- Ты сказал, что это - город.

Высокий мужчина откинулся в седле, повел плечами, как едва проснувшийся кот, хмыкнул и вопросительно вздернул атласную бровь на своего спутника. Но эта очевидная демонстрация не возымела никакого действия - тот все так же белозубо тянул в улыбке мягкие губы, да так, что возле рта соблазнительно проступили маленькие аппетитные ямочки.

- Умоляю, Шерлок… не говори, что не знаешь, что такое Котсуолд. Все знают.

Путешественники остановили лошадей в дюжине ярдов от сложенной из замшелых серых валунов стены то и дело посматривая на сторожевую башенку, где пара арбалетчиков с королевскими гербами на доспехах лениво поигрывала невзведенным оружием, полагая, что новоприбывшие не доставят проблем – темноволосого статного альфу сопровождал омега. Сомнительно, что он будет ввязываться в неприятности, имея под боком семейную ценность… Тем более в Котсуолде. Тем более в сезон Брачного Торга.

- Я не все, Грег, – бровь мужчины с редким пряным именем изобразила крайнюю степень неодобрения. – И мы вполне могли переночевать в лесу. Не вздумай повторять потом мои слова, но Майкрофт был прав - не стоит кому попало лезть на глаза.

- Ну, нет! – темноглазый спутник тряхнул блестящей каштановой копной волос и поддал пятками лошади под бока. Та переступила стройными крепкими ногами и тронулась с места. – Уж не знаю, что там себе напридумывал Майкрофт, и не настолько боюсь ночной сырости, но если есть возможность получить теплую постель и сносный ужин, то я, пожалуй, предпочту скромный сельский кров твоим романтичным кустам, полным крапивы и муравьев.

- Не было там никаких муравьев, - пробормотал альфа, поправив на плечах тяжелый, подбитый мехом плащ, и тронул поводья. – А вам, омегам, только бы постель…

Большие, почерневшие от времени и частых дождей ворота, распахнутые, как голодная адова печь, пропустили в гулкое, гремящее конным цоканьем нутро, выплюнув, как яблочные семечки по другую сторону.

И едва лошади спустились по бревенчатому настилу, Шерлок не смог сдержаться, присвистнул и остановил нетерпеливо гарцующего жеребца, почуявшего близкий отдых и сердито фыркавшего из-за очередной заминки.

Это действительно был город.

Маленький и странный, не похожий на своих цивилизованных собратьев, полный хаоса, беспорядочного движения, живых звуков и запахов.

Каменная кладка разбегалась по обе руки вдоль леса, охватывая неровной дугой пару акров пологой долины, в которой на сколько хватало глаз виднелись шатры, палатки всех размеров и цветов от совсем небольших - из пропитанной маслом и воском парусины, с одиноким шестом у входа и скромным штандартом… впрочем, Шерлок без труда узнал пепельного волка на бронзовом поле старого, обескровленного войной рода Мортимеров… до пышных, лилово-карминных шелковых дворцов бахау… иначе и не скажешь… с пышными балдахинами, гирляндами звенящих монет и целым частоколом флагштоков, на которых ветер трепал длинные ленты изящных знамен.

…дубленая кожа палаток афари… с муаровыми разводами и пучками перьев, вплетенными в громадную сеть, растянутую поверх стойбища для защиты от сумеречных демонов…

…круглое, как табакерка, с чернильно-синими росписями оберегов войлочное становище степняков с традиционной коновязью… черт, эти точеные витые столбы они тоже возят с собой? …жаровня с дымящими углями перед откинутым пологом, сладковатый запах шкворчащей оленины… аппетитный настолько, что моментально подвело пустой живот…

…громадный конус, полностью укрытый шкурами снежных медведей и рыжих, с серебряными подпалинами, лис… с навесом из ивовых прутьев, под которым виднелись развешенное для просушки снаряжение, солидный запас вяленого мяса и связанной в пучки битой птицы… гиллевионы, похоже, обжились давно и с полным комфортом…

Пестроту временных биваков то и дело сменяли дома, старые и основательные – толстые, в обхват, бревна потемнели, оплыли восковыми огарками, на сложенных из речного булыжника дымоходах обосновался плотный вековой мох, окна неодобрительно посверкивали на праздношатающихся, подгулявших мужчин, очевидное возбуждение которых не смогли остудить ни холодный эль ни горячее жаркое. И над каждым входом лукавым зазывалой покачивалась на ветру потертая вывеска – кабанчик со стрелой в боку, пивная кружка с пенной шапкой, бычья голова в короне… харчевни, таверны, постоялые дворы… на любой вкус и кошелек.

И чуть поодаль на небольшом холме позади янтарно-кедрового помоста, сплошь обитого бронзовыми гербами самых могущественных и давно канувших в прошлое семей высился, возносился, властвовал исполинский, совершенно невероятный, похожий на грозовую тучу дуб.

Грег за спиной судорожно втянул воздух, будто обжегся. И Шерлоку не было нужды смотреть, чтобы понять, насколько тот смущен и взволнован.

И, разумеется, Шерлок знал, что такое - Котсуолд.

Котсуолд, Гринсборо, Апеншир.

…фата-моргана, блуждающие болотные огни, призраки, разбросанные в самых отдаленных друг от друга местах, подальше от наезженных трактов, но манивших к себе сильней, чем старательская добыча, дорогая пушнина и заморские редкости.

Пустовавшие большую часть времени, они наполнялись жизнью всего на три недели в году. Но какой жизнью! Самые высокие фамилии, молодые кланы, семьи, почти утратившие надежу на продолжение рода, съезжались в их проклятые, благословенные стены в сезон Брачного Торга. Потому что только там, и только тогда альфы могли купить себе мужа, дабы обзавестись долгожданным наследником.

Унаследовать имя, честь и владения семьи мог только альфа. А так как рождались они только от союза с омегами, заполучить своего личного омегу претендент мог лишь в одном из трех, охраняемых короной городов.

Котсуолд… Гринсборо… Апеншир…

То ли природа сыграла с людьми одну из своих злых шуток, то ли они сами, опьяненные алчностью и славой, заигравшиеся в кровавые игры, растеряли в глубине времен то, что гораздо важней золота и земель – секрет рождения своего вида.

Но так ли иначе, почти никто из ныне живущих не знал откуда берутся омеги.

Старые люди ушли на вечный покой.

Старые книги сгорели в покоренных вотчинах.

Старые знания превратились в легенды и сказки.

Альфа мог дать жизнь только альфе. От бет рожали только женщины. Скрещивать омег пытались, но их соитие неизменно оказывалось бесплодным. И что было самым непостижимым – никто и никогда не видел омег, младше пяти лет от роду. Причем, сами они не помнили – откуда взялись и кем были их родители.

Впрочем, на деле все было не совсем так…

Знающие все же оставались.

Возможно, они сохранили древние секреты - где и как редкий, бесценный товар производился на свет, но до сих пор никому - лестью, подкупом, угрозами и шантажом не удалось выведать эти тайны. Даже пытками. Даже угрозой смерти.

Продавцы омег убивали своих питомцев.

Безжалостно, всех до одного, стоило «любопытствующим» вторгнуться в их владения. На долгие годы страна оказывалась под страхом угасания самых влиятельных семей, альфы которых неминуемо старели, владения которых захватывали осмелевшие соседи, и в богатых, плодородных землях воцарялись разорение и хаос. Бет становилось все больше, альфы теряли влияние и власть… И только вмешательство короля прекратило бессмысленные войны раз и навсегда, объявив государственную неприкосновенность омежьих «хранителей» и объявив ежегодный Брачный Торг в трех выбранных для этого местах, куда те привозили свой бесценный, достигший «возраста любви» товар. На один такой город, как Котсуолд, приходилось по трое-четверо продавцов, выставлявших за один сезон не более пяти воспитанников примерно одного возраста.

Омеги. Они все были миловидными, послушными, ласковыми, но совершенно непохожими друг на друга – словно природа без устали вертела свой многоцветный калейдоскоп. Объединяла их только нежная, едва набравшая цвет юность.

Светленькие, смуглые, с дикими кудряшками и темным шелком длинных, по пояс, волос… маленькие, высокие, гуттаперчиво-упругие и хрупкие, как весенние льдинки… с кроткой оленьей поволокой или жарким искрами в тени пушистых ресниц.

Они стоили безумно дорого.

Порой целой семье приходилось отдавать весь свой доход за пять, а то и за десять лет – все, что они могли скопить, заработать или отвоевать в военных походах или добыть в далеких, мало разведанных землях, все – золото, самоцветы, диковинки и манускрипты на древних языках… все, лишь бы заполучить мужа и нарожать маленьких альф, чтобы ленные земли всегда имели кровных владельцев. Иначе оставшиеся без законных наследников замки и все, прилегавшие к ним территории, отходили к казне или выкупались с ее великодушного дозволения более удачливыми соперниками.

Все это Шерлок знал.

Знал с самого детства, когда учитель истории мистер Боул, бета с амбициями и непомерным самомнением… нудно, с нескрываемым злорадством, заставлял его заучивать запутанную генеалогию ветвей королевского древа, на котором семейство Холмсов успешно произрастало на протяжении шести веков.

У Шерлока была идеальная память, и чтобы повторить любую прочитанную книгу, ему было довольно заглянуть в нее всего раз… но снова и снова, с искренним сожалением в льдистых, перламутрово-серых глазах, он сбивался, виновато смотрел на ментора, и тот начинал бесконечный перечень имен, дат и событий заново… пока в один прекрасный момент мальчик, которому шутка наскучила, не выдал бойкой скороговоркой все, что мистер Боул повторял второй час, как попугай. А когда учитель, красный от возмущения, раскрыл рот, Шерлок невинно поинтересовался, знает ли тот, кто на самом деле является отцом двух его дочерей.

Оглушительный скандал смогла погасить только приличная сумма в звонкой монете и извинения от старшего брата, потому что младший отказался извиняться даже под угрозой телесного наказанья.

Еще ребенком Шерлок впитывал в себя знания, как пересохшая на солнце губка – природа, история, языки, медицина и искусство - все, до чего он мог дотянуться в большом замке родителей, где для неуправляемого отпрыска не было запретных мест.

Позже, в пору юности, все приобретенное «богатство» он упорядочил, разложил по полкам, устроив в своей голове нечто вроде отцовской библиотеки, где пропадал гораздо чаще, чем на положенных его возрасту приемах и в фехтовальных манежах. Спустя пару лет «библиотека» разрослась до размеров королевского арсенала, обрела собственное мнение и имя.

Чертоги.

Они гостеприимно принимали все новое в свои объятия, тщательно изучали и отводили единственно подходящее место – так, чтобы при необходимости оно всегда было под рукой. Все несущественное и бесполезное, по их-Шерлока мнению… нет, не выбрасывалось… «ничего совершенно бесполезного не существует», считал его агрессивно-умный брат, в кровном родстве Шерлок с завидным упорством сомневался лет до десяти… Но, к сожалению, брат оказался прав – никогда не знаешь, что может пригодиться, и все несущественное на данный момент – тонкости политических игр, вассальные обязательства, эмоциональная чехарда… любовные переживания, чувства - самое бесполезное, что может случиться с человеком их склада ума - все отправлялось в кладовую невостребованной ерунды за наглухо запертую дверь из черного эбенового дерева.

Связывать себя не то чтобы семейными узами – просто сексуальной горячкой, Шерлок наотрез отказывался.

Нет, он вовсе не был ни затворником, ни аскетом. И зов молодого тела ему был отлично знаком. Но кто сказал, что это тело - отлично развитое и вполне привлекательное, как говорили зеркала и любовники, пригодится ему исключительно на супружеском ложе?

К черту сомнительный, слишком переоцененный сладкий плен нежного аромата и безумия течек. Кому нужна наркотическая верность и бессмысленное отцовство, если вокруг полно устраивающих во всех смыслах бет… да чего там – альф, готовых разделить постель на месяц, на неделю, на одну-единственную ночь? И Котсуолд вместе с Брачным Торгом отправился в Чертоги за надежную черную дверь.

Если бы не смерть главы дома Треворов, к расследованию которого Майкрофт - отвратительно-старший, до тошноты правильный брат, привлек Шерлока… да-да, разумеется, исключительно во благо государства и короны… он мог бы предположить, что их маршрут намеренно спланирован так, чтобы неуправляемый возмутитель спокойствия попал именно в это место и именно в это время.

- До ночи будем тут торчать?

Грег неодобрительно смотрел на него, покусывая губу, и гладил по холке каурую лошадку, стараясь успокоить то ли ее, то ли себя. Им был необходим приличный ночлег, но искать его в одиночку он точно не станет.

Шерлок вздохнул и посмотрел по сторонам.

- Ну, если уж ты меня сюда затащил… - он тронул поводья и Порох, его гнедой, давно нетерпеливо топорщивший уши и пытающийся дотянуться и укусить хозяина за колено, прекратил баловство и послушно зашагал по кривой улочке с вереницей вывесок.

Они пропустили первые две, на третью и четвертую Шерлок поморщился так выразительно, что выскочивший на порог хозяин стушевался и быстро отступил в полутьму трактира. И только около пятой, с головой святого в обрамлении виноградной лозы, он удовлетворенно хмыкнул, пробормотав что-то невнятное о дверной ручке.

За несколько серебряных монет им досталась не слишком большая, но чистенькая комната с единственной, но просторной… под понимающую улыбку без умолку болтающего хозяина… кроватью, плотный ужин, пара пинт недурного ячменного эля и целый ворох новостей за прошедшую с начала торга неделю. К полуночи Грег уже откровенно клевал носом, а Шерлок, словно и не слушавший рассказа, знал, что вчера мэтр Хамоэ из-за Перевала Каторжников отдал двоих воспитанников во владение Ульчи, братьев-близнецов, пожелавших разделить земли покойного отца и наследство клана поровну. И еще одного в дом казначея Его Величества мужем младшего сына. Хамоэ пришлось нанять полдюжины королевских стрелков, чтобы добраться с вырученными деньгами до дома в целости, но самые высокие ставки все еще только предстоят. Завтра, после полудня на аукцион выставит первого из своей четверки господин Магнуссен, наследный барон, владелец поместья Эпплдор, один из самых богатых альф Запада… «Простите, милорд, я вижу, насколько хорош Ваш супруг, но клянусь Святым Варфоломеем, омеги мэтра Магнуссена – лучшее, что выставлялось под дубом…»

Шерлок прощал, с улыбкой поглядывая на дремлющего Грега, и привычно заносил в списки Чертогов новые имена и факты, связанные с их родом занятий.

…мэтр Магнуссен, лучшие омеги Запада…

Любопытно, Майкрофт, чем тебя так заинтересовал этот господин?