корень зла чуть глубже стебля.

Омерзительно. Отвратительно. Сколько Хён сидит вот так и пялится на собственную руку, периодически сводя взгляд на зеркало, где мелькает самодовольное лицо. Чха до сих пор не понял, что произошло мгновение назад. Почему он так просто поддался дьявольскому искушению? Почему так просто позволил… Завладеть собой? Неужели Хён слаб? Неужели способен впустить монстра в своё подсознание? Если он не смог дать отпор в подобной мелочи, то… чего же ждать от более масштабного проникновения? Чего ждать от момента, когда Арису надоест слоняться в виде невидимого для всех существа и когда он перейдёт к более активной фазе монстеризации? До этого рукой подать, Хён готов поклясться, в очередной раз словив взгляд в побитом зеркале.

– Так и будешь сидеть? – Один из них, наконец, подаёт голос.

– Буду… Что ты имел в виду, когда говорил, что знаешь обо мне больше? – Хён качает головой и, оперевшись руками на поверхность, откидывается и закидывает голову наверх.

– То, что… – Шаги. Его шаги. – Ох, Хён-ни. Что ты сейчас чувствуешь?

– Отвращение. К себе.

– За тягу?

– За всё.

Он впервые уловил мысль об отвращении к себе за смерть родителей, за своё поведение. Хён так быстро и расчётливо вычеркнул их из жизни. Так же быстро, как кончил до этого от мысли о прикосновении друга. Омерзительно. Омерзительные сравнения, Чха Хён. Что бы сказала мать, глядя откуда-то из Рая [при условии существования]? Наверное, как всегда, смирилась бы. А отец? Промямлил бы что-то из разряда «ты просто ошибка». Сестра? Ох. Сестра бы не упустила возможность высказать все мысли, которые только находились в её голове.

Теперь же его праведный проводник – вирус, вырвавшийся наружу с прекрасным японским лицом.

– Хён, – Рёхей подсаживается, поправляя нависшие на глаза Чха волосы, – неужели тебе нравится всё это чувствовать? Ненависть к себе за то, в чём ты даже не виноват?

Он добр. Не винит парня ни в чём. Не высказывает вещи, после который Хён не сможет смотреть на Арису. Удивительно.

– Я ничего не могу с этим сделать, – Чха поворачивает голову, на мгновение морщится, а после расслабляется.

Может ли Хён вот так просто слушать того, кто олицетворяет худшие его пороки? А того, кто ведёт его по пути к забвению? Сейчас тот, кто владеет обликом Арису, не давит. Он нежен. Убирает пряди запутавшихся волос с лица корейца, улыбается, заставляет Хёна чувствовать себя лучше, чем всего десять минут назад, чем полчаса назад, чем сутки назад. Будто встреча состоялась. Будто перед ним японец с обворожительной улыбкой.

– Можешь, – Рёхей поджимает губы. – Стоит лишь выбраться отсюда.

– С ума сошёл? – Цедит сквозь зубы Хён.

– Там свобода, – он кивает на небольшое окно над их головами.

– Там монстры.

– Такие же, как и ты, – Хён был готов поспорить с этим дьявольским отродьем, но несуществующий собеседник, очевидно, мыслит быстрее. – Такие же, как и за дверью.

– Они хотя бы не разорвут меня на части.

– Дело времени, Хён-ни. Некоторые из них, как я уже говорил тебе, настроены негативно. Ты и сам видел, но от чего-то отчаянно пытаешься увидеть в этих «людях» хорошее. Они монстры. Вирус рано или поздно победит, и лучше бы тебе быть не здесь.

У того, кто сидит рядом, явно сменилась стратегия поведения. Никакого напора, лишь мягкость. Мягкость и понимание, которых, возможно, Чха Хёну не хватало в отцовской фигуре или любой другой, что оставалась рядом с ним длительное время.

– Ты разве не должен вербовать меня?

– Вербовать тебя? – Рёхей усмехается.

– Принять тебя?

– Ты принял, – Арису кивает на ладони Хёна, которые тот продолжает держать в кулаках. – Этого достаточно.

Волна отвращения. Вновь эта чёртова волна, прокатившаяся по всему телу молодого парня. Он часто удовлетворял сам себя, но никогда прообразом в голове не был образ друга. Образ… Парня? Может, потому что у него в принципе не было друзей? Может, потому что Арису единственный «друг», задержавшийся в жизни Хёна на столь длительный промежуток времени?

Длительный… Чха Хён, как же ты жалок.

Условия монстра кажутся нереальными. Принятие кажется нереальным. Но… Но что, если довериться ему всего на мгновение? Выглянуть наружу? Выглянуть и увидеть безопасный мир?

Хён находит опору для ноги на той же самодельной лавочке, на которой сидел мгновение назад. Роста даже в этом случае еле хватает, чтобы дотянуться до окошка.

В словах Арису есть доля истины. За этой дверью корейца ждут такие же монстры, как и на улице. Разве что тут ему не спастись, а на открытой местности можно попробовать сбежать. Да, с бегом у него дела обстоят не очень хорошо, но черт чёрт не шутит? Тот чёрт, что затаился за спиной, конечно же.

Улица безлюдна, как и ожидалось. Взгляд Хёна бродит по приостановленной стройке, натыкается на машину, из которой вывалилось тело, судя по всему, того, кто пытался сбежать от монстра. Машина – неплохое средство передвижения. Лучше, чем его две ноги уж точно. Может быть, Хён бы прямо сейчас согласился с планом монстра, вот только это тело, окружённое собственной кровью?.. Аргумент в графу «против».

– А если, – тихий голос раздаётся за спиной, заставляя Хёна повернуть голову, – я дам тебе частичку силы?.. Ты пойдёшь?

– Пойду ли я? – Чха напрягается.

Часть силы монстра, которого Хён так отчаянно пытается сдержать? Об этом говорил Рёхей?

– Да. Регенерация у тебя есть, как ты понял, но это, скажем так, то, что передаётся людям по дефолту. Чуть силы не помешает, если ты пойдёшь со мной.

– Куда? – Взгляд Хёна растерянный. Как и он сам. – Куда я должен с тобой пойти? Корея, скорее всего, уже закрыла границы, пытаясь не распространить всё это…

– Мы пойдём туда, где всё началось. Только там мы сможем спастись, Хён.

Если это хитрый план монстрелизованного подсознания, то он был хорош. Определённо хорош. И так похож на Арису… Почему в памяти вновь всплывают ИХ моменты? Раз за разом? Будто и без того раненое сознание Чха пытается убедить его, пытается выдать действительный образ за желаемый.

***

– Да ну нет! – Выкрикнул Хён, скрывая с себя наушники и отшвыривая их в сторону колонок. – Невыносимо! Как я мог выйти на эту концовку?

Он корил себя. Сидел и пощипывал волосы на голове, метая взгляд по экрану, пока не заметил вокруг аватарки его интернет-друга зелёные волны. Наушники вновь покрыли уши и до Хёна донёсся ломанный корейский.

– … И он сделал это специально.

– Повтори, пожалуйста, – виновато проговорил Хён, откинувшись на кресле.

– Я говорю, что тот НПС, выдавший тебе финальный квест, не зря говорил загадками. Он сделал это специально, чтобы ты попёрся туда, куда нужно ему.

– И?

– И? Очевидно, финальный квест можно было добыть самостоятельно, без его помощи. И тогда бы по развилке мы пришли к другому месту.

– То есть…

– То есть если бы мне, как гейм-мастеру, нужно было заставить тебя, Чха Хён, пойти туда, куда нужно именно мне, я бы начал давить на факторы нахождения ответа, к которому ты шёл всю игру.

– Но я не нашёл.

– Именно. И сейчас твои пальцы тянутся к кнопке «новая игра», так? – Арису усмехнулся. Чертёнок. Какой же он чертёнок.

– Как ты…

– Потому что ты весь путь мне твердил, как тебе интересно, кто кроется под личностью наместницы и как сильно ты хочешь разгадать все загадки. Очевидно.

***

– Мы пойдём туда, где разрабатывался «вирус»? – Хён сглатывает, вновь потянувшись и посмотрев на улицу. – Ты уже несколько раз уронил это слово.

– Разрабатывался вирус? – Хён не видит образ за спиной, но в голосе слышит растерянность, которой не слышал раньше. Похожа на ту, что мелькала у настоящего Рёхея, когда тот пробалтывался об окружении вокруг своего персонажа в игре.

– Если я пойду туда, куда скажешь ты, я должен знать конечную цель. Я должен знать, от чего мы спасаемся, понимаешь?

– Ты увидишь всё на месте, зачем мне сейчас распыляться?

– Значит, я никуда не пойду, – Хён легко спрыгивает на бетон и садится на прежнее место.

– Ты должен.

– Должен кому? Куску монстра в своём подсознании? Тому, кто украл образ моего друга? Кому я должен, а? Арису?

Хён делает то, чего когда-то не смог сделать в школе. Он берёт в свои руки роль нападающего, роль атакующего, загоняя бывшего преследователя в угол. Хён давит. В конце концов то, что стоит перед ним, мыслит, как и он. Просто нужно большее давление. Большее.

Глаза напротив смягчаются. В них уже давно не сияет агрессия, смешанная с сарказмом. Нет. Они мягкие. На Хёна сейчас смотрит ровно тот взгляд, который он и представлял, сидя за монитором своего компьютера, надавливая на кнопку вызова пользователя ALICE.

– Ты сможешь контролировать своё сознание, – щебечет Рёхей. – Поверь, сможешь.

– Гарантии?

– Их нет, – собеседник из подсознания подкусывает губу. – Разве что… – Делает шаг вперёд, вновь садится рядом. – Мне невыгодно, чтобы твоё тело умирало, понимаешь? Умрёшь ты – умру я.

– Умрёт моё сознание – ты с лёгкостью захватишь весь контроль.

– Да, возможно, так бы всё и работало, если бы твоё сознание не было настолько сломлено.

– Что?

– Просто доверься, – тихий голос с еле заметным японским акцентом проносится над ухом, заставляя Хёна закрыть глаза. Заставляя довериться тому, от чьих прикосновений по его телу проходил ток.

Всё, что происходило дальше, – туман. Непроглядный туман, который Чха Хёну не суждено увидеть. Вместо стены зелёного дома, он видит перед глазами нечто волшебное. Нечто похожее на дом Алисы в Стране Чудес. Ему остаётся лишь сделать шаг вперёд, протянуть руку и надавить на ручку двери.

Бесконечная непроглядная тьма. Большой дом. Слишком большой для такой букашки, коей является Хён. Это настоящий Синдром Алисы, не тот, с которым привык жить Арису. Нет. Шаг вперёд, – и всё вокруг становится ещё более знакомым. Огромное пустое пространство. Пустое, если не считать компьютерного стола со специальной техникой на ней. Игровой стул. Пустой рабочий стол, если не считать небольшой кругляшек со знакомым изображением вместо аватарки. Знакомое женское имя, за которым скрывается патлатый японец. Это то счастье, к которому Хён стремится? Разговоры с другом в пустой комнате?

Кто знает. Кто, чёрт его дери, знает. Мысли о настоящем отпустили Чха ровно в тот момент, когда он переступил порог этой комнаты, когда взгляд задержался на знакомой иконке. Всё будто стало таким… Неважным? Реальный мир стал неважным. Несуществующим. Блеклым. И, может, Хён остался бы здесь. Да, доверил бы тело монстру, а сам продолжил бы жить в своих фантазиях, если бы не запах аммиака, который ударил в нос. Он заставляет «пробудиться» и открыть глаза. Правая рука болит. Чертовски сильно болит. Хён тянет её к глазам и замечает, что рукав олимпийки сорван.

– Что за чертовщина? – Говорит он себе. Себе, где-то в душе надеясь, что сейчас не один. Надеясь на то, что за спиной всё так же стоит проклятый монстр, который и даст все ответы.

– Тот же вопрос, – да, его чёртов голос. Чёртов голос не за спиной, а по правое плечо. Разве что акцент более сильный

Хён тянет взгляд с руки в то место, откуда доносился уже знакомый голос. По дороге он встречает множество разбитых склянок и лабораторного оборудования, а ещё разбросанные ростки… Корни каких-то растений. Где он? Почему всё это на полу? Почему всё это выглядит разрушенным? Это его рук дело? Дело рук Арису? Как долго Хён был без сознания? Как долго он не контролировал собственное тело? И что этот чёрт успел сделать?

– Где мы? – Рёхей кивает головой на несколько резервуаров чуть выше их роста. – Что это? Где ответ?

– Ты обещал мне его дать.

– Теперь я тебе ещё и что-то должен? – Он машет рукой в сторону. – А знаешь что? Zakkenayo*.

До этого момента казалось, что подсознание лишь копирует манеру общения и голос Рёхея. Настоящего Рёхея. Сейчас же? Переходит на японский вот так просто? На японский, который Хён в принципе не знает, а лишь слышал, толком не вдаваясь в перевод и произношение?

– Ты из моей головы, – Хён делает шаг назад. Страх почему-то перевешивает. – Не можешь ты знать японский.

– Ahou**! – Продолжает силуэт перед Чха. – Забываешься, – корейский заставляет вздохнуть с облегчением, – это ты из моей головы. Не наоборот.