~

Гарри, как только зашёл в кабинет своего нового психотерапевта, будучи отправленным в него помощницей врача, вальяжно расселся на самом привлекательном для него диванчике. По истечению минут десяти, как обещала женщина-помощница врача, сам док не появился, поэтому Поттер тяжело вздохнул и грузно завалился на черный диванчик, довольно вытянувшись во весь рост и закинув ноги в дорогих брендовых кроссовках на быльце, обтянутое кожей.

Папка с личным делом и историей болезни-лечения оказалась в руках парня. Тот со вселенской скукой во взгляде рассматривал бумаги. Каждые пять-семь листов были написаны другим почерком. Надолго его психотерапевтов не хватало.

Дверь с тихим шорохом приоткрылась, и в кабинет зашёл мужчина лет тридцати пяти.

— О, Поттер, когда же я стал такой знаменитостью, что люди, подобные тебе, стали приходить ко мне на приемы? — тихо хохотнул мужчина, а Гарри лишь глаза закатил и всучил проходящему возле дивана мужчине папку. Тот подхватил её и направился к своему рабочему месту, представляющему из себя большой черный стол, кресло, обтянутое такой же кожей, как диван, небольшая настольная лампа и папки, лежащие на столе… все в одном цвете. Да и многочисленные книги, стоящие позади рабочего стола, также были в одинаковых обложках. В придачу была идеальная чистота.

«Мечта психа», — пронеслось в голове Поттера, на что тот лишь незаметно улыбнулся и скользнул взглядом по длинным и стройным ногам мужчины, который слегка повернулся в его сторону, восседая на своем кресле, и с заинтересованностью разглядывал заметки своих бывших коллег.

— Мистер Поттер, что же мы имеем… Навязчивые суицидальные мысли и проблемы с агрессией? Хорошо, — задумчиво протянул мужчина, подняв взгляд, а потом просто откинул зеленую папку на стол, заваливаясь на спинку кресла и кладя руки на подлокотники. — Ничего особенного. Неужели предыдущие… семь психотерапевтов не могли справиться с вашей столь незамысловатой проблемой?

Гарри бесстрастно наблюдал за своим новым врачом Томом Реддлом и ничего не говорил. Семь врачей… о да! Это было довольно забавно. Каждый из них пытался найти нужный «подход» к подростку, но ни у кого из них ничего не получилось. Все они спустя месяц-два разводили руками и говорили родителям Поттера о том, что:

— «Мы ничего не можем поделать», — что насчёт этого… врача, почему-то шестое чувство Гарри подсказывало тому, что Реддл что-то изменит в нем. Но и Поттер знал «многое» о своем новом психотерапевте, поэтому… это будет весело.

Парень видел, что вся эта беззаботность, лёгкость и открытость врача была напускной. За семь психотерапевтов, пять лет лечения он и сам неплохо так прокачал свой скилл в психологии. И знал, что Реддл своей «открытостью» которая присутствовала с самого его появления в кабинете под видом: «о, Поттер, ля-ля-ля мы с тобой друзья, и вообще, давай просто поговорим» и «о, да, я ведь не признанный психотерапевт Великобритании, поэтому могу себе позволить вальяжно раскинуться на дорогущем кресле, словно я плебей», была для того, чтобы расположить его к себе. Словно они друзья. Гарри не вёлся на такой разводняк. Десять лет обучения в военном корпусе позволили ему научиться легко читать людей и не доверять каждому. Даже тех людей, что умеют мастерски скрывать свои эмоции или вообще выдавать их совершенно за другие.

— Хочешь помолчать? — с интересом спрашивает Реддл, на что Гарри лишь тихо фыркает. Раньше, ещё до начала его «лечения» с другими психотерапевтами, он бы возмутился и посчитал это издевкой, но сейчас Гарри знал, что «хочешь помолчать?» совершенно нормальный вопрос на первом приеме с новым психотерапевтом. Многие предпочитали на первом приеме, даже длись он три часа, просто молчать. — Если да, то у нас ещё четыре часа. Следующая запись у меня только в восемь вечера. Так что мы можем действительно просто помолчать и посидеть в тишине.

Гарри хищно улыбается и, словно змея, скользит по дивану, собираясь и принимая сидячее положение. Он сидит, поджав одну ногу под себя, а вторую свесив с дивана. Рукой поправляет отросшие за лето волосы, которые, несмотря на октябрь месяц и начало обучения в лицее, где от них требовали коротко стриженые бошки, о которые весело отражаются солнечные зайчики, оставались все еще длинными.

— Молчать… — задумчиво тянет Гарри, а потом усмехается и продолжает: — зачем? Я, честно говоря, когда отец сказал, что нашел врача, который, возможно, мне поможет, хотел согласиться, а в итоге свалить куда-то и не прийти на прием. Но… узнав, что это вы тот врач, который может меня «спасти», я побежал сломя голову. Знаешь… мой друг… однажды… будучи пьяным в хлам, выловил какого-то мужика в коридоре по дороге в туалет и отсосал ему, а потом тот мужик его словно шлюху отодрал в туалете. Друг сказал, что это был самый ахуенный секс в его жизни.

— Интересная жизнь у твоего друга, — Том улыбается, а от фальшивой улыбки и напускного спокойствия на лице Гарри громко расхохотался и прикрыл лицо ладонями. Его плечи мелко подрагивали, сотрясаясь от громкого смеха, который неприятно отражался о стены и давил на барабанные перепонки.

— Знаешь, блять, — Гарри утирает слезы, выступившие из-за припадка смеха, встаёт со своего места и заваливается на кресло, которое находится напротив Тома. Их разделяет лишь стол. — Я вот думал: он пиздит или нет? В том плане, что он давал руку на отсечение, говоря, что это были вы. Я не поверил. Ну, знаешь… я многое знаю о твоей личности, и едва ли такой человек, как вы, стал бы трахать простую потаскушку, готовую отсосать каждому, кто снимет перед ним свои штаны… но…

— Но? Хочешь обсудить мою сексуальную жизнь? Если тебе станет от этого легче, то давай, я — за! — весело сверкая глазами, Том поворачивается и подтягивается на стуле ещё ближе к Гарри. Он находил поведение мальчика забавным. Словно… его ревновали, что было совершено глупо, ибо мальца Том впервые в своей жизни видит.

— Конечно! И не только её. Я много ещё чего знаю, — предвкушая свой рассказ, Гарри вздыхает и нервно ерзает на стуле. — Но… начнем все с начала. Самого начала. Мой отец, скрипя зубами, обратился к тебе. Если я не ошибаюсь, то вы учились в школе и в одном классе, только на разных факультетах. Ты на юриспруденции, а он на правопорядке. И если я не ошибаюсь, то у вас было очень, ну очень много стычек. Вы постоянно боролись за первенство. Так вот, с самого детства я слышал и видел всякую поеботу, направленную в вашу сторону. Ну там подозрения во всех грехах мира, то да сё… честно говоря, мне откровенно похуй. Лет в десять я, как любой уважающий себя ребенок, лазил в кабинете отца и нашел вырезку из газет о… как его там… Волдеморте! Точно, да, Полет Смерти, так думал отец. Кстати, вы слышали о Волдеморте?

— Что-то слышал, да, — задумчиво тянет Том, а сам не может успокоиться.

— Это хорошо, — уголки губ Гарри нервно подрагивают, в общем, как и руки, находящиеся под столом, скрытые от любопытных голубых глаз. — И все же, чтобы не было недопонимания, вдруг вы не поняли или ошиблись… Волдеморт — серийный убийца и особый новый культ для поклонения людей, которые верят в то, что существует некая иерархия. Я его поклонник.

Грубый мужской раскатистый смех наполняет комнату, а Гарри с исследовательским интересом наблюдает за мелко подрагивающим кадыком мужчины, который закинул голову назад и громко хохотал.

— Поклонник? — уточняет Реддл, от абсурдности ситуации хочется смеяться.

— О да, это звучит странно. Ведь мой отец — человек, который безуспешно пытается поймать его на протяжении пятнадцати лет. Ведь мой младший брат, о, какая жалость, умер от его руки. Но… что же поделать с желанием быть оттраханым Темным Лордом и почившим от его клинка? — Гарри лишь дует и так пухлые губы, смотря на Тома, который от детского невинного взгляда, направленного в его сторону потерялся. Поттер усмехается и продолжает, откинув голову назад и словно говоря в потолок: — Так вот, когда… ммм… лет в тринадцать у меня появились зачатки этих… желаний, я вспомнил о своем воспитании и подумал, что желать быть оттраханным и убитым мутным челом в балахоне и ахуительной маске… довольно… ну, понимаешь, невоспитанно?

Гарри смотрит в потолок и тихо вздыхает. Ответа он не получает, поэтому лишь склоняет голову в бок, чтобы под причудливым углом рассмотреть ярко-голубые, практически бесцветные глаза, которые полыхают чем-то… странным. О, это ему нравится.

— Так вот, я, как мальчик воспитанный, решил узнать хотя бы примерно, о чьём члене и клинке я мечтаю. Это было чертовски сложно. Два года я потратил на то, чтобы узнать о том, кто же скрывается за ахуительной маской, — Гарри вновь словно обиженный на то, что пазл пришлось собирать слишком долго, дует губки и смотрит на Тома, который теперь во все тридцать два скалится, словно голодный зверь. — Знаешь, типо… у нас с отцом не лучшие отношения. В смерти Чарли винит он меня, а я что виноват, что эта тупая малолетка поперлась со мной в клуб? В клуб, в котором не будут подтирать сопли ебанашкам. В нем никто не будет слушать твои доводы, а сразу врежет в морду. Я сказал ему, что смотреть за ним не собираюсь, он и поплатился. Кажется, сам Волдеморт его заманил в туалет предложение вдуть, а тот и рад стараться. Идиот. Хотя знаете, его смерть от руки такого человека… можно считать достойной. Так вот… отец, мне было пятнадцать, когда я узнал, кто же такой Волдеморт. И честно говоря, я хохотал как вне себя, узнав о том, что Волдеморт — это Том Марволо Реддл. Мой отец такой лох! Он обвинял тебя в кражах, разбоях, мошенничестве. Но… блять! За пятнадцать лет он так и не понял, что самый опасный человек всея Британии — это ты! Не идиот ли?

Том все это время как заворожённый наблюдал за пухлыми губами, которые так красиво двигались, произнося каждое слово. О, они бы безупречно смотрелись ещё лучше сомкнутыми вокруг его члена.

— Мне вот интересно, а что насчет тебя? Неужели все действительно так просто? Суицидник и любитель садист? — лениво тянет мужчина, вновь откинувшись на спинку кресла. Он не собирается опровергать слова парня. Да и был ли смысл? Реддла не обвиняли и не упрекали, а наоборот… смотрели так жадно и голодно, словно мальчишку это совершенно не тревожило. Словно его не тревожила кровь сотни людей на руках Реддла, словно… она его возбуждала.

— И это все? Я ждал как минимум восхищения моей гениальностью. Я за два года раскрыл личность серийного убийцы, хотя мой отец-коп этого не смог сделать за пятнадцать. Ладно, — лениво тянет Гарри и склоняется над столом Реддла, чтобы заглянуть в насмешливые голубые глаза, полыхающий искрами неприкрытого вожделения. — Я не знаю. Просто хочу сдохнуть. Наверное, все действительно просто, касаемо этого…

Гарри усмехается, склоняется ближе, ощущает горячее дыхание на собственных губах и запах терпкого парфюма. Он уклоняется от поцелуя и размашисто лижет щеку мужчины, ощущая лёгкую щетину языком. Поттер отстраняется буквально на мгновение, чтобы увидеть взгляд, полный похоти. Голубые глаза ярко полыхают, а длинные пальцы мужчины крепко удерживают подлокотники. Выпрямляется, делает шаг назад, хищно облизывается и медленно направляется на выход, говоря:

— У меня есть выгодное предложение. Убийство последнего наследника Поттера будет держать имя Волдеморта лет пять на слуху. Сегодня в десять возле выхода из клиники. Совместим приятное с полезным, — Гарри улыбается, открывает дверь, чтобы выйти из кабинета, а потом вновь в него заглянуть, громко рассмеяться и добавить: — Мне плевать, какой из «клинков» окажется во мне первым. Некрофилия кажется штукой довольно привлекательной.

Гарри хохочет и вылетает из клиники, на что помощница психотерапевта заходит в кабинет своего начальника и вопрошает:

— Все хорошо?

— Просто прекрасно, Белла. Ты как женщина замужняя, посоветуй-ка мне, как лучше устроить свидание?