Этот вечер изначально пошёл совершенно наперекосяк, Вэнь Кэсин отчётливо это чувствовал. После долгой разлуки первый разговор, совместная дорога, совместная трапеза и его нежная светящаяся улыбка, – всё вместе потопило его последнюю надежду на... что?

Он не мог ответить, опрометью слетая по лестнице вниз. На самом деле, на что он надеялся? На Любовь? Большую и светлую, чтобы даже Красавица заплакала? На дружбу, которую воспевают героические поэмы древности? На приятельские отношения через сумеречную границу живого и мёртвого?

ЧТО ОН В САМОМ ДЕЛЕ ХОТЕЛ ОТ НЕГО?!

Он вылетел во двор, не замечая ужаса, который вызывало его лицо. Всё сейчас стало неважным, когда перед глазами стояли мягкая улыбка А-Сюя и его ласковые карие глаза. Видит небо, он безумно его любил. Он не мог без него, он готов был наплевать на гордость и висеть на этом дереве, пока не оторвутся руки и не отмёрзнет в ночи жопа. Он смирился, что никогда не получит его, он принял его холодность, он был готов просто находиться рядом... Тогда почему, почему сейчас так больно?! Почему его удивление и холодная отстранённость на вопрос о любовнике разорвали его душу в клочья?! Почему его вообще потянуло задать этот вопрос, он мог бы просто продолжить с ним пить, заказать бочку с водой, помочь лечь в кровать...

Опять!

Он остановился и со всей силы ударил по рядом стоящему дереву. Дерево заныло, но удару не поддалось, зато руку обдало жаром. Вэнь Кэсин недоуменно очнулся, оглядываясь. Видимо, он сбежал из гостиницы куда-то на окраину города, где одинокие дома соседствовали с густым лесом.

«Мне место рядом с Невестой и Красавицей», – криво усмехнулся он. Сесть в рядок и начать реветь о неразделённой любви. Очень призрачная тема.

Всё в груди горело огнём, хотелось кричать. Из-за облаков показалась луна, освещая мир неясным светом. В её холодном чистом свете было что-то от А-Сюя. Недостижимая и прекрасная, чистая и непорочная, какая бы замогильная тварь на неё ни покушалась.

Надо принять это, решил Вэнь Кэсин. Прямо сейчас, пока не передумал, вернуться в номер, извиниться перед А-Сюем и пообещать, что подобного больше не случится. Он научится жить с этим, не причиняя ему неудобств. Только, ради всего святого, пусть разрешит быть рядом.

Полный решимости, он вновь криво натянул маску на лицо, не особо заботясь теперь о красоте: лишь убрал явные признаки нечеловека. Это получилось не сразу, руки дрожали, ноги не слушались, сердце билось, как раненая птица. Затем он даже заново нашёл гостиницу, поднялся по лестнице, не обращая внимание за зловещую тишину, окружавшую его появление, и открыл дверь.

На полу перед открытым окном лежал А-Сюй, а на нём сидела неясная мужская фигура. Кровь разом прилила к голове, вся его решимость куда-то испарилась. Ему стоило отойти буквально на секунду, как приснопоминаемый любовник успел оседлать его любимого. И словно в подтверждение его мыслей, Цзышу напряженно простонал.

Он сам не понял, как это произошло: он в два счёта оказался за их спиной и со всей силы вонзил меч в тёмную тень. Она захрипела, чуть остановившись, – этого короткого мига Чжоу Цзышу хватило для того, чтобы снести ей голову.

Вино сделало Чжоу Цзышу менее осторожным, а признание Вэнь Кэсина сбило с толку. Поэтому глава Тянь Чуана позволил себе роковую ошибку – встал спиной к открытому окну, в волнении размышляя о всей цепочке действий Хозяина Долины Призраков. За что чуть не поплатился жизнью.

– Что... – остолбенел призрак, глядя, как его бывший наложник с трудом выбирается из-под трупа.

– Поздравляю, господин Хозяин Призрачной Долины! – откашлялся А-Сюй. – Ты, кажется, только что обезвредил поганую тварь, что угнетала весь район. Грамоту от императора не обещаю, но...

– Это... – неверящими глазами посмотрел Вэнь Кэсин. – Это был не твой?..

– Да отцепись ты уже с Инь-эром! – облегчённо рассмеялся Чжоу Цзышу. – Он мой помощник – слышишь? – помощник. Кажется, у него даже невеста есть, но я не уверен.

– Но...

– Нет у меня никого, лао Вэнь. – он посмотрел на призрака так, что у того мурашки пробежали по телу. – Не было и нет, слышишь?

***

Он просто не верил, что это происходит наяву. С ним. В его доме. В его кровати.

Вэнь Кэсин запрокинул голову и не сдержал стон. Его любовник зацеловывал грудь, опускаясь дорожкой из поцелуев от шеи к низу живота. Он не хотел думать, что произошло за то краткое время, что А-Сюй провёл в одиночестве, он просто хотел времени с ним. Хоть одну ночь, но их. Он притянул его к себе и прошептал в чуть опухшие губы:

– Безумно люблю тебя.

Ответом были карие глаза – мягкие, смеющиеся, горячие. Каким бы ни было его лицо, он узнал бы эти глаза из тысячи. Глаза его родственной души.

– Насколько добродетель Вэнь на самом деле добродетельный? – спросил он, чуть склоняя голову набок. Он подкалывает его. И от этого осознания волна тепла разлилась по груди, заставляя глупо улыбаться. Он крепче прижал его к себе, всем телом стараясь запечатлеть в памяти его образ.

– Я стремлюсь стать бодхисаттвой. Как ты. – и накрыл его губы нежным поцелуем, запуская руки за ткань штанов. Но А-Сюй был быстрее, ловко оказавшись у него между ног и стягивая с него бельё.

– Ты собрался обойтись со мной, как с женщиной? – запаниковал призрак.

Ответом была задумчивая улыбка.

– Разве между любящими сердцами есть различия? – и пока Вэнь Кэсин замедитировал над фразой, аккуратно вошёл в него одним пальцем.

Он был чистой воды провокатор. Чжоу Цзышу испытывал его, зорко следя за реакцией, за тем, как выгибалось тело Вэнь Кэсина в его руках, как он дрожал, как струна, обхватывая его талию, как прикусывал плечо, пытаясь заглушить рвущийся из груди стон. Он шептал ему на ухо какую-то чепуху, и почему-то от неё призрак улыбался широко и счастливо, забывая, что его растягивают пальцами, и совершенно уже забывал уточнить, от кого достался этот великолепный навык. Он готов быть кем угодно для него, лишь бы эта ночь не была последней.

Чжоу Цзышу был нежен и терпелив. Его трогала эта отзывчивость, эта открытость, эта готовность. Впервые кто-то так легко разрешил быть ему ведущим, отдал всего себя на его милость. Вэнь Кэсин стоически переносил подготовку, пытаясь порывисто целовать в ответ, и так же безропотно принял его в себя, откидываясь на подушки и судорожно царапая спину.

– Знаешь, – проговорил он, всё ещё не двигаясь; Чжоу был виден лишь его подрагивающий кадык, – обычно, я не помнил лица тех, с кем проводил ночь. Но твоё лицо я узнаю даже под маской. И никогда не забуду.

– Не забудешь. – он поймал биение вены на его шее своими губами. – Я обещаю. – и толкнулся вперёд, заставляя Вэнь Кэсина протяжно застонать.

Как он был сейчас счастлив. Если понадобится обойти весь свет, чтобы найти его А-Сюя – он согласен. Он благословит судьбу. Если нужно потерять свою власть – он отдаст её, не колеблясь. Лишь бы чувствовать его, лишь бы видеть этот румянец на его щеках, понимать, что желанен, что любим. Что вызывает чувства. Что его любовь так трепетно нежна с ним. Что...

Он протяжно простонал, кончая, проваливаясь в небытие. В его глазах образ А-Сюя, раскрасневшегося и похорошевшего, расплывался в образ молодого юноши с яркими, чувственными чертами лица, похожего на цветущий вишнёвый сад...

***

– Господин, господин! – А-Сян в деле пробуждения не знала себе равных по жестокости: девушка энергично вытряхивала его из одеял. Буквально. – Вы что пили? Разит какой-то дрянью... Милостивые духи, вы ещё умудрились и одежду стянуть! – вид обнажённого тела Вэнь Кэсина привёл её в благоговейный ужас.

Призрак попытался поднять голову, но её тут же пронзили тысяча молний. Всё-таки вино в той гостинице было мерзкое.

«А-Сюй...» – сердце сжалось от холода. Вэнь Кэсин разлепил глаза, обшаривая рукой простыни рядом с собой. Но его не было. Нигде. Словно и не существовало этой ночи и его обещания.

– А-Сюй, – Вэнь Кэсина начинала бить мелкая дрожь, – А-Сюй...

– Я А-Сян, господин. – поправила девушка.

– Я говорю об А-Сюе! Ты видела его? – с надеждой спросил он. От её унылого вида всё внутри оборвалось. Он сполз с кровати, пытаясь как-то привести себя в порядок и найти хотя бы его след.

Но его не было. Никто не видел их, когда они вернулись во Дворец, никто не видел, как наложник господина уходил.

Уже вечерело. Вэнь Кэсин подумал, что в обещании есть очень злая ирония. И, перебирая в пальцах грецкие орехи, он решил, что жизнь положит, лишь бы увидеть в его глазах нежность и теплоту.

Снова.