стучит его сердце, как течет по венам кровь, как работают внутренние органы. 

– Пупырчатая и влажная? Даже так тебе бы пошло, – заверил он её серьезным тоном.

Девушка фыркнула недовольно и попыталась припомнить все слова, которые когда-либо слушала от тех, кто выходил в современный мир сейчас, чтобы попытаться показаться умной. Но почему-то, как назло, ничто не шло в голову. И она почти ощутила досаду. И недовольство собой за отсутствие интереса к быту людей. 

– И что это должно значить? На лесть непохоже. Не каждой девушке приятно будет такое услышать, – сформулировать оказалось на удивление тяжело. Обычно спокойная душа колыхалась внутри. 

– Но ты же не каждая, – пожал плечами Дазай и внимательно на неё посмотрел. – Погуляем немного по лесу? Ты наверняка его хорошо знаешь. 

Фео отпустила его руку и медленно кивнула, не зная, почему именно так рада смене темы. Но прогулка действительно показалась ей хорошей идеей. 

Под ногами шуршала трава, пока они медленно выходили на одну из тропок. Сама девушка ходила где придётся, но с человеком так рисковать не стоило. 

Дазай пока помалкивал, и за это она тоже, признаться, была ему благодарна. Все слова как-то неловко растерялись по пути, а новые не спешили взамен. Возможно, потому что он человек, а возможно, потому что она просто не отличалась особой разговорчивостью и провела большую часть последних лет в одиночестве. 

Не считая компании своих близких существ. Но их она изучила хорошо, как и они её, а здесь, столкнувшись с чем-то новым, испытывала давно забытую тень лёгкой растерянности. 

– Не знаю, как к вам относиться, – вдруг сказала она незаметно для себя самой. – Идут века, но ничего не меняется. Все снова замкнуто в бесконечном круге. Люди и их существование такие бессмысленные, но хуже всего то, что я должна находить какой-то смысл, – девушка непроизвольно коснулась ткани в районе сердца. – Я тоже словно застыла, пчела в замёрзшем на крайнем севере кусочке меда.

Фео замолчала. Неожиданная откровенность показалась странной. Особенно перед человеком. 

Дазай смотрел на неё внимательно и молчал. Его рука коснулась её запястья медленно и осторожно, будто просяще вежливо, спрашивая позволения. 

– Если бы я мог дать тебе ответ, – тихо отозвался он. – Но ты задаёшь вопросы не тому человеку. У меня их тоже нет. Я хотел бы найти смысл даже собственному существованию, но каждый раз не могу. Раз уж мы заговорили, могу я узнать, кто ты?

Его пальцы сжали ее узкую ладонь в уверенном жесте, который девушка не понимала и не бралась расшифровать.

– Я ключница, – честно ответила она. Пусть и здесь не будет лжи. Фео совсем не возражала. Солнце просвечивало сквозь густые кроны деревьев – в основном лиственниц и сосен, и его лучи путались в его каштановых волосах. – Мне кое-что доверили очень давно.

– Что именно? 

Девушка улыбнулась и мягко покачала головой. Наверное, она не возражала даже против того, чтобы поделиться с ним, когда будет уверена до конца. 

Однако. 

Вместо этого она повернулась к кусту черники, для которой пока ещё рано. Нужно больше времени. 

– Недавно мы собрались на Трапезу. Люди пришли к нам сами, – начала она, сорвала несколько едва начавших темнеть ягод и покрутила между пальцами. – Когда я вытягивала силу из своей жертвы, я ничего не чувствовала. 

Дазай положил руки ей на плечи. Фео ожидала чего угодно, но не того, что он положит и подбородок ей на плечо. 

– Вы чувствуете их боль во время своих Трапез? 

– Редко. Мы подпитываемся их энергией, – в другой руке она крутила лист. – Время от времени. Вы почти не замечаете их исчезновений, потому что мы ищем тех, кто вам не нужен, или кого не ищут их близкие и друзья. 

От его странного жеста где-то в районе груди, а может и ниже поселилось какое-то невнятное ощущение, которое девушка не могла себе объяснить. Только внятно сказать: такого она никогда в своей жизни не испытывала. 

– Ты убивала людей у озер и на местах пожарищ? 

Ощущение исчезло. Девушка резко обернулась и внимательно всмотрелась в его лицо, пытаясь понять: это и было его целью? Вызнать у неё информацию?

Он недоуменно на неё посмотрел, словно её жест его обескуражил. 

– Я кажусь таким подозрительным? Ты сама попросила меня разузнать все в городе. Я просто хочу честности с твоей стороны. Я никому не расскажу, обещаю. 

Она зябко передёрнула плечами. Не то, чтобы ее интересовало, расскажет он или нет. В любом случае, сама виновата. Слишком много болтает языком, про те же Трапезы. 

– Они сами шли на огни. Их никто не вынуждал, – равнодушно отозвалась она и выкинула ягоду обратно в кусты. – Но да, мои мавки топили их, чтобы вернуть озера, мои заложные закапывали людей, чтобы возродить леса. Но разве вы относитесь к своим животным лучше? Вы жалеете их, когда употребляете их в пищу, когда шьёте из их шерсти одежду? 

Фео ожидала обвинений или возражений, выражение отвращения, знакомое ей по крайней мере, но его лицо ничуть не изменилось, он сделал шаг вперёд и протянул ей руку ладонью вверх.

– Ты не поняла. Я не собирался тебя винить. Я всего лишь хотел рассказать тебе то, что узнал, а ты сразу же заморозилась, – девушка посмотрела на протянутую руку, на бинты, выглядывающие из-под рубашки и коснулась их. Дазай заинтересованно прищурился. – Это кстати говоря о людях, да. Мне птичка напела о холоде на рассвете и серебряных листьях под ногами. Про знаки ты и так знаешь.

Фео отвлеклась и задумалась. Холод на рассвете и серебряные листья. Действительно, это наводило на мысль, которую следует на досуге обдумать. 

– Ты считаешь, что кто-то пытается меня подставить? – она не стала говорить, что и ее Существа придерживаются подобного мнения, пусть ей кажется это глупостью. Такая идея может прийти в голову только человеку, но она никак не могла взять в толк, к чему человеку так действовать и зачем. У людей правда короткая память, и они забыли, что произошло много лет назад. Но в таком случае о ней никто не мог знать. 

Все происходящее было лишено логики, или девушка не могла её отыскать. И это действительно сбивало с толку. 

– Не думаю, а уверен. Ты ведь говорила, что понятия не имеешь о символах? 

– Нет, – она как-то немного неуверенно пожала плечами. – Я и не думала, что они там были. Вокруг меня всегда крутятся разные твари и существа, особенно когда я гуляю по ночам. Множество из них выходят в это время. Даже если кто-то на стороне того, кто замыслил недоброе, я не могу этого знать. Сам воздух дрожит от магии. Древней магии, все, кого это коснулось, счастливы.

Девушка не знала как объяснить человеку, что такое Жертва, которая отдаётся Месту. Даже если там и проводились какие-то малые ритуалы, все прошло бы незамеченным.  

Дазай внимательно её слушал. Даже слишком внимательно. Будто ему действительно было интересно. Причем всё без малейших исключений: слова, которые слетают с её губ, детали её жизни. В радужке цвета корицы отражалось любопытство, искреннее и удивительно тёплое. От этого взгляда снова возвращалось то непонятное ощущение. Оно правдиво значит? 

Если бы только Фео знала, что это. От него внутри становится странно щемяще тепло.

– Я так и думал. Знал, что ты не причем, – он снова взял ее за руку. – Ну так что, больше не будешь на меня дуться и смотреть так недоверчиво? Вот прям так? – он нахмурил брови и свел их к переносице.

– Но я так не выгляжу, – пробормотала Фео немного растерянно. Человек снова сбивал её с толку. Вроде бы не все люди такие. Это ей так везёт постоянно на каких-то неправильных людей, которые странно и непонятно себя ведут? 

– Не выглядишь. Я преувеличиваю, – чересчур быстро и покладисто согласился Дазай. Теперь уже это показалось девушке подозрительно. По ее опыту после такого обычно что-то задумывают. Обычно, какую-то пакость.

Пауза затягивалась, и она снова принялась разглядывать бинт на его запястье, стремясь отвлечься от мыслей, вызванных происходящим.  

Вот только сказанное дальше стало для неё неожиданностью.

– Ладно. Тогда, возможно, это тебя немного успокоит? О твоей Трапезе и о пропавших людях я вот ничего не слышал. Мы с тобой об этом не говорили.

Фео несколько растерялась, мысли снова закрутились в голове, сменяя одна другую. 

– Но почему..? 

Она не понимала. Девушка прекрасно знала, что Дазай может и солгать. Ведь люди часто говорят неправду. Но ради чего ему вообще поднимать эту тему? Он ведь понимает, что может вообще не выйти из этого леса живым? 

При этой мысли Фео почувствовала себя неуютно. За сегодняшнее утро в её жизни и голове поселилось слишком много непонимания, куда больше, чем за последние несколько сотен лет, и ей это совершенно не нравилось. 

– Потому что они и без того могут в любой момент прийти к озеру, а тебе ведь здесь нравится, верно? Потому не стану давать им лишний повод, – отозвался он просто. Их взгляды встретились. – И потому что мне бы не хотелось, чтобы ты грустила. Полагаю, чужая смерть – недостаточная причина для меня, а твоя грусть – достаточная. 

– Ты – необычный человек, – тихо вымолвила она. Странное диковинное ощущение внутри пускало побеги и разрасталось. Она неуверенно коснулась его щеки ладонью, как он недавно. Люди действительно бывают удивительными. 

Или дело здесь не в людях. А именно в нём. 

Дазай рассмеялся, в его радужке отражалось безразличное холодное спокойствие. 

– Пожалуй. Это самое мягкое определение, которым можно меня описать. Иначе мне было бы, по крайней мере, не наплевать на других так, как сейчас. Но тебе нет до этого дела, ведь так? Кто-то другой меня бы обвинил, – в его голосе звучала эмоция, которую Фео не могла понять, ближе всего была грусть, но нет, какой-то иной оттенок. Сейчас она хотела знать чуть больше и людях, чтобы понять. 

– Мне не за что тебя винить. Любой человек осудил бы меня, – она замолчала, пытаясь отыскать слова, но те не находились. Совершенно неожиданно девушка осознала странную и парадоксальную для себя вещь. – Я не хочу тебя убивать. 

Дазай посмотрел на неё удивлённым взглядом, второй раз за их сегодняшнюю встречу, потом его выражение лица стало удручённым, и он вздохнул. 

– Жаль. 

– Ты первый человек, который действительно об этом сожалеет, – заметила Фео. 

Лжи от него по-прежнему она не чувствовала. Только тягучую вязкую тоску. Наконец ей удалось понять эту эмоцию. Когда большую часть времени имеешь дело только со страхом и отчаянием людей, забываешь их диапазон. 

– Тебя это смущает? – он поднял голову и пристально посмотрел ей прямо в глаза, прищурившись, будто ожидал какой-то реакции. Девушка даже растерялась немного, хотя она и испытывала после его отношения нечто подобное, пусть и не сразу это смогла осознать. 

– Немного удивляет, – призналась она. Ещё сильнее, чем он сам, его удивляли и собственные поступки. – Когда я говорила с тобой, мне казалось, что люди достойны чего-то, но теперь думаю, что ошиблась. 

– Да? Почему? – диалог становился все страннее с каждой секундой, будто они сами загоняли себя в логические ловушки и получали необъяснимое удовольствие от этого. 

– Я поняла бы это раньше, но встретила тебя только сейчас, – она немного запуталась, и сама это поняла, потому что фраза была лишена смысла. 

– Значит дело в тебе, – сказал Дазай и, воспользовавшись её замешательством по поводу сказанного, потянулся к ней. Фео не сразу поняла, что именно он хочет сделать. Чужие теплые губы накрыли ее собственные, а на лопатки легли ладони, чуть толкнув навстречу, в свои объятия. Девушка замерла, боясь дышать. Спустя мучительно долгое мгновение, обнаружив, что ничего не произошло, одну руку неуверенно положила ему на плечо, другую – на пояс. 

Сердце, давно почти не бьющееся, только в качестве имитации человеческой природы, ударило быстрее. Раз. Другой. Третий. Кровь побежала по венам. Но медленно. Пока ещё медленно. 

Дазай отстранился и внимательно на неё взглянул. 

– Все хорошо?

Фео отвернулась, прикрывая лицо рукавом дубаса. Странное чувство в области груди разрасталось, внутри словно полыхал огонь, как в тот день, когда она вырвала себе сердце, и вырастало новое. Но сейчас иначе. 

– Да. Все хорошо. Мне нужно, – она хотела просто сбежать, – но встретилась с ним взглядом и осеклась. 

– Ну послушай, ты меня хоть обратно к озеру выведи, – парень тихо рассмеялся. – Как я вернусь? Тогда меня точно хватятся и искать будут. 

Фео кивнула, взяла его за руку и повела вслед за собой. 

<center>***</center>

Солнце уже поднялось и прогрело окрестности лучами. Коля перемахнул не глядя через ворота и пронёсся по двору. Он поднялся спозоранку, но, посчитав, что Госпожа ещё спит – какое-то понятие приличий даже у него имелось – выскользнул в лес поболтать с духами и убить время до её пробуждения. 

Иванна как раз вышла из хлева и откинула назад косы. Вокруг нее недовольно толкались куры. Девушка мягко отпихнула одну из рыжих пернатых ногой, чтобы не лезла под рабочие ботинки, и неодобрительно взглянула на парня. 

– Гоголь, поведай, ворота придумали не для тебя? 

Он нетерпеливо отмахнулся, не желая опять слушать ее нудное ворчание.

– А Госпожа где? Ты её не видела?  

Иванна тяжело вздохнула, достала из мешка ячмень и россыпью откинула в сторону. Курицы, толкаясь боками и хлопая крыльями, бросились туда.  

– Ушла ещё до рассвета.  

Парень растерялся даже. Зачем он вообще ждал тогда? Мог тогда сразу пойти её разыскивать. Он хотел уже развернуться к воротам, когда земля под ногами его подтолкнула, вынудив замешкаться. 

– Вот вечно ты так себя ведёшь. Погоди ты бежать, оставь её в покое хоть на пять минут, – в голосе Иванны звучало отчетливое недовольство. – Если бы она хотела с кем-то из нас общаться, подождала бы хоть до завтрака. Или ты думаешь, мне нравится, как она себя ведёт? 

Несколько долгих секунд Коля хотел плюнуть и на Иванну, и на её нотации и просто уйти через прокол в пространстве. Но любопытство пересилило. 

– О чем ты? 

– О чем я да о чем я? – фыркнула девушка и кинула ещё ячменя, теперь уже на другую сторону, и пеструшки понеслись туда. Коля невольно проводил их заинтересованным взглядом. – А то ты сам не понимаешь. Ты разве не замечал, какая она странная последние дни стала? 

– Ну, Госпожа это Госпожа, – с безапелляционной уверенностью заявил Коля и тут же замолчал, наткнувшись на её скептический взгляд. Одна из куриц ткнулась ему в ботинок, и парень потянулся к ней, но она ушла от прикосновения, ловко перебирая голенастыми ногами. 

Нет, ну так дело не пойдет. 

– Гоголь, ты меня вообще слушаешь?! – возмутилась Иванна. Коля бросился через двор за улепетывающей от него курицей, распугивая остальных. Они прерывали свою трапезу и заквохтали, разбегаясь в разные стороны. Иванна закричала на него. – Николай! Чтоб тебя бесы забрали! Не пугай их! 

Он ее не слушал, сосредоточившись на одной конкретной птице, которая пыталась уклониться от встречи с ним. Он легко отличал её от прочих по оттенкам расцветки перьев. Курица пробежала под ногами у девушки, и Иванна отскочила в сторону, потому что он едва не сбил её с ног. 

– Гоголь! Я тебя убью! – прокричала она. – Я серьезно! И Госпожа меня не остановит! 

Курица оббежала хлев и деревянное строение курятника. Коля спешил за ней, и ему приходилось прилагать множество усилий, чтобы их не разнести по пути. И то не потому что его волновало, что скажет Иванна. Просто не хотелось расстраивать Госпожу. Она же скажет потом отстраивать. 

Наконец он сделал прыжок и все же поймал непослушную птицу, запеленав её в пространстве и подтянув к себе. Та застыла в его руках и нахохлилась. 

– Ну вот? И стоило это таких проблем? 

Курица ответила ему недовольным кудахтаньем. И всё-таки клюнула его в палец. 

Его нагнала Иванна. 

– Коля, ты что вообще делаешь? Отпусти её! Зачем тебе она вообще сдалась?! 

Коля пожал плечами, все ещё не отпуская птицу. Он и сам не знал толком ответ на её вопрос. 

– Она не давалась, а я хотел потрогать. Чего ты орёшь? Я же не убил её, – он погладил курицу по перьям и опустил на землю. Та некоторое время сидела, а после поднялась и, покачиваясь, направилась куда-то по своим куриным делам. 

Иванна прожигала в нем взглядом дыру, после сделала глубокий вздох и взяла себя в руки. 

– Ты мне всю птицу распугал. Я их кормила вообще-то, – она вручила ему мешок. – Теперь пошли обратно. 

Коля тяжело вздохнул, подавив желание просто убежать. Но они там о чем-то говорили вроде бы. Можно и потерпеть разочек для разнообразия. 

– Ладно, – он взял мешок. – Так что ты там сказать хотела про Госпожу? 

Они вернулись во двор. Он достал ячмень и хотел просто сыпануть от души, но наткнулся на её строгий взгляд и начал рассыпать так, как делала девушка раньше. 

– Ты разве не заметил, что теперь Госпожа Достоевская ведёт себя иначе? 

– В каком это смысле? – Коля пытался уйти от разговора, хотя в глубине души понимал, что стоит и слушает ее бредни, потому что сам хотел с кем-то об этом поговорить. И Иванна, навязчивая и надоедливая, лучше всех подходила в качестве собеседницы, потому что именно они с ней чаще всего находятся рядом с Госпожой. 

Не считая Максима, конечно. Но его ещё пойди поймай. Сейчас он постоянно занят. 

– Она слишком задумчивая, но ее мысли не о том. Разве ты не…– она неожиданно замерла. Коля хотел спросить, что случилось, но и сам почувствовал. Его сердце будто иглой пронзило, а к горлу подкатила странная горечь комом. 

– Что это за чувство? – пробормотал он вслух невольно. Узнавание маячило где-то на границе сознания, но парень никак не мог его ухватить. 

– Она немного изменилась, – буркнула Иванна, выхватив из его мешка горсть и бросив в сторону. Птицы поуспокоились и толкались, довольные угощению. Кто-то уже наелся и устроился в стороне чистить перья. Коля почти не замечал. Его взгляд блуждал поверх голубой ограды, на макушках деревьев. – Ты постоянно к ней липнешь. Только не говори, что ничего не заметил. Не поверю. Давай. Говори. 

Коля вздохнул и потоптался на месте. Заметил он всё, просто говорить не хотел, и думать не хотел, и знать не хотел, и вообще ничего не хотел. Ничего не. Много не. Вот вообще и…

Но поговорить все же надо. Или чего они вообще здесь стоят? 

– Пару дней назад, ещё до Трапезы, – неохотно отозвался он. – Кажется, она тогда ходила к озеру, а я встретил в лесу чужаков. Тогда я впервые заметил, в ней что-то изменилось. Ай, да не знаю я. Вы в этом больше сведущи, – он растопырил пальцы. – Все эти женские штучки? Чары?

Иванна покраснела и пихнула его в бок.

– Ты бы за словами следил! 

Коля недоуменно на неё взглянул. 

– Что следить-то? Госпожа разве не прекрасная дева? – дождавшись кивка, почему-то не слишком охотного, он продолжил. – А коли так, она и чары может использовать. 

Иванна тяжело вздохнула. 

– Родился дураком, и помрёшь дураком, – вынесла она однозначный вердикт. Обычно оскорбления от неё летели часто, и Коля знал, она просто завидует, так как Госпожа чаще его компанию предпочитает, чем её. Но вот сейчас отчего-то стало обидно. 

– Чего сразу дураком? – оскорбился он. – Просто я правду сказал, а ты дуешься. 

– То есть имеешь в виду дурость? – ответила она и, отобрав у него опустошенный больше, чем наполовину мешок, направилась к хлеву, закинула его туда, а после пошла к дому. 

Коля поспешил за ней. 

– В чем твоя проблема, Гончарова? – потянул он, дёрнул ее за одну из кос и сразу же подскочил, когда девушка попыталась его землёй ушибить. – Все я замечаю, а вот ты обзываша. 

– А ты ничего не замечающее дитя, – огрызнулась та, скинула обувь в сенях и прошла в кухню. – Заметил бы, понял, что для Госпожи такое поведение несвойственно. Это вообще опасно. 

Коля сощурился и ухватил девушку за плечи сзади. Та вздрогнула и так дернула головой, что хлестнула его косицами по лицу. – Перестань дурить и отпусти. В шуточки ты можешь с Максимом, Александром или Агнией. 

Он ее отпустил, но не потому что она ему сказала. Просто его заинтересовали другие её слова.

– Опасно? Что именно? 

Девушка проследовала к умывальнику, потекла водица. Иванна молча мылила руки, а Коля ждал и нетерпеливо ерзал, прислонившись спиной к шкафчику. 

– Ты слыхал старую легенду? – Иванна повернулась к нему и все же неохотно заговорила. – Если кто-то из наших полюбит человека, то он отречется от своей природы, начнет слабнуть, потеряет связь с Госпожой и через некоторое время умрёт. Ещё быстрее человеческого срока.

Коля задумчиво взъерошил светлую чёлку, спадающую на глаза. 

– Ну, вроде кто-то когда-то об этом говорил, но разве это не байки? 

Иванна поджала губы недовольно.

– Я так тоже думала. Считала, что никто из нас на такое не способен. Мы живём ради Госпожи, для неё одной, – она нервно обвела взглядом просторную кухню. Слишком просторную, учитывая, что на самом деле Небесным даже еда не нужна, они не чувствуют вкуса. Все это – лишь имитация, чтобы поддерживать рутину, иллюзию жизни. – Но представь, что случится, если Госпожа вдруг будет испытывать эмоции? Это опасно для неё самой.

– Да чушь это все, – уверенно произнес Коля. Туманные воспоминания о человеческой жизни всплыли где-то на задворках сознания. 

– Тогда что за чушь нёс ты по поводу женских чар? – она насмешливо на него посмотрела. Хотелось фыркнуть только, но Иванна снова стала серьезной и грустной. – Я тоже хочу, чтобы это было чушью, но если Госпожа полюбит человека, она умрёт. А вместе с ней и мы, потому что она – источник нашей силы. 

Коля рассмеялся. 

– Да быть такого не может. Ты же не всерьёз, правда? 

Парень готов был поспорить, что она просто так себя ведёт из-за странного поведения Достоевской. Но разве сам не подозревал нечто необычное? 

– Надеюсь, – она пожала плечами равнодушно и пошла у соседнее помещение. – Спущусь в подпол, за соленьями. Ты, кстати, собираешься что-то делать с пленником, которого притащил? А то каждый раз, когда я спускаюсь, я о нем вспоминаю. Из подвала сильно дует. 

Коле сделалось стыдно. Сказать по правде, он даже позабыл в некоторой суете, о взятом в плен во время битвы в лесу сендушном. Его действительно куда больше занимало происходящее с Госпожой, и теперь он мысленно себя обругал. Пообещал разобраться, и что? А если бы враги подобрались к воротам из-за его безалаберности?

– Я разберусь с ним. Возможно, он больше знает о происходящем. В конце концов, Госпоже грозит опасность. Надеюсь, вы этом с тобой мы сходимся? 

Девушка откинула деревянную крышку и подняла голову, встретившись с ним взглядом. 

– Глаза б мои на тебя не смотрели, Гоголь, но ты всегда можешь на меня рассчитывать, если дело касается Госпожи. Стой! Куда?!

Иванна опешила, когда он слетел по деревянной лестнице вперёд неё. 

– В темницы пройду через подпол! – откликнулся Коля, ловко спускаясь вниз. Он успел поцарапать руку и посадить занозу, но его это не интересовало. 

– Там лаз узкий! – крикнула она ему вслед. 

– Пролезу! И возьми мне огурчики! – благодаря сохранившейся человеческой природе Коля был единственным для кого имитация человеческой жизни и еды имела смысл. 

Или он просто убеждал себя, что помнит вкус тех блюд, которые готовили им Иванна и, реже Максим. 

Коля прошел по темному коридору, протиснулся в слишком узкий лаз – действительно чуть не застрял, спасибо хоть предупредила – и оказался в темницах. Строго говоря, здесь наскоро соорудили камеры ещё пару веков назад. Иногда тут держали людей перед Трапезами. 

Сейчас все клетки, кроме одной пустовали. Её занимал пленник. 

– Наконец у меня гости. Чем обязан?– сендушный усмехнулся. Его золотистые глаза тускло смотрели из-под лохматых бровей, от левого рога оставался жалкий обломок. 

– Поболтать пришёл, – Коля скрестил ноги и сел перед ним. – А то, знаешь, вдруг понял, что совсем о тебе позабыл. Нехорошо. 

– Решил разузнать что мне известно про Достоевскую? – сендушный, Рандо, усмехнулся. – Но вы всегда так, разве нет? Вечно отстраненные и холодные, пускаете вещи на самотек и наблюдаете, пока не становится слишком поздно. Разве в прошлый раз произошло не нечто подобное? Четыреста с лишним лет назад?

– А тебе не кажется, что болтать не по существу тут должен я? – Коля расстроенно улыбнулся. Он вот говорит, но все не по теме, сплошная бесполезная информация. И он тоже так умеет, ничего особенного. – Зачем ты встречался с кицунэ? 

– Личные дела, семейные тайны, такое случается у добропорядочных существ, – Рандо прикрыл глаза. – С тобой и твоей хозяйкой это никак не связано.

Коля потянулся, медленно, словно ленивый домашний кот, а после резко рванулся вперёд. Пальцы сжались на чужом горле. 

– Ты думаешь, я буду играть с тобой в игры, ходить вокруг да около, вытягивать информацию, будто мне совсем нечем заняться, да? – губы обнажали заострившиеся зубы; зрачки стали узкими, всё ещё разноцветная радужка почти светилась странным потусторонним светом, а голос отдавал почти змеиным шипением. Его тень дрожала и теряла очертания, будто не знала, во что прекратиться. 

На лице сендушного отразился страх, трепетал в узких чертах, мелькнули считанные мгновения, и вот Коля смотрел прямо ему в глаза и добродушно улыбался. 

– Будь по твоему. Поиграем, – неожиданно сказал он и сделал несколько шагов назад, разжимая хватку. Рандо упал на колени, цепи зазвенели, а на пол посыпалась каменная крошка. Небесный вбил его в стену с такой силой, что в плотном вековом камне осталась вмятина. Будь он человеком, умер бы от одного такого удара. Или сломал позвоночник.

Коля задумался – тонкие светлые брови чуть приподнялись, а губы сжались в тонкую линию. Он качнулся на пятках, потом вправо, влево, словно маятник. 

– Что же мне такое тебе предложить? 

Его рука прорезала пространство, ушла сквозь стену, в соседнюю камеру, достала оттуда ведро с застоявшейся водой. 

– Как насчёт этого? Ты говоришь всё, что тебе известно и, скажем, не мучаешься? Существ сложно убить, но они действительно могут страдать.  

Рандо усмехнулся.

– Я же не человек, чтобы меня можно было напугать этим. Чего ты хочешь добиться? 

Коля склонил голову набок. 

– Разве ты не помнишь, чем могучи Древние? Природа нас любит, как и прочие существа. А поскольку она нас любит, и другие нам верят, – он наклонился и прошептал ему на ухо. – Мы не можем их убить сразу, но можем сделать бессильными. Как людей. 

Сам пришёл на нашу территорию. Сам отдал себя в наши руки. Такой беспомощный. 

Парень едва успел рвануться от цепей, как Коля ухватил его за волосы. 

– Если я захочу, следующие несколько часов ты будешь человеком. Только не умрёшь. Дыши, – он ткнул его лицом в воду. Парень упирался, но, уступая Древнему в силе, он не мог ничего сделать. – Неприятно, наверное, да? Чувствовать себя жалким и слабым? 

Брызги грязной черной воды полетели во все стороны. 

– А ты знал, что обычный человек редко может провести под водой не задохнувшись, максимум чуть больше минуты? Ну, мужчина и женщина по-разному, естественно, – он задумчиво покачал пальцем, а после спохватился, вспомнив, что собеседник его не видит, и отпустил. Рандо отшатнулся назад, кашляя. Его глаза были широко распахнуты от шока и страха. 

– Ну так что? – потянул Коля, спрятав руки за спину. – Не появилось желание поделиться чем-нибудь? 

Сендушный пытался отдышаться, его глаза отстранённо бегали по помещению. 

– Мне жаль, – он кашлянул. – Вы сидите тут и не поняли, как близко люди подобрались к вам. 

– Так или говори что-то определённое, – голова снова оказалась в ведре, полном грязной воды. – Или от тебя куда легче избавиться. 

На этот раз Коле не хватило терпения держать его под водой почти минуту. Он опрокинул ведро на него и снова впечатал в стену. При этом ведро пролетело прямо над сломанным рогом. Удар магией оказался так силен, что жесть смяло словно податливую глину.

Рандо смотрел на него затравленно, но читалось в тени радужки такой странный, почти жалостливый взгляд, почти презрительный. А его это почти раздражало. Будто бы сверху-вниз. 

– Смотри у себя под носом, – сендушный отстранённо-мечтательно посмотрел в потолок. – Больше я ничего не знаю.  

– Никто из нас не предаст другого, – отрезал Коля резко. Пожалуй, куда резче, чем следовало, и фраза слетела куда более поспешно, чем нужно. 

– Значит ты глуп. Я пытался сказать Чуе, предупредить её, но толку, – губы Рандо исказились в горькой улыбке. – Надо же, позабыл я время, когда набирал силу. Я и не знал, что люди настолько беспомощны. 

– Предупредить о чем? – вкрадчиво произнес Коля, возвращая самообладание. Похоже, каждому из них есть, что терять здесь. Пространство тонкими нитями оплело два пальца на правой руке пленника и стянуло на манер колец в районе фаланг, так удобнее. Стягивало все сильнее, прежде чем пространство не закружились крошечными порталами, оторвав фаланги. 

Тишину клетки-камеры разрезал крик, на грязные плитки пола брызнула алая кровь. Впрочем, немного. Он будет восстанавливаться слишком быстро – лес, трава, все это близко отсюда, и это даст ему достаточно сил. Коля наклонился над мужчиной. 

– Мне кажется, я всё ещё не слышу твоего ответа, – потянул он. Упрямство сендушного и восхищало, и завораживало, и приводило в замешательство. Надо же какая сила воли! Он бы также защищал Госпожу, так что в какой-то мере мог его понять. 

– Один из тех кого мы знаем мы с ней оба, замешан в этой истории, один из тех, кто желает уничтожить твою Госпожу, – выдохнул он и запрокинул голову. – Хотел попросить её держаться от него подальше. 

– Хм, если увижу её, то передам, – заверил пленника Коля, приложив руку к сердцу, со всей искренностью на которую был способен. Впрочем, похоже прозвучало нарочито фальшиво. 

Жаль. Или нет. 

– Имя, сендушный. Я могу так долго. У нас с тобой здесь всё время мира, и мы с тобой оба прекрасно это знаем. 

Мужчина поднял на него взгляд. 

– Мы оба знаем, что понадобится что-то большее, чем это. Пусть он ошибается, я не могу отдать это существо вам на растерзание. 

– Хм, это существо. Уже неплохо, – Коля загнул один палец. – Оно вряд ли будет с наших земель, разве что такое же преобразившееся, как и ты, – он загнул второй. – Вот видишь, как мы плодотворно беседуем? Я уже знаю больше, чем в начале.

– Но чем это тебе поможет? Возможно, они доберутся до вас раньше, – спокойно отозвался сендушный. 

– Тебе уже будет все равно, потому что я избавлюсь от тебя раньше. Ну, а ещё позову Максима, когда мне надоест тебя потрошить, – Коля тяжело и устало вздохнул. – Вот что ты такой несговорчивый? Впрочем, ладно. Зато интересно. 

Сейчас Коля почти жалел, что не захватил лисицу. С ней дух леса наверняка потерял бы свое нахальство. Впрочем, толку об этом сожалеть. 

– Ну да ладно. Хочешь упрямиться – упрямься. Как насчёт того, чтобы потерять ещё пару пальцев? Деревья тут близко, отрастут быстро, пары часов хватит, – он оскалился в насмешливой улыбке. 

– Ты можешь делать, что пожелаешь, но я не выдам тебе имя, а о тех, кто среди людей работает, я и сам не ведаю, – мужчина покачал головой. 

– Вот и проверим, – парень покачал головой и поежился. Все же здесь дует. Иванна права. Надо поискать дыры и заделать. Но сперва одно, потом другое. Он закончит с сендушным, а потом уже займётся другими делами. 

И разыщет Госпожу. 

Порталы раскрутились за его спиной. Он как раз придумал одну новую штуку. Интересно, за сколько отрастет рука, если резать ее по частям? 

<center>***</center>

Мори повернулся и размял кисти. Длины цепей до дверей все равно не хватало, он проверял. Поэтому он вернулся и сел к стене. 

– Арбуз, – донеслось из-за стены. 

– Зарубка, – лениво отозвался кицунэ. Все равно здесь было до смешного скучно, так что последние часы они с Верленом развлекались игрой в слова. А ещё по полу дуло, и время от времени мужчина прохаживался, чтобы совсем не замёрзнуть. В общем, сервисом их здесь, можно сказать, обделили. 

– Аркебуза, – спустя некоторое время донёсся уже ставший привычным за эти часы голос. Окнами их здесь тоже не баловали, так что он понятия не имел, сколько прошло времени. 

– Ничего умнее придумать не мог? И опять на а? Надоело уже, – Мори откинулся головой на стену и задумался. Играть тоже надоело, но даже такое занятие лучше никакого. 

– Можем на французском или на английском ещё сыграть, – отозвался эренсуге с готовностью испортить ему жизнь, и он страдальчески поморщился, пусть и знал, что тот не может его увидеть. К слову очень жаль. 

– Нет уж. Как-нибудь попозже. Сейчас придумаю что-нибудь. 

– Придумаешь, но ко мне тут пришли, – напряжённым голосом произнес Верлен. Сперва Мори хотел удивиться и спросить кто, но тут же сам услышал звон ключей и стук каблуков. После дверь закрылась. 

Воцарилась тишина. 

– Верлен? Эй, Поль? Ты здесь? – позвал Мори. Пусть поганец его и раздражал, ему не хотелось, чтобы его вскрыли как лягушку на ритуальном столе. 

Никто не ответил. 

Время шло, но Верлен так и не вернулся. Пусть оставалась крошечная вероятность, что он на их стороне, и они с девчонкой-Существом, явившейся, навестить его в первый вечер, просто его обманули, Мори не мог решить, какой вариант устраивает его больше: Поль-предатель или Поль-жертва. Оба варианта одинаково мерзотны. В первом случае Чуе придётся очень тяжело, во втором просто больно.

Постепенно абрис происходящего выстраивался в голове у мужчины. Мори больше не ждал спасения. Скорее всего, никто не успеет его найти, прежде чем они завершат начатое. Дазай и Чуя свяжут все ниточки, они умные, они обязаны все распутать. Возможно, не сразу, но справятся. 

Если ничего им не помешает. 

Но да, эта девушка, его тюремщица. Он знал её запах, пусть и почувствовал подобный лишь один раз, почти шесть с половиной сотен лет назад, когда сам был ещё лисенком, даже не обретшим человеческий облик, прячась за старшим товарищем. А истории и вовсе слышал от старшего кицунэ, который сейчас давно стал прахом. 

Ему потребовалось немного времени, чтобы это осознать. Но если понял он, осознают и другие. Существа точно, а людям не нужно и понимать – всегда побегут за властью, стоит только ухватить крупицы знаний, где её нужно раздобыть. 

Древние, несоизмеримо Древние существа, которым Боги, создавшие мир, неважно как их какой народ назовет, некогда доверили хранить нечто важное. Они дали им могучую силу, но отняли в обмен часть души. 

Но люди возжелали этой силы, как водится, и тысячелетия назад разразилась первая битва. 

Мори покачал головой. Даже он едва вспомнил об этом. Что уж говорить о людях. Значит Древние избрали своим обиталищем эти земли. Неудивительно, они когда-то были очень дружны со славянскими богами, уважали их. Вроде бы это ему упомянул тот, кто вообще о них подробно рассказал. Он с ними встречаться. 

Он вздохнул и прикрыл глаза. Если здесь замешано нечто подобное, остаётся только надеяться, что Дазай вовремя разберётся. Если он опоздает, разразится битва, которой которая затронет не только Новониколаевск, но и многие другие земли. Кицунэ не хотелось даже представлять, к чему это можете привести.

Как жаль, что он так глупо попался в ловушку. Нет, они с Карамзиныс. А сейчас он понятия не имеет, что с ним случилось. Впрочем, нет, знает. Если убьют его, значит и мальчишку не пощадят. 

Мори поднял руку, постучал пальцами по стене, и цепь на запястье слегка зазвенела. Если бы он только смог освободиться, то сразу же добрался до своих. У него бы однозначно все получилось. 

Однако за прошедшее время он пытался что-нибудь придумать, но ни разу не преуспел. Его тюремщики строили это здание на совесть. Кажется, мужчина даже догадался, где находится, но это совершенно ему не помогло. 

Только сильнее раззадорило. Сидит в плену в здании посреди города, но никто и понятия об этом не имеет. Как раз потому что наверняка они защитили это место. Что над ним? Чей-то частный дом? Ресторан какой-то кухни? Магазин? Он не мог припомнить, что разместили в историческом здании неподалёку от центра города, но знал, что это нечто очень обыденное, и мимо каждый день проходят сотни людей. 

И наверняка персонал или в курсе, или на нижний ярус вход попросту закрыт. 

Очень иронично. 

Мори бы смеялся, да вот только уже не хотелось. Не то, чтобы он на самом деле боялся смерти. Скорее его тревожила участь тех, за кого он отвечал. Не желал бросать тех, кто ещё в нем нуждался. Слишком велика опасность, стоящая перед ними. 

Кицунэ ещё раз обратился к своей магии, и та привычно не откликнулась. Сейчас он и впрямь подобен обычному человеку. 

Теперь можно только надеяться на благоразумие Дазая. Но о чем он только думает? Слова «благоразумие» и «Дазай» не могут стоять в одном предложении. 

Мори улыбнулся и прикрыл глаза. Ну, по крайней мере, он может понадеяться на них с Чуей. Рюноскэ им поможет, он мальчик умный. Да и парнишка из агентства, Куникида, надёжный. Не пропадут, если что. 

Да. Все будет в порядке, пока они работают вместе, справятся с любой задачей. 

Постепенно он задремал. 

Спустя некоторое время открылась дверь, и внутрь вошла та же крашеная девушка. Она передвигалась почти беззвучно, даже каблуки ее ботинок почти не стучали по каменному полу. Девушка наклонилась над ним, помахала перед его лицом задумчиво ладонью и тогда сняла одну цепь. 

Именно в этот момент мужчина резко открыл глаза и впечатал ботинки ей в живот. 

Она широко распахнула глаза в немом непритворном изумлении. А он ударил снова, откидывая ее к двери и поспешно освободил вторую руку. Избытком милосердия ему страдать никогда не доводилось, потому он направил на нее свой лисий огонь, но его струя пламени оказалась куда меньше, чем он рассчитывал. 

Девушка застонала и закрыла лицо, которое пламя пожирало, руками. Нет, в нормальном состоянии эта Древняя ему не противник, но сейчас, оправившись, она его размажет. 

Схватив валяющийся на полу ключ, мужчина поспешил в коридор. Нужно вызволить Николая и валить отсюда. 

Времени у него совсем мало.

Перед уходом он направил ещё больше пламени на девушку, сколько хватало сил. Оно вгрызалось в кожу, в причудливую татуировку на животе, оплавляло пирсинг, о котором девица сейчас наверняка жалела, и вплавляла его в плоть. 

Он миновал одну металлическую дверь, с трудом попал в замочную скважину – слабость от резкого использования силы, и распахнул её. 

– Аматэрасу-сама, – пробормотал он невольно, не в силах удержаться от представшего перед ним зрелища. Даже он, пусть видел многое, но такое. 

– Нет, не она! – прозвучал знакомый голос позади. И мир снова померк.