Какие цвета предпочтет милорд?

Он проспал сутки, не меньше. За окном, на котором легким дымом колыхались тончайшие шторы, повис тусклый, моросящий дождь. Едва различимое пятно послеполуденного солнца вяло просвечивало полустертой монетой сквозь его пелену, а по тому, что вместо прибитой к земле пыли в воздухе висела густая насыщенная влага, дождь сыпал часов пять или шесть.

Шерлок потянулся всем телом, прислушиваясь к вязкой истоме во всем теле, к похрустыванию затекших суставов и к неприятной тяжести в затылке. Странно, что он не почувствовал сразу, но в мятном, пощипывавшем язык напитке, что он так беспечно и так жадно пил из бокала, на ободке которого плескали длинными хвостами золотые рыбки, было столько снотворного, что его остатки и сейчас горчили на губах и холодили горло.

Шерлок осмотрелся, отмечая, что спал все в той же своей потрепанной, перепачканной кровью, грязью и затянувшимся путешествием одежде – никто не посмел его не то, чтобы раздеть и искупать, а даже потревожить – он провел эти сутки практически в одной, не слишком удобной позе, отлежав весь правый бок, и обзавелся длинной отметиной от подушки на щеке и подбородке.

Шерлок встал, покачнувшись и сжав пальцами мгновенно занывшие виски, подошел к окну и, уперевшись ладонями в гладкий подоконник, выглянул наружу, насколько позволила витая ажурная решетка. Тихо шелестела, осыпаясь с небес, водяная пыль, сбивая с ветвей бескрайнего сада белые лепестки и они устилали ровные, будто вычерченные геометром, дорожки нетающим «снежным» покровом.

Вдохнув полной грудью полные легкие прохладного бодрящего воздуха, Шерлок почувствовал себя совершенно выспавшимся и непростительно грязным…

- Какие цвета предпочтет милорд?

Голос за спиной нарушил уединение так неожиданно, что Шерлок вздрогнул. Он не слышал звука открывающейся двери и теперь испытывал легкую, раздражающую досаду. Впрочем, он не сильно бы удивился, если бы узнал, что слуги Эпплдора попадали в апартаменты своих господ, минуя стены и перекрытия, сквозь замочные скважины, как мифические эльфы, едва возникала необходимость в их услугах. Настолько выдрессированный, безупречный персонал Шерлок не видел даже у Майкрофта.

Молодой, почти юноша, камердинер, прекрасно обученный, опытный в свои неполные двадцать пять, быстрыми штрихами рисовальщика обежал фигуру, чуть дольше задержавшись цепким взглядом на плечах, груди и линии бедер, застыл, сохраняя на лице идеально скроенное почтительное выражение с каплей мягкой снисходительности и безграничного, все понимающего терпения. Ни капли скользкого высокомерия или страха не угодить особому гостю своего хозяина. И все же в приятном, ровном, чистом взгляде было что-то такое, что не позволяло сомневаться – этот мальчик без колебания, тем же почтительным спокойствием воткнет в горло ножницы, если получит такой приказ.

- Дом Холмсов, младшая ветвь. Скорее черный, нежели антрацитовый и никакого пурпура, только лиловый. Сапоги на два дюйма ниже колен, полагаю - в ближайшее время мне не предстоит форсирование водных препятствий вброд и…

Штаны беззастенчиво спланировали в кучу тряпья к рубашке и жилету, оставив владельца девственно нагим, если возможно было назвать наготой порядком расписанную синяками и ссадинами, но по-прежнему безупречную кожу в сдержанном мерцании ложбинок и выпуклостей, так и притягивавших взгляд.

- …я бы предпочел походный крой. Все эти… - кисть руки музыкально изобразила легкомысленное адажио, - излишества оставьте для моего дражайшего брата, если он изъявит желание испытать на себе здешнее гостеприимство. Кофе черный, сладкий в чашке на три унции, пшеничный тост, поджаренный без масла и трубку с MacBaren Virginia.

То, что распоряжения исчерпаны, дала понять ровная в гордом развороте плеч и лопаток, спина с излучиной поясницы и логическим подтверждением крепких, подтянутых ягодиц высшей фамильной пробы. Как невесомо закрылась высокая, тяжелая даже на вид дверь наблюдала лишь разворошенная постель, чайный столик на резной ножке из просвечивавшего солнечными лучами оникса и гардеробный шкаф - громадный, с тонкой резьбой по янтарному, в золотых завитках редкому северному дереву*.

…

Впрочем, проблема была вовсе не в бокале, а в глупых фокусах собственного тела - дважды за последние сутки Шерлок позволил себе задремать самым возмутительным образом. Хотя на этот раз он предпочел назвать это «погружением в Чертоги».

Что бы он ни думал о владельце Эпплдора, переступив порог ванной комнаты, Шерлок не смог не признать изысканности его вкуса.

Стены, пол, даже высокий сводчатый потолок покрывал аспидный в золотисто-зеленых, струящихся причудливым русалочьим волосом прожилках камень**. Между безупречно подогнанными пластинами невозможно было рассмотреть ни единого стыка, и все - от пологой умывальной чаши возле окна до широкой скамьи по другую сторону, казалось выточенным из цельного монолита, как в древнем пещерном храме. Кажущуюся простоту форм уравновешивала безупречность обработки каждой видимой и лишь угадываемой поверхности, завершенность линий, редкое эстетическое совершенство, длительное созерцание которого вызывало бы эмоциональное смятение, если бы не…

Точно посередине, бесстрастным и безмолвным центром вселенского мироздания располагалась белоснежная ванна из полированного камня, матово мерцавшая, будто жемчужина на ювелирном планшете, больше похожая на половину яичной скорлупы мифической исполинской птицы, чем на утилитарный предмет омовения. Идеально. Джону бы понравилось.

Нет, не понравилось. Джон, не раздумывая, сбежал из своей роскошной клетки, как только появилась возможность, сменив совершенное удобство на дикую, первобытную свободу.

Получив короткий укол в левое межреберье… с невразумительным упрямством он все еще отказывался признавать наличие у себя уязвимого, уязвленного сердца… Шерлок погрузил кончики пальцев в хрустальную голубую воду, наполнявшую емкость почти до краев. Теплая, именно такая, как ему всегда нравилось, никакой ароматической отдушки или, боже упаси – пены с истошно вопящими цветочными ароматами… он уже не удивился тому факту, что его домашние предпочтения известны здешней прислуге – «эпплдорский паук» владел интимной информацией в пугающе широком диапазоне.

Новое, непривычное ощущение беспокоило, волновало и нравилось – пугаться Шерлок отвык давным-давно и теперь предчувствие близости нового, опасного противника подстегивало воображение и интеллект.

Вода приняла его тело, будто первородное лоно, мягкой упругостью объятий подарив так восхитительное чувство невесомости и безвременья, стоило положить голову на предупредительно свернутое полотенце на одной стороне пологого обода. И закрыть глаза.

…не здесь, не сейчас, так реально, что причиняет настоящую, не придуманную боль…

…он слышит, ощущает его всей кожей, тепло и тяжесть тела, его изгибы и выпуклости, нетерпеливое ерзанье и каждый неровный вздох, отдающийся почему-то в паху и кончиках пальцев…

…затылок с короткими волосами трется о подбородок, и не прихватить губами этот беспокойный взъерошенный ершик нет никакой возможности…

…он откидывает голову ему на плечо, поворачивается, чтобы посмотреть… Шерлок не может противиться и сводит руки… и они проходят насквозь, обнимая пустоту, ладони касаются своих плеч, сжимаются так, что останутся уже завтра проступят неприглядные, неровные синяки… Стиснув зубы так, что отчетливо слышен хруст, он бьется всем телом и вода накрывает его с головой…

…он кричит, кричит, кричит… пока в легких не заканчивается воздух, и они не начинают гореть, а облако диких, обезумевших пузырьков не перестает кипеть в халцедоновой безмятежности раскрытых невидящих глазах.

А потом он делает вдох, захлебывается и шумно вырывается из цепких, обманчиво-нежных объятий, кашляя и расплескивая воду по всему полу…

То, что он прежде принял за сплошную каменную панель в нише небольшого портика, оказалось зеркалом, громадным, от пола до потолка, и собственное в нем отражение – судорожно вцепившиеся в край «скорлупы», будто выломанные пальцы, испуганное лицо с прилипшими ко лбу черными прядками… жалкое, отвратительное зрелище, подействовало, как увесистая оплеуха.

Вдох, выдох, вдох, выдох. Он снова опустился на самое дно, вслушиваясь в наступившую тишину, в которой его собственный пульс, с каждым ударом возвращавший Чертогам восхитительное, почти забытое равновесие.

Он так долго оставался во власти того, что прежде считал несовместимым, разрушительным для холодного интеллекта – чувств, что единственной возможностью прочистить мозги, было загрузить их информацией как можно сильней. Но так как эта информация не должна была касаться Джона даже в малейшей степени, то сама постановка задачи становилась увлекательной, непростой шарадой.

…лорд Магнуссен знал о нем слишком много для простого любопытства, это стоит обдум… нет, плохая идея - если он знал все с самого начала, возможно и Джон…

…Джим. Он мог не вмешиваться, а просто стоять и смотреть, как наемники волокут их в Эпплдор, свою часть сделки он уже выполнил… или нет? Что еще он намерен выторговать у всезнающего господина? Или чему помешать? Пока жив Шерлок, он всегда будет угрозой. Впрочем, болевая точка есть у каждого, и, кажется, его собственная… стоп, это тоже не годится…

Кровь в висках застучала отчетливее, легкие напомнили, что он все же не рыба, но такое необходимое равновесие никак не желало устанавливаться, пока на одном конце качелей оставался Дж… хватит!

Нужно совершенно иное направление, другой взгляд… Что у него перед глазами прямо сейчас?

Под сомкнутыми веками поплыли черные, с золотыми росчерками и завитками стены, выстраиваясь, собираясь как мозаика, из мельчайших деталей, попавших хоть на мгновение в поле его внимания.

…дверной проем с начищенными до масляного, солнечного блеска массивными петлями и рукоятками, замочная скважина без ключа… странно предположить, что кому-то вдруг захочется запереться именно тут. Хотя, на определенные мысли наводило само существование замка…

…стена с полками, похожими на лесенку… одиннадцать бутылочек из стекла с одинаковыми ограненными крышками, заполненными разными жидкостями… кажется, те три, что справа – с экстрактами жасмина, миндальных косточек и полыни… полыни… большая круглая банка… что-то сыпучее, скорее всего соль для ванны, плотно притертая крышка не открывалась ни разу… широкая подставка с идеально сложенными полотенцами. Белыми. Пять штук.

…зеркало. Никогда не слышал, чтобы их делали таких размеров целыми. Невозможно представить, что ради него разбирали стену – поместиться ни в дверь, ни в окно, оно не в состоянии… кто-то делал его прямо тут, на месте. Неужели у милорда свои стеклодувы и зеркальщики?

…оконный переплет… красивое дерево, добросовестно обработанное воском не далее как три дня назад, хотя этот сорт и так не впитывает влагу и не выгорает на солнечном свету. Все из-за сока в его древесине… однажды Шерлок даже пытался его извлечь, но образовавшейся липкой жижей безвозвратно испортил отцовский хронометр и получил неделю домашнего ареста в собственной комнате без сладкого и экспериментов… Шерлоку было восемь…

…пол, завитки и бутоны с вкраплениями маленьких янтарных звезд… незаметный глазу уклон, сбегает к бронзовой розетке с мелкой сеточкой для слива, а того же сочного цвета труба дюймовой толщины с круглой фарфоровой рукояткой, склоненная через край… вода подавалась посредством этого интересного устройства, которое Шерлок непременно разобрал бы на составляющие, будь у него на это время…

Мысли привычно соскользнули в пространство, полное стопорных колец, пружин и рычажных тяг. Как свита к вассалу, к ним тут же присоединились полировальные и протравочные составы, конструкции перегонных кубов, экстракторов и электрических машин, способных накапливать заряд в закупоренных стеклянных банках, если получится как следует изолировать стержень и подобрать подходящий металл внутреннего корпуса…

Время потекло вязко и неторопливо, обволакивая, увлекая в глубину Чертогов, подальше от ненужные сейчас сантиментов… но если Шерлок полагал, что остывающая вода послужит ему надежным временным катализатором, то на этот раз в простую и логичную формулу вкралась новая, неучтенная переменная.

Шея ныла, а вода тихо колыхалась у самого подбородка. Один взгляд в сторону окна подтвердил показания внутренних часов – он провел в объятиях Морфея больше часа – солнце поднялось выше макушек деревьев и упиралось в край оконного проема, готовясь нырнуть на другую сторону дома.

Вода была такой же ласкающее теплой, хотя присутствия слуг, позаботившихся об этом, Шерлок не заметил и в их сверхъестественные способности по-прежнему не верил. Задумчиво посмотрев на кран, он вытянул ногу и коснулся большим пальцем повисшей на нем капли. И тут же отдернул. Труба оказалась сильно нагретой - кто-то совсем недавно пускал по ней горячую воду. Правда, недолго, иначе он успел бы получить ощутимые ожоги.

Резко сев и придвинувшись, Шерлок принялся рассматривать сам кран и ту часть ванны, где располагались его ноги. Какое-то время он водил по ней кончиками пальцев, медленно, со знанием дела, не отвлекаясь на посторонние мысли типа «сколько труда стоило отполировать твердый дорогой камень до состояния ювелирной огранки кахолонговых*** бусин», но ничего, кроме ровного мраморного монолита и бронзовой розетки для слива на дне не обнаружил, хотя и был готов увидеть нечто-из-ряда-вон-выходящее, вроде чувствительных к изменению температуры пластин, размыкавшихся или смыкавшихся, как только вода остывала. Он и сам когда-то пытался собрать что-то похожее, но не нашел металла, способного хранить память формы, куда лучшим таймером служили пружинные хронометры и стрелочные спусковые механизмы, хотя… возможно, затея была обещающей и однажды в будущем он и вернется к этой идее.

Если, конечно, переживет свое невнятное, неопределенное, опасное настоящее.

Загадка с невидимыми слугами засела в голове, как раздражающая заноза.

Опустившись на теплый, слишком удобный для бодрствования край, Шерлок сложил пальцы под подбородком, собираясь обратиться к своему личному, своенравному и бесстрастному богу размышлений, и опустил ресницы в молитвенном смирении. Что он пропустил? Какие знаки прочитал неправильно? Да и прочитал ли? Насколько тщательно искал следы в этой выпестованной, выхолощенной безупречности? Безупречности?

Сердито поджатые губы тронула улыбка, еще ломаясь об острые края досады на собственную поспешную самоуверенность в оценке противника.

Он искал изъяны и погрешности, которых здесь не могло быть, когда стоило взглянуть на окружавшее его великолепие под другим углом.

Пол… лаковый блеск без потертостей и сколов… щедро расплескавшаяся вода сбегает к стоку быстро и ровно… везде, кроме участка возле зеркала, выступающего из стены меньше, чем на полдюйма. Заметить разницу невозможно – слишком слабый и рассеянный свет, но сейчас поспешно обнажившийся участок ясно показывает, где камень полировали чаще и тщательнее. И затея с запирающейся изнутри дверью – массивной, прочной, будто вела не в купальню, а в хранилище древностей, стала понятной и объяснимой.

Потайной ход, через который можно было скрыться от преследователей, предельно усложнив им преследование, но и напротив, скрытно проникнуть в покои и запереть гостя, как в тюрьме. Все зависело от того, в чьих руках находился ключ. В своем положении, по крайней мере, Шерлок мог не сомневаться. Ему ключа никто оставлять не собирался.

Удовлетворенно вздохнув, будто скинув тяжкую, неудобную ношу, он распахнул глаза и резко встал в полный рост, расплескав едва успокоившуюся воду, с удовольствием наблюдая за шумным подтверждением догадки. Перешагнув через высокий бортик, он легко мог удостовериться в собственной правоте, но решив очередную теорему, он тут же терял к ней интерес, а потому, зашлепав мокрыми ступнями по золотым и черным росчеркам, он вытянул одно из полотенец, смахнул самые настырные капли, скатившиеся с поясницы по подтянутым округлостям и щекотно сбежавшим в подколенные ямки – ему всегда нравилось оставлять кожу слегка влажной, чтобы прохладный воздух обжигал ее, будто холодное пламя.

Повернув рукоятку и потянув дверь, он с удовольствием отметил насколько легкий и плавный у нее ход – определенно, система противовесов и скрытых блоков, еще одно подтверждение, и шагнул в апартаменты, чтобы немедленно столкнуться с двойственным, крайне противоречивым, но объединенным самым странным образом впечатлением.

Густой, вкусный аромат дразнил обоняние, заставляя наполняться рот предвкушением и голодной слюной, пока он смотрел, как из крошечной, с портновский наперсток чашки, медленно, с истинным наслаждением глоток за глотком его кофе… даже на расстоянии он чувствовал, насколько идеально прожарены и смолоты зерна, как искусно выдержан нагрев мелкого, смешанного с солью песка… цедил Джеймс Тревор-Мориарти собственной персоной, удобно расположившись в одном из кресел возле мерцавшего молочным ониксом стола.

Справедливости ради он заметил вторую такую же чашку и маленький кофейник на подставке из литого металла, подогреваемого крошечной масляной горелкой.

- Так любишь чужое?

Он позволил полотенцу соскользнуть с бедер, когда наполнял чашку густым, как патока, черным напитком. Поднес к губам, придерживая обеими руками, и довольно кивнул, когда волшебство обволокло язык и заставило гортань задержать следующий вдох.

Джим, не отрываясь от смакования… то ли кофе, то ли полного соблазна представления… преувеличенно удивленно сверкнув карим взглядом, как росчерком пера на долговой расписке.

- Что еще любить, когда от «своего» не осталось даже имени?

Глаза поверх чашки опустились на обнажившиеся виды в полной заинтересованности.

- Поздравляю, милый, тебе достался лучший камердинер этого дома. И поверь, он прекрасно разбирается не только в гардеробе.

Взгляды снова пересеклись, и Шерлок впервые за долгое время почувствовал нечто, близкое к смущению. От неожиданности он проглотил всю чашку одним махом и благородный напиток без пользы провалился в напрягшийся пищевод. В животе стало неуютно и очень горячо.

- Он убийца, – процедил он сквозь зубы, злясь на некстати вспыхнувшие скулы.

- Разумеется, как многие в этом месте, – весело оскалил фарфоровую улыбку Джеймс. – Но от этого его способности только выигрывают. Можно приказать ему встать на колени…

Непостижимо незаметно он оказался прямо за спиной и горячее, влажное дыхание обласкало кожу на седьмом позвонке.

- Или лечь на спину.

- Или перерезать горло. – Шерлок повернулся, ладонь Джима остановилась в сантиметре от его груди. Вернее, не остановилась – заскользила, не касаясь, вдоль проступивших в напряжении мышц, отвердевших сосков – светло-кофейных, мягко оттенявших сияющую белизну кожи, к подрагивавшему прессу и ниже, целомудренно избегая темной дорожки волос, спускавшейся к паху, слишком взволнованному, чтобы изображать непонимание.

Разделявшее их пространство истончалось, таяло, как масло на раскаленной сковороде, растекаясь под кожей отравленным хмелем. Еще миг, и им придется расстаться с частью собственной, вплавленной друг в друга плоти, чтобы вернуть независимость и пошатнувшийся, хрупкий статус-кво.

Шерлок набрал полные легкие сгустившегося воздуха и вздернул подбородок.

- Что тебе надо, Джим?

Восстанавливая дыхание, он развернулся и взглянул на оставленные вблизи окна полномерные, в человеческий рост вешалки, на которых в идеальном порядке ожидал его туалет, безупречно подобранный по оттенку и, можно было не сомневаться, подогнанный точно по размеру.

Проигнорировав тончайшее шелковое белье, он набросил на плечи просторную рубашку с тремя десятками изящных пуговок из пепельного, льдисто-поблескивающего перламутра точно в оттенок его глаз.

- Вокруг полно кандидатов греть твою постель. К тому же одному бравому капитану… - небрежный жест тонких пальцев, - как я понимаю, не слишком понравятся такие забавы.

- Мой бравый капитан будет в ярости. – Маленькие пальцы поправили ему воротник и расправили складки на пышном рукаве. - А что, если мне это нравится? Его ревность, твое упрямство, наш незамкнутый треугольник, у которого углы такие острые, что все руки перепачканы в крови.

- Стоит мне раскрыть рот… - надевать штаны и одновременно демонстрировать пренебрежение было чрезвычайно трудно. Он терпеть не мог бриджи, предпочитая им узкие плотные брюки, заправлявшиеся в сапоги.

- И мы оба потеряем все. – Без малейшего смущения руки собственнически обвили талию, и ловкие пальцы споро занялись сложной шнуровкой. - О, этот рот… пожалуй, я нашел бы для него более стоящее применение.

Шерлок закатил глаза. Отвечать на притязания он не собирался, но, позволив Джиму определенные вольности, было проще понять, что именно собирается предложить ему эта «темная лошадка».

- Мы оба знаем, что не разочаруем друг друга. Так стоит ли противиться естественному влечению? Ты и я против всего мира… тебе никогда не будет скучно. Я даже готов подарить тебе эту бесполезную зверушку, раз ты к ней так привязался. Лорд Чарльз не откажет в такой малости, как невзрачный щенок с досадным дефектом. Тем более, в его интересах, чтобы Холмсы плодились, как можно реже, и твой Джон для этого, пожалуй, лучшая кандидатура.

Раздраженный рывок плеча, и Шерлок высвободился из липкого захвата, принявшись застегивать дублет, от бедер до горла плотно обхвативший тело, как вторая кожа. Придирчивый взгляд в зеркало лишь подтвердил – темно-лиловый всегда был его цветом. Особенно, оттененный антрацитовыми вставками бортов и белизной рубашки в широких прорезях и на манжетах.

- Твой хозяин так хочет иметь на своей стороне наше семейство, что приказал затащить меня в постель? Зачем?

Застегнув на талии широкий пояс с красивой прорезной пряжкой, он машинально поправил перевязь для ножен, но петли оказались неприятно пусты. Оружие ему тоже, по-видимому, не полагалось.

- Тебе не приходило в голову, что это я хочу видеть тебя на своей стороне? Что это мне нужен союзник?

Джим смотрел исподлобья, тяжело и влажно. Будто слова давались ему с трудом, будто жгли язык, и оттого рот кривился, как в судороге.

- Мы больше похожи, чем кажется. Мы одинаково сильно любим чужое. Одинаково легко берем то, что нравится, и одинаково не выносим принуждения. Как и ты, я не хочу до конца дней бегать на цепи и выполнять приказы.

Джеймс вдруг улыбнулся, но в темных глазах плескалось что-то… что-то больное и тоскливое.

В два шага он оказался совсем близко, притянул, положил ладонь на шею.

- Пожалуйста… - выдохнул он прямо в губы, - не делай глупостей, как в Хамфри-корт. Стража Магнуссена не так лояльна, как мои люди. Тебя просто убьют.

И так же быстро оттолкнул, отступив к самым дверями громко рассмеялся, будто надеялся, что его услышит кто-то еще.

- Ах, да! Как же ты плохо на меня влияешь, Шерлок! Я совершенно позабыл о возложенном на меня поручении.

Он церемонно раскланялся, хотя это больше напомнило шутовское кривляние.

- Милорд Холмс, Его светлость, мастер Магнуссен рассчитывает на Ваше присутствие во время вечернего бренди для выяснения всех подробностей случившегося недоразумения, чтобы мино Грегори, находящийся под временной опекой Эпплдора, мог благополучно вернуться во владение мужа в самое ближайшее время. Лорд Чарльз глубоко чтит семейные узы.

Подслушивали их или нет, но последние слова из уст Джеймса прозвучали злой, неприкрытой издевкой.