и пока в колоде хватает карт.

Арису Рёхей. 15 лет.

Он мало что помнил из того дня. Обрывки воспоминаний приводили к двум фиксированным точкам, которые базировались на успехе Хадзиме и, соответственно, недовольствам отца в сторону Рёхея. Первая точка простая. Она состояла из фразы «тебе не стоило появляться на свет, Рёхей». Вторая глубже. Всё, что помнил Арису, как он выбежал на задний двор и упал на неподстриженный газон. Он так долго смотрел на небо, надеясь, что крики отца, доносящиеся с веранды дома, прекратятся. Так долго… В какой-то момент Рёхей даже подумал, что ослепнет, но палящее солнце перекрыла женская фигура. Морщины в уголках глаз выдавали возраст, а глаза… Глаза выдали в пришедшей мать. Он думал разозлиться, закричать, что отец обманул и сфальсифицировал её смерть, но очень быстро оторопел и застыл на месте, ожидая развязки. Мать, которая даже перед своей кончиной хвалила Рёхея за то, как тот справлялся с тревогой, стояла над ним и вторила словам отца.

Арису Рёхей. 15 лет. Неудачник и главное разочарование своей семьи.

Образ матери растворился так же быстро, как и появился перед глазами. Тогда он не мог понять, что это было? Что за проявление фантазии извергало из своего рта такие ужасные вещи? Тогда он не мог, но смог приблизиться к истине два года спустя.

Арису Рёхей. 17 лет. Ученик старшей школы. Главное разочарование своей семьи.

Тот день парень помнил лучше, более мелкие детали вкрапливались в обрывки воспоминаний. Тогда Рёхей подумал, что, наконец, нашёл дело, которое придётся ему по душе. 17 лет, а никакого хобби так и не появилось. Походив по кружкам, он отметил для себя привлекательность наставницы из музыкального клуба, туда и решил вступить. Было ли это ошибкой? Сейчас, со стороны своего опыта, он бы сказал громкое «да».

Элис Браун. Брюнетка с чёрными глазами, которые при отблеске закатного солнца имели синеватый оттенок. Как так вышло, что они были единственными членами музыкального клуба? Рёхей по сей день задавался этим вопросом. Сейчас… Конечно же, сейчас. Но тогда он только и думал, какой способ подката сработает на девочке из «Страны Чудес». На пятой попытке обольщения Элис прямо поставила точку в их отношениях, выходящих за понимание «наставник-ученик». Элис отказала, оставив Арису ни с чем. Словно могло быть иначе. Он, как и тогда, помнит неприятное чувство, овладевшее его телом. Грудь горела так, будто под курткой лежала грелка. Эмоции и вовсе были непонятны для юнца. Гнев и обида объединились, чтобы лишить Арису почвы под ногами? Да, было похоже на то.

Арису Рёхей. 17 лет. Ученик старшей школы. Главное разочарование своей семьи. Отвергнутый член общества.

После отказа он вернулся домой, надеясь, что эмоции вот-вот оставят его и перестанут доставлять дискомфорт, но картина ухудшилась. В тот самый момент, когда его руки открыли дверь, ведущую в комнату старшего сына семьи Арису. Перед ним стояла обнажённая Элис, а он не понимал. Просто не понимал. Эта девушка отказала ему полчаса назад, заявилась в его комнату и разделась? В его картине мира всё складывалось так хорошо, ровно до момента, пока девочка из Страны Чудес не открыла рот, как мать два года назад. Эта девочка лишь направляла указательный палец в сторону Рёхея и говорила, насколько он ничтожен, говорила, что он буквально последний человек, который сможет овладеть этим телом.

Стоит ли упомянуть, что исчезла Элис в тот момент, когда дыхание Рёхея успокоилось, а он смог прийти в себя и подавить негативные эмоции?

Арису Рёхей. 19 лет. Одиночка.

Даже при наличии друзей, готовых, как ему казалось, поддержать в любой момент, Арису чувствовал себя самым одиноким существом во вселенной. Да, Карубе – замечательный человек, готовый ввязаться любую драку за Рёхея. Да, Чота – прекрасный человек, способный выслушать проблемы Арису и, возможно, даже взять его вину на себя. Но достаточно ли этого? Достаточно ли этого было девятнадцатилетнему мальчику?

В потоке воспоминаний Рёхей наткнулся на этот эпизод непросто так. Вспомнился бар, в который устроился Карубе и в который и пришёл Арису. Он был твёрд в своих намерениях, когда пришёл в тот тёмный подвальный рассадник алкоголя. Покончить с недавно зародившейся дружбой, потому что она причиняла ему дискомфорт, а после запереться в кокон из верблюжьего одеяла? Это был прекрасный план, пока…

Пока сценарий не превратился в цикличный. Арису натыкался на человека, высказывающего ему ужасные вещи, втаптывая себя и свою самооценку глубже, человек исчезал. Всё повторялось, заставляя его сомневаться в адекватности своего мышления.

Арису Рёхей. 21 год.

Почему он вспомнил обо всём этом сейчас, войдя на новую игровую площадку? Тот разговор по телефону с Хёном не давал покоя. Арису продолжал жить какими-то мечтами, что корейский приятель смог пробиться сквозь защитный барьер странного мира, словно верить в это было проще, чем в то, что у Рёхея реальные проблемы с головой. Почему же тогда Хён не смог проделать тот же трюк после второй игры, когда в руках Арису оказался ещё один мобильный?

Нет. Он снова делал вид, что ничего не произошло. Что всё в порядке. Что сознание в прекрасном состоянии.

Он не должен был. Не должен был оказаться на этой игровой арене, не должен был брать этот злосчастный телефон в руки, не должен был надевать ошейник и видеть червовую семёрку на экране. Помнится, мужчина на пиковой игре упомянул: «червовые игры – самые опасные, они заставляют тебя становиться настоящим червём, пробираясь к сердцам людей».

Ну, конечно.

«Сложность 7 ♡. Игра: прятки. Отведённое время: десять минут.

Правила игры: Один игрок становится Волком, а остальные трое – Овцами. Овечка должна избегать взгляд Волка. Если Волк встретится взглядом с Овцой, то роль Волка переходит ей. Другая Овечка может заполучить роль Волка только через три секунды. Через десять минут все Овечки пойдут на ужин».

Сердечная игра, правила которой были озвучены и привели игроков в минутный ступор. Ошейники как бы говорили, что по истечению таймера взорвутся. Испуг в глазах игроков как бы говорил, что живым отсюда уйдёт лишь Волк. Это самое зерно посеяла Шибуки, которая ранее играла в червовую игру. Именно она и выхватила главенствующую роль в этом испытании и уже через считанные секунды скрылась за массивными листами.

– Ну уж нет, я тут не подохну, – Карубе моментально рванул за единственной девушкой в команде, оставив друзей у стойки с инструментами.

– Нет-нет-нет, – Арису будто только сейчас пришёл в себя, осознав каждое из правил. – Должно быть решение для спасения каждого. Должно.

Хотелось ударить себя по голове, но, вместо этого, впервые Рёхей пошёл на поводу у секундной решительности и последовал за двумя ушедшими игроками.

Арису привык наблюдать со стороны за тем, как Карубе набивал шишки в тех местах, где должен бы получать их он сам. Арису привык наблюдать со стороны за драками Карубе с различными отбросами общества, но впервые на его пути стояла девушка. Впервые, по воспоминаниям Рёхея, Дайкичи пытался совладать с девушкой с помощью своей физической силы.

– Мы ведь… Мы ведь можем всё решить, – Арису перебирал кончиками пальцев края рукавов. Что угодно, лишь бы не разрыдаться на месте. – Должно быть решение, которое приведёт нас вместе к победе. Остановитесь…

Даже тихие всхлипы не помогли. Карубе и Шибуки продолжили свою схватку за право взять на себя роль Волка. И кто знает, чем бы она завершилась, если бы не появившийся Чота и отвлёкший внимание на себя. Отвлекший и после передавший роль Волка Рёхею.

– Беги, ну же! – Выкрикнул Чота, набросившись на остальных игроков.

Арису и не думал, что главенствующая роль в игре может достаться ему, он хотел решить всё на уровне выживания всех игроков. Но он там, где он есть. И делает то, что должен.

Рёхей остановился в экскурсионном блоке. Это первое место среди его петляний по оранжереи, где была хоть какая-то отражающая поверхность. Он намеревался снять ошейник? Да, кажется, так и было.

– Как думаешь, Арису, кто из вас достоин выжить в этой детской игре? – Голос Хёна, будто спасительный круг в глубоком бассейне, куда Рёхей случайно нырнул.

Детская игра? Можно ли назвать лужи крови, которые вот-вот растекутся по оранжереи Синдзюку детской игрой?

– Карубе, – без лишних мыслей тут же выпаливает парень, зависнув с отвёрткой в руках над ошейником.

Монотонный голос Дайкичи всё ещё мелькал на фоне, рассказывая про их историю дружбы и, кажется, даже задал вопрос, когда его имя разнеслось по линии связи, но Арису так плевать. Он пытался вслушаться в корейскую речь.

– Почему?

– Он сможет пройти дальше, сможет пройти все игры, которые только найдёт и, возможно, даже вернуться в нормальный мир, – Рёхей даже не заметил, как и сам перешёл на корейский, чем вызвал только больше вопросов у остальных участников пряток.

– Тогда почему ты стоишь сейчас здесь? – В голосе слышалась неподдельная забота, и это лишь прельщало. – Почему не выйдешь и не отдашь роль волка своему дружку?

– Потому что…

– Потому что, как бы сильно ты не твердил о своей ненависти к жизни, лишиться её ты боишься.

Хён был прав. Как и всегда… Этот корейский парень знал Рёхея даже лучше, чем он сам. Чха Хён словно проникал в потаённые воспоминания и анализировал все скрытые когда-то чувства и эмоции. Да, голос из наушников знал Арису лучше, чем он сам.

– Арису… – Голос Хёна – точка реальности, за которую стоит держаться и не упускать. – Ты не можешь погибнуть на этой игре.

– Могу, – шепчет в ответ японец. – И погибну.

– Забавно, – он посмеялся? Действительно посмеялся над сложившейся ситуацией?

– Забавно?

– Забавно, как ты кичишься тем, что Карубе достоин выжить, но думаешь лишь о том, как спастись самому.

Хён был прав. Арису при любой возможности говорил, что он недостоин выжить во всех этих играх, но почему-то продолжал стоять за неприметной экспозицией оранжереи. Чота умолял о роли Волка, а Арису стоял за углом. Шибуки проклинала каждого за роль Овцы, а Арису продолжал стоять за углом. Карубе впервые сказал то, о чём, казалось, молчал всё это время, лишь бы заполучить роль Волка, а Арису всё ещё стоял за углом.

– Ты и не собираешься выходить. Ведь выйти из укрытия – это равносильно добровольному прощанию с жизнью. Суицид чистой воды.

– Ты где-то здесь? – Такая глупая мысль, но взгляд Рёхея коснулся камеры и больше никуда не сдвинулся.

– Это имеет значение?

– Я просто не понимаю, чего ты добиваешься?

– Я добиваюсь признания, Арису. Просто скажи: я достоин этой чёртовой роли! Именно я, а не кто-то из этих придурков.

– Это грубо.

– Но это правда. Малыш, ты ведь знаешь, что особенный, знаешь, что должен выжить и столько ещё сделать в этом мире.

«Овечки! Прячьтесь хорошенько, чтобы злой Волк вас не нашёл».

Роботизированный голос только давит на больное, словно заставляя принять конечное решение.

Ноги готовы сорваться и рвануть на поиск остальных участников червовой семёрки. За оставшееся время они успеют найти выход, успеют спасти всех. Ноги готовы сорваться, а разум шепчет, подобно Змею из эдемского сада, что нужно остаться. Арису так часто пугал родных суицидом, на его руках виднеются десятки мелких шрамов, но сейчас он боялся. Боялся лишиться жизни. И именно в этом Хён был прав.

Секунды проносятся вместе с пышными речами Карубе о том, какими замечательными друзьями они были. Таймер вот-вот истечёт, оставив Рёхея с грузом вины на руках, но он всё ещё не может сдвинуться с места.

– Ты был хорошим другом, Арису, – прощальная речь от Дайкичи заставляет одинокую слезу стечь по щеке. В этом неприятном синем освещении она выглядела потрясающе.

– Поживи за нас, – всхлипы Чоты смогла перебить только его громкая фраза.

Три.

Два.

Один.

Не обязательно было озвучивать таймер, с этой ролью прекрасно справлялось сердце Арису, одиноко сидящего на задворках оранжереи. Забавно, но оно замерло ровно в тот момент, когда до перепонок доползли три громких хлопка. Перед глазами тут же возникла картина женщины, что исполняла роль коня в пиковых салках, картина того, как её шею разорвало, как сотня брызг крови отпечаталась на стене.

«Поздравляем. Вы прошли игру. Следуйте указателям, чтобы получить приз».

Дорожка под ногами загорелась, а Арису с безразличным лицом повернулся, чтобы пройти к обещанной награде. Было бы прекрасно похоронить друзей под представителями флоры, но запах гари и мелькающие огни за спиной говорили Рёхею о том, что друзей сожжёт праведное пламя.

– Этого ты хотел? – Почему-то он думал, что связь всё ещё работала. – Чтобы я победил?

– Да, именно этого я и хотел, – Хён… Он всё время находился на связи? – Ты поступил правильно.

– Сейчас, когда нам ничего не мешает, может, выскажешь теорию о том, почему никто из них не смог бы дойти до… финала, – очень громкое слово, но это единственное, что приходит на ум, когда ты сыграл в третью по счёту игру.

Арису действительно волновало это, а не то, почему и как его корейский приятель наблюдал за ходом смертельной игры.

– Когда ты прокачиваешь персонажа, что ты делаешь, Арису?

– Выставляю его статы.

– Не задумывался, что тут также? Только вместо приоритетов – карточные масти. В игре твой персонаж будет опираться на высший стат, который ты ему дал, а здесь? Тоже самое… Карубе был прекрасен в физических играх, Чота – душа командных треф, про госпожу Шибуки я, пожалуй, промолчу.

– А я? – Арису замер над ручкой двери. За ней обещанная награда, но так ли сильно он хотел увидеть приз?

– А ты, друг мой, настоящий червь. Если бы я управлял тобой, то вкачал бы всё в стат «червы».

– Отвратительно.

Рёхей не показал себя, как червь, о котором говорил господин на пиковой игре, о котором сейчас твердил и Хён. Арису ни за что бы не пошёл по головам.

– Просто ты не понимаешь, как это работает. Не обязательно быть лицемером для того, чтобы заполучить приз, достаточно немного разбираться в психологии людей.

– Считаешь…

– Считаю. Как мне кажется, Червы – опережающая другие масть. Она собирает в себе и остальные. Без мозгов, усилия и командной работы – дальше первого павильона не уйдёшь. Всё это и есть в тебе.

Слащавая речь, от которой Арису тут же поморщился. Ладонь коснулась холодного металла ручки и надавила на неё. Какой приз его ждёт взамен трёх жизней? Он ожидал увидеть ключ, способный привести его к выходу из этого жестокого мира, но это слишком хороший финал. Вместо ключа он увидел карту с семью сердцами и рядом тарелку бараньих рёбрышек. Кто бы не придумал эту игру, он жесток. Жесток, раз в самом конце решил отобрать надежду на то, что можно было всех спасти, тремя чёртовыми бараньими рёбрышками.

Рёхей не стал их есть, молча схватил карту и направился к служебному выходу. Дней до истечения визы достаточно, чтобы успеть покорить себя за нерешительность и мысли о том, что он действительно на что-то способен. Дней до истечения визы достаточно, чтобы выйти из оранжереи, лечь на холодный асфальт и наблюдать за тем, как огонь охватывает конструкцию. Наверное, если Арису найдёт выход из этого места, никогда больше не сможет проходить по Синдзюку с улыбкой, ровно так же, как не сможет и смотреть в глаза матери Чоты и девушки Карубе.

Арису Рёхей. 21 год. Выживший.

Он сидел на том же асфальте, наблюдая за тем, как балки рушатся и здание осыпается, словно карточный домик. Сидел, провожая закат и встречая уже третий рассвет. За чьей спиной теперь ему прятаться? Никого не осталось. Осталось лишь вина, сжимающая душу с каждым днём всё больше. Они все могли спастись. Могли.

– Трефы, пики, червы, – в манере детской считалочки проговаривал мужской голос за спиной. – Остались бубны, и я слышал, что в районе Сибуи практически всегда выпадают бубновые игры.

Рёхей поднял свой взгляд лишь по причине корейской речи. Кто вообще решится говорить с незнакомцем в Японии на корейском, ещё и так уверенно? Разве что человек, которому ты в первый же день вывернул свою душу?..

– Только не говори мне, что и ты попал в этот мир, – Арису перебирал пальцы собственных рук, безразлично смотря на то, как незнакомец подсаживался к нему.

Как же хотелось, чтобы догадки Рёхея были неправильными, как же хотелось ошибаться…

– Я здесь, чтобы наставить тебя на верный путь, – подсевший парень сиял в улыбке, чем только больше вызывал контраст между ними. – Детали не так важны.