Nyu, 02 — пленник.

Я пленник, пленник всех этих слов, взглядов, значений взглядов, лёгких прикосновений, которых не существовало до одного краха, крепких и горячих сближений, о которых не думалось, пока бесконечный круг подавленных чувств не разомкнулся, я пленник, и мир кружится спиралью, и жизнь — высоко вверх, будто круговая лестница, бесконечная и холодная, и бежать нельзя, и сверху льётся белый свет — и ничего больше не видно. Но и не страшно, что не видно.

Оби думает: «Я пленник», но он не знает, был ли он пленником раньше. Пленником страха, побега, тьмы — тьмы, пленником которой было его сердце…

Всё-таки был. Или нет? Оби не может решить и думать об этом трудно, спутано, удручает — потому что бесполезно.

Он не в золотой клетке, как редкая птица, он не в клетке вообще — клеток нет, есть лестница — не бесконечная лестница, но лестница, которой не видно конца. И пусть нет клеток, Оби — пленник. Её пленник, и это — не удручает, это пугает, и если раньше его сердце не пленил страх… или он просто так отчаянно и быстро бежал, что не может вспомнить об этом — то теперь страх везде. Всюду. За ним попятам — даже когда Шираюки нет рядом.

Он пленник того, как она начинает смотреть на него — всё нежнее. Он пленник того, как она произносит его имя — всё мягче. Он пленник того, как «госпожа» исчезает, когда они наедине, и все линии, проведённые — оказывается! — им одним, стираются — даже из памяти. Он пленник того, как хочется хохотать до слёз и боли в животе.

Он пленник того, как в самом деле смеётся до слёз и боли в животе.

— Я твой пленник, Шираюки, — Оби любит говорить её имя, когда они наедине. Когда рядом есть кто-то ещё, сказать не получается. Но потом, он надеется, потом — обязательно.

 — Это плохо? — она оборачивается, склоняя голову набок, но не смотрит на него долго — снова утыкается в раскрытую книгу. Ей не нужно смотреть на Оби, чтобы понимать его чувства — теперь она разбирает их в голосе, в каждой интонации и темпе слов.

— Не знаю, — Оби бегает взглядом по книжным полкам, перекатывая на языке мысли, и пожимает плечами. — Пока что ещё не решил. Наверное, решу, когда смогу звать тебя по имени и на «ты» при других людях, — он подходит ближе и кладёт руки на спинку стула, нависая над Шираюки. Она отклоняется назад и смотрит вверх, и Оби почти касается губами её лба.

— Тогда я подожду этого момента, — Шираюки коротко смеётся, жмурясь. — И не забуду. Поэтому будь готов ответить на мой вопрос.

Оби думает, что, кажется, он уже готов ответить.