~

— Ну признайся же, что ты специально меня споил! — возмущенно восклицает пьяный в стельку Гарри.

— О, да как ты смеешь говорить так обо мне? — громко хохочет так же слегка пьяный мужчина, помогая подростку войти в свою квартиру. — Я вообще даже пытался тебя остановить!

Гарри что-то неразборчиво бормочет и, кажется, жалуется на то, что ему слишком хорошо для человека, которого скоро должны прикончить. Реддл на это лишь снисходительно улыбается и закрывает дверь за ними. Поттер, не утруждаясь, расселся в прихожей. Прямо на полу… Под дверью.

— Значит, плохо старался. И вообще, чего стоишь? Присаживайтесь! — Гарри громко смеется и тянет мужчину за край пиджака, до которого ему удалось дотянуться.

Реддл смотрит свысока на мальчишку и совершенно не понимает, откуда в его груди сейчас теплится неизведанное до этого чувство тепла и какого-то призрачного счастья при виде этого глупого мальчишки. Который так быстро налакался виски и дорогого вина. Что касаемо этого, то Поттер оказался совершенной противоположностью своего отца.

Джеймс был слишком авантюрным человеком, для которого не существовало совершенно никаких правил. Он все получал по мановению пальца, благодаря влиянию своего отца — Флимонта Поттера. Гарри же был совершенно другим. И ведь правду говорят о том, что алкоголь помогает развязать язык. Ибо после бутылки виски, выпитой на двоих, Гарри поведал о своем не особо «сладком» детстве. О том, как отец его недолюбливал, и он часто получал «ни за что». Просто потому, что у Джеймса было плохое настроение.

Рукоприкладство в их семье было совершенно нормальным явлением. Джеймс, по рассказам Гарри, даже не гнушался бить собственную жену. Гарри рассказал о том, как сложно ему было после смерти брата, а потом и скорой кончины крестного, единственного человека, кто его поддерживал. Поттер рассказал о том, что на самом деле, несмотря на то, что все однокурсники и одноклассники считают себя его друзьями, сам мальчик так не думал. Ему казалось, что весь мир против него. Он не может доверять людям, потому что боится быть преданным. А ещё Гарри рассказал о своей любви к изобразительному искусству. И если бы не прихоти отца, которым он с каждым годом все меньше повинуется, то Гарри учился бы в художественной школе или бы занимался выставками и продвижением юных художников.

— И все же я пытался, — говорит мужчина и опускается возле Гарри на холодный паркет. Тот, сидя в позе лотоса, привалился к стене и с интересом разглядывал мужчину.

Гарри лишь молчит и смотрит, а у Тома дыхание спирает от этого чертовски привлекательного сексуального взгляда зеленных глаз. Стоит ли говорить что-то о длинных растрепанных волосах, в которые так и хочется запустить собственные пальцы, чтобы грубо оттянуть слегка жёсткие на вид кудри? О, а надо ли упоминать о том, что Том не привык отказывать себе в собственных желаниях? Нет? А Том и не собирался ничего говорить, только действовать.

Реддл подаётся вперёд и, не ожидая каких-либо ответных действий, грубо притягивает к себе за криво висящий на тонкой шее Гарри шарф и напористо целует того.

Гарри выдыхает в поцелуй и отвечает с не меньшей пылкостью. Он не отстаёт от Реддла и так же, как и тот, кусает чужие губы, стукается зубами, притягивает ближе к себе и, не отстраняясь, перебирается на чужие колени, чтобы быть ближе. Долгий поцелуй прерывает именно Поттер. Он отстраняется, загнанно дышит, смотрит в голубые глаза, которые больше подходят на вечерний океан. Начинает расстёгивать куртку и снимать с себя одежду под пытливыми взглядами Реддла.

— Знаешь, — Гарри облизывает губы, которые уже слегка побаливают, и, несмотря на руки, находящиеся на талии, легко снимает куртку, которая с тихим шорохом падает на пол. Вслед за курткой летит лонгслив и Поттер позволяет с исследовательским интересом рассматривать оголенный верх мужчине. Длинные пальцы Поттера проходят по пиджаку мужчины и останавливаются на пуговицах рубашки, чтобы, не встретившись с сопротивлением, начать спустя мгновение раздевать уже мужчину. — Мне было четырнадцать, когда я впервые подрочил на тебя. Я ведь не знал, что ты и есть Волдеморт. Но у меня были друзья, которые были осведомлены о тебе больше, чем я. И все они, как один, говорили о том, что Волдеморт скользкий, словно змея. Когда я дрочил, я представлял, как твои руки находятся везде. Как они крепко стискивают меня сразу и повсюду. Как ты обволакиваешь меня и заставляешь утонуть в волнах оргазма. А ещё душишь.

Том не удержался на последних словах. Когда рубашка уже была расстегнута, а Гарри глупо хихикнул, он перехватил запястья того, крепко удерживая. Да так, что завтра, скорее всего, на белоснежной коже будут красоваться отметины.

«И, скорее всего, не только на руках», — с усмешкой подумал Реддл, прежде чем наброситься на мальчишку, жадно целуя и время от времени спускаясь на шею и грудь. Оказалось, что Поттер совершенно не пытался воспротивиться, и удерживать его оба тоненьких запястье одной рукой для Тома не составило труда. Вторая же рука нагло исследовала тело юноши, который отзывчиво стонал и выгибался. Особенно чувствительными местечками оказалась шея и соски, ведь когда Том ласкал хоть что-то из этого, Поттер не мог сдерживаться и громко стонал.

Том с удовольствием вновь лизнул и прикусил сосок, от чего Гарри громко простонал и, кажется, неосознанно потерся о Реддла.

— Детка, мне кажется, или ты хочешь меня? — насмешливо протянул Реддл и отстранился, от чего Гарри лишь зыркнул буквально диким взглядом из-под полуопущенных век на Тома. Тот от такого вновь умилился, ибо мальчишка выглядел довольно непорочно даже в такой ситуации. Но чего скрывать, психотерапевт знал, что Гарри так же чувствует его «желание» своим задом, который уже оценил Реддл, но все же хотел увидеть его во всей красе, тобишь без одежды. — Не злись. Знаю, что да. В коленно-локтевую давай.

— Если ты собираешься меня трахать в такой позе, то могу посоветовать отказаться от этой идеи, ибо я тебе все здесь обблевать в таком состоянии могу, — говорит Гарри, прикрыв глаза. Его совершенно не смущает подобное. Он уже очень давно не девственник, поэтому да, стесняться нечего. Да и, как он уже говорил, понятия «стеснение» для него вообще не существует.

— Горе ты мое, — насмешливо фыркает мужчина и вновь затягивает Поттера в поцелуй.

Гарри кажется, что они только целовались, а нет, он уже стоит прижатым к стене лицом. Его спину покрывают поцелуями-укусами, чувствительную кожу на шее царапают зубами, а чужие руки бесстыдно исследуют тело подростка.

Реддл лишь усмехается про себя и, даже не смотря, расстегивает ремень на черных джинсах Гарри, чтобы тут же их стащить, и под довольные стоны провести рукой по напряженной плоти.

Поттер теряется в ощущениях. Ему слишком хорошо от алкоголя в крови и ласк. Но даже сейчас он не теряет голову. И когда слышит, как Реддл возиться позади него, расстегивая собственную ширинку, Гарри напоминает:

— Презерватив, — на что слышит лишь насмешливое:

— Щенок, кого ты учишь? — Гарри не успевает съязвить в ответ, как тут его поворачиваю к себе лицом, хватают за левую ногу, удерживая под коленкой и прижимая к массивному бедру. Гарри скользит взглядом по довольно большому члену, и о боже, совершенно гладкому лобку. Один из его фетишей, так это гладкость. Он совершенно ненавидит волосатых мужиков, потому что это ужас. — Нравится?

— Да, просто обожаю мужиков, яйца которых не похоже на киви, — Гарри слышит грубый смех прямо над ухом и чувствует, как буквально одним толчком в него входят.

Боль, словно ток, пронзает все тело, а Гарри лишь шипит сквозь зубы и радуется, что решил заранее подготовиться, ибо могло быть и больнее.

— Потерпи, — шепчет мужчина и игриво кусает парня за мочку уха, которое пылает от жара.

— Зачем? Можешь двигаться, не порвешь, — уверяет Поттер и сам легко качнул бедрами, слегка шипя сквозь зубы.

Тома не стоит просить дважды, поэтому он начинает двигаться, как и «просил» Гарри, с каждым толчком увеличивая темп. Реддл больше не целует Поттера. Нет. Одной рукой он удерживает его под коленкой, вторую стискивает на тонкой талии и время от времени скользит по ней всей ладонью. Он беспрерывно наблюдает за лицом и эмоциями Поттера. Тот, кажется, и вовсе не стесняется, а громко стонет и поддатливо выгибается в руках Реддла, запрокидывая голову назад.

Первая попытка Поттера поцеловать Реддла оказалась провальной, а Гарри, честно говоря, совершенно было плевать. Он найдет, чем себя занять. Вот и сейчас он склонился, чтобы провести дорожку из мокрых поцелуев от щеки мужчины до шеи и подрагивающего кадыка. А потом, для разнообразия, укусил того за плечо, да так, что сам Том что-то прошипел, а на светлой коже выступили капельки крови, которые Гарри тут же слизал.

Поттер отстранился с особо громким стоном. Толчок по простате прошёлся слишком сильно, да так, что в глазах начинало плыть.

Том все так же наблюдал за мальчиком, и, стоит признаться, что картина, которая предстала его взору, была слишком… грязной, но в то же время правильной. Реддл видел капельку «своей» крови, что осталась на губах Поттера, капельку крови, которую он тут же слизал, грубо оттягивая нижнюю губу парня. Рука мужчины во время поцелуя и уже довольно ритмично-размашистых толчков оказалась на члене парня. Но как только она там оказалась, Гарри выдохнул и на мгновение отстранился, чтобы тихо прошептать:

— Нет, лучше шея, — и вновь целует Реддла, который тут же отстраняется и, тяжело дыша, уточняет:

— Что?

— Придуши меня, — перед глазами все плывет, а когда Том перестает двигаться, шокированный странным высказыванием, Гарри поясняет: — Мне нравится удушение — это мой кинк.

Том кивает и вновь продолжает трахать Гарри. Его рука, которая находилась на члене парня, медленно ползет вверх, поглаживая мягкую кожу, выступающие ребра и стиснув вершинку соска. От последнего Гарри громко застонал, и на это же время пришлось то, что рука Реддла добралась до шеи парня, нежно погладила и тут же, словно тиски, стиснулась на тонкой шее, прямо под линией челюсти. Гарри приоткрывает рот в немом крике, смотрит на Тома с полуопущенных век и сам спускает руку вниз, к своему члену, попутно коротко мазнув мужчину по торсу. Том наблюдает за тем, как Гарри дрочит себе, за тем, как меланхоличный румянец, который до сего был только на щеках, быстро расползается по всему лицу и шее Поттера, что добавляет тому немалого очарования. Реддл продолжает толкается в юное тело и с садистким удовольствием наблюдает за тем, как буквально через пол минуты Гарри становится «действительно» мало кислорода. Нет, он не вырывается, лишь словно рыбка пытается уловить хоть каплю воздуха. Он продолжает все так же, только уже более медленно дрочить себе. Первый хрип, сорвавшийся с его губ, заставляет Реддла как можно сильнее толкаться в Поттера, от чего тот сам кончает, все так же хрипя, когда Том опускает руку с его шеи.

Гарри кончает с тихим визгом, сорвавшимся с губ, когда Том, словно специально, чтобы услышать его, отнимает руку от шеи. Но Поттер не отказывает себе в такой долгожданной разрядке и сопровождающей ее вскриков. Перед глазами все рябью идёт, парень ощущает, как в него толкаются и так же кончают, стиснув зубы на поттеровском плече. Гарри чувствует, как психотерапевт утягивает его с собой на пол. Парень от усталости и алкоголя валится с ног, а ещё кажется, что один из лучших оргазмов в его жизни и вовсе был слишком… нереальным. Но нет, он был реальным, потому что Гарри ощущает липкость на своих руках и видит сперму на торсе Реддла, которой Гарри, скорее всего, и запачкал его, когда кончил.

Том, улегшись на холодный пол разгоряченной кожей, совершенно не реагирует на это, а лишь притягивает к себе за талию Поттера и легко лижет кровоточащий укус на плече того. Тот мелко подрагивает, но не отстраняется, лишь лениво наблюдает за Томом.

— Как ты понял, что у тебя кинк на удушение? — спрашивает мужчина, а Гарри, кажется, впервые за долгое время искренне хохочет, переворачивается и седлает мужчину, потираясь голой задницей об пах того.

— С детства знал, мама слишком сильно шарфик завязывала, — Гарри склоняется над мужчиной и, весело сверкая зелёными глазами, не отводя взгляда, лижет тонкие губы Тома.

— И всё-таки не зря я решил тебя не убивать.