Незнакомый парень с моном Сенджу на одежде городит дичь с удивительно вменяемым видом, но Тобирама на все его слова лишь хмурится. Техника перемещения во времени… В ее существование он верил, как и признавал, что кто-то в будущем действительно мог попасть с ее помощью в прошлое, но так легко поверить в то, что этот подросток — его племянник, с нахрапа было нелегко. У Хаширамы, однако, таких трудностей не возникало. Брат без каких-либо проблем напялил на себя роль отца, смотрящуюся на нем карикатурно, и не выказывал ни грамма недоверия этому Сецуне.

— Красть свиток из хранилища — нехорошо, — наставлял Хаширама Сецуну с важным видом. Вид, как по мнению Тобирамы, был идиотский, но мальчишке этого, видимо, хватало: смотрит едва ли не в рот. — А применять его без присмотра взрослых — еще и опасно

Да ему лет так семнадцать на вид, — думает Сенджу, хмурясь, — он и сам уже не ребенок. Только разве что безмозглый (такое тоже встречается, увы, чаще и ближе, чем хотелось бы). Применять технику сомнительного происхождения без подстраховки — идея, пришедшая бы в голову лишь идиоту. 

— Я это уже понял, пап, — отвечает подросток тихо, (а Хаширама разве что не визжит от этого “пап” — ожидая прибавления, брат окончательно поехал крышей) а после на что-то решается. И смотрит на него, а не на брата. — Дядя, меня ведь ты нашел?

Тобирама коротко кивает. Ну он, и что?

— А рядом со мной не было… Иоши? — спрашивает Сецуна и своей тревоги даже не скрывает. Разговор с ожившим (даже не умиравшим) отцом захватил его, но беспокоиться о судьбе Учиха он не переставал ни на миг. — Со мной еще один человек был, я говорил.

Долгим взглядом посмотрев на “племянника”, Тобирама хмыкает. Действительно, говорил. Упоминал раза три, но Хаширама даже не заметил. Зато подметил он. Подметил и взял на заметку: где-то по миру гуляет еще один гость из будущего.

— Ты был один, когда свалился передо мной, — пожимает плечами Сенджу. Сецуна от его слов чувствует облегчение и панику одновременно. Это значит, что Иоши может быть где угодно. Поначалу, уверенный в том, что попали они в одно время и место, Сецуна терзал себя мыслями о том, что могут сделать Сенджу эпохи воюющих провинций с явным Учиха (чтобы убедить в своей принадлежности красноглазому клану, Иоши ни глаза активировать, ни моном сверкать было необязательно). Ничего хорошего — это уж очевидно. Однако, честно говоря, он предпочел бы первый вариант.

Потому что выкинуть Иоши могло где и когда угодно. 

Потому что натворить Иоши мог что и зачем угодно.

Потому что взбесить Иоши мог кого угодно.

И умереть мог как угодно.

На лице подростка ужас был напечатан крупным иероглифом. И даже Хаширама, заметив его, вышел из режима “папаши”.

— Надо найти Иоши, — выдохнул Сецуна резко, смотря в глаза отца расширенными своими. 

Папа… Отец был дорог ему, очень дорог, но все-таки он всегда был занят, даже в свободное время он вынужден был уделять внимание маме, дяде, братьям. Сецуна был младшим ребенком, но отнюдь не любимым. Хаширама, как порой казалось, тому же Иоши уделял внимания едва ли не больше, чем собственным детям: возможно, потому что тот был сыном его друга, которого он убил и который даже не увидел своего пятого ребенка.  Сецуна на такое распределение внимания не обижался, более того, симпатию отца к Иоши он полностью разделял. С Хаширамой, Мито, Тобирамой, всеми братьями Сецуны, его связывала кровь, они были его семьей по крови. Но Иоши… Младшего брата Сецуна себе выбрал сам. И хотя отца он не видел так давно… Иоши, как всегда, был в приоритете.

— Иоши, — неловко засмеялся Хаширама, очевидно, делая те же выводы, что и Тобирама, касательно связи Сецуны с этой куноичи. — Быть может, ее выбросило где-то еще?

— Может, но где? — не выдержав, Сецуна всецело отдался навязчивой привычке, начиная мерить шагами комнату и рассуждать вслух. — Его могло выкинуть где угодно! Та техника никаких координат не давала, кроме…

Парень замер, ошарашенный догадкой.

— Есть зацепки? — верно понял заминку Тобирама.

— Он, скорее всего, у Учиха, — Сецуна скорбно (а на деле задумчиво) поджал губы. У Учиха Иоши, чисто теоретически, ничего не грозило. Теоретически. Практически же Учиха имел невероятную в своей силе способность притягивать неприятности там, где их можно было избежать. Да и стоило только вспомнить, как встретили его, как по спине пробегала дрожь. Порядки в этом времени стояли жесткие, а Учиха и без того славились нелюдимостью и жестоким нравом. Сверкни Иоши додзюцу, его, может, и пощадят, но гарантий нет.

— Сенджу у Учиха долго не живут, — “поддержал” Тобирама, хмурясь. Хоть незнакомый, а все-таки соклановец. Да и что будет, если гость из будущего погибнет в прошлом? Он любил изучать древние рукописи, искать способы обмануть природу, интересовался многими специфическими направлениями, однако в теорию перемещения во времени не углублялся и потому не мог сказать точно, что тогда случится. Впрочем, как Тобирама подозревал, даже изучи он все свитки, какие имеются у клана Сенджу на эту тему, четкого ответа бы не было.

“Иоши — не Сенджу”, — хотел было сказать Сецуна, но вовремя прикусил язык: сложно сказать, станут ли ему помогать вызволять Учиха из собственного клана. И слава ками, что это его намерение совершить ошибку не заметил дядя, отвлекшись на отца.

— Давайте немного успокоимся, — нервно засмеялся Хаширама, потирая затылок в болезненно знакомом жесте. С таким видом он часто оправдывался перед мамой, когда… когда был жив. Смотреть на него сейчас и осознавать, что этот молодой мужчина — его отец, было необычно, и все-таки… Иоши. — Возможно, он где-то неподалеку. Зачем же сразу думать о худшем?

“Да просто этот придурок мне все уши прожужжал о том, как классно будет увидеть Учиха Мадару, а техника, скорее всего, отправляет прямо к желаемому”, — подумал Сецуна, эмоционально вспыхивая, но удерживая себя в руках. Впрочем, ему тут же вспомнилось, что сам он хотел попасть к отцу, а вывалился под ноги дяде. Возможно, у техники есть свои погрешности… Может Иоши и правда рядом, у Сенджу — не Учиха. В таком случае его срочно надо спасать, потому что в селении древесного клана мало кто откажется врезать по его хорошенькой Учиховской мордашке. Идиот ведь не догадается, что кричать о своей фамилии — не лучшая затея. Обычно, по крайней мере, не догадывался. 

— Нужно прочесать окрестности, пока его никто не прибил.

***

Мутно-лимонная жидкость все пропадала и пропадала из бутылки. Иоши трещал во всю, едва не задыхаясь в стремлении рассказать отцу все и как можно подробнее. Мадара пил, думая, что сынок либо внебрачный, либо заразился от “дяди Хаширамы”, потому как поведение его заставляло раз за разом вспоминать вышеупомянутого Сенджу. Сомневаться в истинности слов Иоши не позволял шаринган, хотя без него его слова казались бредом. Мир с Сенджу. “Дядя Хаширама” и “дядя Тобирама”. По сравнению с этим новость о том, что сыновей у него будет пятеро, даже не ужасала, хотя до этого Мадара был уверен, что у его брака по расчету будущего нет. (От мысли, что все пятеро подобны Иоши, становилось слегка не по себе.)

Изуна же, слушая “племянника”, становился все мрачнее, а его взгляды на брата — все выразительнее. Верить Иоши отчаянно не хотелось, да он и не верил. Но Мадара…

— Брат, — шикнул Учиха, отнимая из рук своего Главы очередную пиалу с саке, — не знаю, как ты, а я ему не верю. Он же сумасшедший. Мир с Сенджу? Общая деревня? Это невозможно.

— Знаешь, мы с Хаширамой… — начал было Мадара, предаваясь далеким воспоминаниям о дружбе с мальчиком из вражеского клана, о реке, где они делились мечтаниями и о роковом дне, когда все это прекратилось.

— Идею об общей деревне лидеры двух враждующих кланов вынашивали с самого детства, — восхищенно перебил его Иоши, жизнерадостно цитируя текст учебника. С тем, чтобы запоминать зрительно информацию у него никогда не было проблем. — Дружба прервалась, но много лет спустя старая мечта позволила Учиха и Сенджу объединиться ради создания мирного места, где не должны были умирать дети.

А это уже строчки из сочинения. Забавно писать о жизни своих родителей, как об исторических деятелях, но век шиноби недолог, история творится быстро и стремительно, в случае с такими легендарными воинами, как их с Сецуной отцы — порой еще при их жизни.

— И что, не умирают? — задал Мадара вопрос, понимая, что описанное сыном будущее кажется ему все более неминуемым и неминуемым. Правдоподобным. Хотя, возможно, он просто слишком много выпил.

— Умирают, — радостно возразил Иоши, — но гораздо меньше. И не в межклановых стычках. А вы скоро союз заключите? По датам получается, что скоро, но вы ведь уже собираетесь, готовитесь, да?!

— Да, — резко выдохнул Глава Учиха и залпом опустошил бутылку. Двух литров оказалось маловато. — Кажется, готовимся.

Изуна мрачно цедил алкоголь из полупустой пиалы, даром, что знал, что это ему еще аукнется. Трезвыми оставались только Ацура и Иоши, хотя со стороны могло показаться и наоборот.

***

Два дня — много или мало? Сецуна почти потерял сон, напрягая своими переживаниями и отца, и дядю заодно (потому что именно ему приходилось налаживать графики так, чтобы бесконечные поиски племянинской зазнобы не подрывали обороноспособность клана). Но Иоши в окрестностях кланового селения так и не нашли, и оставалось только положиться на теорию, что он сейчас со своим кланом. Оставалось только надеяться, что он жив.

— Я отправил Учиха послание с просьбой о встрече, — вздохнул Хаширама, садясь рядом с сыном. Трагедию с пропажей возлюбленной своего ребенка (пусть из будущего, но ведь однажды будущее станет настоящим!) он принял близко к сердцу и искренне переживал за эту Иоши, которая так дорога Сецуне. — Если повезет, завтра получим ответ.

— Завтра? У вас же граница общая, вы с Учиха живете в одной долине, — простонал Сецуна, у которого такая медлительность вызывала, мягко говоря, негодование. — Неужели все имеющиеся птицы настолько медленные?

— Птицы — нет, Учиха — да, — хмыкнул Тобирама мрачно. Он считал, что в своих проблемах Сецуна со своей девкой виноваты сами, и мнения своего не изменил до сих пор. Никто и не спорил, но делать что-то было надо. Что — думать приходилось всем, и ему в том числе. 

Когда ответ пришел ранним вечером того же дня, при учете, что послание было отправлено днём, удивлены были все. 

"Мы согласны", — звучал краткий ответ. И ни споров о месте и времени встречи, ни матерного посыла Мадарой предложения Хаширамы о мире. Предчувствие было в высшей мере дурное.

***

Два великих клана собрались друг перед другом. Пустошь не гарантировала преимуществ никому и не оставляла пространства для засад, однако шиноби все равно внимательно осматривали место встречи. С каждым шагом их навстречу врагу росло напряжение, а дыхание Иоши становилось все взволнованнее и взволнованнее

Изуна дышал глубоко, чтобы успокоиться, но по совершенно иным причинам, нежели все. За последние несколько суток новоявленный племянник его натурально достал. Гонцу, принесшему дурную весть, отрубают голову, но Иоши, принесшего из своего проклятого будущего с десяток ужаснейших новостей, трогать было нельзя. Из будущего же, к тому же, все-таки племянник. То, что клан большей частью Изуну в его чувствах поддерживал (даже Мадара, хотя тот, закинувшись рюмкой-другой алкоголя, кажется, просто познал дзен, ибо в остальное, трезвое время, он также косился на сына с сомнением), никак ситуацию не облегчало. Надежда оставалась одна: воспользоваться полученными знаниями (благо, Иоши на них не скупился) и обернуть ход событий в пользу Учиха. Союз неминуем? Хорошо, но за условиями будет лично следить он, и никакого Тобирамы на посте Хокаге!

Сейчас же нужно просто… просто перетерпеть все это.

— Папа, пап, а когда мы вернёмся, научишь меня пользоваться твоим гунбаем? — жизнерадостно тараторил Иоши, и чем ближе были Сенджу, тем быстрее и громче задавал он свои тупые вопросы. — А то нии-сан умеет, а меня не учит, даже попробовать не даёт!

— И я не дам, — Мадара отвечал на все эти глупые просьбы со спокойствием и выдержкой истинного Главы. — Гунбай — могущественный артефакт, его…

— Могут коснуться лишь достойные, знаю, — Иоши грустно вздохнул и опустил взгляд в ноги. Брат говорил ему то же самое. А он, видимо, недостойный… Но нет времени поддаваться пессимизму, оно скоро вообще закончится. — Пап, а я все хотел спросить, но тебя не было: а как ты Лиса призвал?

Мадара молча ускорил шаг, меняя темп всего отряда на более торопливый. Пусть желающих поскорее схлестнуться с Сенджу в неминуемой битве, коей заканчивалась любая встреча их кланов  было немного, никто и не думал возражать. Авторитет Главы перед его подчиненными вызывал уважение. 

Иоши, чем ближе были Сенджу и чем ближе были к ним Учиха, все больше приходил в возбуждение. Он не сомневался: Сецуна, попав согласно его теории о зависимости конечной точки переноса от желаний исполнителя техники, к отцу, всяко находится в безопасности. Сенджу — не Учиха, а Сецуна — он умный. К этому выводу, правда, парень пришел не сразу, но послание от Сенджу, на которое папа, согласно словам Ацуры-сана, ответил рекордно быстро, успокоило его окончательно. Если не ради Сецуны, о котором Иоши успел рассказать Мадаре, и мира, который он обещал заключить, то ради чего?

Тем временем на стороне Сенджу даже воздух дрожал от напряжения. Сецуна без конца продумывал, что будет, если что-то пойдет не так. Что, если у Учиха и нет Иоши? Тогда где он? Жив ли он? А если жив и у Учиха, то отдадут ли им его? Приведут ли на встречу? А если все же и жив, и здоров, и Учиха приведут его и даже согласятся отдать (что невозможно), то что дальше? Как им возвращаться в свое время?

Голова у Сецуны раскалывалась от тревожных мыслей и, вглядываясь в толпу медленно приближающихся Учиха, он жалел, что природа не одарила его зрением, как у них. Впрочем, издали да по опыту, Учиха казались похожими друг на друга, как капли воды. 

Расстояние между двумя кланами сокращалось, и каждый искал в толпе противников того самого. Мадара Учиха пересекся взглядами с Хаширамой Сенджу, их братья и соклановцы тоже нашли своих заклятых врагов, но никто из Сенджу больше не решился смотреть противнику в глаза. Сецуна судорожно выдохнув, заметив рядом с Мадарой-саном Иоши, но поспешил взять себя в руки. Над полем повисло напряжение, когда тишину разрезал вопль:

— Ой, мама!

Дядю Тобираму Иоши помнил с раннего детства. Нелюдимый мужчина всегда присутствовал где-то рядом, часто приходя к ним в гости следом за своим братом — дядей Хаширамой. В детстве Иоши, по правде, тогда-еще-не-Нидайме боялся и даже часто плакал, стоило ему остаться с ним наедине. Тобирама, казалось, тоже не был восторге от его семьи (и как выяснилось, этому даже было обоснование на пять томов клановой истории, из которых четыре занимали всяческие битвы Учиха с Сенджу), да и бывал у них дома не столь часто. Чем старше становился Иоши и чем чаще он забегал в гости к Сецуне, тем терпимее становился к нему Тобирама. Привыкал. А когда умер дядя Хаширама, он и вовсе заменил Иоши отца. 

В отличие от дяди Хаширамы, Тобирама был строг и редко их баловал. Чаще он наказывал их с Сецуной за разные выходки, что, конечно, было отчасти справедливо. И вот, увидев среди Сенджу дядю Тобираму, совершенно не изменившегося, Иоши понял две вещи. Во-первых, очевидно дядя Тобирама пришел за ними аж в прошлое и очевидно, это именно их дядя Тобирама. Он совершенно не изменился! Седые волосы, недовольный взгляд, смотрит так… Точно из будущего. А во-вторых, пора либо бежать, либо сдаваться с повинной. 

Не будь они сейчас в прошлом, Иоши бы убежал с громким гоготом, но обстоятельства заставили его пересмотреть взгляд на этот вопрос. И в кои-то веки хотелось бежать не от Тобирамы, а к нему.

— Дядя Тобирама! — завопил Учиха радостно и бросился к такому хорошему, доброму, а глвное знакомому человеку, который… От его объятий шарахнулся так, что отпрыгнул на добрые пять метров, чуть не сбив с ног какого-то ниндзя и, кажется, неудачно поставил ногу — лицо чуть заметно исказилось от боли. И чего он так удивился? Реакция была не совсем типичная для него, но не выбивалась из характера. — Дядя Тобирама, ты пришел нас забрать?!

“Дядя Тобирама” тоже понял сразу несколько вещей, некоторые из которых предпочел бы не понимать. Во-первых, он был уверен, что Иоши это… это. Во-вторых, Иоши, помимо того, что был на голову стукнутым Учиха (что в их клане, впрочем, норма), как бы… был. Что вызывало вопросы к племяннику. А в-третьих, будущее явно представлялось чем-то похожим на мечтания Хаширамы, поскольку этот Учиха лез на Сенджу без левых мыслей.

— Какой я тебе “дядя”?! — выкрикнул он, стараясь отряхнуться от прикосновений Учиха. Учиха на его гнев непонимающе хлопал ресницами на чрезвычайно смазливом лице. Вопросов к племяннику внезапно стало два. “Твой “друг” — Учиха?!” и еще один по поводу связывающих их отношений. 

— Вы что, из этого времени? — недоумевал Иоши, чувствуя, как тяжело сверлит ему спину отец (и испепеляет взглядом — дядя). Затем его взгляд наконец пал на друга. — Сецуна!

— Иоши! — воскликнул тот в ответ и бросился к нему. — Иоши, ты в порядке?!

Сецуна ощущал облегчение настолько сильное, что оно полностью затуманило ему разум. Но даже так он, в отличие от Учиха, понимал, что все, произошедшее сейчас, едва ли понравится их родственникам. Дядя будет в ярости. Отец в восторге. А Мадара… Учиха Мадару Сецуна вживую никогда не видел: был слишком мал, когда тот умер, — однако отчего-то всегда считал, что узнает того по портретам… И с чего он был так уверен? Впереди отряда Учиха стояли два мужчины, похожие как внешне, так и смурным выражением лиц. Черты напоминали черты лица Иоши, а вот гримасы — совершенно ему не свойственные.

— Да-да, не беспокойся, “мамочка”, — ехидно усмехнулся Учиха (ух, затрещину бы ему влепить!), щуря глаза. Этот болван серьезности ситуации не понимал. Агх!.. На фоне уже начинали склоки люди из их кланов.

— Это дно, Хаширама, Учиховское дно! — ругался Тобирама, давя на всех вокруг ки, и словно срывая так злость за свою глупую травму. Его не смущали ни Учиха, ни кто бы то ни было, потому что в разборки сильнейших воинов никто лезть не хотел. — Твой сын спутался с Учиха! Хотя чему я удивляюсь? Но парень?!..

— Брат, эта крыса благодаря твоему сынку покалечилась, самое время… — шептал на ухо Мадаре какой-то похожий на него Учиха, подбивая, очевидно, на конфликт. Сецуна переводил взгляд то на один клан, то на другой, и понимал, что с подачи Иоши тут начался полный хаос. Или он даже тут ни при чем. А они, по идее, должны были договориться насчет того…

Сецуна поежился от четкого осознания: не договорятся. Точно не договорятся. Итогом переговоров могла быть либо передача одного из них другому клану (невозможно), либо объединение кланов ради помощи им (нереально), но было ясно… Перемирие никого тут не прельщает, шиноби уже подоставали оружие. Зачем? Для чего? По какому поводу? Лидеры еще и рта не открыли, чтобы сказать слово друг другу

А, нет, вот выходит вперед Учиха Мадара (точно он). Ухмыляется, светит жуткими алыми глазами. По идее, как хороший лидер, он должен сейчас утихомирить толпу, ведь они пришли за переговорами… Но что-то в его виде напрягало. Возможно, рука, легшая на рукоять оружия и то, как он ранее кивнул на нашептывания своего соклановца.

— Мадара, вспомни, зачем мы здесь! — попытался облагоразумить того отец, отвлекаясь от спора с братом. Единственный здравомыслящий человек. — Мы же пришли обсудить все мирно!

— Расклад переменился, Хаширама, — отрезал Мадара. — Будет бой.

Никто из родственников почему-то не говорил ему, что битвы с Учиха проходили… так. Это было похоже на неминуемую грызню кошек с собаками. Исход казался закономерным, никто не удивлялся ему, не возмущался, только в рядах Сенджу прозвучало: “чертовы Учиха!..”. Однако что хуже всего… По какой-то причине с особой враждебностью на них смотрели все. На него — Учиха (хотя на Иоши они тоже посматривали странно), на Иоши — Сенджу.

— Ох ё… — вздохнул Иоши, вдруг осознав масштаб проблемы. А он-то надеялся, что все сейчас тут же помирятся, вдохновившись совместным будущим… Успокоятся, там, выпьют чаю, обсудят скучные нюансы договоров. Куда там. 

— Если мы тут останемся, нас прирежут, — озвучил свои мысли Сецуна. — Надо сматываться.

— Так мы вроде на переговоры пришли, — протянул Учиха с сомнением. И в следующий миг инстинктивно увернулся от куная. От кого тот прилетел: от Учиха, от Сенджу — уже было не важно. Своими их не воспринимали ни те, ни другие.

— Провалились наши переговоры, видишь, они пересрались уже, — взвинченно ответил  Сецуна и, дернув друга за руку, потащил того в сторону, пока с ними реально чего не случилось. Вступать в бой против той или иной стороны для них было не вариантом — они ни к одной не относились. 

— Из-за чего? Я вообще ничего не понимаю! — Иоши выдернул руку, чтобы повысить мобильность, но шел рядом. — Это из-за того, что я к дяде Тобираме подошел, что ли? Ну ошибся, с кем не бывает? Ты не заметил, он же реально не изменился!

— По-моему, им повода и не надо, — довольно глупо, от многовековой войны ожидаешь большей серьезности, но так все и выглядело. Какая-то натянутая серьезность присутствовала, но если бы они хотели, драки бы не было. — Хотя если тебе интересно, то это потому что расклад сил переменился, когда дядя из-за тебя ногу подвернул. Меня больше волнует, как мы теперь вернемся? В кланы нас точно не пустят. Сенджу уж точно.

***

Они отошли на достаточное расстояние, где, конечно, было не безопасно, но куда точно не попадет техника или кунай. Случайно. Безопасность держалась на том, что они сами по себе врагами никому не являлись. И трещала от того, что и друзьями тоже.

Между ними самими стояла тишина. Сецуна судорожно размышлял, что же делать, как быть теперь? На клановые архивы информации — не понадеяться, на помощь родственников — тоже (это почему-то казалось очевидным).А Иоши… Иоши сверлил небо мечтательным взглядом. Он казался котом, обожравшимся сметаны… или идиотом, словившим сенбон, смазанный какой-то галлюциногенной жидкостью. Только этого еще не хватало!

— Не понимаю твоей расслабленности, — кинул Сецуна угрюмо. — Мы тут можем навсегда застрять. Свитки вроде из Узушио были… Но если нас соклановцы мои не примут, то об Узумаки не может быть и речи.

— Представляешь, Сенджу, — отпустил смешок Учиха, — я столько всего узнал о своей семье за последнее время. И это было совершенно не то, чего я ожидал. Никогда бы не подумал, что мой отец — алкоголик…

Чего?

— Или что дядя Изуна — такой ворчун и задира, — дядя Изуна… В голове щелкнула догадка. Тот мужчина рядом с Мадарой. Внешнее сходство наводило только на одну мысль — это и есть он. — Похож на дядю Тобираму, если подумать. Тоже постоянно ходит и говорит: не делай это, не делай то… А папа — мудрый, как Рикудо!

Если учесть прошлое заявление об алкоголизме, можно предположить, в чем кроются истоки его мудрости. На дне какой рюмки. Иоши продолжал расписывать какие-то мелочи, которые узнал о своей родне. Мелочи, которые сейчас абсолютно бесполезны!

— Учиха! Ты башкой долбанулся? Шаринганы растерял? Не видишь, что ли, в какой мы ситуации?! Нам нужно быстрее вернуться в своё время, а доступа к информации нет! — Сецуна практически кричал, забив на всякую предосторожность. Учиха тут же заткнулася и смотрел на него непонимающе.

— Там же все было, — осторожно заметил тот.

— Ты хоть представляешь, что будет, если мы здесь останемся?! Нет?! А вот я отчего-то уверен, что и того, что сегодня произошло, раньше в прошлом не было! — продолжал орать Сенджу. — Что там было?! Что?! Все, что было там!..

— Я все помню, — чуть повысив голос, чтобы его услышали, вставил Иоши, и Сецуна мгновенно умолк.

Что?...

Что?

Что?!

— Что ты помнишь? — обычно это Иоши в их тандеме казался идиотом, но сейчас все, кажется, перевернулось.

— Ну… все? Печати, как вернуться, — пожал плечами Учиха… Учиха…

— Учиха, да чтоб тебя! А сразу сказать нельзя было?! — Сецуну трясло от негодования. Он тут нервничает, глотку рвет, а этот все это время знал печати?!

— Так ты же орешь все время, — протянул засранец с деланно невинным видом.

— Я не ору!

В конечном итоге, они легко сложили нужные печати (всего лишь обратный порядок манипуляций, требовавшихся, чтобы попасть в прошлое), и тут же очутились в будущем, попутно разгромив кабинет Хокаге и особенно стол, который веса двух охламонов не выдержал. Разумеется, они тут же получили свое от Нидайме, потом от матерей, затем еще от братьев и просто тех, кому нужен был лишь повод, чтобы отвесить им затрещину. И наказание на месяц, да. Жизнь, в целом, налаживалась, все, что они натворили в прошлом, на их мире не отразилось — создало какой-то параллельный. Тем лучше. Дяде Тобираме определенно не стоило знать, почему случилась та бойня из которой они “едва-едва убежали, чуть не прибили нас эти придурки”.

***

— А помнишь, Сенджу, как мы в прошлое попали? — “старческим” тоном размышлял Иоши, полоща белье (таким было последнее наказание). Нахмурился, пригляделся — не отстирывается. Если подумать, то мама, наверное, поэтому его до сих пор любит: она же уже вечность домашними обязанностями не занималась.

— Предпочел бы забыть, — хмуро огрызнулся Сецуна и добавил, для галочки: — Учиха. 

Ближайшие несколько минут прошли в тишине, прерываемой лишь плеском воды и тихой руганью: их старшие братья профессионально умели засирать одежду. Особенно белую. Иоши-то еще ничего, у них клановый цвет — темно-синий, там хоть говном мажь — только запах будет, а вот Сенджу… Сенджу любили ходить в беленьком.

— Так к чему ты это? — спросил Сецуна, не сумев выкинуть подозрение из головы. Он знал наверняка, что это чревато новой авантюрой, но, по правде, авантюра его прельщала больше, чем… это. Они же шиноби, так? А не домохозяйки! 

— Тот свиток, кажется, Узумаки принадлежал, — протянул Учиха завлекающе, делая выразительные паузы перед каждым словом. Идея у того явно уже была.

— Ну и? — ладно, это точно чревато новой авантюрой. Но какая разница, если он все равно отказаться не сможет? — Нас в архив теперь барьер не пропустит. А к маме лезть нет смысла — ничего не скажет.

— Так ведь в Узушио делегация собирается, слышал? — об этом знающие круги уже неделю гудят.

— Нас туда не возьмут… — с сомнением выдал Сенджу, слабо представляя, каким образом им можно будет приткнуться к этой делегации. Дяди в ней не будет, но и без того их не отпустят.

Учиха хитро улыбнулся. О,  у него был план…

— Владеешь хенге? — спросил он.

— Конечно! Но оно чакру не меняет, — их любой сенсор раскусит.

— Здесь все схвачено. Твой брат согласился помочь, — рассмеялся Иоши. Сецуну передернуло. Брат? Если брат, то с него точно потом спросят за эту помощь, но…

— Хреновая идея, впрочем, как всегда. Но я согласен.

Парни сговорщески пожали руки. Где-то в полуметре от них, из повалившейся набок корзинки, белье ускользало, уносимое мощным течением. Поводов сбежать в Узушио становилось все больше.