инь и янь,

вокруг тьмы белизна

Выйти и раствориться за входной дверью, попасться под руку монстра, стать растерзанным на мелкие части или даже съеденным [если учитывать поведение соседки] – неужели всё это лучше, чем оставаться наедине с человеком, который выдавал себя за того, кем не являлся? Хёну кажется… что да. Происходящее походит на сон с плохим сюжетом, и, как только парень выйдет за дверь, всё закончится. Именно поэтому он сейчас стоит у злосчастного зелёного металла с трясущимися руками над дверной ручкой.

Звук открывшегося замка и громкий вдох наполняет жилую комнату.

– Ты что делаешь? – Рука перед глазами и громкий звук её удара о дверь разгоняют дрожь по всему телу Хёна. Он нехотя поворачивает голову, встретившись взглядом со своим кошмаром. – Там ведь…

– Монстры, да, – голос выдаёт страх, но он не в силах что-то поделать с этим. – Но и я такой же. Так, какая разница? – Ладонь Хёна прочно вцепилась в ручку, словно это было единственным связующим звеном с реальностью.

– Хён… – Разочарованный голос выдаёт в парне за спиной того самого японского друга. Даже интонация та же.

Даже через ткань своей олимпийки кореец чувствует, как чужая рука скользит по его рукавам наверх, как она останавливается на плече, крепко сжимая его.

Хён начинает пощипывать кожу вокруг пульсирующей раны, пытаясь отогнать нарастающее напряжение за спиной из-за давящей галлюцинации. С каждым новым словом парень всё больше погружался в омут, из которого нужно побыстрее выбраться. Сейчас Хён откроет глаза, и всё будет по-прежнему. Всё будет по-прежнему.

Хён делает глубокий вздох, поворачивается и резко открывает глаза. Он ожидал увидеть пустоту грязной квартиры, но вместо неё встречается с чёрной чёлкой и небольшими проблесками каштановых прядей. Спускается ниже и встречается с подобным переплетением оттенков, но уже в глазах. Глазах японского друга. С первого взгляда они веяли чёрным блеском, но, как только Хён углубился, увидел приятные коричневые нотки. Арису не ушёл. Остался. Галлюцинация никуда не испарилась. Он остался и более того начал скалиться так, что с каждой секундой становилось всё хуже на душе.

– Я знаю, что ты погибнешь, как только переступишь порог квартиры, – Арису делает шаг назад, скрестив руки за спиной. – И ты это знаешь, малыш Хён, – он садится на прежнее место, наблюдая за действиями собеседника.

А ведь Рёхей прав. Он прав в каждом своём чёртовом слове. Хён – трус, слабак и просто ничтожество. Он не справится. Просто не справится.

Мысль покончить с собой уже не кажется такой ужасной. И кто знает, как далеко бы зашла эта мысль, если бы не звонок, из-за которого Хён буквально подпрыгнул на месте.

– Собираешься открыть? – От неожиданного вопроса Рёхея, Хён замирает, едва оторвавшись от стула.

– Сомневаюсь, что монстры будут звонить, – он сглатывает, вновь выдав лишнее волнение.

– Соседка твоя вчера звонила, – Арису подкусывает нижнюю губу, смотря то на самого Хёна, то на домофон. – Не открывай, если не хочешь проблем.

– Не думал, что когда-то скажу это, – Хён, наконец, выпрямляется, – но единственная моя проблема сейчас – это ты.

Игнорирование – лучшая тактика. Кореец решает хотя бы взглянуть в глазок, чтобы понять: имеет ли их спор смысл.

– Говорю тебе, Хён, откроешь эту дверь, и проблемы ворвутся вместе с этим человеком.

– Как я уже сказал, мне всё равно.

За эти минуты, проведённые рядом, Хён и Арису прошли несколько стадий: от отрицания до торга. Торг, работающий лишь для блага Арису. Это реальный человек, приехавший из Японии, слегка сменивший свой привычный характер. Хён, наконец, отмахивается от того, кто сидел за его спиной, и смотрит в дверной глазок. За пределами квартиры стоял парень без первичных признаков монстеризации. Именно поэтому Хён и давит на поворотный механизм замка.

– Зря, – Арису словно подвёл итог.

Перед Хёном стоит парень ростом чуть выше Арису. Лицо не выглядело знакомым [а должно было?].

– Да? – Кореец щурится с недоверием.

– Джису рассказала про тебя, – незнакомец внимательно осматривает владельца квартиры, очевидно, выискивая признаки монстеризации. – Я пришёл проверить, – рука парня пересекает порог квартиры. – Хёк.

– Хён, – он тут же пожимает чужую руку. – Кто такая Джису?

– Та, кто просидел с тобой всю ночь? – На лице Хёка вырисовывается откровенный знак вопроса. – Хотя… Ты же был в отключке. Конечно, – тут же разочарованно выдыхает.

– Прости.

Женский голос. Тот самый женский голос, который Хён слышал. Это и была Джису?

– Не извиняйся. Ты заражён?

Что ответить? Хён резко захотел выставить на передовую линию Арису и спрятаться за его спиной. Беззащитный ребёнок. Он беззащитный ребёнок, не способный ответить на поставленный вопрос. Ответ положительный, что тогда? Жизнь прервётся на этом же месте?

– Д… – Ком застрял в горле. – Да.

– Я так и понял, по словам Джису, – Хёк разочарованно вздыхает, оперевшись на косяк двери. – Какие признаки?

– Кровь, – рука невольно тянется к носу, откуда ещё недавно сочилась струя, взгляд косится за спину, но мысли моментально возвращаются к стадии торга, где Арису – реально существующий человек. – Только кровь.

– Мысли о смерти?

Только если о собственной.

– Нет. Я не хочу никого убить, если ты об этом.

Только если себя.

– Как я и думал, – казалось, что у Хёка каждый шаг был продуман наперёд. – Дела обстоят так, Хён: на первом этаже мы основали оплот выживших, но долго нам не протянуть. Монстры рано или поздно пробьют заслон ставней. И тогда…

– Все умрут? – Логичный вопрос, ответ на который слышать не хотелось. Ещё больше не хотелось спускаться вместе с Хёком после его слов.

– Да. Нам нужно оружие.

– И?..

– И нужно доставить одного человека с верхних этажей. По словам старших, он хорошо разбирается в сборке… подобного.

– Зачем ты говоришь это мне?

– Хочу, чтобы ты помог, всего-то. Основная проблема в том, что он инвалид, тебе нужно доставить его до лифтов, дать нам знак, чтобы мы вернули питание, и вы могли спуститься.

– Дай угадаю, твой план свернул в это направление, когда я сказал о том, что заражён?

– Да.

Пушечное мясо. Будто видеоигра перенеслась в реальную жизнь. Только теперь Хён не является управляемым персонажем, он – бот. Обычный бот, которого растерзают.

– Выбора у меня нет?

– Выбора у тебя нет. Либо так, – Хёк вздыхает, – либо за ворота.

– Тогда мы с радостью поможем, – Хён быстро подменяет маску уныния на маску с улыбкой и соглашается с предложением Хёка.

– Мы? – Он тут же заглядывает за спину Хёна, пытаясь рассмотреть, по всей видимости, Арису.

– Да, – владелец квартиры оборачивается следом, но тут же замирает, метая взгляд по пустым квадратам. – Я и моя уверенность, – всё с той же улыбкой проговаривает парень.

Значит, привиделось? Значит, Хён был прав всё это время. Галлюцинации? Торг был провален.

Бита в руках и словесные наставления от Хёка. Готов ли Хён к боевому походу по этажам? Нет. Конечно же, нет. Он не знает, что его ждёт уже на следующем лестничном проёме. Но если бы его волновало лишь это. Волновал тот факт, что монстеризация прогрессировала, если она зашла дальше. Если в ход пошли галлюцинации… Всё плохо. Всё очень плохо.

– С каких пор ты играешь в героя, Хён? – Голос, некогда вызывавший улыбку на лице корейца, раздаётся за спиной и прогоняет по телу парня ужас. Реальный ужас.

– Ты галлюцинация, – с непривычным холодом в голосе произносит Хён.

– Галлюцинацию можно отогнать.

Хён не мог решиться, не мог повернуться и посмотреть в глаза своего страха, но, кажется, этот страх решил сыграть на опережение. Как только кроссовок парня касается нового лестничного пролёта, тут же перед ним предстаёт знакомый образ. Растрёпанный японец, крепко схватившийся за периллу, нависает над Хёном, преграждая путь к инвалиду. Хотелось бы перестать называть то, что он видит, именем Арису, но перед глазами тут же всплывает фотография, которую однажды присылал Рёхей. Да, его галлюцинация копирует внешность японца.

– Как отогнать тебя? – Хён со страхом поднимает глаза, тут же врезавшись в пронзительный взгляд монстра перед собой. Именно монстра… В глаза Арису въелась непроглядная тьма. Ужасно.

– Настолько сильно хочется избавиться от меня?

– А ты как думаешь? – Хён чувствует, как по его губам скользит тёплая струя, очевидно, что крови. – Как я выгляжу со стороны? – Брови корейца изгибаются в неестественной манере.

– Как и любой из них, – Арису скалится, от чего по телу пробегают мурашки. Правая рука парня скользит по периллам, выдвигая указательный палец вперёд, словно намекая на людей, оккупировавших первый этаж.

– Что ты имеешь в виду? – Напор крови увеличивается, а голова с каждой секундой всё больше начинает трещать, будто кто-то только что ударил по ней увесистым молотком.

– Думаешь, что «заражение» действует выборочно? – Он делает шаг, спускаясь на одну ступень ниже. – Это не так, Хён. Каждый из них является своеобразным монстром, просто… как вы выражаетесь, вирус спит.

– Когда проснётся?

– Неизвестно.

В голове проскочила шальная мысль от отрицания Арису того факта, что он является галлюцинацией. И чем больше крови падало на ступени, тем больше эта версия происходящего казалась реальной. Дело в том, что Хён смотрел на существо перед собой, не отводя взгляд. Чем дольше это продолжалось, тем больше голова раскалывалась от боли, тем больше шрам на руке зудел. Арису – это вирус. Тот самый вирус, о котором они и вели речь.

– Отторгаешь меня? – Рёхей делает ещё один шаг вперёд, а Хён, в свою очередь, назад, оставляя перед собой кровавый след.

– А почему я должен мириться… С тобой.

– Потому что ты просто человек Хён, – фраза звучит грубо. Настолько же грубо, как чужие руки хватают корейца за шиворот футболки, притянув его к себе. – Человечеству с его недостатками не выжить, а мы… Хён, с тобой вместе мы способны на многое. Тебе нужно лишь принять меня.

Принять? Принять чудовище, заточённое в образ его единственного друга?

С каждой секундой дышать всё сложнее, ведь из носа сочилась уже не тонкая струя крови. Кровавый водопад, заставил Хёна попытаться дышать через рот, но и это не выходило. Из-за положения, в котором он оказался, рот наполнялся этим фонтаном из алой жидкости.

– Только вместе мы сможем найти спасение, как же ты не поймёшь?

Глаза закатываются от того, что парень не может просто выцепит немного воздуха, чтобы дышать.

– Поумней, наконец, Хён, – Арису словно цитировал мать Хёна. От этого лишь больше хотелось захлебнуться в кровавом потоке.

Рёхей скручивает окровавленную футболку в своих руках, максимально близко притянув к себе друга, вновь скалится, как это было в квартире, и отбрасывает Хёна вниз.

Больно. Всего на секунду тело пронизывает боль, но тут же отпускает, будто Хён просто споткнулся, а не пролетел через десять ступеней.

– Долго лежать собрался? – Суровый голос мафиози, заставляет поднять голову и суматошно прощупать нос.

Кровь остановилась. Кровь остановилась так же резко, как и началась.

– Пойдём уже спасать деда.