Пришла беда...
- Господин начальник стражи, рекруты прибыли.
Начальник стражи, невысокий тучный медлительный мужчина средних лет, неспешно поднял взор от свитков, под которыми был погребён этим утром его стол, и почмокал на помощника губами. Тот подобрался, кашлянул.
- Сколько?
- Из лагеря рекрутов прислали двоих.
- Мда....
Это значило "все меньше альф рождается на нашей земле".
- Начальник службы рекрутов прислал с ними грамоту, они отличники.
- Мда.
Что означало "только двоих смог ратному делу обучить, стареешь". Начальник дворцовой стражи протянул пухлую руку, и помощник вложил в нее грамоту. Неспешно развернув свиток, начальник перечитал написанное убористыми иероглифами, почмокал губами.
"Опять простолюдины".
- Давай.
Помощник вышел, поклонившись, и вскоре вернулся, ему медлить было не положено. Начальник уже взгляда к бумагам не опускал, цепко вглядываясь в две крепкие фигуры, появившиеся перед ним.
Один невысокий, но выглядит и смотрит уверенно, привлекательный юноша с хитрыми глазами. Второй - высокий, крепкий и какой-то надёжный. Взгляд почтительный, но не раболепствующий.
В обоих какая-то особенная аура, подумал начальник. Он принял многих солдат на службу и научился на годы работы своей читать людей по лицам.
Оба альфы, самой уверенной альфийской породы.
- На деле посмотрю. Пока определи их в казармы, - кинул помощнику, тот поклонился. Взгляд на рекрутов. - Откуда, как звать?
Отвечали уверенно и спокойно, оба знают, как вести себя, не развязно, но и не пресмыкаясь. Начальник доволен - он не евнухов берет в гарем, слюнтяи ему не нужны. Покивал, отпустил.
Помощник начальника довел рекрутов до казарм и сбросил эту ношу со своих плеч на плечи капитана. Тот смерил рекрутов придирчивым взглядом, хмыкнул:
- Выглядите справно, поглядим на вас... Я капитан Ли, старший над вами в этой казарме, и вы попадаете в мою команду бравых орлов. Служите усердно!
- Да, капитан-ним, - хором гаркнули солдаты.
Капитан покивал, про себя подумав, что, наконец, путевых прислали.
Через неделю оба уже освоились на территории и казались капитану своими ребятами. Долго не думая, куда пристроить таких толковых парней, что и в подготовке были первые, и даже перед генералом отличились, он направил их дозором, и вот так Чанель и Лэй, известные нам бандиты с большой дороги, попали в императорский дворец. Впрочем, службу свою они несли справно, ни в чем предосудительном уличены не были и, кажется, не собирались.
Нет, омежек с кухни потаптывали, но кто из стражи тут безгрешен? Особенно работа по патрулированию территории пыльной не была, и, таким образом, оба приятеля обследовали весь дворцовый комплекс, впрочем, виделись они редко, так как поставили их в разные отряды дозора, да и ночами редко им поговорить удавалось, разве только в бане.
Однажды, идучи в дозоре с напарником, Чанель как раз думал над тем, что никак у них с Лэем не случается и парой слов обменяться, одним ухом при этом он слушал болтливого напарника, а глазами - зыркал по сторонам. Стоял март, снег ещё держался, но совсем мало, стремительно теплело, и гулять так Чанелю очень было по душе.
Дорога из шла мимо владений генерала, и с небольшой площадки перед его дворцом как раз выходила смена караула, Чанель и его спутник остановились, их надлежало пропустить, и Чанель оглядел площадку с любопытством, так как в эту часть дворца захаживал ещё мало.
И вдруг застыл, округлив глаза. Напарник с улыбкой проследил его взгляд и хмыкнул:
- Красивый?
- В жизни краше не видал! - протянул Чанель.
- Ну, если жизнь твоя дальше Цин не выходила, то и не увидел бы краше, этот омега родом из Когуре. Но особенно глаза не открывай в его направлении.
- Судя по одежде, по слугам - он не последний наложник.
- Супруг генерала, - кивнул напарник, подталкивая его в спину. - Пошли, раз он у дворца генерала, значит, к нему пришел, малыша возле него приметил? Их сынок, принц Чонгук.
- Чуть больше года ему, кажись?
- Да, а справный растет пацан, дай сроку, раньше братьев, сыновей принца Хосока, в седло сядет да поскачет.
Они неспешно шли дальше, Чанелю хотелось ещё порасспрашивать, но боялся показаться подозрительным. На удачу, спутник сам разговорился.
- Омега этот - принц, белая кость. Генерал его из столицы Когуре привез полтора года назад, сначала омега у наследного принца был, а потом генерал его отвоевал.
- Приглянулся, стало быть?
- Какому альфе такой не приглянется?! Красивый, поведения благородного, со слугами уважителен, при нем евнух Сухо - как с золотой ложкой родился, что такому господину служит. Ну а генерал принца любит, уж до того, что в гарем не ходит, бают, каждую ночь в его покоях, с сыном занимается.
- Был бы у меня такой - сам к другим омегам не ходил бы.
- Верно говоришь. Тот омега с генералом в поход ходил, оттуда они сына и привезли, слуги говорили, и гоны генерала выносит принц. Семья, скажу тебе, крепкая.
- Один лишь сынок?
- Генералу не торопиться, он третий сын императора, брату старшему верен, на его место не метит.
- Дюже красивый омега, дюже...
- Губу не раскатывай, - расхохотался спутник, и Чанель с удовольствием его смех поддержал, свои мысли думая. Веселая улыбка в очах его черных при этом искрилась.
В первый день апреля погода так разыгралась, словно решила разом два месяца промахнуть да сразу в лето удариться: и жарко с самого утра, и солнце ослепительно сияло, и в воздухе не пахло и намеком на то, что лишь вчера был март, все подсохло, распустилось.
Завершив утренние дела, омеги гарема генерала высыпали в парк прогуляться, и Сокджин, не видя причин сидеть в покоях, взял Чонгука и вышел с ними. Увидав маленького принца, омеги тут же вокруг него свои игры завели, любили они мальчика, веселого и проказливого, что уже бегал вовсю, да так, что порой остановиться не мог, кажется, не будь папы рядом, носился бы и носился маленький сынок.
Сухо, конечно, подле - ни на шаг от Чонгука, но и зря не страхует, и падать даёт, и резвиться, а все зорко следит, чтобы лишней травмы не было. Неспешно идя по тропинке, Сокджин слушал пересуды других омег, попутно свои думы думал.
Больше всего его мысль о Чимине терзала: уж отправил он брату травок, а все никак желанное бремя не настигает, Чимин по этому поводу раздраженный, казалось Сокджину, и наследному принцу раздражение от него перепадает, а альфы народ такой, если с омегой ему невесело, тягостно - в гареме есть другие варианты, а Чимин страх какой ревнивый... Вот бы, думал Сокджин, ему у Тэхена беззаботность и лёгкость характера перенять, так нет - всегда это за Чимином наблюдалось, спесивый рос, капризный и требовательный.
Из мыслей омегу вырвало появление слуги из дворца генерала. Оглядев омег, он подозвал одного из евнухов и стал что-то яростно ему нашёптывать. От омег, конечно, эти шептания не укрылись, однако, подойти к обычному слуге они не смели, лишь окружили Сокджина и Енсана, что к нему подошёл, и как любопытные котята ждали, пока и им расскажут.
Евнух, выслушав, кивнул, и слуга умчался.
- Ваше высочество, - подошёл он степенно и неторопливо к Сокджину. - Его высочество, генерал, прибудет теперь с принцем Хосоком, приказано всем омегам на месте оставаться, будет важное объявление.
Омеги, кто насторожено, кто воодушевленно в силу простодушия, стали высказывать предположения, что их ждёт. Сокджин спросил:
- Конкретнее ничего слуга не поведал, только нам ждать их высочеств?
- Да, только ждать и не разбредаться, - поклонился евнух.
- Однако, - недовольно проскрипел Енсан, на Сокджина косясь. - Есть у меня ощущение, что ничего хорошего нам не сулит это...
- Вряд ли это грозит чем-то дурным, генерал не выказывал нами недовольства, - не согласился Сокджин. - Давай подождем ворчать, Енсан.
- Тебе-то точно бояться нечего, ты наследника папа, - фыркнул омега, не унимаясь и недобро посмотрел на Чонгука, которого на руках принес к папе Сухо.
Евнух, сощурившись, принца так повернул, чтобы злой омега на него не зыркал, Енсан презрительно отвернулся.
Немного погодя, когда все вконец разволновались, на лужайке появились солдаты из свиты генерала. Поклонившись омегам, они заняли позиции и замерли, а следом появились сами принцы, буднично и весело беседующие, и почему-то это их поведение настороживало невероятно. Сокджин взял на руки притихшего сына, во все глаза глядя на своего супруга.
- О, видишь, послушные, как и говорил! - оглядев лужайку, рассмеялся генерал, обращаясь к брату. Затем снова осмотрелся и подошёл к Сокджину, взял сына на руки.
В глазах омеги отразился такой ужас, что он резко побледнел, округлившимися от страха глазами глядя на мужа. Намджун удивлённо поднял брови, потом подмигнул и загулил с сыном, что, между тем, не был явно так отцу рад, смотрел сурово и с подозрением. Намджун рассмеялся.
- Отчего племянник мой невесел? - удивился, смеясь, Хосок.
- Папа его в тревоге, что там я очередное выдумал, а раз папа в тревоге, сын, как первый защитник, тоже настороже, - объяснил Намджун. - Ну, сынок, полно хмуриться, ужели папу я обижу?!
Чонгук явно не разделял веселье отца и сидел букой, строго на него поглядывая. Хосок посмеялся, улыбнулся Сокджину, поклонился.
- Что ж, вижу, тянуть дальше мне опасно для душевного покоя, - кашлянул Намджун и огляделся. - Идите все сюда, омеги, имею что сказать вам.
Отойдя от Сокджина, с сыном на руках, отчего омега ещё сильнее встревожился, к радости Енсана, генерал дождался, пока все омеги подойдут и будут отчётливо слышать его.
- Думу эту начал я думать давно. Все откладывал, по ряду причин, но и знал: нужно будет это решение мне принять. Хочу сказать вам всем: омеги вы все славные, красивые, добрые и веселые, и было радостно мне с вами поживать, ласки от вас каждого сполна получал.
Тут уж все омеги запугались, в ужасе друг на друга и на Сокджина глядя. Тот стоял, сдвинув красивые брови, сжав полные вишнёвые губы. Намджун посмотрел ему в глаза.
- Решил я, однако, так: гарем свой распустить.
Единым вдохом вдохнули омеги, бледнея, кто-то вскрикнул, да зажал рот рукой. Енсан оскалился, но затем зловеще глянул на Сокджина, торжествуя, что тот так же перепуган.
- Но..., - вырвалось с сочных губ его.
Глядя ему в глаза, чуть улыбаясь, Намджун добавил:
- Каждому из вас достойного мужа я уже нашел, кроме самого меньшого, чей супруг будущий ещё в столицу не воротился, и пока он будет в гареме его высочества брата моего, принца Хосока жить. И Енсана, которого никто взять ни наложником, ни мужем не захотел.
Омеги, как удивлены ни были, в этом месте расхохотались. Сокджин, который мало что ещё понимал от шока, посмотрел на сыночка, который явно злился на отца все сильнее и готовился дать ревака.
- Но как же вы без омег в доме?! - прорычал Енсан. - И меня?! После стольких лет?! Как... Раз не пристроили, оставите?
- Тоже тебя заберу, - вздохнул Хосок. - Мои омеги тебе спуску не дадут, так что немного пообломаем клыки тебе и когти.
- А этого?! - пихнул в спину Сокджина Енсан, выходя из себя. - Любовь вашу, генерал, куда денете??
- А он здесь причем? - удивился Намджун. - Он муж мой, папа сына моего, зачем мне его отдавать?! Как верно сказал ты, он моя любовь. Он останется со мной один....
Ещё мгновение назад казалось Сокджину, что мир трещит под его ногами, уж с сыночком и любимым мужем прощался, а теперь...Взор его застила вода, слезы наполнили глаза, и омега поспешил руками рот закрыть. Чонгук, словно получив команду, стукнул отца кулачками по груди и заревел, к папе просясь. Сокджин рассмеялся, глядя на недоуменное лицо мужа, поспешил улыбку на уста надеть, сына на руки взял, и Чонгук обвил его шею ручками, запыхтел, дыша папой, словно желая утешить.
Хосок смеялся, омеги переговаривались, явно своей долей довольные, Енсан отошёл от них, злой, как сто чертей, а Намджун улыбался и смотрел на свою семью. На сына, утирающего кулачками, неловко, папины глаза и щеки, и на омегу, что стоял, плакал и смотрел на небо, кусая губы.
- В недельный срок всем съезжать, - приказал Намджун затем. - Евнухи теми, кто покидает дворец, распорядятся. Партии вам всем хорошие подобрал, если дурить не станете - хорошо заживете.
Омеги заулыбались, стали генерала наперебой благодарить за доброту, в самом деле, с тех пор, как Сокджин у них появился, мало им стало ласки доставаться, да и деток им хотелось, какой омега от семьи откажется? Молоденький омежка к принцу Хосоку подошёл поклониться, и было видно, как счастлив он был, что в доме такого хорошего альфы очутится.
Через пару часов весь дворец уже о новости этой знал, и братья пришли к Сокджину повидаться. Чонгук с рук одного дяди на руки другого переходил с охотой, на папу поглядывал, что улыбался и был явно счастлив. Знал малыш, когда все разойдутся, он останется с папой один, покушает кашку, папа с ним поиграет нежно, а затем баиньки уложит подле себя, и непременно отец придет - его запах ребенок привык ночами возле себя ощущать. И в глубоком сне его снова поднимет лодочка и понесет по волнам, а утром он проснется в своей кроватке в своих покоях, и первым лицом, которое он увидит, будет улыбающееся лицо Сухо.
Искушение местью
Рисовое вино сладкое и быстро пьянит. Особенно то вино, что пьется на дурную голову, а у Енсана голова была как раз очень дурная. Ещё лучше вино ложится, когда пьешь в хорошей компании - и с этим у омеги проблем не было.
Поздним вечером он пробрался на кухню, собственно, никто особенно за ним не следил, так что ходил он, где заблагорассудится. Было ещё тепло, но омегу било от озноба, имя которому ярость. За столом в светлом помещении, пахнущем варёным рисом и специями, уже сидели евнухи и старшие слуги, они Енсану, конечно, обрадовались, но по своей причине.
- О, каким попутным ветром к нам занесло тебя?! Давно носа не казал, уж и не знаем, какие дела у тебя были?! - расхохотался старший евнух.
Енсан, покосившись на него, уселся за стол, подвинув приятелей, ему поставили чарку.
- Все предатели, - проворчал он, осушая, - Как обрадовались-то, что всех их омежат, просто смешно послушать! Твари! И как Сокджина этого принимали, ведь ясно было, что генерала он себе оттяпает!
- Прочим омегам из-за тебя тоже мало ласки доставалось, плюсом жили в тесноте да и в обиде, так с чего им тебя любить? - заметил кто-то из слуг. - Сокджин как настоящий старший омега был для них, как Хён, вот и полюбили.
- Неизвестно, кого там им генерал откопал, чтобы с рук сбыть, - заметил старший евнух. - Ох, дюже полюбил принца из Когуре, коли на такой шаг решился!
- За что его любить?! - взвился Енсан. - Характер показывает постоянно, не ластится, не угождает, все по его устроил в доме! Окрутил, околдовал! Я столько лет, верой и правдой...
- Красив, умён, генерала любит, сына родил - кажется, и этого хватило бы, - заметил евнух на это, усмехаясь хитро. - Только вот, Енсан, что-то слабо верится мне, что ты так все просто оставишь, и мстить не попробуешь?
- Вот уж тут ты прав! - опустошив очередную стопку, кивнул Енсан. - Долго терпел я! Помяни мое слово, пусть ходит да озирается... Уж я случай не упущу...
- Ты понимаешь, что тебе будет, если генерал прознает? - расхохотались слуги. - Шкуру за принца заживо сдерет!
Енсан фыркнул, осушая новую стопку. Его уже мутило, так как он забыл о закуске, однако не мог остановиться, пил и пил, крича все громче, ведя себя все безобразнее. Он точно знал, что никто из собутыльников ни о чем не расскажет, так как все они любители повеселиться за чужой счёт.
Слуги и рады были его спаивать, растравляя его ярость вопросами, мечтаниями, как генерал с мужем ещё кучу деток наплодит, а Енсану ненужным никому свой век куковать, он орал и бесновался, сыпя проклятья.
Когда речь его уже начала основательно спотыкаться, спрятавшийся за дверью в кухню Чанель понял, ловить ему больше нечего, и ушел, и ночь скрыла его, так никем незамеченного.
Солнце в зените, нещадно слепит, и омеги спрятались в тени навесов. Воздух жужжит, ни ветерка не дунет на открытом пространстве, и прохладительная вода моментально согревается в чашках, к вящему неудовольствию Чонгука.
Мальчику полтора года, он активен, весел, характер его уже совсем как у отца. Он стоит у папиных ног под навесом, однако душа ребенка парит по воздуху туда - к мишеням, куда отец и дяди пускают из штуки, называемой лук, штуки, называемые стрелы. Чонгук все меньше коверкает слова, изо всех сил старается говорить.
"Папа", "отец", "император", "дедушка", "дядя". Свое имя тоже, и Сухо, он уже хорошо говорит, и уже много вылезло зубиков, чему папа почему-то так радуется, так что Чонгук, когда улыбается, старается побольше распахивать ротик, чтобы папочка видел.
Сейчас он стоит, расставив сильные ножки, сжав кулачки, и смотрит во все глаза, как отец, огромный альфа, и дяди, естественно меньше отца и не такие потрясающие, стреляют из лука по мишени. Отец стреляет мощно, мишень шатается, но и наследный принц тоже, стреляет сильно, принц Хосок вот спокойнее братьев, однако, и он меток. Затем они скакали наперегон, с альф пот катится градом, а им все нипочём, только хохочут.
Омеги на игрища званы лишь старшие: папы и любимые мужья, с детьми. Чонгук с прочими принцами не очень дружен, все они старше него, считают его за малышку (обидно), и очень много омег, что больше с куклами играются (потому что Чонгук уже быть куклой не соглашается). Двое альф, сыновья Хосока, сосредоточенно наблюдают отцовские успехи, стоя за спиной Тэхена, по просьбе братьев-принцев комментируют происходящее.
Чимину жарко. Лениво потянув из чашки охлаждённый чай, который уже согрелся, он вздохнул и огляделся. Дни проходят неспешно, лето только началось, с одной стороны, омеге хорошо: принц подарил ему много красивых одежд, не переносить, а летними вечерами во дворце устраиваются праздники, отчего не красоваться? С другой стороны, летом Юнги чаще ездит на охоту с братьями, да и ночами все учится, да и прочий гарем посещает, и куковать Чимину одному, только гадать, явится сегодня или нет.
- Хорошо тебе, брат, - сказал он Сокджину. - Муж только твой.
- Мне и неловко, что он на такое пошел за меня.
Неловко! Ха! Любой омега хочет у своего альфы единственным быть, но что мужу генерала доступно, о том наложнику наследного принца только мечтать.
Соскучившись смотреть на других омег, Чимин посмотрел на властелина своего сердца. Юнги возмужал за полтора года, с Чимином нежен, смеётся шуткам омеги, капризы терпит, да только ревность Чимина растет, пожирает. Куда пошел, коли не ко мне, ведь сказывал, нет у него дел после обеда?! Не к Сокджину ли пошел повидаться, племянника понянчить? Сейчас вот Тэхен и Сокджин смотрят с живым интересом за соревнованиями, за своих мужчин болеют, и, видя, как Юнги стрелял, сказал Сокджин:
- Хороший стрелок его высочество! Говаривал мне, помню, что будет усиленно готовиться к этим игрищам, не хочет снова дать генералу одолеть себя в стрельбе и бою голыми руками.
- Так и ходит к тебе? - добродушно улыбнулся Тэхен.
- Заходит, только если гуляю с его высочеством, - кивнул Сокджина на сына. - Чонгук дядиному приходу всегда рад, по имени даже называет иногда, я ругаю, конечно, его высочество наследный принц смеётся, говорит, пора придет, сам отучу, а пока пусть дядей Юнги зовёт, как Хосока - дядей Хосоком.
В этот момент генерал оступился в рукопашном бою с Хосоком, и Чонгук отчаянно закричал:
- Стой! Крепко стой!
Как отец ему всегда говорил, про ратные дела рассказывая, отдавая деревянное оружие, что в подарок сыну заказывал. Слыша голосок сына, генерал смеялся и кричал:
- Стою, сынок, крепко стою!
Чонгук сжимал губки плотно, кулачками потрясал. Омеги смеялись, умиляясь.
Фыркнул Чимин еле слышно. Посмотрел на своего любимого - тоже над маленьким принцем потешается, нежно смотрит на него. И на папу его. Чиминов глаз как у коршуна, все примечает.
- Отнесите его высочеству чаю, пока он ждёт своей очереди, - сказал слугам Сокджин, и те помчались исполнять.
Чимин досадливо нахмурился, ведь это его обязанность была - следить за нуждами наследного принца. Он увидел, как Юнги принял питье и разом осушил чашу, поклонился Сокджину с улыбкой. Тот улыбнулся в ответ и снова перевел взгляд на мужа.
Потом альфы сделали перерыв, и слуги бросились к ним с влажными полотенцами. Намджун позвал сына подойти, и сыновья-альфы приблизились к Хосоку высказать восхищение. Сокджин с улыбкой, полной нежности, смотрел, как генерал принял деловито вышагивающего сына и поднял над головой. Заливисто расхохотался Чонгук в руках отца, омега хмыкнул, отводя взор, оглядел поляну и вдруг... Увидел два как будто бы знакомых лица. Одно - едва уловимо знакомо было, впрочем, а вот второе... Воина, высокого, справного, и с большими сияющими черными очами.
Воин тот смотрел на Сокджина, и было в его взгляде - восхищение. И по этому Сокджин его узнал и удивлённо поднял брови.
Кажется, звали его Чанель. Разбойник с той дороги, что назвал Сокджина... Красивым. Омега смутился, вспомнив это, но ещё более - когда альфа увидел его интерес и склонил голову в приветствии.
- Кто это? - спросил Тэхен удивлённо.
- Стражник моего альфы, - пожал плечами Чимин.
- Сокджин, ты знаешь его? - не унимался Тэхен.
Старший омега улыбнулся и посмотрел на братика.
- Нет, милый. Показалось, но... Не знаю.
Один неверный шаг
Задыхаясь от быстрого бега, Тэмин упал на нижнюю ступеньку крыльца дворца его высочества наследного принца. Крыльцо это никогда не казалось таким высоким, как в этот день, и Тэмин решил понадеяться на удачу. Оглядевшись, выцепив взглядом прохаживающегося стражника, слуга метнулся к нему.
- Нет, его нет, - растянуто отвечал стражник, потому что Тэмин ему был не начальство. - В парке у дворца его высочества принца Сокджина, насколько мне известно, пошел навестить.
Судьба явно над Тэмином издевалась. Вздохнув тяжко, он ринулся в другую сторону, по пути успев подумать о том, что локацию наследного принца этим утром собственному господину, пожалуй, выдавать не стоит. В последний раз, когда Чимин узнал, что принц Юнги ходил навестить Сокджина и поиграть с Чонгуком, он запульнул в Тэмина чайником со злости.
В этот раз, подозревал Тэмин, его вполне могут чем-нибудь пронзить.
Возле входа в парк, в подтверждение того, что стражник не обманул, стояла личная охрана Юнги. Покосившись на подбежавшего слугу, впрочем, признав его, они, однако, сказали:
- Наследный принц не любит, когда в такие моменты его отвлекают, у тебя что-то срочное?
- Ты или не помнишь, чей я слуга, или придуриваешься, - выпалил пыхтящий Тэмин. - Я обегал этим утром весь дворец, ища принца, и ты ещё чинишь мне препятствия?! Разумеется, по пустякам я не стал бы отрывать принца от прогулки!
Стражники пожали плечами и пустили его.
Личный евнух принца Юнги, лишь с виду добродушный, а на деле довольно-таки хитрый и противный тип, заметил Тэмина первый. Семеня проворно толстыми ножками, он подошёл к принцу и низко поклонился. Юнги, как раз занятый рассказом Сокджину о своем последнем походе, попутно держа на руках Чонгука, игравшего подаренным дядей игрушечным коником, недобро поморщился.
- Слуга его высочества принца Чимина спешит к вам, господин.
Юнги фыркнул, виновато улыбнулся Сокджину.
- Что случилось? - с улыбкой спросил тот у подбежавшего Тэмина.
- Ваши высочества, - выпалил тот, улыбаясь им. - Его высочество Чимин сегодня вызывали к себе в покои лекаря, так как вот уже неделю чувствовали себя по утрам неважно.
- Да, я советовал вызвать лекаря раньше, - кивнул Юнги.
- Лекарь сообщил нам радостные вести, - улыбаясь ещё шире, проговорил Тэмин. - Его высочество ждёт ребенка!
Юнги остолбенел, его обычно небольшие глаза округлились, рот открылся непроизвольно. Сокджин же рассмеялся смехом счастливого человека, забирая сына из рук его дяди.
- Поспешите же к нему, мой принц! Какая чудесная новость! Позвольте первым поздравить вас!
Юнги рассеянно покивал, принимая улыбку и поклон от Сокджина, от своего евнуха, потом спохватился и, попрощавшись, бросился за Тэмином.
Чимин сидел в подушках в своих покоях и пил успокаивающий чай, усиленно прислушиваясь к своей утробе. Он всё ещё поверить не мог, и сидящий подле него лекарь посмеивался, видя волнение принца.
- Я могу ошибаться, и тогда я говорю: "посмотрим через пару дней", но здесь все совершенно очевидно, ваше высочество. Бремя есть, срок совсем маленький, и вам теперь нужно беречь себя, и от переживаний, в том числе.
Чимин кивал, думая о том, что теперь у него будет ещё больше причин для волнений, чем прежде.
Во-первых, его фигура изменится, и принц будет находить меньше радости в том, чтобы делить с ним ложе, если вообще не откажется от этого.
Во-вторых, принц Юнги наверняка, зная, как Чимину вредно нервничать, не станет открыто посещать дворец Сокджина, слуги будут скрывать от Чимина, что он туда ходит.
В-третьих, Чимин боялся ужасно, что у него родится омега. Он понимал, чтобы император разрешил брак, наложник должен произвести на свет альфу, здорового крепкого альфу, такого, как... Чонгук.
Даже сам Чимин не смог бы ответить, какое из волнений самое страшное для него, каждое представляло серьезную проблему.
Его мысли прервал Тэмин, вихрем ворвавшийся в покои.
- Его высочество Наследный принц здесь, - радостно возвестил он.
Чимин встрепенулся, поставил чашечку на столик и спустил ножки с постели. Юнги вошёл в следующую минуту, и омега засиял счастливой улыбкой, глядя ему в глаза.
- Все истино? - с улыбкой ответной спросил Юнги лекаря.
- Да, ваше высочество, все истино, бремя есть. Теперь ему стоит беречься, срок ещё совсем маленький, - поклонился лекарь и удалился, получив награду.
Едва дверь за ним закрылась, Чимин бабочкой спорхнул с ложа в объятия Юнги. Вдыхая родной и любимый феромон альфы, он урчал, не в силах пока облечь свое счастье в слова. Руки альфы обнимали его с искренней радостью, губы в волнении целовали куда придется: висок, щеки, носик, шейка, губки, ушки.
- Вы рады? Вы рады, что я теперь ношу ваше дитя? - прошептал Чимин, заглядывая в его глаза.
- Омега моего сердца подарит мне ребенка - и я могу быть не счастлив?! Я очень рад, любовь моя, - прошептал Юнги, целуя его губки. - Персик мой, Чимин, душа моя... Береги себя теперь. Не давай злым мыслям атаковать. Все гладко и светло, хорошо меж нами, не думай о дурном.
Чимин робко улыбнулся.
- Моя фигура теперь изменится, я не буду так строен...
- Так это нормально... ааа, ты беспокоишься, что мое внимание на этот срок угаснет? - рассмеялся принц, догадавшись. - Будь ты хоть впятеро больше, для меня ты самый красивый!
Щеки Чимина моментально зарделись от удовольствия, он захлопал ресничками и хихикнул в кулачок. Любуясь им, Юнги снова и снова целовал его, обнимал, и Чимин чувствовал себя совершенно счастливым.
- Хочу родить вам много детей, - произнес омежка.
- Все будет. Но даже если у нас будет только один малыш, моего отношения к тебе это не изменит, - тычась носом в его щеку, прошептал альфа. - Я счастлив уже просто, что ты рядом со мной.
Сотни раз Юнги говорил Чимину слова любви, и все одно, сладко было слышать их омеге.
- Подите теперь к братьям да расскажите, - чуть отпрянул Юнги, любуясь омегой. - Подите сперва к Тэхену, ваш старший брат уже знает, вести Тэмин принес в его дворец.
- Вы... Были у брата?
- Я же делал для Чонгука игрушку, ходил отдать. Нашим детям я тоже буду делать игрушки, душа моя, - рассмеялся Юнги. Чимин улыбнулся. - Пойдем, выйдем вместе, и я провожу тебя ко дворцу Тэхена. По пути сюда я встретил брата Хосока, так что, думаю, Намджун уже все знает, но Тэхен - нет. Пусть он все узнает от вас!
Чимин кивнул, велел подавать одеваться. Он был так счастлив, что принц шел рядом с ним, что он держал его руку в своей, и поминутно прикладывал к губам, Чимин наслаждался и купался в любви Юнги.
Но червем точила его душу ревность.
Юнги с самого утра пошел к Сокджину повидаться. Игрушка, конечно, была предлогом.
Самочувствие младшего брата в бремени было превосходным, и Сокджин, видя, что Чимин ходит весёлый, чувствовал себя так же, очень хорошо. Много времени проводя с братьями и сыночком, он занимался и хозяйством, ночами отдавая себя мужу и его ласкам, порой он задумывался, что же ещё ему нужно для счастья в жизни.
В одно утро, примерно недели через три, он проснулся с ощущением, что что-то позабыл. Генерал уже ушел по делам, сквозь утреннюю дрёму омега почувствовал прощальный поцелуй мужа в губы. Сев на ложе, Сокджин огляделся, надеясь, что обстановка комнаты подскажет ему ответ, однако ничего необычного не увидел, ничто не навело на нужные догадки.
Тревожность росла. Поднявшись и проделав утренний туалет, он, сидя с сыном за завтраком, поделился волнующим с Сухо.
Тот улыбнулся.
- Судя по числам, скоро ваша течка, мой принц.
Сокджин ахнул, рассмеявшись. Ну, конечно! Как он мог забыть?! Вот к чему все эти ощущения! Поблагодарив Сухо за хорошую память, Сокджин занялся сыном, Чонгук в это утро был особенно шаловлив и непоседлив, но кушал хорошо.
Потом они вышли погулять на бережок прудика, Чонгук принялся носиться, преследуемый Сухо, оглушительно хохоча, а Сокджин сел в тени, думая о том, что скоро придет Тэхен, и они поболтают. В ожидании брата он рассматривал с удовольствием экран с вышивкой, который вынес в сад, он только накануне начал новую.
Внезапно подул ветерок, и омега ощутил лёгкую тошноту: ветерок принес запахи сладостей, что несли слуги на угощение. Обернувшись, омега увидел их самих, и вдруг подумал, что с большой радостью съел бы инжиру. Слуги были рады угодить, Чонгук инжир не любил, и Сокджину досталась вся плошка.
- Перед течкой аппетит разыгрался, - улыбнулся он на полный любопытной хитрости взгляд Сухо.
- Ага, - кивнул он, хихикая. - Не послать ли господину за лекарем?
- Зачем же? - удивился Сокджин.
Вытаращенными глазками Чонгук смотрел то на папу, то на няню, перемалывая крепкими зубками медовое печенье.
- Что-то подсказывает мне, что не течка это вовсе.
Сокджин замолчал, глядя на слугу, и не разделял его возрастающего веселья, так как не мог понять, к чему он клонит.
- Господин, ведь не так давно вы были с его высочеством в его гон, разве нет?
Чонгук поднялся на ножки и подошёл к папе.
- Гон! - громко сказал альфочка. - Что такое?
- Это когда отцу жарко, сынок, - Сокджин никогда не оставлял без внимания вопросы сына. Обняв его, он снова посмотрел на Сухо. - Ты думаешь?...
- Пошлю за лекарем? - с полными света и счастья глазами ответил слуга.
Пока лекарь собирал свою сумку и пытался поспеть за Сухо, Сокджин успел пообщаться с Тэхеном, довыгулять Чонгука и завести его в покои от полуденного зноя подальше, там обтереть влажными тряпицами и переодеть. Няни увели мальчика, а Сухо помог омеге улечься на ложе и подготовиться к осмотру.
- Не так давно звали вас, и снова теперь, - улыбнулся Сокджин лекарю.
- После гона альфы омегам следует вызывать врача, - кивнул тот. - И нет ничего в том, что вы вызвали меня теперь, вызовы от вас я получаю редко, ваше высочество... Итак....
Он смазал теплым маслом пальцы и со всей деликатностью просунул пальцы в лоно, второй рукой ощупал низ живота Сокджина. Сухо приплясывал рядом, кусая губы. Казалось, вечность прошла, прежде чем лекарь выпростал пальцы и стал отирать их тряпицами. Сокджин сел, Сухо стоял рядом, оба округлившимися глазами смотрели на лекаря.
Тот улыбнулся.
- Срок небольшой. Все четко. Беременность есть. Поздравляю, мой господин.
Сухо незамедлительно запищал, закрывая рот рукой, потом кинулся целовать руки Сокджину и благодарить лекаря за добрую весть. Сам Сокджин, совершенно не держа слезы, потекшие по щекам, встал, судорожно оправляя ханбок.
- Хочу сказать ему. Он же во дворце? Сухо?
- Да, он в тронном зале, мой принц, можно попробовать позвать его на минутку, - прыгал и не мог угомониться слуга.
Лекарь расхохотался и ушел, обещав никому покамест ничего не говорить.
Сокджин подошёл к крыльцу, ведущему в Главный дворец, к нему спешно вышел старший евнух дворца, служащий при его величестве. Поклонившись ему, омега робко попросил вызвать генерала, хотя бы на минутку. Евнух строго оглядел принца, волнующегося Сухо за его спиной, милостиво кивнул жирной головой и стал подниматься по ступенькам.
- Нарочно шаг тянет, зараза, - прошипел Сухо в ухо Сокджина. - А потом пойдем принцу Тэхену и принцу Чимину скажем, да? Или его высочеству наследному... Хотя он сейчас тут, во дворце сидит...
- Только вчера был у меня принц Юнги, не будем беспокоить.
- Всегда он вам рад.
- Чимину это не нравится, сам знаешь.
- Да уж знаю, - фыркнул Сухо. - Тэмин говорил...
- Что??
Но Сухо спохватился - едва не выдал друга. Похлопав себя по губам, виновато улыбнулся.
- Да ничего, мой принц, общее - что ревнив очень.
- Точно? Ничего не таишь?
- Нет, господин.... А вот и генерал!
Сокджин недовольно посмотрел на слугу, но затем к мужу обернулся. Сухо тут же отошёл подальше, чтобы не мешать.
- Что случилось? - встревоженно спросил Намджун, спускаясь с крыльца бегом и беря руки омеги в свои. - Евнух сказал, ждёшь меня...
Запнулся - глаза омеги таким светом наполнены, что альфа невольно улыбнулся, догадавшись, что вести добрые. Не в силах слово молвить, омега высвободил одну руку свою и прижал слегка к животику. Альфа посмотрел на этот жест, потом в глаза омеги, потом на Сухо - тот яростно закивал, плача от радости.
- Ты... Мы... Малыша ждём? Ты... Беременный? - голос Намджуна сорвался.
Сокджин улыбнулся широко и кивнул, и генерал, остатки суровости отбросив, рассмеялся от счастья и подхватил омегу на руки, над землёй поднимая, закружил, и надёжнее чем на земле было Сокджину в его руках. Потом поставил, поцеловал уста, руку к животу омеги приложил.
- Альфу, альфу хочу снова, - пригрозил.
- Извольте, будет альфа, - кивнул омега, и никто не усомнился, что так и получится.
Как ребенок стал счастлив Намджун, что при его могучей фигуре и чертах смотрелось особенно трогательно. Велев мужу на солнцепёке долго не гулять, он вернулся в зал совета.
- Что там? - с улыбкой спросил Юнги, возле отца сидящий.
- Волей Небес, супруг мой ждёт второго ребенка, отец, - улыбнувшись, поклонился Намджун.
Министры разом заулыбались, хлопая в ладоши, император засмеялся, кивая, что подарок от сына ему люб, ещё один внучок. Юнги улыбнулся, поздравив брата тепло. Намджун вернулся на свое место.
- Лёгкого бремени Сокджину и здоровья будущему принцу, кто бы ни родился, - добавил Юнги. - Дозволишь мне подарок омеге сделать в связи с событием?
- За честь почту, брат, - ответил Намджун, кланяясь.
- И я в долгу не останусь, - кивнул Хосок.
- Ну и мы тоже, - хлопнул в ладоши его величество. - Хорошего зятя привезли мне, лучше трофея и не выдумать...
- Какая славная весть! Ещё одного малыша в дом генералу дарят Небеса! И в нашем, примерно в то же время, появится принц, вот счастье озарило дворцы ваш и вашего брата, господин! - пищал Тэмин, поспешая за Чимином, который, придерживая над головой бумажный зонтик, шел от Сокджина к себе, отдыхать.
- Осталось лишь Тэхену своего альфу дитем порадовать, - кивнул Чимин. - Придем в покои, продашь мне холодного чаю?
- Господин хорошо себе чувствует? - забеспокоился Тэмин, заглядывая ему в лицо. - Принц наказал хорошенько о вас печься.
- Да, все хорошо..., - улыбнулся Чимин. Потом вдруг остановился. - Срок ставят пару недель, ведь так?
- Да, - с его самого удивившей настороженностью ответил Тэмин. Он уже привык, что ни один вопрос принца не бывает задан просто так. - Я слышал, у генерала был гон как раз в эти дни, вы ещё скучали, что не видите брата, и его высочество принц Тэхен тоже это говорили.
Чимин ощутил себя пристыженным, хотя Тэмин даже и не догадался о его мыслях. Но ревность второго принца Когуре не дремала в попытке очернить его мысли, и теперь попыталась подсунуть ему идею, лишившую покоя.
Но на короткое время.
Если у генерала был гон, а Сокджин - его единственный супруг, то кто, кроме него, мог помочь альфе в это время? Стало быть, будущий малыш - генерала, и только его.
Интересно, не сдалась так просто совесть, а как принц Юнги отнёсся к известию? Испытал ли он досаду? Хотя о чем тут досадовать, когда омега забеременел от мужа... Ревность усмехнулась этой логике, расправила плечи - и раздражение накатило на Чимина, первая волна, затем вторая. Тэмин, притихший, следил за лицом господина, гадая, какие там ещё мысли гложат его, но так и не смог придумать. Надеясь, что принц сам все рано или поздно сообщит, Тэмин рассудил, что нарочно подталкивать его вопросами к рассказу не стоит.
Однако, до конца дня Чимин так ни о чем не обмолвился.
Слова, которых говорить не стоит
Через ещё неделю зарядили дожди, выходить из дворцов на прогулки стали реже, и ненадолго, однако, Сокджину очень нравился сырой воздух, и с сыном они выходили поиграть под укрытием веранды дворца. Сухо выносил столик с яствами, и игрушки юного принца, иногда кто-то из прочих деток семьи приходил к нему играть, и Сокджин болтал с его папой, пока дети резвились.
В один такой день, когда никто не пришел поиграть с ним, Чонгук ходил букой, не хотел бегать, а лишь сидеть на ручках у папы и рисовать картинки, что ему, конечно, было позволено. Глядя через плечо сына на его маляки, Сокджин поглаживал густые черные волосы его и тихонько прижимался губами к макушке, вдыхая аромат альфочки. Он не ждал гостей, и до возвращения с дел супруга планировал отдать себя сыну и простым делам - он называл это полениться.
Сухо тоже скучал, но эта размеренность иногда приятна, поэтому он радовался, что нет нужды носиться по дворцовому комплексу, а можно спокойно сидеть и слушать дождь. Он подумал, как красиво было бы, свети при этом солнце, тогда водные потоки окрашивает золотом, а принц Чонгук радуется, видя подобное.
Умиротворение их отдыха нарушил стук шагов и хлюпание мокрой травы под подошвами сапог. Сокджин обернулся и увидел, к своему удивлению, принца Юнги, идущего к его дворцу совершенно один, с зонтом в руке. Чонгук при виде дяди вскочил на ножки и весело затряс ручками. Сокджин улыбнулся и поднялся, за ним Сухо.
- Добрый день, ваше высочество, - сказал Сокджин, кланяясь. - В такую погоду гуляете один?
- Запах вкусный из сада, а у меня случился перерыв в делах. Не помешаю?
- В этом дворце в любое время рады вам, - рассмеялся Сокджин.
Чонгук, дождавшись, пока дядя усядется, залез к нему на руки и устроился, принявшись показывать свои рисунки. Юнги с улыбкой хвалил их и гладил мальчика по макушке, что, похоже, нравилось им обоим, а потом Сухо увел Чонгука обедать и спать.
- И вы со мной отобедайте, - попросил Сокджин. И Юнги с охотой согласился.
- Знаешь, я думаю, ты на меня обижен, - сказал он, когда с едой было покончено, и они остались вдвоем.
- Отчего?... А, из-за отъезда генерала. Нет, что вы, я все понимаю, - заверил Сокджин. - Крепости нужно инспектировать, и чем выше статусом инспектор, тем больше от этого пользы. Генерал будет отсутствовать всего две недели.
- Хотел и тебя тащить с собой, но я напомнил ему, что ты в положении, да и разлука не так уж надолго. Чонгука тащить в дорогу ради двух недель, только умаять его. Приказал мне приглядывать за тобой и им, - лукаво улыбнулся Юнги.
- Вот уж! За ним бы кто приглядывал! - проворчал Сокджин.
- Нешто и ты уксус пьешь? - рассмеялся Юнги, нежно глядя на него. - Боитесь вы нас потерять, любите, стало быть?
- Любим! - покраснел Сокджин. - Ревнуем, хоть и грешно это...
- Ну, твоя ревность тихая. Не переживай, работы у него будет очень много, только спать будет в покои приходить, вернётся к тебе голодный и соскучившийся.
Вдруг коснулся принц руки омеги своей, чуть сжал его пальцы.
- Любит брат. Всех омег отпустил ради того, чтобы ты покоен был. Ради тебя все вынесет.
Сокджин посмотрел ему в глаза, не улыбнулся. Но и пальцев не отнял.
- Меня утешаете, - проговорил он. - А Чимина все гложет этот... Уксус.
- Не знаю я, что уж делать с этим...
- Ко мне пореже ходите, - прошептал омега, теперь сам его руку сжимая. - Доносят ему, что видимся...
- Не могу я, - ответил вдруг принц шепотом. - Отдал ему сердце, надёжно отдал, но не могу тебя не видеть, запал ты в мою душу, омега. Не веду с тобой тех разговоров, что неположено, креплюсь, но куда мне мысли девать прикажешь? Стараюсь я хорошим братом и деверем быть, но куда деть мне те ночи, что был ты в моих руках? Что до сих пор мне во сне вспоминаются?
Омега взволнованно замолчал, не находя слов. Альфа выпустил его руку, поднялся.
- В одном ты прав, омега. Доносят ему... И ему сейчас волноваться нельзя.
- Не ходите до меня. Я... Понимаю ваши терзания...
Альфа резко развернулся, посмотрел на омегу. Тот чуть порозовел.
- Или думали вы, ваше высочество, что у меня память коротка? - улыбнулся омега. - И я наши ночи помню, и любо мне с вами беседовать. И видеть вас - хочется. Ваш голос слышать. Но - нельзя. Мой братик ждёт малыша от вас, столько им долгожданного, так любит вас, что и сказать нельзя. И я - генерал мой супруг, люблю его. Сложное положение, но, кроме нас, некому его решить.
Юнги покивал, отворачиваясь снова. Поднял зонт.
- Сходите до Чимина, ваше высочество.
Голос омеги прозвучал сдавленно. Не оборачиваясь более, альфа сбежал к крыльца, попутно обуваясь, и вскоре скрылся за кустами жасмина.
Вернувшись из комнаты сына, Намджун нашел омегу за туалетным столиком: Сокджин внимательно изучал в зеркале с красной рамой свое отражение. Альфа, улыбнувшись, остановился за его спиной.
- Мне кажется, или я не выгляжу свежо? - озадаченно проговорил омега, глядя на него через отражение.
- Сейчас вечер, ты беременный, и весь день провёл в делах, суетясь, готовя меня к завтрашнему отъезду, - Намджун улыбнулся шире. Подойдя, он склонился над макушкой омеги и запечатлел на ней поцелуй. Омега, глядя на него все так же, через зеркало, не улыбнулся.
Огромная фигура генерала, когда он склонялся, выглядела ещё более внушительной. Омеге очень нравилось сознавать, что, при своем росте, он выглядит хрупким на фоне этого альфы. Вдобавок, при наклоне запах халата разошелся, открыв обзор на крепкое тело, внушительные грудные мышцы. Нос омеги учуял альфий феромон, что сгущался, выветривая ненужные опасения и тревоги.
Омега был лучшим для альфы, и альфа желал убедить его в этом. Коснувшись губами макушки ещё раз, Намджун не убрал лица, вдыхая шумно запах волос Сокджина, опустил горячие ладони на его плечи, затем принялся массировать шею - не вполне нежно, а настойчиво, нетерпеливо, даже требовательно. Все тело омеги моментально отреагировало на это.
Беременный или нет, омега всегда хотел своего альфу.
Один рывок - и Сокджина подняли со стула крепкие руки. Вроде бы хихикнуть - но не до смеха. Феромон альфы густой, подчиняет, заставляя помалкивать. Альфе не нужна игривость - он расстается с любимым на две недели, будет верен ему, а, значит, вернётся голодный и злой, и уже теперь надо показать омеге, что эти две недели нужно на это настраиваться. Оглядев свое имущество жадно, Намджун подошёл к ложу и уложил омегу, навис сверху, из груди его донеслось рычание. Сокджин сглотнул, ощутив, что потек. Его глаза бездонными омутами манили Намджуна, в них плескалась покорность и едва сдерживаемое желание. Сегодня только альфа главный на ложе, словно бы говорил этот взгляд. Рычание повторилось, альфа выпрямился, сдирая халат, навис над омегой снова, мгновение - и впился в алые губы, зло, возмущённо словно, принялся их сминать, ощущая, как омега постанывает в ответ. Раздражение в альфе росло, как на дрожжах. Одной рукой опершись о ложе, второй он стал дергать завязки на халате омеги, распутал их, раздвинул полы одеяний, отпрянул от губ и стал смотреть на тело.
Мое.
Все это - мое, никому не дам.
Эти розовые соски, пока ещё четкие рельефы мышц, эта талия, эти косточки бедер, этот пупочек, эта родинка на левой груди, эти глубокие ключицы - все мое.
И шея крепкая, длинная - моя.
И ножки длинные, с нежными местечками между ними - мои.
Под коленочками, и сгибах локтей, шея, за ушками, в волосах - феромон пахнет сладкий, тоже - мой.
Весь этот омега - мой. И лоно его, что детей рожает - мое. И дети его - только мои.
Разозлившись окончательно, что нельзя так, чтобы и сам облик был только его, Намджун впился губами в шею омеги, рукой жадно водя по телу, чуя дрожь, но не спеша в ласках, так как себе, себе он их устраивал, и ни с кем делиться не хотел. Поцелуи его становились все более жадными, как в гон, взор помутнел. Слыша сквозь пульс в ушах, как омега исходит стонами, чувствуя, как елозит ножками он, альфа только больше злился - рука его скользнула по торсу, чуть прижав животик ("мое там внутри!"), прошлась по омежьему члену и требовательно и грубо раздвинула ножки.
Стоило лона коснуться - застонал громче омега. Отверстие раскрылось чуть, из него течет смазка, генерал ввел палец, ощущая, как она горяча, как лоно пульсирует. Толчок, другой, третий, не выдержал, опустился ниже, закинул омежьи ноги себе на плечи.
Сладкая, вязкая, а ведь в бремени! Вспомнилось, как Юнги говорил: в бремени многим омегам не хочется, неприятно альфу принять. Этот явно не такой....
Уедет генерал, а ему хотеться будет!!!! От осознания того, что омега к ласкам не остыл, хоть и сына носит, что ещё течет и альфу ждёт, а две недели мужа рядом нет, Намджун округлил глаза, побелел от ужаса и ярости, сжал ноги омеги сильно пальцами, рыча. Омега запыхтел, выгнувшись, прижал слегка член к животику.
- Господин мой.... Излиться.... Дозвольте....
Этот тон, этот влажный взгляд, эти пылающие щеки. Намджун пришел в неистовство, поняв, что это все может кто-то ещё увид.... ДА ВЕДЬ ВИДЕЛ! Юнгииии....
Из-за ярости его феромон подавляющий сгустился ещё сильнее, и омега, не дождавшись дозволения, кончил, сладко и вымученно застонав. Его тело содрогалось, лоно сжалось, стало огненным.
Намджун лизнул по кольцу мышц, словно завершая ритуал, поднялся, взял в руку тяжёлый свой член и вогнал в омегу, зная прекрасно, что сейчас внутри его очень все чувствительно. Сокджин ахнул, открывая очи, альфью ярость на себя увидел. Кулачки сжались к плечам, и весь вид его, истерзанный альфой, но такой невинный, испуганный, довел Намджуна до исступления: цапнув омежьи щиколотки, альфа раздвинул стройные ножки в стороны и стал вбиваться, злорадно думая, что сейчас сделает он узел и так этому омеге и надо!
- Боги, - выпалил Сокджин, в волосы пальцы запустив, сжал голову, выгнулся, и альфа стал насаживать его за талию.
Так тебе, так! Будешь знать! Мой, мой, мой!!!
- Мой! - прорычал Намджун вслух, вбивая уже узел в лоно, и излился, обрушившись на омегу, целуя его губы, плотно с его влажным телом обнявшись.
- Господин мой...
- Скажиииии, - зарычал, стуча кулаками по ложу, глядя зло, а оргазм взрывался и взрывался в его теле.
- Люблю вас... Только ваш я...
Зверь внутри генерала заурчал, довольный. Водя ладонями до дрожащему телу, Намджун выждал, пока узел спадет, покинул лоно и опустился между ножек, убедиться, что все сделано им, как желалось: из дырочки по капле вытекало семя. Да, все как надо и есть. Довольный собой, альфа лег подле омеги - тот смиренно улыбался. Приподнявшись, потерся лицом о плечо, потом щеку альфы, словно принимая на себя ещё больше его запаха, потом уста целовал.
- Ещё, что ли? - проурчал Намджун, за его действиями наблюдая.
Омега прикусил губу, пыхтя, пальчиками по груди альфы гуляя.
- Такой большой альфа, такой могучий, омеге нравится, омега хочет альфу... Всегда...., - глаза Сокджина загорелись, взгляд встретился со взглядом Намджуна. - Омега может ласкать себя, пока альфы нет рядом? Омега хочет быть хороший для альфы...
- Нечасто, и за три дня до моего возвращения прекратить!
Омега покивал. Альфа снова начал беситься: этот игривый Сокджин существовал лишь наедине с ним, и порой, в обществе, Намджун ощущал этот его взгляд на себе, украдкой, и все нутро сжималось от мысли, что омега ему так послушен, так покорен. Когда принц говорил об этом, так, шепча, урча, душа альфы приходила в смятение.
Сокджин знал это.
Он знал свою силу над мужем. Никто иной не имел этой власти над генералом, даже с отцом он мог быть спокоен в любом споре, а Сокджин... Он сводил с ума.
И, генерал точно знал, не только его. Взгляд альфы снова замутнила ярость, он сжал омегу в объятиях, и этот проказник торжествующе усмехнулся.
Он, определенно, заслуживал наказания.