Гарри не мог точно вспомнить, как Драко уходил. Он помнил, что кровать была пуста в какой-то момент, помнил, как проснулся на секунду, когда Драко возился с охлаждающими чарами в прихожей. Вспомнил звук душа, а затем долю секунды, когда Драко — с влажными волосами, одетый и головокружительно вкусно пахнущий — наклонился, чтобы поцеловать его в губы, три раза подряд. Он что-то сказал, смеясь, и Гарри, вцепившись в его расстегнутый жилет, попытался затащить его обратно в постель. Он не мог вспомнить, как открылась и закрылась дверь. И когда он проснулся как следует, то не совсем понял, как давно это было — как долго он спал.

Было около полудня, сказали ему часы у кровати. Солнце переползло от изножья кровати к изголовью, теплым штрихом коснувшись груди Гарри. Простыни сами собой обернулись вокруг его ног. Он потянулся, хрустнул суставами, провел рукой по себе. Крякнул от боли, посмеялся над тем, как это было приятно. Он сморгнул сон с глаз, посмотрел на кровать, на сцену их неистового совокупления. Смятые простыни, подушки, которые оказались на полу. Одежда Гарри была аккуратно сложена и развешана на спинке стула. Гарри не был уверен, почему именно это заставило что-то перевернуться у него в животе — пропущенная ступенька у подножия лестницы — заставило его покраснеть, сильно, по всему телу.

Мгновенно и иррационально он почувствовал раздражение из-за того, что Драко там не было. Я скучал по тебе, — сказал ему Гарри прошлой ночью — прошептал это в ложбинку его бедра — и Драко повторил это. Гарри не был уверен, что они имели в виду, только то, что он чувствовал это и сейчас, сидя прямо в пустой кровати — вдыхая жаркий день, запах мыла из открытой двери ванной комнаты.

Он принял душ, тщательно вымылся. Его член все еще был чувствительным, и это заставило его недоверчиво рассмеяться под струей воды, откинув голову назад. Похотливые подростки, как назвал их Драко, и он был прав. Он не мог припомнить такой ночи, никогда — ни с Джинни, ни даже в первые дни с Ханной. И если его краткое знакомство с Лоу было гонкой, то это было нечто совсем другое. Больше похоже на то, чтобы наверстать упущенное, замедлиться. Больше похоже на жажду, на падение по колено на берегу затопленного вади.

Когда Гарри завтракал в обеденный перерыв, его сердце начало биться быстрее и не останавливалось. Он выпил две чашки кофе и оторвал немного хлеба, а потом больше не мог справляться. Он пошел прогуляться по бульвару, обливаясь потом, и некоторое время сидел на скамейке с видом на реку. Мимо проплывали круизные лайнеры, маленькие парусные лодки и иногда моторные, выпуская клубы синего дыма над поверхностью воды. Он воспроизвел про себя ту ночь по фрагментам. Он беспокоился из-за этого, беспокоился, что, возможно, он был слишком беспечен — слишком напорист — или, возможно, он недостаточно сказал, недостаточно проявил себя. Он удивлялся, когда Драко вставал с постели, в те моменты, когда Гарри заставал его задумчивым или хмурым.

Гарри вытер лицо краем рубашки. Он купил пакет фисташек у продавца, который настаивал, что ему все еще нужно заплатить за покупку на прошлой неделе, что Гарри и сделал, рассеянный и разгоряченный послеполуденным солнцем. Он съел их под деревом в маленьком парке, раскалывая орехи и наблюдая, как двое стариков неподалеку играют в шеш-беш.

Он вбил себе в голову, что лекции Драко заканчиваются в три. Но вернувшись в отель, изучив маршрут, он понял, что отстал на час, и подумал, что может вот-вот сорваться — может вот-вот сойти с ума, ожидая еще час, думая, волнуясь и споря сам с собой. Он спустился к бассейну и проплыл бешеные круги взад и вперед — отталкиваясь от края бассейна каждый раз, когда достигал стенки, поворачиваясь, повторяя один и тот же путь снова и снова.

Вот где Драко нашел его. В своем аккуратном наряде, жилет застегнут на все пуговицы. Его пиджак был перекинут через сгиб руки. Он выглядел так, словно жаркий день даже не коснулся его — ни капли пота. Ни один волосок не выбился из прически. Гарри не был уверен, как долго он стоял там, наблюдая за Гарри с края бассейна. Вода отражалась в стеклянном куполе и отбрасывала волнистый свет по всему залу.

Драко выглядел так, будто хотел сказать что-то умное, его рот на секунду шевельнулся — но вместо этого все, что вышло, было эхом:

— Вот ты где.

Гарри подпрыгнул у кромки воды, откидывая волосы с лица. Вытирая воду с глаз.

— Ты вернулся, — сказал он, так же бессмысленно, глядя на Драко.

— Да, верно. У нас была заключительная лекция в два, но потом все настояли на обеде, и потребовалось некоторое время, чтобы привести группу в движение и выбрать место и… — он замолчал, наблюдая, как Гарри выбирается из воды. Его взгляд несколько раз опускался, как будто он ничего не мог с собой поделать, темные и голодные глаза скользили по телу Гарри.

В ответ желудок Гарри опустился на дно. Охрипшим голосом, пытаясь говорить сквозь густую пелену растущего желания, Гарри спросил:

— Как все прошло?

Глаза Драко снова вскинулись.

— Это…? Прекрасно, прелестно. Очаровательно. Довольно многословно, несколько ключевых моментов, но я…

— Как у тебя дела? — Гарри прервал его. Ему было наплевать на конференцию. — Ты в порядке? Болит?

— Боже милостивый, — прошептал Драко, быстро отводя взгляд и краснея.

Гарри подошел ближе.

— Я… просто. Мне действительно понравилась прошлая ночь. — И затем, с его дерзким сердцем, громко колотящимся, и его дерзким ртом, который он не мог контролировать, — А тебе?

— Неужели я…! — Глаза Драко расширились от того места, на которое он смотрел — все еще в сторону, все еще подальше от Гарри. Он быстро взглянул вверх, затем добавил принужденно и тихо, — Мы должны обсуждать эти вопросы публично?

Публично. Гарри огляделся вокруг — бассейн был пуст. Он подошел ближе, стоя на расстоянии вытянутой руки, вода стекала с его волос по плечам, груди.

— Я думал об этом весь день, — сказал он тихо в маленьком пространстве между ними. — Натыкался на стены, думая об этом.

Драко повернулся к нему со вздохом — прерывистый вздох, высоко в горле. Гарри наклонился, их носы почти соприкоснулись.

— Я знал, что ты будешь таким, — сказал Драко.

— Например, каким?

— Сводящим с ума. — И затем, тише, честная запоздалая мысль, — Голым.

Гарри соприкоснулся с его губами. Едва заметное прикосновение, общий вздох. Драко пил анисовый лимонад, и от него исходил сладкий запах.

— Давай поднимемся наверх, хорошо? — сказал Гарри, слова застряли у него в горле.

Драко повторил движение, соприкоснувшись губами.

— Я… — Он, заикаясь, выдохнул. — Мне нужно подготовиться. На завтра. Мой… доклад, он…

Гарри прикоснулся пальцами к тыльной стороне ладони Драко.

— Я помогу, — сказал он.

Драко прошептал предостерегающее: «Ты будешь отвлекать», но когда дошло до дела, не сказал Гарри уходить, когда он последовал за Драко в его комнату. Не жаловался, когда Гарри уселся на диван, одетый в одну из домашних мантий Драко. Он просто сидел за столом, бормоча себе под нос конспект своей лекции, и мило покраснел до корней волос.

Гарри взял с кофейного столика одну из газет Драко и рассеянно прочитал заголовки. Акции французских гоблинов выросли на 2%. Болгарское министерство на грани закрытия из-за раскола в палате представителей по поводу нового законодательства о привидениях. Вспышка стычек вдоль границ латвийских регионов. Драко быстро заплел волосы в косу. Гарри хотел все прекратить. Хотел уткнуться лицом в теплый уголок за ухом Драко, вдохнуть.

Примерно через час этого — Гарри переводил взгляд со своей работы на затылок Драко, дико фантазировал, а затем пытался успокоиться — Драко встал со стула и начал читать вслух свою работу Гарри. Он останавливал свои собственные предложения, перерабатывал их, расхаживал по комнате, пока говорил, и Гарри кивал, ухмыляясь, мало что понимая, но радуясь возможности послушать — понаблюдать за расшатанными нервами Драко, его болтовней, его преувеличенной манерой приводить доводы.

— Поэтому, — объявил он, размахивая своими бумагами, — Я предлагаю, чтобы зелья на твердой основе школы сборки Вервентум могли, согласно доказательствам, быть введены в…

— Потрясающе, — сказал Гарри, затаив дыхание, некоторое время спустя — Драко без рубашки у него на коленях, крепко целующий Гарри в шею сбоку. — Гениально. Судьбоносно. Лучшее, ах, зелье, которое я когда-либо слышал.

Драко отстранился, с затуманенными глазами, нахмурившись, с распухшим ртом.

— Лучшее зелье, которое ты…?

— Неважно, — Гарри рассмеялся ему в рот, еще больше рассмеялся над раздраженным укусом Драко и запустил руки в его волосы. Он потянул за скрепляющую его булавку и бросил ее на стол. Запустил пальцы в распущенную косу, держа Драко за прядь волос, углубляя поцелуй.

Драко оседлал его на диване. Уверенной рукой он ввел член Гарри в себя, а затем задал сводящий с ума темп, сильно и быстро опускаясь бедрами.

— Скажи то, что ты сказал раньше, — выдохнул он, на грани, влажный для рта Гарри.

— То, что я сказал раньше? — повторил Гарри, глупый и ошеломленный.

— Прошлой ночью, — сказал Драко, выгибаясь в очередном броске, издавая стон в глубине горла. — Как ты меня назвал.

Гарри лизнул кадык Драко. Укусил за сухожилие.

— Дорогой, — сказал он впадине в горле Драко. — Мой… ах, дорогой. Чертовски красивый, блять, я…

Драко всхлипнул, приник к руке Гарри, крепко сжав его. Гарри быстро последовал за ним, и ветерок донес отдаленные звуки с реки. Спор, женский смех. Где-то лаяла собака.

— Потрясающе, — снова прошептал Гарри некоторое время спустя, целуя линию подбородка Драко. Его щеку, над закрытыми глазами. — Гениально. Судьбоносно.

Драко измученно рассмеялся и уткнулся лбом в плечо Гарри.

***

Гарри посетил лекцию Драко на следующий день. Это было в старом правительственном здании, которое было кооптировано образовательным отделением Сообщества зельеварения Луксора и перестроено для этой цели: лаборатории на первом и втором этажах и общие классы на третьем. Ключевые выступления проходили в конференц-зале, который, казалось, был оформлен в начале 80-х и с тех пор к нему не прикасались. Гарри сидел на заднем ряду, рядом с нервной старшекурсницей, которая увязалась за профессором. Она спросила его, пока все еще усаживались на свои места, бормоча «доброе утро», с каким отделом он работает. Гарри издал единственный смешок, немного смущенный, и сказал:

— Я не из отдела. Я… — Он запнулся и продолжил: — Садовник. Я с, эээ, — он указал на Драко, который возился со своими записями на возвышении, разговаривая сам с собой. — Он выступает сегодня.

— О боже мой, — прошептала она. — О теории твердых тел в кожных зельях? Это… это причина, по которой я здесь.

— Ой. Хорошо. Это… — Гарри кивнул, застигнутый врасплох. — Мило?

Гарри мог сказать, что Драко нервничал, по тому факту, что он говорил со скоростью сто миль в час. Кроме этого, его особо ничто не выдавало: он презентовал свою работу наизусть со своей обычной властностью, своим отстраненным обаянием. Он не снимал очки для чтения во время выступления, вглядывался поверх них в толпу — позволил себе несколько минут тишины, чтобы заглянуть в свой пергамент, — сделал глоток воды. Там были приправлены шутки, ничего из того, что Гарри понял («— Я бы исследовал тему дальше, но, опасаясь повторения случая с Биллсом и Мэдисоном, я воздержался от подобных действий»), но которые вызвали изрядную порцию смеха у аудитории.

Люди делали заметки, казались вовлеченными. Хотя он не мог отличить хорошую лекцию от плохой, Гарри не мог не чувствовать, что Драко, должно быть, исключительно талантлив в том, что он делал — он был убежден в этом, видел это по тому, как Драко держался на маленькой сцене, по тому, как улыбка играла в уголках его рта, когда он говорил, то, как он прикладывал пальцы к оправе своих очков, когда делал паузу. Это тоже отвлекало Гарри, и ему все время приходилось отвлекаться от воспоминаний о предыдущем вечере — от того, чтобы задержаться на воспоминании о Драко, который ел, прислонившись без рубашки к спинке дивана. Ему принесли еду в комнату, и он разглагольствовал об ораторе, с которым в тот день не согласился. Он раскритиковал консистенцию хлеба с набитым ртом, пожаловался на систему охлаждения в отеле, на то, что там постоянно слишком жарко или слишком холодно и что они наверняка умрут до конца недели.

Гарри распознал в его болтливом настроении явные нервы, указал на это, и в ответ был сослан на ночь в свою комнату — хотя Драко настаивал, что это было только потому, что Гарри постоянно отвлекал его и что ему нужно было серьезно подготовиться, ради Цирцеи. Гарри некоторое время дулся в своей комнате, затем вышел на балкон, откуда через открытую дверь мог слышать репетиции Драко, смешиваясь с песней вечерних молитв.

В конце концов, однако, Драко разозлился, и не прошло и часа, как он постучал в дверь Гарри — коротко и почему-то с достоинством, в три удара. Гарри открыл, ухмыляясь, с зубной щеткой во рту.

— О, заткнись, — сказал Драко. Он прошелся по комнате и опустился на кровать Гарри с чрезмерной драматичностью — как будто Гарри выкрутил ему руку из-за этого, заключил жесткую сделку. Он терпеливо ждал, пока Гарри закончит свою вечернюю рутину — сплюнет в раковину, умоет лицо — и когда Гарри переполз через него, толкнул его дальше по кровати, Драко провел указательным пальцем между ними, прерывая поцелуй, уточняя:

— …один раз! Один раз. Мы сделаем это один раз, а потом я должен пойти спать, завтра будет очень напряженный день, я должен собраться с мыслями, и я не могу быть…

В итоге он оказался на четвереньках, прижавшись лицом к простыням, издавая один долгий, непрерывный стон, в то время как Гарри вонзался в него сзади — одна рука на бедре Драко, чтобы притянуть его к своему члену, другая — на изгибе его позвоночника. Восхищаясь его изгибом. Его мраморной красотой.

Гарри проснулся ближе к рассвету и обнаружил Драко бодрствующим в своей кровати — сидящим, прислонившись к изголовью, с очками для чтения, сдвинутыми наполовину на переносицу, с бумагами в руке, произносящим одними губами строки своей лекции, когда он перечитывал ее еще раз.

Гарри подвинулся с полубессознательным хммм, накрыл Драко собственнической рукой — использовал мягкость живота Драко в качестве подушки.

— Таким образом, перемещающиеся частицы в кожных зельях на твердой основе обладают примерно таким же потенциалом, — сказал ему Драко, запустил пальцы в волосы Гарри, откинул их с его лица. — Я уверен, что вы согласитесь.

— Мммм, — был ответ Гарри за несколько секунд до того, как он снова погрузился в сон.

Лекция завершилась бурными аплодисментами. Последовал ряд вопросов, на которые Драко ответил решительно, отвечая на следующий вопрос, указывая на человека и говоря: «Да, пожалуйста».

Он нашел Гарри в вестибюле, у столика с кофе и чаем.

— Как я себя чувствовал, как я поступил, это было ужасно, — бормотал он на одном дыхании, широко раскрыв глаза и немного испуганный. Он крепко сжал руку Гарри.

— Что? — сказал Гарри, жуя печенье. — Ты был великолепен.

— О, я не могу поверить тебе на слово, ты не знаешь, о чем говоришь. — Драко отпустил его, скрестив руки на груди. Прислонился спиной к столу.

— Я не вру, ну же!

— В прошлом месяце ты провел целую неделю, напевая себе под нос мелодию шипящих Уизби. Тебе нельзя доверять в вопросах вкуса, — сказал Драко, но в его словах сквозила улыбка.

— Она очень запоминающаяся, — защищался Гарри. Он зацепил пальцем уголок кармана брюк Драко, слегка потянул. — Хей, — сказал он. Драко искоса взглянул на него из-под нахмуренных бровей. — Ты хорошо справился. Ты очень… — Гарри поискал слово. Способ описать, как выглядел Драко, болтая цифрами и фактами и анализируя потенциальные композиции, как будто это ничего не значило, как будто это было так же просто, как обсуждать погоду. Слово, чтобы описать, как его глаза успокоились, в то время как его разум жужжал, тикал и работал — как колибри, шмель, тело неподвижно, крылья размыты движением вокруг него.

— Быстрый, — вот на чем остановился Гарри, и этого слова было недостаточно. Это заставило его захотеть сказать больше, захотеть объяснить, хотя он никогда не был хорош в этом, никогда не мог использовать свои слова так, как мог Драко. Как целый арсенал. Как прикосновение.

Драко посмотрел на него так, словно Гарри мог разгадать скрытый смысл. Хмурый взгляд, напряжение в уголках его рта.

— Потрясающий, — сказал Гарри вместо чего-то лучшего. — Гениальный. Изменяющий жизнь.

Драко издал смешок, затем рассмеялся как следует — один раз и громко — открыв рот, чтобы ответить, как раз в тот момент, когда Митали нашла их. Она поприветствовала Драко короткой парой слов, да и хороший, хороший, интересный разговор, сейчас…, и несколькими последующими вопросами, которые у нее не было возможности задать.

Гарри позволил их разговору развиваться так, как ему хотелось бы, позволил ему расплыться, не в силах удержать его в фокусе. Он налил себе кофе, налил еще и Драко, и встал рядом с Драко, передавая дымящуюся чашку, лицо потеплело, когда рука Драко обнял его за талию, рассеянный, но близкий, когда он отвечал на вопросы Митали. Его пальцы поглаживали так же легко, как и всегда. Как будто прикосновение к Гарри было неизбежностью, чем-то, к чему его руки потянулись сами по себе.

Перерыв закончился. Скоро должна была начаться следующая лекция, и Драко должен был вернуться на конференцию, пока Гарри должен был заниматься своими делами. Драко все еще наполовину разговаривал с Митали, когда они прощались, и Гарри пришлось привлечь его внимание, сжав его руку, на что Драко ответил, Хм? Ах! Да, я… увидимся? Да, в отеле, да, извини, я…

Гарри был почти за дверью здания, когда быстрое цоканье парадных туфель по мрамору заставило его оглянуться. Драко покраснел и разозлился, догнал его и сказал черт возьми, черт возьми, вновь сказал черт возьми, подошел к Гарри и, схватив его за руку, потащил в ближайший туалет, где он затолкал их в кабинку. Где он прижал Гарри к ветхой стене и поцеловал его крепко и бездыханно, проникая пальцами под рубашку Гарри, проводя по коже его живота.

— Разве тебе не нужно возвращаться? — Гарри дышал между поцелуями, крепко держа Драко за воротник. Удерживая его зубами, оттягивая нижнюю губу Драко.

— Да, — сказал Драко, как будто он вообще не слышал вопроса. Затем, понимая, — Да. Блять. Да, я знаю, я должен…

После того, как Драко ушел — вырвавшись с мучительным стоном и тихим хорошо, хорошо, хорошо — Гарри долгое время не двигался со своего места. Он прислонился к перегородке, запрокинув голову. Он облизывал губы, снова и снова, подавленный.

***

Драко ворвался в комнату, разъяренный по-своему — используя демонстрацию раздражения, чтобы скрыть все, что он чувствовал. Он говорил быстро и отрывисто, обвиняющий палец указывал на Гарри, не утруждая себя расшнуровыванием ботинок — сбрасывал их, сбрасывал пиджак, длинные пальцы лихорадочно перебирали пуговицы, говоря, что Гарри в одиночку будет нести ответственность за окончание его академической карьеры еще до того, как она началась. И подумать только — подумать только! — Драко пригласил его по доброте душевной, обо всем договорился, и что Гарри только… что он… вальсировал с… безразличным миром и…

— Что, — начал Гарри, сбитый с толку, пробегая глазами по быстрым движениям Драко. Охлаждающие чары в комнате были отключены, и Гарри сидел в боксерах в кресле, сонно читая свою брошюру о Луксоре. — Что ты…

Драко оборвал его резким «Заткнись». Он диким жестом стянул с себя рубашку, подошел и опустился на колени — раздвинул ноги Гарри.

— О боже, — почти выдавил Гарри, когда Драко уткнулся в него носом через ткань белья, позволяя своему дыханию проникать сквозь ткань, влажному и горячему, и звучащему как облегчение. Звучало так, будто преклонение перед Гарри было всем, что он когда-либо хотел сделать. У Гарри встал головокружительно быстро, член дернулся, и Драко оттянул резинку боксеров — позволил Гарри полностью затвердеть у него во рту.

— О боже, — выдохнул Гарри, одной рукой вцепившись в волосы Драко, чтобы не упасть, другой на подлокотник кресла, ладонь скользила, потная. Рот Драко был невероятно горячим и решительным, он хотел подчеркнуть свою точку зрения, покачиваясь, позволяя головке члена Гарри коснуться задней части его горла, заглатывая его. Гарри удивленно хмыкнул, стараясь не двигаться слишком сильно — чтобы не спугнуть Драко, — но Драко замурлыкал, позволяя своим рукам скользнуть вверх по бедрам Гарри, к его волосам.

— Драко, — с благоговением выдохнул Гарри, и Драко взглянул на него из-под ресниц. Застенчивый. Опасный. Он оторвался и держал Гарри в руке, поддерживая зрительный контакт, пока он лизал полоску плоским языком вверх по его текущей головке. Он снова опустился на него, медленно и мучительно. Большой палец Драко был на тонкой коже там, где бедро Гарри соприкасалось с его пахом, поглаживая. Гарри кончил, слишком быстро, пораженный этим — со сдавленным звуком, вырвавшимся из глубины его горла. Драко вобрал его в себя, тяжело дыша через нос, и Гарри пришлось оттолкнуть его — пришлось оттолкнуть его с беззвучным дерьмо, а затем и вовсе толкнуть обратно: на пятки, затем на спину, на ковер. Он стянул с Драко брюки и бельё и продолжил отсасывать ему с той же бешеной решимостью, которую продемонстрировал ему Драко.

Хотя, несмотря на все свое наигранное раздражение, на весь свой фурор, Драко держал голову Гарри нежнейшими руками, выгибаясь — извиваясь на полу, шепча имя Гарри, сладкую мольбу: Гарри, Гарри, ах, Гарри, ах, ах, хах…!

После этого у Гарри перехватило дыхание, прижавшись к острому углу бедра Драко, он рассмеялся, хрипло и несчастно, как бы про себя. Он приподнялся — дважды похлопал ладонью по бедру Драко, как будто по боку собаки, как бы сигнализируя о хорошо выполненной работе.

— Лучше? — спросил он хриплым голосом.

И Драко, жалко прикрыв глаза рукой — его грудь вздымалась — застонал.

— Нет, — сказал он, закончив слово раздражением, которое могло быть смехом, а могло быть рыданием.

Гарри был почти вынужден поднять его с пола, чтобы отнести в душ. Драко был огорчен этим, медленно и неохотно двигаясь под руками Гарри. Он быстро рассказал историю о том, как кому-то пришлось повторить вопрос трижды, прежде чем Драко смог его понять — сделал это с чрезмерной жестикуляцией, пока Гарри раздевал его в ванной, душ уже был включен — и как это был самый неловкий момент в жизни Драко, намного больше, чем время, когда тетя Пенелопа забыла запереть дверь в туалет, и что во всем виноват Гарри.

— Теперь это моя вина? — снисходительно спросил Гарри, проходясь по плечам Драко мыльной мочалкой. — Просвети меня.

Драко пошевелился с беззвучным смешком.

— Недостаточно часов в сутках, — сказал он торжественно. — Недостаточно дней в неделе, месяцев в году, лет в…

Гарри потянул его назад, чтобы прислонить к своей груди, отчего брызги каскадом окатили их обоих. Он обнял Драко за талию, провел мочалкой по его животу.

— Ты отвлекся, — начал Гарри, когда Драко расслабился, ссутулился, — думая обо мне?

У Драко перехватило дыхание, и он вздрогнул. Он закрыл глаза, прислонил голову к скуле Гарри. Сказал достаточно тихо, чтобы Гарри, возможно, не услышал:

— Я всегда отвлекаюсь, думая о тебе.

Гарри поцеловал его, рука замерла на его животе. У поцелуя был вкус воды, пара душа и смущающе-горячего, их минета, сделанного так поспешно и отчаянно, наполовину на полу. В конце концов Драко оторвался и спрятал лицо в тени под подбородком Гарри.

Гарри вымыл руки Драко. Вымыл ладони, пальцы, один за другим, глупый жест, который он никогда ни для кого не делал.

— Я имею в виду, тебя так много, — сказал Гарри, размышляя вслух, и Драко медленно улыбнулся, сказал:

— Ммм. Я бесконечен.

Когда Драко подтолкнул Гарри локтем и повернул его, чтобы в свою очередь намылить его, разговор изменился, немного сузился. Гарри не хотел знать и все равно хотел знать, поэтому он спросил тихим голосом, который, как он надеялся, звучал задумчиво, почему Монти вернулся во Францию. Драко потратил мгновение, чтобы ответить, глубоко вдохнув, и Гарри наклонил голову вперед — позволил Драко провести мыльной рукой по его шее сзади.

— Он всегда собирался это сделать, в конце концов. И у нас был разговор, знаешь, где он предложил мне поехать с ним, и я, ну. — Драко зачерпнул немного воды и вылил ее на спину Гарри. — Я не стал рассматривать это предложение.

Гарри замурлыкал, покачиваясь в такт прикосновениям. Скрытая ревность задержалась на краю его груди, пустая боль при одной мысли об уходе Драко.

— Почему нет?

— Пожалуйста, — насмешливо фыркнул Драко, но его укус был несколько смягчен тесным прижатием его бедер к выпуклости ягодиц Гарри. Его дыханием на плече Гарри.

— Ты мог бы, — пробормотал Гарри. — Подумать, по крайней мере, или спросить меня, возможно, можно было бы…

— О, дело было не только в этом. Это… — Раздраженное дуновение воздуха в шею Гарри. — Он хотел, чтобы я… или он бы хотел, чтобы я… о, я не знаю. Устроил еще бóльшую борьбу, я полагаю. Или сделать это в административном порядке, или…

— Еще одну борьбу? — Гарри задумался, вспоминая прошлый год. Как он стоял, сгорбившись, на углу улицы, тяжело дыша. Дрожи по ночам, отвратительное урчание в животе каждый раз, когда он наблюдал, как Драко исчезает в камине. Банки с печеньем, которые он раздавал их друзьям с видом легкого отчаяния, не в силах больше сдерживаться. Не в состоянии позволить себе жить с полным ими шкафом. Печальное и неадекватное извинение за то, чего у него не было.

Драко пробормотал свой ответ в горло Гарри. Его хватка усилилась, руки скользнули по мускулам груди Гарри. Они кончили тем, что трахнулись, покачиваясь на ногах, затем Гарри прижал Драко к стене — держал их члены вместе одной рукой, пока они двигались, медленно, греховно. На этот раз они не спешили.

Этот поступок вызвал у Гарри одно из воспоминаний. Он проглотил прерывистое дыхание Драко и пробормотал его влажными губами:

— Ах, прямо как в старые времена.

Реакция Драко на это была странной, неистовой и немедленной. Он оттолкнул Гарри, тяжело дыша, затем притянул его обратно руками. Он крепко поцеловал его, а затем повернулся — прижался лицом к стене, протянул руку назад и притянул Гарри ближе, прижимаясь к нему спиной.

— Трахни меня, — сказал он хриплым голосом, и Гарри, смущенный, возбужденный и немного обеспокоенный внезапной сменой темпа, обнял его за бедра и спросил, готов ли он…

— Хорошо? Я… Мне надо…?

— Все чертовски великолепно, Гарри, просто… — Он покачал бедрами, задыхаясь, когда эрекция Гарри скользнула между его ягодиц. — Трахни меня. Пожалуйста, просто… ах!

Гарри снова обхватил рукой член Драко и терся о него, и потребовалось бы еще десять минут этого — пока Драко бормотал и умолял, а Гарри медленно сходил с ума — чтобы Гарри вызвал смазку. Чтобы он сделал Драко открытым и скользким для него. Его сфинктер все еще был опухшим и раздраженным с прошлой ночи, и Гарри упал на колени на твердый кафель, чтобы сначала поцеловать его, погладить, успокоить.

К тому времени, как Гарри поднялся обратно, Драко соскользнул по стене, слегка наклонился и тяжело дышал в сгиб его руки — бессмысленно бормоча, пока Гарри медленно приближался к нему. Затем он рассмеялся, насаживаясь обратно на член Гарри, испытывая искреннее облегчение от Да. Блять. Да, трахни меня, ах, трахни…!

Гарри подумал, что может сойти с ума по этому человеку. За все это желание, за все это просачивающееся желание, за все это и даже за возбуждение глубоко внутри себя он все еще испытывал боль, все еще чувствовал каждое из слов Драко, как цепочку фейерверков, спускающихся по его позвоночнику. Гарри навалился на Драко, сильно толкнувшись бедрами, и переплел их пальцы на кафельной поверхности. Он использовал свою хватку на одной из рук Драко, чтобы подвести ее к собственному члену Драко, твердому и истекающему смазкой, и вместе они гладили его, пока он не кончил. Пока он не кончил с криком, называя Гарри любимым, как в первый раз, и Гарри весь покраснел и тоже кончил, в то время как Драко все еще сжимался вокруг него, скуля, их прерывистым движениям потребовалось некоторое время, чтобы медленно остановиться.

К тому времени, как они вышли из душа, кожа на их руках была сухой и покрылась морщинами. Гарри вытер Драко полотенцем, покрывая легкими поцелуями его любопытные места: кончик плеча, вершинку соска. Горстку рассеянных родинок, какими бы секретными они ни были. Драко молча терпел все это, положив руку на затылок Гарри — дрожа, дрожа в ответ.

***

На следующий день была пятница. Это означало выходные, это означало отсутствие лекций, но — как оказалось — это также означало, что местные архивы были закрыты на выходные. Они узнали об этом, когда пришли по указанному адресу — стоя перед закрытыми дверями маленького желтого, засыпанного песком правительственного здания на главной улице волшебного района. Драко раздраженно постучал по стеклянным дверям, и женщина по другую сторону стекла покачала ему головой — постучала по запястью, показывая, что они определенно закрыты.

— Черт возьми, — процедил Драко, непропорционально расстроенный, подумал Гарри, и отпустил его от дверей — пожал плечами женщине, подняв руку в извинении. Как раз в этот момент другая женщина, помоложе, проходила мимо входа и заметила Гарри и Драко через плечо своей коллеги. Она всплеснула руками то ли в восторге, то ли в раздражении, подошла к дверям, быстро и оживленно поговорила со своим коллегой, качая головой, и в конце концов отперла двери, впуская их внутрь. Из жары в прохладу.

Она заговорила быстро и оживленно, приглашая их войти. Сквозь помехи от чар перевода Гарри разобрал нечеткие предложения, когда она дружески хлопнула его по лицу, сказав: «Ах, ты хорошо выглядишь, ослик» и «Кто на этот раз этот белый друг?» И цепочка догадок. «Фин? Француз? Датчанин?»

— Британец, — ответил за него Драко, приподняв одну бровь, когда они шли вместе с ней дальше в здание.

— Ах, э-э, простите меня! Косой переулок! Ух! — таково было ее впечатление о британском волшебнике, но, произнося это, она рассмеялась, хлопнув Драко по руке, а затем перешла на английский — по-видимому, ради Драко, хотя смотрела на Гарри. — Что на этот раз, Масси? Десять минут, я даю тебе десять минут, — добавила она, не дожидаясь ответа. — Ya ‘eini, клянусь, в прошлый раз, когда ты доставил мне столько неприятностей, я… — крикнула ей в ответ ее коллега из другого конца коридора, с громким Айша! Она цокнула, остановившись на полушаге. Указала сильным пальцем на Гарри и сказала, — Десять минут, Масси. Я приду за тобой через десять минут.

Гарри взволнованно кивнул. Айша направилась ко входу, затем повернулась на полушаге, пошла назад и спросила:

— Как тетушка?

Гарри открыл рот. Не знал, что ответить. Неловко поднял вверх большой палец.

Она бросила на него странный взгляд, снова назвала его ослом, вполголоса, затем пустилась быстрой трусцой, когда ее имя еще раз прокричали через весь зал.

— Ну, — сказал Драко мгновение спустя, поворачиваясь к Гарри — его лицо было серьезным, несмотря на очевидную попытку скрыть улыбку. — Показывай дорогу, Масси.

— Я… — Гарри растерянно огляделся вокруг, понятия не имея, куда идти. Неуверенный, как они вообще попали сюда, почему или что они искали.

— Я шучу, ты, осел, — сказал Драко и схватил его за руку. Он потащил его в определенном направлении, по коридору направо мимо ряда высоких окон, и Гарри, заикаясь, задавался вопросом — все это неверящим, приглушенным тоном — как Драко вообще мог знать, куда идти. Драко просто взглянул на указатели, под которыми они проходили, стрелки, указывающие путь к разным секциям.

— А, — сказал Гарри безжизненно.

— А! — повторил Драко с притворным удивлением.

Местная коллекция генеалогий представляла собой четырехметровую полку в задней комнате без окон. Гарри не умел читать арабский, и поэтому он оставил Драко пробираться по проходу, пробираясь пальцами по корешкам книг в поисках буквы «З», чтобы найти фамилию Захар. Гарри продолжал наблюдать, наполовину высунувшись из комнаты, наполовину прислонившись к дверному проему, вертя палочку между пальцами. Снаружи зал был залит солнцем, в нем танцевали пылинки, и что-то в этом — в том, чтобы убедиться, что никто не придет, в том, чтобы все время поглядывать на Драко в затемненной комнате, склонившегося над книгой, — напомнило Гарри о Хогвартсе. О шестом курсе, о долгих днях в библиотеке, о том, как точка с именем Драко ходит бесконечными кругами по общей комнате Слизерина.

— Мы не будем заниматься сексом в архиве, — сказал Драко, даже не поднимая глаз. Должно быть, он почувствовал на себе взгляд Гарри, горячий, тяжелый и бездумный.

— Почему нет? — Гарри хотел, чтобы это прозвучало игриво, но получилось хриплее, чем ожидалось. Низко.

— Не удостою это ответом, — пробормотал Драко в книгу, переворачивая страницу за страницей. Гарри улыбнулся, чувствуя себя медленным и вялым, чувствуя себя сбитым с толку тем, каким он был — в эти дни — рядом с Драко, и не сводил с него взгляда. Он наблюдал за пальцами Драко на пергаменте, за тем, как его волосы падали вперед и касались подбородка. Наблюдал за выступом его нижней губы, над которой Гарри провел захватывающий час, целуя тем утром, покусывая, посасывая.

— О, здравствуй! — Драко воскликнул, увидев книгу, затем жестом указал на Гарри, велел ему взять портфель — принести ему блокнот. Это был блокнот, который Гарри подарил ему на день рождения, и он уже был — Гарри заметил — на треть заполнен каракулями.

— Я думаю, это отец Амсу, — сказал Драко, как будто что-то объясняя Гарри, копируя сценарий из книги, хотя и более неуклюжим, неопытным почерком, неловко соединяя буквы. — Или ее… дядя? Кажется… госслужащий, кем-то был, и… Ах! Адрес — я думаю, это не слишком далеко, если я правильно помню географию, а я помню, конечно, помню, сейчас это… я думаю, это…

Он успел прочитать целую страницу к тому времени, как Айша пришла, чтобы прогнать их, быстро говоря, переключаясь с арабского на английский. Оказалось, что ее коллега — новенькая, ya ‘eini — позвонила руководителю — on yom’ah, ya ‘eini! — сказала ему, что Айша впустила кого-то в пятницу.

— Как и следовало ожидать, — объявила она, выталкивая их обоих через черный ход, который открывался в переулок между зданием архива и банком, — Масси доставляет мне неприятности. Передавай привет тете, ты, осел.

И с этими словами она закрыла за ними дверь.

***

Обед был в компании нескольких других зельеваров, среди которых были Митали и ее жена, которая приехала с собственной конференции и присоединилась к ней в последние дни. Гарри сидел рядом с ней и Драко, и пока Драко развлекался беседой с кем-то по другую сторону от него — рассеянная рука лениво покоилась на бедре Гарри — Гарри рассказал Митали и ее жене об их предыдущем приключении.

Эти двое, казалось, были очарованы этим; не столько случайным проникновением в здание, принадлежащее правительству, сколько идеей забытой семейной линии Гарри — найти потерянную историю. Митали настояла на том, чтобы прочитать записи Драко. Это, в конце концов, отвлекло и Драко от разговора, а затем они вчетвером склонились над столом, пока жена Митали — носительница языка, а также учительница, и поэтому обученная расшифровке самых искаженных почерков — читала Гарри странный список отдельных сносок к его семье истории. Вплела их в повествование.

Его пра-пра-прадедушка — отец Амсу — был мэром маленькой волшебной деревни недалеко от Луксора. У него и его жены появилась Амсу довольно поздно. Она умерла при родах, а он сам заболел, когда Амсу было десять. Амсу провела свои подростковые годы, заботясь о нем. Он скончался, когда ей исполнилось девятнадцать. Это было в том же году, когда она взяла лодку до Каира и портключ до Лондона. Она больше не вернулась.

Гарри сидел, пока группа вокруг него взволнованно болтала, пытаясь выяснить точную хронологию жизни Амсу Захар — нет, видишь ли, она вышла замуж за Сэмюэля в 1915 году, так что, должно быть, это было в то время как что-то в ней переменилось. Он перевел взгляд через балюстраду террасы, посмотрел на Нил, поблескивающий вдалеке, и подумал…

Девяносто лет.

Девяносто лет с тех пор, как она оставила свой дом позади, путешествуя по тем же водам. Девяносто лет прошло с тех пор, как его родня в последний раз ступала на эти пески. Была ли она здесь, смутно подумал он. Гуляла ли она ребенком по бульвару со своим отцом? Была ли она на базаре? Купила ли она теплые семечки подсолнуха в пакетике?

Он положил руку поверх руки Драко, которая все еще надежно лежала на его ноге. Чувствуя себя выжатым. Драко сделал паузу на середине предложения, поднял глаза и понял то, что Гарри не знал, как выразить словами. Его губы сжались, он взял Гарри за руку, переплел их пальцы и быстро, вежливо и с властным видом избавился от компании, за что Гарри был благодарен до глубины души.

Только вернувшись в комнату Драко, Гарри почувствовал себя глупо. Он чувствовал, что преувеличил, сделал из мухи слона — на самом деле, из ничего. История, рассказ о человеке, удаленном от него на столетие, тончайшая из связей. Он сел на край кровати, пока Драко наливал ему напиток из мини-бара, руки на коленях казались пустыми и неуклюжими.

— Там, в поместье, — начал Драко, стоя спиной к Гарри и встряхивая буравчик, позвякивая кубиками льда, — в главном зале, на задней стене, был портрет. Французская сторона, Малфоев, конечно. В этой раме было собрано несколько поколений, только официальный член дома мог быть запечатлен на холсте, и вот — мой дедушка, которого при жизни я больше всего помню пукающим во время сна из-за джина. Его отец, и его отец, и несколько других, которые… — Он отмахнулся от остальной части предложения как от несущественной.

— И всякий раз, когда в поместье бывали — скажем, дети, другие взрослые, кто угодно — я показывал им окрестности, как настаивали на этом отец и мать, и когда мы подходили к портрету, я дергал за занавески и говорил, — Смотрите! Ханжество Винсета Семпера. Чистота всегда победит. — Он взглянул на Гарри через плечо с кривой улыбкой на губах и повернулся, чтобы протереть их напитки через сито. — А потом, когда мне исполнилось шесть, семь, восемь лет, я объявил, что когда это произойдет, я тоже буду увековечен на семейном портрете. — Он рассмеялся, издав мягкий звук, и подошел к кровати с напитками в руках. Отдал один Гарри.

Гарри принял это, в горле пересохло. Он спросил:

— Не рановато ли? — тонким, далеким голосом.

Драко издал звук, как будто они оба были замешаны в шутке.

— Хорошо, — сказал он, сделал глоток своего напитка, затем сел — не на кровать рядом с Гарри, а на пол. Спиной к краю кровати, плечом к ноге Гарри. — А потом, конечно, случилась война. А потом отец скончался. У него не было… знаешь, не было времени. Чтобы он позировал для портрета. Нет времени, значит, некому его написать, и, что ж. Ты знаешь эту историю.

Сердце Гарри бешено заколотилось в груди. Они никогда не говорили о жизни Люциуса так откровенно. Только один раз, когда Драко рассказал ему, как умер его отец. Сердечный приступ. Кабинет наверху. Прошло уже четыре года.

Драко поиграл с краем брюк Гарри. Аккуратно сложил его. Сложил его снова.

— И поэтому отец так и не присоединился к семейному портрету. И портрет, насколько я знаю, был уничтожен, или рассыпался, или все еще там, горстка стариков, изо дня в день смотрящих в никуда.

— Драко, — сказал Гарри. И вместо того, чтобы вслед за словом сказать что-нибудь глупое, он запустил пальцы в волосы Драко, от виска к затылку.

Драко подался прикосновению. Его глаза были закрыты.

— Я рад, — сказал он с яростной уверенностью в голосе. — Я рад не быть причастным к этому… не быть… — Он сглотнул. — Я рад быть самим собой. Но… иногда я задаюсь вопросом. Что было последним, что он видел? Сидел за своим столом и писал письмо. Был ли там пергамент? Перо? Смотрел ли он вверх, в окно? На портрет мамы и меня? Один из них висел у него над камином. Я был совсем крошкой, когда его написали. Они одели меня во все белое. Я выглядел как привидение. Кукла. Знаешь, я не двигаюсь на этом портрете. Даже в детстве. Я просто… моргаю. Выглядываю наружу. Хорошо воспитанный, как обычно называла это мама. Я… — Он запнулся, потеряв ход своих мыслей. Он прочистил горло, посмотрел вниз. Сделал глоток своего напитка. — Что я хочу сказать, так это то, — сказал он. — Все, что я хочу сказать, это то, что они с нами. Семья. Нравится нам это или нет. Легко или тяжело, но… они с нами. Иногда через поколения.

Гарри позволил себе соскользнуть с края кровати и подполз, чтобы сесть рядом с Драко. Он тоже сделал глоток, затем поставил свой стакан на пол. Вздохнул.

— Когда я впервые научился вызывать Патронуса, — сказал он Драко, снова подтягивая подолы брюк. С поднятыми коленями они оказались на полпути к голеням. — Раньше я думал о своих родителях. Просто… фантазия, я полагаю, а не воспоминание? Я просто подумал о том, каково было бы иметь их. Чтобы… они были. И это сработало. В течение многих лет это работало… да. Как я… каждый Патронус. Но потом, после войны, это перестало работать.

Драко откинулся назад. Посмотрел на него. Он казался нерешительным, на его щеках выступили пятна румянца.

— Как же так?

— После войны, ну… — Гарри пожал плечами. — Желание того, чего я не мог бы иметь, само по себе стало печалью.

Драко закрыл глаза. Его челюсть задвигалась, румянец стал еще гуще.

Гарри посмотрел вниз, в сторону. Он сделал еще один глоток своего напитка. Он почувствовал, как алкоголь действует горячо и успокаивающе на его нервы, на опущенные плечи. Он был неуклюжей смесью чувств, мыслей, которые возникали из ниоткуда и не имели никакого смысла. Из желания протянуть руку помощи, а также из потребности залезть внутрь себя и посмотреть, можно ли найти смысл в тишине собственного сердца. Но и там не было тишины: просто комната, перевернутая с ног на голову дикой бурей острых воспоминаний и извечной тоски, гудящей вдали.

— Мои воспоминания были о матери, — сказал Драко спустя тяжелое мгновение. — Когда я пытался… колдовать. Никогда не удавалось, заметь, но… когда я был ближе всего.

Гарри помешал лед в своем стакане. Это издало звук, похожий на смех.

— Что это было? — спросил он достаточно тихо, чтобы Драко мог не отвечать, если не захочет.

— Она научила меня танцевать. Мне было шесть. О, в шутку, конечно — не совсем так. Но… она заставила меня встать на ее обувь. Я едва доходил ей до талии. Она кружила меня в вальсе по бальному залу, чтобы я мог чувствовать шаги. — Улыбка Драко стала шире, короткой и неуверенной, прежде чем снова съежиться. — Раз, два, три, раз, два, три… — Он кивал в такт воображаемому ритму, напевая вальс.

Гарри опустил голову на плечо Драко. Драко продолжал напевать, превращая мелодию в особый вальс, который он любил, и прижался разгоряченной щекой ко лбу Гарри. Он повернулся, коснулся губами линии волос Гарри.

Снаружи зазвучала ранняя вечерняя молитва, эхом разносясь взад и вперед по бульвару.

***

В субботу они аппарировали в маленький городок, волшебную Карью, где когда-то жила семья Захар. Он выглядел заброшенным. Старый колодец, стоявший в центре площади, при осмотре показался высохшим. Там были маленькие домики из белого кирпича, рассыпающиеся сами по себе в тени пальм, и несколько зданий побольше, которые все еще гордо стояли, опираясь на колонны и арки, стены были выложены плиткой и решетками. Маленький ручеек бежал по канавке в мощеной земле, спускаясь с возвышенной улицы.

Они пошли вверх по течению ручья, солнце ярко светило им в глаза. Гарри беспокоился, что Драко обгорит, и хотя Драко снова настаивал, что он этого не сделает — я говорю, я весь в зельях! — хотя деревня не имела того же оттенка, что город, и кожа на его щеках, казалось, быстро розовела.

По узкому переулку, яростно щебеча, пробежали три цыпленка. Драко отпрыгнул в сторону, и Гарри на мгновение опоздал, спотыкаясь и смеясь. Драко потрясенно воскликнул: «Извините меня!» — птицам, когда они понеслись дальше по улице. Они карабкались все выше и выше, и Гарри держался за рубашку Драко сзади, чтобы заземлиться.

Старый дом мэра они нашли на вершине холма. Когда-то это было большое, впечатляющее здание — это было ясно. Его окружала низкая стена, и хотя левое крыло рухнуло, правое сохранилось: высотой в несколько этажей, с арками балконов и проблесками мозаики, которая когда-то отмечала путь во внутренний двор. Несколько разросшихся оливковых деревьев и пальм протянулись сквозь окна, сквозь куполообразную крышу. Попасть внутрь было невозможно — входная дверь провалилась, а вход загораживали пальмовые кусты.

Странным, извращенным образом это напомнило Гарри о том, как он впервые увидел Годрикову впадину.

— Ладно, — сказал Драко и начал расхаживать в своей обычной манере: руки сложены за спиной, он ощупывает предметы, осматривает растения, стряхивает пыль с пальцев, как будто не ожидал, что они испачкаются.

Гарри повернулся, глядя на крыши деревни. Осталось ли здесь хоть какое-то волшебство, гадал он. Конечно, магия не могла просто так покинуть место. Несомненно, она сохранилась, если не стерлась немного, как имя, высеченное на камне. Как если бы сердце было выгравировано на коре дерева.

— Гарри, — позвал Драко с любопытством в голосе. — Подойди сюда. Посмотри на это.

Гарри подошел, подняв руку, чтобы защитить глаза от солнца. Драко нашел что-то на стене, гипсовую табличку, врезанную в ее поверхность. Он использовал лист ветки, чтобы стереть пыль, чтобы показать надпись под ним — выгравированный рисунок. Размытое, изношенное изображение, что-то с крыльями. Герб, понял Гарри, прикоснувшись к нему пальцами.

Магия, слабая, старая и едва заметная, восхитилась его прикосновением.

— Что… — Гарри снова пробежался пальцами по словам. — Ты можешь это прочитать?

— Мм. Здесь, конечно, имя семьи, но… — Драко наклонился, нахмурился, сдул немного пыли. — Герб. Что-то о… забытом? Медленном? Вот это, это слово — это сердце, я думаю, но я…

— О, — сказал Гарри, вспомнив. Он потянулся к руке Драко, и тот выпрямился, нахмурив брови. Гарри слегка улыбнулся ему и повторил слова, которые держал при себе с тех пор, как впервые прочитал их — успокаивающее воспоминание, реликвия. — Все сердца, — сказал он. — Все… все сердца — глупцы. Затем, чуть слышно, — В любви. Помнишь?

Глаза Драко были полузакрыты от яркого света, но сквозь низко опущенные веки его радужки были ярко-серыми, а взгляд метался взад и вперед по глазам Гарри. Над ними каркали пустынные птицы. Где-то вдалеке щебетали куры. Сверчки возвещали начало дня, а маленький ручей журчал по булыжникам.

— Монета, — тихо сказал Драко. Рука Гарри все еще лежала на его руке.

Гарри сглотнул. Он опустил руку и сделал шаг, чтобы посмотреть на здание — на ближайший выступ балкона.

— Здесь, — сказал он, подходя, чтобы встать под ним. — Помоги мне встать, не мог бы ты?

— О Господи, — был ответ Драко, но он подчинился, достаточно игриво, переплетя руки вместе, чтобы Гарри мог поставить ногу на равновесие и забраться на край балкона. Кусочек его осыпался, и Гарри выругался одновременно с тем, как Драко громко воскликнул: Хо! Но Гарри сумел подтянуться до конца, кряхтя, обливаясь потом, а затем перекинул ногу через горячую балюстраду из кованого железа.

— Я в порядке! — крикнул он вниз, смеясь, затем нырнул через сломанную решетку, ведущую в комнату. Его улыбка застыла, затем съежилась и исчезла. Дом остался нетронутым: там все еще стояла мебель. Обломки стула, остатки стола. Шкаф с дверцами, снятыми с петель. Как будто кто-то однажды ушел посреди завтрака, а потом никогда не вернулся, оставив свое имущество гнить и ржаветь и забыв, кому оно когда-то служило.

Что вполне могло быть так, насколько Гарри мог понять.

С болью в сердце Гарри прошелся по комнатам. В середине дома была большая солнечная комната с углублением для того, что, должно быть, когда-то было неглубоким бассейном. Там также был сад, который он мельком увидел между арками, между окнами.

Когда он нашел комнату Амсу, то сразу узнал ее. Там была кровать, письменный стол, перо в подставке. Окно выходило в сад, и сквозь него виднелись ветви старого лимонного дерева. Оно было полно фруктов, желтые драгоценные камни усеивали зелень.

Гарри не был уверен, как долго он стоял там, только то, что прошло некоторое время, когда Драко нашел его. Он вошел в комнату с кусочками листьев, застрявшими в волосах, весь в пыли, пыхтя, кряхтя и…

— Вот ты где! Разве ты не слышал, как я звал? Господи, мне пришлось чуть ли не вырубить небольшой лес там внизу — я был убежден, что ты провалился сквозь пол, хотя это было бы совсем не удивительно, учитывая… Ох.

Гарри потребовалось несколько попыток, чтобы его гортань заработала должным образом, прежде чем он смог заговорить.

— Это ее окно, — сказал он хриплым голосом. — Она взяла это с собой.

Драко перевел дыхание. Подошел, чтобы встать рядом с Гарри. Горячий ветерок из пустыни пронесся по саду, и лимонное дерево слегка покачнулось, как под прикосновением большого пальца Гарри, когда он проводил им по монете. Когда он позволил её весу согреться в его руке.

Не говоря ни слова, Драко шагнул к окну. Он сорвал лимон, затем вытащил свою палочку из кобуры, щелкнул ею, как карманным ножом, и на кончике появилось маленькое лезвие. Он разрезал лимон пополам и достал из кармана маленький носовой платок. Используя кончик лезвия, он выкрутил несколько косточек из сердцевины плода и завернул их в платок. Он вернул лезвие обратно, убрал палочку в кобуру. Сделал маленький пакетик из лимонных косточек и засунул его в нагрудный карман.

— Вот, — сказал он, возвращаясь к Гарри с суровым видом. — Теперь у тебя будет твое лимонное дерево.

Гарри потребовалось некоторое время, чтобы понять, что сделал Драко. Это заняло у него все время, пока они тащились обратно через дом, рука Драко в его руке решительно тащила его сквозь пыль. На это ушла минута, когда они снова стояли снаружи, Драко отряхивал его, и секунда, когда Драко попытался потащить Гарри дальше — обратно по узкому переулку.

Гарри потянул Драко назад. Потянул его назад и притянул к себе, целуя его с внезапной интенсивностью, которая, казалось, на мгновение испугала Драко — Гарри держал лицо Драко, целовал его верхнюю губу, нижнюю, все время хмурясь — прежде чем он растворился в этом. Прежде чем он позволил Гарри углубить его, отвечая нуждающимся звуком из глубины своего горла, руки поднимаются, чтобы сжать рубашку Гарри в кулак.

— Мы не они, — задыхаясь, прошептал Гарри в губы Драко, надеясь, что Драко поймет, что он имел в виду. Ты не она, — хотел добавить он, вспоминая прошлую жизнь — на чердаке поместья Малфоев. Кучу забытых воспоминаний о женщине, печальной в своей одинокой любви. Письма. Проклятие. Гул, жужжащий взад и вперед между ними, едва заметный для него в эти дни. Ты не она, — хотел сказать он. И я — это не он.

— Все в порядке? — вот что он в итоге спросил между поцелуями, и Драко кивнул, наклоняясь за поцелуем. Гарри не был уверен, что расслышал его. Он нежно поцеловал его, большой палец лег на нижнее веко Драко.

К тому времени, как они вернулись в отель, настроение Гарри улучшилось — из свирепого и немного сентиментального оно превратилось в нервное, в неистовое, а затем и вовсе перестал держать руки при себе. Образ Драко, срывающего лимон и разрезающего его пополам, тлел, петлял и втискивался в сердце Гарри, когда он следовал за Драко, снова держась за его рубашку сзади. Сначала на полшага позади, затем ближе, а затем полностью прижался к спине Драко, переполняемый эмоциями, пока Драко пытался вежливо спросить у администратора, не оставляли ли для него каких-нибудь сообщений.

— Нет, сэр, — был любезный и невозмутимый ответ, хотя Гарри выставлял себя дураком, смеясь в шею Драко. Нежно прикусывая кожу там, держа Драко в свободных объятиях сзади.

— Что с тобой такое, ты не можешь подождать… — было, как и следовало ожидать, шипящее предостережение Драко, как только они вошли в лифт. Гарри не дал ему договорить, приблизившись для поцелуя и вытащив рубашку Драко из брюк. Ища кожу.

Он замурлыкал, чувствуя, как мышцы Драко вздрагивают от его прикосновений, и подумал о том, как он сказал, что всегда знал, каким будет Гарри, увлеченный этим. Сводящим с ума, были слова Драко. Голым.

— Я никогда, — сказал Гарри в точку за ухом Драко, чувствуя дрожь, которую это вызвало, — не устану от этого. — Он рассмеялся, наполовину над собой, на наполовину над своим сформированным признанием.

Драко крепко вцепился в волосы Гарри.

— Боже, ты вообще понимаешь, что говоришь, — сказал он, но позволил Гарри затащить его обратно в комнату — позволил Гарри вплести свой смех в их поцелуи, всю легкость, которую он чувствовал, когда Драко был рядом. За то, что он здесь, с ним, с пакетиком лимонных семечек в кармане. Гарри предпринял попытки открыть дверь, довел их спотыкающихся от стены до дивана, и Драко сделал вид, что очень обеспокоен выходками Гарри, но его глаза были полны веселья, когда Гарри усадил его на диван, чтобы снять обувь. Как раз в этот момент легкий ветерок донес с бульвара звуки уличного музыканта — барабанный бой, мелодичную песню.

— Ах, как раз вовремя! — Гарри развел руками, как будто он планировал это с самого начала. Он начал покачивать плечами в такт музыке, расстегивая рубашку, задерживаясь на средней пуговице, корча гримасу.

Драко, выглядевший раскрасневшимся и помятым там, где Гарри усадил его, невольно рассмеялся — застонал, отвел взгляд.

— Ты — позор, — заявил он в заключение. — Честно говоря, я не могу даже смотреть на это.

— Не можешь смотреть на что? — Гарри продолжил снимать рубашку, все еще дрожа.

Драко прикрыл глаза рукой и пробормотал:

— Боже милостивый.

Гарри рассмеялся и шагнул ближе — шагнул так, что его ноги оказались на коленях Драко.

— Что? — спросил он, забираясь на диван и оседлав его. — Тебе не нравятся мои танцы?

Защищающая рука Драко опустилась, его голова откинулась назад, чтобы посмотреть на Гарри.

— Как ты смеешь называть это танцами.

Гарри провел руками по плечам Драко, вниз по его рукам. Он взял его за руки, положил их на свои бедра.

— Тогда научи меня.

— Тебе уже не помочь, — ответ Драко сопровождался властным прикосновением: крепкой хваткой на бёдрах Гарри, сближая их. Гарри позволил себе скользнуть вперед, опираясь на низкую спинку. Драко был безошибочно тверд под ним.

— Ммм, — Гарри выгнулся в нем, и резким скрежещущим движением он наклонился ближе и сказал, — Тогда научи меня чему-нибудь еще.

У Драко перехватило дыхание. Его руки скользнули с бедер Гарри вверх по спине, остановившись под крыльями его плеч — потянув Гарри вниз.

— Ты… — начал он, задыхаясь и обвиняя, но так и не закончил предложение. Гарри прислонился лбом к лбу Драко, тихий звук сорвался с его губ при следующем движении бедер.

— Я что? — Гарри хотел знать. Он почувствовал пот на своей коже под руками Драко. Он повел плечами, вжимаясь в прикосновение.

— Мерлин, — выдохнул Драко, когда Гарри проехался по нему, сильно надавив. — Я… не могу. Когда ты… Боже. Чего ты…

— Что? — Гарри облизнул губы, набирая скорость. Он задавался вопросом, сможет ли он заставить Драко кончить вот так. — Чего я хочу?

— Хм, — выдавил Драко, издав высокий горловой звук, самый приглушенный, который Гарри когда-либо слышал от него. Снаружи все еще играла музыка, и Гарри чувствовал биение барабана в своей крови.

Чувствовал биение его сердца на своих губах, животе, члене. Они не делали этого раньше. Каждый раз, когда они собирались вместе за эти короткие несколько дней, разум Гарри быстро затуманивался, и Драко клал руки Гарри туда, куда он хотел, — подавлял это желание, пока Гарри не оказывался глубоко внутри него, проклиная и восхваляя его до небес и обратно — и у Гарри еще не было шанса увидеть, как еще они могли бы сочетаться друг с другом. Как еще они могли бы двигаться, могли чувствовать.

— Тебя, — сказал Гарри и прижался ближе. Он тяжело опустился на эрекцию Драко. Он хорошо знал его форму. Знал его длину, ширину, вес. Его жар, тяжесть в его руке. У него во рту. — А ты? — спросил он. Он чувствовал свое собственное дыхание на губах Драко. — Хочешь меня?

— Да, — ответил Драко, вздрогнув от одного слова, за которым сразу последовал поцелуй — как будто это было произнесено случайно. Гарри все равно ударился с головой в поцелуй, позволив своему весу упасть на Драко, позволив руке Драко скользнуть вниз по его телу — вниз и мимо ослабленного пояса брюк. Драко ухватился за мускулы, за выпуклости ягодиц Гарри, и Гарри, увлеченный поцелуем, на мгновение оторвался, чтобы взять себя в руки — чтобы влажно задышать прямо в рот Драко.

— Просто для ясности, — сказал Гарри, хотя и так было достаточно ясно — длинные пальцы Драко все ближе касались ложбинки между его ягодницами. — Ты собираешься трахнуть меня, да?

Драко закрыл глаза.

— Этот твой рот, — прошептал он дрожащим голосом, а затем поцеловал этот рот — пососал верхнюю губу Гарри, прикусил нижнюю. Один палец уверенным жестом скользнул по дырочке Гарри. Взад-вперед, не толкаясь, не замедляясь, просто взад-вперед. Туда-сюда.

Член Гарри дернулся, зажатый между молнией его брюк — зажатый между ним и животом Драко.

— Черт, — сказал он, выгибаясь назад в руках Драко. Подушечка среднего пальца Драко зацепилась за край. — Блять, где, ах… здесь? На полу? На кровати?

Ответ Драко прозвучал вымученно. На мгновение их движения стали неистовыми — Драко терся своей эрекцией о Гарри, а Гарри толкался бедрами, его рот скользил вниз по щеке Драко — и Гарри подумал, что у них ничего не получится. Что они не дойдут даже до того, чтобы спустить с него штаны, не говоря уже о том, чтобы заполучить Драко в себя, и сама эта мысль — Драко внутри него — заставляла его заикаться, заставляла его скулить, заставляла его быстро бормотать Кровать, кровать, кровать в рот Драко.

Это было неуклюжее путешествие. На этот раз искренне, без преувеличения, когда они, спотыкаясь, вошли в спальню, и стакан упал на ковер. Они также наткнулись на шкаф, на край кровати и ни за что не хотели расставаться — Гарри стягивал с себя брюки, вылезал из них, роняя очки на тумбочку. Он оставил рот Драко, чтобы заползти обратно на кровать, улыбаясь, взволнованный, наблюдая, как расплывчатый Драко расстегивает ремень, пуговицы на брюках. Наблюдая, как он опускает их вниз, наблюдая, как его эрекция выпячивается и неприлично шлепается о его живот.

— Боже, — выдохнул Гарри, откидываясь на подушки — наполовину на одном локте, его другая рука протянулась, говоря, — Так медленно, Господи, давай…

Драко встал на кровать, по одному колену за раз, и пробрался между расставленных ног Гарри. Он поселился там, весь с розовой кожей и увядающими любовными укусами от их дней, ночей и долгих вечеров, проведенных вместе.

Я никогда не устану от этого, — сказал Гарри в порыве чувств, переполненный эмоциями, и теперь пытался понять, имел ли он это в виду. Он мог найти только звучное подтверждение, глубокий источник этого. Он не хотел, чтобы эти отметины исчезли. Он не хотел, чтобы те дни, яркие, жаркие и томные между ними, прошли, превратились во что-то другое — чтобы они были не такими, какими были сейчас: раздетыми, в пределах досягаемости.

Дыхание Гарри было неглубоким и прерывистым, когда Драко подсунул руки ему под колени и развел его шире. Он держал ноги раздвинутыми, пока Драко нащупывал смазку, в то время как он предвосхитил все это поцелуем с открытым ртом в один из сосков Гарри. К его пупку.

Мышцы живота Гарри дрогнули, и он, задыхаясь, рассмеялся над собой.

— А ты, — начал спрашивать Драко, двумя влажными пальцами обхватив яйца Гарри, и Гарри выгнулся к ним, прерывая вопрос:

— Нет, черт, но…

Гарри не был уверен, как бы закончилось это предложение. Нет, но это не имеет значения. Нет, но я думал об этом. Нет, но я хочу, чтобы ты, я хочу тебя, я хочу…

Драко входил в него одним пальцем, одной костяшкой, и Гарри весь горел. Чрезмерно чувствительно. Все в порядке? — время от времени спрашивал Драко, прижимаясь губами к виску Гарри, нависая над Гарри — и Гарри просто кивал, затаив дыхание, весь красный и смущенный. Шумиха и шоу, которое Гарри устроил ему раньше, — веселье, которое Драко устроил с Гарри на коленях, — сократились до маленького мирка между ними: приглушенный разговор, когда Драко шепотом спрашивает, сможет ли Гарри выдержать больше, и Гарри говорит, что да, он думал, что сможет, а затем они оба ахнули, вцепившись друг в друга, когда Драко добавил второй палец. Гарри неуклюже поцеловал его, и Драко, согнув пальцы, прижал их к его простате.

Гарри больше не мог держать колени раздвинутыми. Драко не перестал трогать его, но пробормотал невнятно и влажно у его подбородка:

— Ты хочешь повернуться? Будет… легче, если…

Гарри покачал головой, погладил тыльными сторонами пальцев скулу Драко.

— Хочу, — выдохнул он, тяжело дыша, двигая бедрами, — Хочу видеть…

Драко издал низкий звук разочарования, вожделения и сказал:

— Ты можешь. Ты… можешь повернуться назад, когда…

Он не сказал, когда я трахну тебя. Гарри затуманенно кивнул и заскулил, когда пальцы Драко оставили его. Он повернулся, чувствуя себя незащищенным, чувствуя, чего бы это ни стоило, обожаемым. Это тоже было чуждым чувством. Это делало его слабым, заставляло его раздуваться. Гарри поджал под себя колени, и Драко накрыл его собой. Дрожащими руками он капнул еще смазки на ложбинку, размазал ее, затем снова погрузился — на два пальца. Это чувство растягивалось до тех пор, пока не прекратилось, заставляло его скулить, пока не прекратилось. Драко беспорядочно прижимался лицом к задней части шеи Гарри, целуя ее, целуя плечи Гарри, его позвоночник. Он рассеянно терся своим членом об одну из ягодиц Гарри.

Гарри вжался лицом в простыни. Он попросил еще, приглушенно, и Драко потребовалось мгновение, чтобы услышать его — понять. Следующий палец заставил его вцепиться в ткань вокруг себя, в руку Драко, а затем заставил его, блять, прижаться к ней спиной, взбираясь на вершину наслаждения, ища.

— Ты готов? — спросил Драко чужим голосом, исходящим из глубины его горла. — Боже, Гарри, что ты…

Гарри не был уверен, сколько времени ему потребовалось, чтобы ответить, неуверенное, но блаженное «Да», и снова «Да».

Бедра Драко дернулись навстречу ему. Гарри мог чувствовать, как предэякулят размазывается по его коже. Пальцы исчезли — он заскулил, затем всхлипнул, смеясь над собой, — и Драко прижал его к себе, повернул на бок, скользнул так, что они оказались грудь к груди. Гарри немедленно прижался ближе, желая больше кожи, прижимаясь к Драко, их члены скользили вместе между их потными телами.

Драко подтянул колено Гарри, перекинул его через бедро. Он опустился вниз и выпрямился, член терся о влажную дырочку Гарри. Гарри обнял Драко за шею, руки крепко вцепились в его волосы, лица прижались друг к другу — Гарри тяжело дышал в щеку Драко — поэтому, когда Драко сказал: «Любимый, я…», как будто это был вопрос, и все, что Гарри нужно было сделать, это кивнуть. Вдохнуть, открыть глаза, когда Драко медленно вошел в него.

Гарри задержал дыхание. В комнате воцарилась тишина, в ушах у него шумела вода. Он мог чувствовать учащенное сердцебиение Драко под своей кожей — мог слышать басы своего собственного сердца, и связь, превратившаяся из некогда мелкой, ноющей боли в болезненную сладость. В цветущее существо. Гарри выдохнул прямо в губы Драко. Драко протолкнулся дальше, снова охваченный дрожью. Он тихо застонал, одной рукой держась за бедро Гарри, а другой прижимая его к себе за поясницу.

— Вот так, — прошептал Гарри, невероятно чувствуя себя сытым. Чувство хорошо известное.

— Вот так, — сказал Драко в ответ, и его бедра неудачно дернулись, заставив их обоих застонать.

— Двигайся, — сказал Гарри, тишина внутри него исчезала — звук возвращался, кровь стучала, и внезапно все, чего он хотел, было: — Двигайся, Драко, просто…

Драко наполовину вышел, толкнулся обратно, и Гарри вздрогнул и использовал рычаг своей ноги на талии Драко, чтобы перейти к следующему толчку. Драко издал сдавленный звук, поцеловал уголок рта Гарри, и Гарри держался, встречая каждый толчок бедер Драко, пыхтя, тяжело дыша.

Они были слишком близко, чтобы их движения были неистовыми. Они не сдавались, не уступали ни на дюйм, и поэтому каждое движение их бедер было резким, немного слишком медленным, просто на грани удовлетворения. Драко попытался подобрать слова, получилось всего лишь Хорошо?, пробормотал в ответ на поцелуй, и Гарри согласился, сказав: Так хорошо, и, да, и, ах, блять, дорогой, да, просто… просто…

Следующий толчок был сильнее предыдущего. Реакция Гарри была безудержной, и в итоге Драко оказался на спине — Гарри оседлал его, прижимаясь, насаживаясь на член Драко, пока тот не кончил. Драко взял его в руку, затем дернул в такт заданному темпу.

— О боже, — сказал Гарри, глядя вниз на Драко, глядя на Драко, смотрящего на него. Он собирался кончить, почувствовал, как подкрадывается всепоглощающий край этого.

Он попытался замедлить это, но не смог — попытался озвучить это, но не смог — и вместо этого просто наклонился вперед. Он поймал рот Драко в поцелуе, смешении губ и языка и крике, поднимающемся, распадающемся на части, дрожащем. Драко гладил его через это, вливаясь в него, и Гарри чувствовал, как он пытается замедлиться, облегчить их секс. Он бы этого не допустил. Все еще приходя в себя от оргазма, он тянул, дергал и перекатывал их — Гарри снова на простынях, обхватив Драко ногами, руки свободно обвились вокруг его плеч.

— Давай, — сказал он Драко, покачивая бедрами, подбадривая его. Он поцеловал Драко в шею. Пососал мочку его уха. — Давай, дорогой. Давай, давай, я знаю, ты хочешь кончить, я знаю, ты хочешь…

Драко ускорил ритм, и вздох вырвал слова у Гарри изо рта. Истощенный член Гарри слабо дернулся. Драко вжался в него быстро и беспомощно, шепча имя Гарри, называя его любимым, взывая к богам, говоря: «Боже», говоря: «Ах, Гарри, ах, я…!»

— Да, — выдохнул Гарри. Он держал его, когда тот кончал, целуя его лицо, лоб, волосы, а затем губы, долго и томно, пока Драко содрогался, содрогался, его сперма вытекала из Гарри, пропитывая простыни.

На этот раз Драко был тем, кто дремал, пока Гарри произносил мягкое очищающее заклинание. Дремал, когда Гарри на мгновение вышел из комнаты — медленно, с тупой болью — чтобы зайти в ресторан, принести им миску охлажденных персиков, которую он затем поставил у кровати.

Вытянувшись на кровати, он ждал, когда Драко снова проснется. Он смотрел, как тот спит, и его сердце билось само по себе. Он закрыл глаза, пытаясь понять, не испортит ли это ощущение. Его горло сжалось, что-то застряло в задней части, и когда он снова открыл глаза, Драко все еще спал — рот был открыт и мягок, за влажной внутренней стороной губ блестели зубы, линия, которая становилась фиолетовой, когда он пил вино.

Гарри вспомнил времена, когда он видел, как Драко пил вино. Вспомнил времена, когда это делало его резким и подлым, времена, когда это заставляло его краснеть, делало его неуклюжим. Он вспомнил, как Драко готовил для Гарри, и Гарри был застигнут врасплох. Он ушел выпить со своими друзьями.

Веснушка с прошлого лета вернулась, едва заметная маленькая точка высоко на скуле Драко.

Драко пошевелился, когда Гарри наклонился, чтобы поцеловать ее. Он повернулся на другой бок, схватив одну из рук Гарри, чтобы взять с собой — обернув руку Гарри вокруг себя, прижав ее к своей груди.

Гарри уткнулся лицом в спину Драко, в спутанные волосы и попытался дышать сквозь сильно бьющееся сердце. Дышать через ужасающее пространство, которое появилось, казалось бы, из ниоткуда и обосновалось за его грудью, как будто оно всегда было там. Выручай-комната, ожидающая, когда кто-нибудь назовет ее по имени.

***

Драко ел персики на балконе. Гарри присоединился к нему с напитком, сев на кресло позади него и устроившись так, чтобы его грудь касалась спины Драко. Драко наклонился к нему, высасывая мякоть из косточки и бросая косточку в миску. От него пахло свежим душем и сладостью фруктов, которые он ел. От него пахло его одеколоном. Его высыхающие волосы были заправлены за уши. Гарри, страдающий и влюбленный, сосредоточился на маленьком, управляемом квадрате его плеча, чтобы не охватывать его целиком.

Драко протянул Гарри персик, чтобы тот откусил. Гарри наклонился, послушно укусил. Сок потек по руке Драко, вниз по запястью. Драко поднял руку и лизнул ее.

— Ты и Монти, — начал Гарри мгновение спустя глубоким голосом. — Вы когда-нибудь… — Драко понял его достаточно быстро. Высасывая сок из персика, он ответил:

— Мм. Нет. Не так.

Гарри, вместо ответа, прижался ртом к плечу Драко и смотрел, как тот ест персик. Он проследил за ходом мыслей, который начался с того, что Гарри не делал того, что они делали с кем-либо раньше, и что Драко тоже не делал — и закончился тем днем, тем первым днем после Святого Мунго. Тот первый раз, когда Драко забрался к нему на колени, дрожащий и смущенный, и как быстро они оба кончили, отчаянно трясь друг о друга. Гарри довольно быстро ушел в душ после. Не сказав ни слова.

Драко бросил в миску еще одну косточку. Облизнул губы.

Гарри спросил, все еще прижимаясь губами к теплой коже:

— Я был твоим самым первым?

Драко сглотнул. Он снова облизнул губы, подвинулся к Гарри.

— Разве это имеет значение?

— Да.

— Почему это должно быть так?

— Потому что я… — Гарри нежно запустил пальцы в шелковую завязку домашнего халата Драко, надеясь, что он не попытается уйти.

— Я не очень хорошо справлялся со всем этим.

Тело Драко дернулось от беззвучного смеха.

— Ни один из нас не справился с этим очень хорошо, Гарри, это была не совсем оптимальная ситуация для…

— Нет. Нет, ты… ты пытался. Я помню, ты пытался.

Драко вздохнул. Когда он заговорил снова, голос его был тихим и раздраженным.

— Это не имеет значения.

— Это не так, — поспешил возразить Гарри. — Это должно было быть… Твоим первым, это должно было…

— О, перестань, ничье первое свидание никогда не бывает по-настоящему гламурным. Так что вместо свидания в одной из каморок Филча на пятом этаже я получил гротескный диван в гостиной родового дома моего дяди. Это все одно и то же.

— Это не так, — мягко сказал Гарри, наполовину задумавшись. — Подожди. Был… был… тебя целовали раньше? Это был твой…

— О, ради…! — Драко поставил миску на землю и высвободился из ослабевшей хватки Гарри. Гарри наблюдал, как он встал, терзаемый чувством вины, наблюдал, как он сошел с балкона в комнату, его шелковый халат развевался. Он несколько раз сглотнул, чувствуя тепло спины Драко на своей коже, и был немного удивлен, когда Драко вернулся через минуту — на этот раз с напитком в руке.

— Во-первых, — сказал он, стоя в дверях и указывая на Гарри своим стаканом. — Нет, меня не целовали, но это было чисто по собственному выбору и никоим образом не отражало мое право на участие, да будет тебе известно, что в молодости я отказывался от многих поцелуев. Очень желанный, очень ценный, большое спасибо. — Под халатом он был без рубашки, и легкий ветерок прижимал ткань к его коже. Играя с его волосами. — Во-вторых, нет необходимости в театральности, потому что я вообще почти не помню тот день, все было как в тумане, и мы оба были совершенно нездоровы. В-третьих, с тех пор у меня было много прекрасных поцелуев, а также… ну. Я не нуждаюсь в жалости, я в полном порядке, и тебе абсолютно не нужно…

— Прости, — сказал Гарри, в то же время, как Драко закончил со слабым:

— Извиняться.

— Извини, — повторил Гарри, слегка улыбнувшись. — Но я такой. Мне очень жаль. — И затем, потянувшись к руке Драко, свободно переплетая их пальцы, — Прости, дорогой. — Драко отвел взгляд. Румянец распространился по его груди. «Да, хорошо», — сказал он нетвердым голосом и отпил из своего стакана. Гарри потянул его вниз, осторожно уложил так, как они сидели раньше. Драко был немного напряжен, все еще раздраженный разговором, но к тому времени, когда он допил половину напитка, он снова расслабился.

Он лениво погладил руки Гарри там, где они обвились вокруг него, начав разглагольствовать о заклинаниях сохранения и о том, как они по-разному влияют на продукты в зависимости от широты места, где они использовались — от влажности — и о том, как трудно воссоздать стабильную сохранность по всему миру.

В сущности, персики ему понравились. Он хотел, чтобы они были так же хорошо охлаждены дома.

— Итак, — сказал Гарри, когда все персики были съедены. — Расскажи мне о своих многочисленных прекрасных поцелуях.

— О, заткнись, ты, осел. — Но он улыбался, грудь двигалась от смеха.

Гарри принюхался и уткнулся в шею Драко, издавая звуки, как будто он был собакой, почуявшей запах, и Драко хрюкнул и попытался оттолкнуть его, но не слишком сильно.

— Еще один, — сказал Гарри, ухмыляясь, смягчаясь, притягивая его к себе — поворачивая голову, приподнимая подбородок, — для твоего списка.

Он поцеловал его, улыбаясь, прижав губы, и Драко рассмеялся в ответ, губы шевелились, когда он все еще приглушенно говорил:

— …неловко, каждое слово, которое слетает с твоих губ, я… — Остальное было потеряно, растаяло в поцелуе. Во вздохах, в гудении, в робком тепле языков, соприкасающихся на короткое время — в громкой тишине сердца Гарри, дурака, влюбляющегося еще сильнее.

***

В воскресенье лекции начались снова. Гарри проснулся в семь вместе с Драко, настаивая на том, что если Драко справился, то и он должен. Но «управлять» было действительно сильным словом: он снова заснул в душе, уткнувшись лицом в грудь Драко. Бесполезно! — произнес Драко, и Гарри пробормотал неопределенное Я — одеяло, обнимая Драко за талию.

Однако, как только Драко ушел, Гарри, шаркая ногами, направился обратно в постель. Он лежал на грани сна, не в силах отгородиться от звуков, доносящихся снаружи — гудящих машин, скутеров, кричащих друг на друга продавцов. День становился все жарче в том смысле, который стал привычным, в том смысле, что это было неудобно, но не совсем заставляло его тосковать по неприятному холоду охлаждающих чар отеля.

В конце концов утро победило. Он оделся, украв одну из рубашек Драко и закатав рукава выше локтей. Он спустился на террасу позавтракать и выпил кофе с полузакрытыми глазами, сидя за столиком у балюстрады, солнце светило ему в лицо, и он затуманенно наблюдал за движением и мерцанием воды вдалеке. Жена Митали, Сара, нашла его там. Она отметила, что он выглядел довольно умиротворенным, и не будет ли он возражать, если она присоединится к нему? Конечно, нет, сказал Гарри, и они вместе сидели в достаточно дружелюбной тишине — пили, ели, просыпались.

— Вы часто сопровождаете ее на эти мероприятия? — в конце концов он спросил, просто чтобы что-то сказать.

Она засмеялась, покачала головой, как будто вопрос был слишком сложным, и сказала:

— Если бы ты только знал! Клянусь, половину нашей жизни мы проводим в гостиничных номерах. — Она цыкнула, но улыбнулась, макая хлеб в мякоть помидора.

После она сказала ему, что направляется на базар по каким-то делам и не присоединится ли он к ней? Если только у него не было захватывающих планов на день, в этом случае, пожалуйста, проигнорируйте предложение. Он быстро заверил ее, что нет, и что он с удовольствием составит ей компанию, а затем сделал паузу — они вернутся до двух? И она одарила его взглядом, снисходительным и немного раздраженным. Конечно, она знала, что лекции заканчиваются к двум, понял Гарри, немного смущенный, но она никак это не прокомментировала и сказала, что, естественно, они вернутся к тому времени. Ей нужно было купить всего несколько вещей, ничего сложного, и было еще рано — не так ли?

Но казалось, что ни один человек никогда просто «не ходил на базар» и не возвращался домой в отведенные сроки. Начать можно с того, что здесь было на что посмотреть — особенно утром в первый день недели, когда продавцы раскладывали свои пакеты с конфетами, фасолью, зеленью, ящиками с сушеной и соленой рыбой. Несколько раз они начинали разговор, который должен был вопросом — сколько за это? — но это закончивалось получасовой дискуссией о качестве магически сотканных ковров и сравнением с маггловским стилем. Гарри присоединился к ним, забавляясь, не имея собственного мнения, но более чем охотно споря (я сам больше склонен к высоким ставкам) ради игры. Затем, устав от разговора и нуждаясь в перерыве, им пришлось выпить чаю. Гарри загнали в маленькое кафе, где, как они быстро выяснили, Масуди было пожизненно запрещено появляться, и поэтому пришлось искать новое кафе. За этим последовало пространное объяснение того, кем был Масуди, а также фантастические взгляды Гарри и Драко на то, какую жизнь он должен вести.

— Как долго вы двое вместе? — спросила Сара, смех над его историями все еще сквозил в ее словах.

— Эм, — Гарри не совсем нашелся, что ответить, и запнулся на своих словах. На другой стороне пыльной улицы мужчина сидел возле своей маленькой мастерской, рассеянно разглядывая сломанную палочку покупателя и объявляя цену.

— Смотря в каком смысле, — сказал он в конце концов, чувствуя, как пылают его щеки. — Это началось… давно. Пока мы в процессе становления.

— Ах! — Сказала она, кивая. У нее снова был тот самый взгляд, снисходительный. — Понимаю. Одни из тех.

— Да, — сказал Гарри, не в силах сдержать улыбку, чтобы скрыть увлеченность в своем голосе. — Одни из тех.

Было чуть больше двух, когда они потащились обратно в отель, Гарри с двумя полными пакетами — в основном, еды, но также случайных маленьких безделушек, которые его каким-то образом убедили купить. Они вдвоем были на полпути к разговору о педагогическом подходе в Хогвартсе, когда поднялись по винтовой лестнице ко входу и вошли в вестибюль. Гарри заметил уже знакомую группу зельеваров, собравшихся у арки, обсуждая то одно, то другое. Драко качал головой в знак серьезного несогласия, в то время как его собеседник хлопнул своей ладонью по другой, подчеркивая точку зрения.

Гарри замер на полуслове. Он заторопился, как будто хотел идти быстрее, потом остановился, пошатнулся — извинился. Ответом, который он получил от Сары, был смех, раздраженное О, иди к нему, и Гарри настаивал, что нет, все в порядке. Иди к нему! его снова проинструктировали, и на этот раз он сделал, как было велено. Он быстро улыбнулся, поблагодарил ее за чудесный день, затем трусцой направился к группе, дважды притормозив при этом. Тогда Драко заметил его: сначала рассеянным косым взглядом, за которым последовало осознание, когда Драко серьезно посмотрел вверх. Он прервал разговор, в котором участвовал отсутствующим жестом, и Гарри поставил сумки на землю. Прошел несколько шагов, встретил Драко на полпути.

У Драко были распущенные волосы, уложенные набок. В то утро у него не было времени заплести их. Его рубашка была не так аккуратно выглажена, как обычно, и из-под воротника выглядывал любовный укус — определенно засос.

Гарри вдруг засомневался, как его приветствовать. Он слегка качнулся вперед, назад, и рука Драко замерла, потянувшись к руке Гарри.

— Привет, — сказал Драко. — Хороший день?

— Да, — ответил Гарри на одном дыхании. — Да, я ходил… мы…

Драко ущипнул ткань рубашки Гарри, потянул, спросил:

— Это моя?

Гарри посмотрел на себя сверху вниз.

— Да, — сказал он, а затем рассмеялся, увидев, как Драко покраснел от возмущения.

Он спросил Драко, хорошо ли на нем это смотрится, и Драко сказал, что дело не в этом. Что он, конечно, должен был спросить, и что пошив был слишком узким для его плеч, и что он натягивал пуговицы, и.

— Она просто приятна пахла, — был контраргумент Гарри, на который у Драко не было возражений. Просто звук, недоверчивое фырканье и взгляд, который задержался на губах Гарри. Его рука крепче сжала рубашку Гарри, и он потянул — наклонился, чтобы быстро чмокнуть Гарри в губы. Он был сухим и сладким и исчез так же быстро. Драко ярко покраснел и заговорил об этом, откашлялся — оглядываясь на своих коллег, говоря, что они идут на ланч, и не пойдет ли Гарри с ними, и что они весь день не ели ничего, кроме кофе и печенья, и что сахар и кофеин сделали Германа Йенса особенно надоедливым собеседником, и, и…

Гарри присоединился к ним за обедом. Он сел рядом с Драко и позволил дневной жаре смягчить его, сделать медлительным. Рука Драко была перекинута через спинку стула, его пальцы запутались в завитках на затылке. Гарри в какой-то момент положил руку на бедро Драко — пытаясь привлечь его внимание по какой-то причине — и просто оставил ее там, поглаживая большим пальцем шов его брюк.

— Я думал о том, чтобы пойти поплавать позже, — сказал он тихо в пузыре их частной беседы, и все это посреди шума группы. — Хочешь присоединиться?

— Плавать? Мерлин, нет, — сказал Драко, но затем все равно присоединился к Гарри, в итоге развалившись у бассейна в плавках, пока Гарри делал круги. Гарри уговаривал его зайти в воду, звал его, скрестив руки над краем, спрашивая Драко, собирается ли он растаять, если поплавает и сделан ли он из сахара. Драко заворчал, вставая — сначала в знак несогласия (чушь, абсолютная чушь, все это…), затем в недоумении (я не могу поверить, что позволяю тебе уговаривать меня…), а затем, когда Гарри взвыл от смеха, в то время как Драко заправлял волосы под шапочку для плавания, будучи безумно смущенным. (Я… как ты смеешь! Как ты смеешь, Гарри Поттер, никогда в жизни я не был…!)

Гарри оттолкнулся от бассейна, чтобы столкнуть Драко в него. Он с визгом плюхнулся в воду и, задыхаясь, вынырнул над водой как раз в тот момент, когда Гарри прыгнул следом. Шапочка для плавания слетела и болталась где-то поблизости.

— О, — выдохнул Драко, в его глазах была жажда убийства. — Ты — мертвец.

Драко пришел за ним. Гарри позволил легко поймать себя — толкнуть под воду, — затем схватил Драко за талию и потянул его за собой под воду. Некоторое время они боролись, толкая друг друга, выныривая на поверхность за воздухом, Гарри стряхивал воду со своих волос, а Драко пытался уплыть, смеясь и называя его мокрой собакой. Гарри погнался за ним, ухмыляясь наполовину под водой, как акула. На этот раз Драко позволил поймать себя. Позволил прижать себя к стенке бассейна, позволил поцеловать себя, всего в тепле и хлорке. Они закончили тем, что дурачились, хихикали, используя легкость воды, чтобы подняться, подойти ближе. Они успокоились, хотя и неохотно, когда пожилая пара вошла в бильярдную и медленно помогла друг другу войти в воду.

Вернувшись в их комнату, Драко расстроился из-за необходимости сушить волосы — что-то насчет того, что они стали ломкими, что-то насчет химикатов в воде — но достаточно приободрился, когда Гарри усадил его на край кровати и медленно и сладко подул на него, его руки были вплетены в влажные волосы Гарри. Его дыхание застряло высоко в горле, и Гарри постанывал, закрыв глаза.

Они так измучили себя, что, ложась спать той ночью, быстро заснули, несмотря на все попытки бодрствовать. Драко был наполовину тверд позади него, сонно потираясь о его поясницу, о ложбинку меж его ягодиц, и Гарри прогнулся, бормоча ободряющие слова в один момент, засыпая прямо в следующий.

Они поднялись до того, как прозвенел будильник, Драко криво подшучивал над их состоянием, а Гарри ворчал, немного смущенный и не совсем проснувшийся. Он наблюдал из дверного проема ванной, как Драко заплетает волосы, поймал его взгляд в зеркале.

— Хм? — сказал Драко, заправляя конец косы.

Гарри одарил его одурманенной улыбкой, высказывая наполовину сформировавшуюся мысль.

— Когда ты начал ходить вот так?

— Что? — Драко разгладил края, осматривая правый, затем левый. — Тебе это не нравится?

— Мне это нравится, — сказал Гарри тихо и по-счастливому честно. Драко посмотрел на него в зеркало широко раскрытыми глазами, затем нахмурился, чтобы скрыть румянец.

— Хорошо, — сказал он и вымыл руки.

Они вместе позавтракали, и вопрос о прическе Драко перерос в разговор о том, что Гарри неухожен, и это, казалось, по-настоящему разозлило Драко. Ты знаешь, как обо всем позаботиться! — он почти кричал самым тихим голосом, держа салфетку в руке. Ты вырастил чертов сад, ты знаешь, что за вещами нужен уход, ты…!

Гарри рассмеялся со слезами на глазах, и Драко заявил, что уходит, что Гарри слишком бесит и что он никогда больше не будет выражать беспокойство по какому-либо вопросу, касающемуся Гарри. Но когда он вернулся с лекций в тот день, он встал посреди прихожей и потребовал, чтобы Гарри дал ему руки для рассмотрения. Гарри подчинился, не в силах перестать улыбаться, и позволил Драко натереть мягкой мазью его локти, руки.

Не могу поверить, что я должен сделать это за тебя, пробормотал Драко по крайней мере три раза подряд, приглаживая волосы на руке Гарри горячей ладонью с кремом. Гарри наклонился к нему в ответ и поцеловал линию его подбородка, шею, сказав: Спасибо, дорогой. Драко со вздохом наклонил голову, ослабив хватку на запястьях Гарри.

— Расскажи мне об этом, — попросил Гарри в начале вечера, прикоснувшись двумя пальцами к покрытой шрамами коже над татуировкой Драко. Они оба развалились в постели. Драко пообещал просмотреть бумаги одного из своих коллег и сидел, прислонившись к спинке кровати, в очках для чтения. Гарри перечитывал тот же самый потрепанный детектив, который он всегда читал — края книги в мягкой обложке загнулись от того, что она намокла у него в кармане, — но его отвлек Драко без рубашки. Игрой мышц на его руках, шрамами на теле, его запахом.

Драко позволил Гарри перевернуть свою руку, позволить ему погладить чувствительную кожу, которую он там обнаружил. Он отложил бумаги.

— Это выглядит более драматично, чем было, — сказал Драко. — Я… действовал импульсивно. Я был недостаточно опытен. Мое зелье было… недостаточно разработано. Хотя это было больно, помоги мне Мерлин. Я почти потерял сознание. — Он издал звук, свидетельствующий о воспоминании. — Мама нашла меня. Говорю тебе, она была в ярости.

Череп был размытым рисунком под пальцами Гарри. Почти детские каракули.

— Когда ты это сделал?

Драко глубоко вздохнул.

— Несколько лет назад.

Гарри вопросительно поднял глаза. Драко прочитал это так, как оно было, взглянул на то место, где Гарри коснулся его, и ответил:

— Тем летом. После того, как я съехал.

Гарри вздохнул. Помнил ли он, что видел Драко тогда с какой-либо болью? Мог ли он заметить, даже если бы Драко проявил какие-либо признаки этого?

— Что ты… — Гарри сглотнул. — Чего ты от этого хотел?

Драко пожал плечами, это было скорее легкое движение его тела, чем плеч.

— Я просто… — Он тяжело вздохнул. — Я решил, что мне нужно, чтобы это исчезло.

— И что теперь?

— А теперь, — эхом повторил Драко заявление. Затем, мгновение спустя, — Это то, что есть. Я такой, какой я есть.

Гарри позволил словам завершить разговор, позволив им прокручиваться в голове, когда его пальцы соскользнули с руки Драко. Стая голубей пролетела мимо балкона, отбрасывая быструю тень на прозрачные занавески. Драко вернулся к своим бумагам, и Гарри устроился на подушке рядом с ним, рассматривая его почти закрытыми глазами. Ласкал взглядом изгиб его носа, то, как поднималась и опускалась его грудь. Ниспадающие волосы, пряди, которые солнце окрасило в ярко-желтый цвет, скрытую складка на шее, где светлые волосы были более темного песочного оттенка. На тыльной стороне ладони, которую он использовал, чтобы перевернуть следующую страницу, была отметина от того несчастного случая с зельями, Гарри знал, из-за которого его руки были в марле добрых несколько дней. Это была рука, которая кормила его ломтиками апельсинов на диване в тусклом свете летнего вечера. Рука, которая омыла его, схватила его, поддержала его — рука, которая вот уже много лет оставалась прямо под сгибом его локтя.

Гарри положил свою книгу в мягкой обложке лицевой стороной вниз на матрас и устроился рядом с Драко. Он пошевелился, и Драко подвинулся, чтобы приспособиться, пробормотав тихое и удивленное: Теперь на мне можно спать, когда Гарри устроился, уткнувшись носом в шею Драко, закинув ногу на ногу Драко. Драко, казалось, не обращал внимания на то, как из-за этого момента в груди Гарри что-то расширилось, на то, как тепло Драко и ровный ритм его дыхания — его пальцы, бездельничающие в волосах Гарри — тянули за сердце Гарри, как будто хотели вырвать из него слова.

— С тобой все в порядке? — спросил Драко несколько минут спустя, заметив прерывистое дыхание Гарри — его пальцы впились в бедро Драко.

Гарри кивнул, не доверяя своему голосу. Он запечатлел поцелуй, беспорядочно приоткрыв рот, на шее Драко. Он почувствовал биение сердца внизу, движение горла Драко, когда тот сглотнул. Гарри провел зубами по коже, пососал ее, и Драко издал сдавленный стон — сказал Боже, дай мне дочитать. Гарри промычал и полностью проигнорировал просьбу: он продолжал это делать, прижимаясь, пытаясь прикрыть напряжение в глубине себя пьянящим покрывалом похоти. Сначала это сработало: Драко отвлекся, бумаги были забыты и разбросаны в ногах кровати, его рука прижимала лицо Гарри к его шее. Ему нравилось, когда Гарри прикусывал мочку его уха, нравилось, когда он обдавал его кожу горячим, а затем холодным дыханием. Нравилось, когда Гарри втягивал кожу в рот чуть сильнее, чем нужно, на грани боли.

Но затем Драко спустил тонкие пижамные штаны Гарри, взял его в руки и погладил, пока Гарри лизал и целовал его шею. Это было медленно и неуклюже, и тихое кипение эмоций Гарри горячо вырвалось на поверхность. Он густо покраснел, уткнулся лицом в шею Драко, уткнувшись в его руку — страстно желая быть ближе, так сильно, как он был напуган и ошеломлен.

— Ты близко, любимый? — спросил Драко ласково и тихо, и Гарри кончил со всхлипом — продолжал кончать, дрожа, голова кружилась. Кожа Драко все еще пахла солнцем, под которым они сидели, его мылом, его теплом. Его прикосновение ногтей к затылку Гарри было похоже на нежность. Прикосновение его губ к уху Гарри — на признание.

Гарри с благоговением наблюдал, прижавшись щекой к груди Драко, как Драко рывком довел себя до кульминации, имя Гарри было у него на губах, рука нежно обхватывала шею Гарри сзади.

— Ты поедешь со мной домой? — спросил Гарри немного позже, все еще ошеломленный и медленно целующий Драко. Их губы слиплись при отступлении. Следующий день должен был стать последним днем конференции. Их портключ должен был появиться только на следующий день.

— Мы еще не идем домой, — сказал Драко.

— Но когда мы это сделаем.

Драко на мгновение замолчал. Он вдохнул, сглотнул. Затем кивнул, соприкоснувшись носом с носом Гарри.

***

Масуди был совершенно не впечатлен Гарри.

Потребовалось пять двоюродных братьев, два дяди и дальний родственник, чей друг дружил с кем-то, чтобы разыскать Масуди, и еще один долгий разговор с домовладельцем, чтобы убедить его убедить Масуди выйти из его квартиры. По крайней мере, так объяснили Гарри, рассказав сразу несколько версий истории, когда он сидел на террасе в окружении небольшой группы энтузиастов, с которыми познакомился на прошлой неделе. Двое коллег Драко, горстка людей, работавших в отеле, Сара и мужчина, который продавал фисташки у реки.

Масуди сел напротив него. Он взял очень сладкий кофе и выпил его быстрыми, громкими глотками. Он был слабоватой и нервирующе крутой версией Гарри. Без очков. Его семья говорила и говорила, а он выглядел скучающим. Он дважды вызвал Темпус с тех пор, как сел.

Когда история о том, как они доставили его в отель, пошла своим чередом, касательная каждого человека сужалась с разной скоростью, за столом воцарилась выжидающая тишина. Одна из его тетушек вздохнула и сказала:

— Ну! — и жестом указала между ними.

— Верно, — сказал Гарри, кивая.

Масуди носил зачесанные назад волосы. Казалось, его беспокоило, что Гарри этого не делал. Он продолжал смотреть на линию роста волос Гарри. «Я этого не вижу», — сказал он после долгой паузы, и небольшая толпа застонала в унисон, споря в ответ. Кто-то откинул волосы Гарри назад, чтобы показать, как он будет выглядеть с зачесанными назад волосами. Кто-то другой немного сдвинул его лицо в сторону, чтобы показать его под другим углом.

— Хорошо, — сказал Масуди, пожимая плечами. — Может быть, немного.

Они должны были сфотографироваться. На фоне реки, прислонившись к балюстраде, они вдвоем плечом к плечу. Гарри выдавил улыбку. Масуди закинул руку ему на плечо для одного снимка, затем притворился ужасно шокированным лицом Гарри для следующего.

— Так смешно! — воскликнула одна из тетушек.

— Ты такой забавный!

Ближе к концу дневного мероприятия Масуди каким-то образом раздобыл пакетик семян и предложил немного Гарри. Гарри взял пригоршню и начал раскалывать их, как, он видел, делают люди. Остальные члены семьи деловито обсуждали недавнюю свадьбу — они перестали уделять слишком много внимания Масуди и его странному двойнику.

— Классный шрам, — сказал Масуди, указывая на лоб Гарри. — Где ты его получил?

Гарри посмотрел на него, мгновение не зная, что ответить, а затем Масуди толкнул его плечом.

— Ха-ха! — Он расколол семечко, стряхнул скорлупу в пепельницу. — Это шутка. Я знаю. Итак! — Еще одно семечко громко треснуло. — Когда я приду в гости, я получу один из них? Мы поменяемся? Я притворяюсь тобой на неделю?

Гарри улыбнулся, почти рассмеялся, затем покачал головой.

— Это… — Затем он вместо этого кивнул. — Звучит грандиозно, на самом деле. Почему нет. Сними с меня немного поблажки, во что бы то ни стало.

— Круто, — сказал Масуди, криво ухмыляясь. — Договорились.

Они пожали друг другу руки. Затем Масуди тихим голосом объяснил ему, кем был каждый член общины, добавив к каждому имени историю о том, как они опозорились на семейной вечеринке.

— Не говори им, что я тебе сказал, — добавил он, снова проверяя время.

— О, я бы не посмел.

— Это традиция Сарман, — объяснил Масуди. — Приди на вечеринку, подерись со своим двоюродным братом, встань на стол, накричи на всех, пойди домой, а потом расскажи историю так, как будто все остальные были более неловкими, чем ты.

Гарри рассмеялся, в груди у него немного сдавило. Семейные истории иногда так с ним поступали.

— Сарман? — спросил он, чтобы отвлечься.

Масуди неопределенно махнул рукой. Он упаковывал свои семена, явно собираясь уходить.

— Да, да. Семья. Сарман означает, э-э… — Он пытался подобрать слово и облизал зубы. — Стрекоза?

— Ха, — сказал Гарри и наблюдал, как Масуди прощался — обнимал своих тетушек, извинялся за то, в чем его обвиняли, обещая, что определенно, абсолютно обязательно приедет навестить на следующей неделе. В каждом маленьком звене этой странной семьи, в которую его втянули, было веселье, раздражение и любовь, все они были такими острыми на язык, такими непринужденными в привязанности.

Он шел с Масуди через вестибюль к выходу, и одна мысль терзала его. Стрекоза. Он подумал о доме, который они с Драко посетили всего несколько дней назад. Подумал о каменной табличке, гербе, гравюре с крылатым…

— Масуди, — сказал он, все еще наполовину задумавшись, когда они пожали друг другу руки. — Есть ли… есть ли…

Масуди цыкнул на него.

— Пожалуйста, быстрее.

— Захар. Тебе знакома фамилия Захар?

Масуди задумчиво откинул голову назад, уголки его рта опустились. Он нахмурился. Издал тихий раздраженный звук.

— Хорошо, отлично. — Он отпустил руку Гарри. — Теперь я должен позвонить своей матери.

***

Драко, должно быть, ожидал, что Гарри будет в своей комнате, когда вернется. Должно быть, так оно и было, потому что, когда он вышел на балкон — весь в волнении, с сумкой на плече — и обнаружил Гарри, дующегося на своем конце перегородки, в его голосе звучало удивление.

— Вот он, — сказал Драко, скорее для себя, чем для Гарри, а затем сделал паузу, когда Гарри не поднял глаз — не улыбнулся. — Гарри? Все ли…?

Гарри покачал головой, и последовавший за этим смешок вышел влажным, застрявшим у него в горле. Драко больше ничего не спрашивал. Он исчез в комнате и через мгновение вошел в комнату Гарри, выйдя на балкон — опустившись на колени, на кафельный пол, пытаясь поймать взгляд Гарри.

— Эй, привет. — Его голос был таким неуверенным. Он был так осторожен, стоя на коленях перед Гарри, положив руку на обивку стула — не касаясь. Гарри хотел сказать, что он мог бы коснуться, но слова еще не сформировались.

Масуди попросил стационарный телефон администратора, чтобы позвонить своей матери. Ему пришлось перегнуться через стойку регистрации, так что витой провод телефона едва дотягивался до него. С того конца, который Гарри смог услышать, с потными руками и колотящимся сердцем, большая часть разговора вращалась вокруг того, сможет ли Масуди забрать кое-какие продукты, прежде чем он зайдет. Другая часть взаимодействия состояла в том, что Масуди говорил: айваа, айх, айваа в знак согласия, а затем лаа, лаа, лаа в знак несогласия.

Захар, — ммм, сказал он. — Айваа. Ага.

Мать Амсу была из семьи Сарман. Это была такая далекая связь, четыре поколения и несколько удалений друг от друга. Двоюродный брат двоюродного брата, развитие которого даже не поместилось бы на хорошей странице, если бы они все это нарисовали. Казалось, это не имело значения — ни для семьи Сарман, ни для самого Гарри, который наблюдал, как толпа на террасе восприняла новость с энтузиазмом, который он испытывал только в доме Уизли. Раздались хлопки, улюлюканье, две тетушки начали танцевать, и кто-то заказал торт. Фотографии должны были быть сделаны. Масуди жаловался, что он пытался уехать, казалось, уже два дня, и почему они празднуют еще одно прибавление в семье? Разве у него не было достаточно двоюродных братьев-идиотов? Его комментарий был встречен подзатыльником, над которым он что-то пробормотал, потирая затылок — все равно ухмыляясь.

Они дали Гарри одну из фотографий, сделанную шумным, старомодным полароидом: он, выше почти всех, кроме Масуди, в окружении тетушек и нескольких дядюшек, все машут, улыбаются. Кто-то ущипнул его за щеку. Он выглядел раскрасневшимся, ошеломленным, но счастливым. На заднем плане поблескивал Нил. Над головой самолет прочерчивал по небу белую полосу.

Вместо ответа Драко Гарри достал фотографию из нагрудного кармана и показал ему. Каким бы умным он ни был, каким бы быстрым он ни был, Драко сориентировался в том, что он увидел — Масуди, странную версию Гарри и коллекцию гордых родственников.

— Мать Амсу, — сказал Гарри напряженным голосом. Он немного поплакал, прежде чем Драко нашел его. — Она была отсюда. Сарман.

— Сарман, — повторил Драко, забирая фотографию у Гарри. Все еще стоя на коленях, он провел длинными пальцами по маленькому бумажному квадрату. Затем они оба одновременно, Драко бормоча, а Гарри шепотом:

— Стрекоза.

Драко посмотрел на него снизу-вверх. Его волосы были взъерошены, как будто он просидел последние часы конференции, проводя по ним руками. День был желто-серым, пески пустыни проносились над городом и покрывали небо тонкой пленкой пыли.

— Ты дал мне это, — сказал Гарри, слова тяжелым грузом лежали у него в груди.

— Гарри. — Драко сказал это как аргумент, как будто Гарри был слишком честен. — Я не…

— Ты сделал. Ты… ты привел меня сюда. Ты… — Он сглотнул. — Монета. Архивы. Ты… подарил мне мою…

— Я этого не делал. Гарри. Я… — Драко поднялся со своего сидячего положения, потянулся, положил руки по бокам от лица Гарри, изображение все еще было зажато между двумя костяшками пальцев. Его глаза под нахмуренными бровями были свирепыми. — Я не дарил тебе твою семью. Они всегда были твоими. Ты… — Драко опустил руки на колени Гарри. Снова откинулся на спинку стула. — Они у тебя всегда были.

— Всегда? — Его собственный голос звучал криво, тонко.

— Всегда, — сказал Драко. Его большие пальцы поглаживали его взад и вперед. Он попытался улыбнуться, но улыбка дрогнула, опала. — Всегда, — повторил он, но во второй раз это слово прозвучало как-то отстраненно. Каким-то образом уязвимо, тень пробежала по лицу Драко. Прежде чем Гарри смог осознать это полностью, прежде чем он смог спросить, Драко отложил фотографию в сторону, чтобы взять Гарри за руку. Поцеловал один раз, а затем еще два, будто странное подобие заявляющего о себе рыцаря перед своей дамой.

***

Заключительный ужин был во многом похож на первый, в том смысле, что стол был накрыт точно так же. В том смысле, что еда была такой же, как и комната, и время. И все же это было совсем не похоже на предыдущую неделю. Семь дней, проведенных в непосредственной близости, превратили группу в смеющуюся, ссорящуюся семью: постоянно вставали со стульев, чтобы пересесть, требовали, чтобы кто-то передал блюдо, крали друг у друга тарелки, прекращали спор, громко хлопая в ладоши в знак несогласия. Организация несколько раз пыталась поблагодарить выступающих, но безуспешно: шум был слишком громким, никто не хотел успокаиваться, и каждая попытка была встречена в основном одобрительными возгласами, которые заглушали любые дальнейшие комментарии.

Гарри наблюдал за этим зрелищем, как ему казалось, с большого расстояния, смутно забавляясь. Драко сел рядом с ним и тихо заговорил о самом ужине, спрашивая Гарри, пробовал ли он то или это, пробовал ли он вино? Гарри ответил «нет» на каждый вопрос — даже если бы он, конечно, попробовал баба гануш , если бы он, конечно, попробовал вино — охотно принимая предложение Драко отщипнуть кусочек хлеба, поднесенный ко рту, костяшки пальцев Драко касались его щеки. Драко, казалось, понял игру, в которую играл Гарри, и улыбнулся ему, сказав: А теперь как насчет этого инжира? Ты пробовал этот инжир? с преувеличенным любопытством. Не тот самый инжир, отвечал Гарри, и Драко кормил его инжиром, ухмыляясь, пока он жевал. Когда Драко сжал челюсть, взгляд был тяжелым и темным.

Они были друг у друга меньше часа назад. В душе Гарри тяжело дышал на кафель, в тумане сладко пахло розовым мылом отеля. Он все еще чувствовал этот запах, когда Драко наклонился ближе. Гарри снова хотел его. Его желудок сжался от самого факта близости с ним. От его серьезности, от того, как каждое его движение привлекало внимание Гарри, как кошку кусочек веревки.

— А потом будут напитки? — спросил Гарри, уверенный, что понижение его голоса сделало очевидным то, что он имел в виду. Это произошло, потому что рот Драко скривился, когда он ответил тихим:

— Да, — затем, опустив глаза на губы Гарри, — Нам не придется оставаться.

— Хорошо, — сказал он. Мысль о том, что пройдет еще час, прежде чем они смогут вежливо откланяться, приводила его в раздражение. Почти по-детски, в своем желании. И поэтому он позволил своей руке задержаться слишком высоко на ноге Драко, прямо на сгибе его бедра, в то время как Драко был в середине разговора с коллегой. И поэтому он наклонился слишком близко, позволил своим влажным от вина губам коснуться кожи шеи Драко, когда тот говорил, когда он сказал Драко, что если ему придется подождать еще минуту, он может просто сорваться — сказал Драко, что он выглядит великолепно, что из-за него Гарри трудно мыслить здраво. Драко вздрогнул, сделал большой глоток из своего бокала с вином и ответил своей коллеге, что да, конечно, он открыт для возможности совместной работы.

В конце концов, именно Драко с решительным видом отложил салфетку и сказал:

— Хорошо. Мы уходим.

Оставалось еще десертное блюдо и кофе, на которые они не стали задерживаться. Прощание Драко все еще заняло больше времени, чем ожидалось, и поэтому Гарри задержался у Митали и Сары, поблагодарив их за компанию на прошлой неделе — за их доброту. Они вдвоем, сами улыбаясь от вина, снисходительно рассматривали его. Они прижимались друг к другу и, как догадался Гарри, сами долго не задержатся.

— Приезжайте в гости, вы двое, — сказала Митали, ненадолго задержав его руку. — Мы были бы рады, если бы вы побывали у нас.

— Мы сделаем это, — пообещал Гарри, коротко сжимая ее пальцы. — Мы так и сделаем.

Драко прижал его к стене лифта еще до того, как двери закрылись. Он уже запустил руку в брюки Гарри, прежде чем двери снова со звоном открылись. Гарри открылся поцелуям Драко с невероятной легкостью, зная — к этому моменту — наклон его головы. Зная, как прикосновение губ углубилось в скольжение языка, ожидая, а затем упиваясь его вкусом.

Головокружение ночи и выпивка заставили время странно подскочить, мир расплылся по краям, и Гарри не был уверен, как они попали из коридора в комнату — только факт того, что они попали. Что в один момент они были горячими, тяжелыми и задыхались, смеясь друг над другом в коридоре — Гарри, зажав бедро между ног Драко, поощряя покачивание бедер, трахаясь с ним возле маленького столика с вазой — и в следующий момент они были на полу в комнате Драко. Брюки Драко все еще были наполовину надеты, спущены только для удобства, только для того, чтобы Гарри мог провести рукой вокруг и под Драко, мог растянуть его двумя скользкими от смазки пальцами.

Кафельный пол был твердым и холодным, и они собирались скоро добраться до кровати, но пока Гарри не мог придумать, как это сделать. Икра Драко обвилась вокруг его икры, его рубашка с высоким воротом все еще была застегнута, воротник поднят, полы рубашки прикрывали его набухший член. Одна его рука была сжата в кулак под рубашкой Гарри, другая — сбоку на шее Гарри, его задница следила за каждым толчком и движениями пальцев Гарри. Его губы были красными, лицо покрыто пятнами от щетины Гарри, и он тяжело дышал, тихие стоны вырывались из его горла каждый раз, когда Гарри касался его простаты.

Гарри никогда раньше не был так поглощен видом кого-то, никогда так не желал впитывать каждое мгновение. Он знал, что это была их последняя ночь в этом гостиничном номере, их последняя ночь в колеблющемся прохладном воздухе, их последняя ночь с молитвами, эхом доносящимися из открытых балконных дверей. Боль от осознания этого смешивалась с чем-то новым, наполовину сформировавшимся представлением о Драко таким — стонущим, разбитым — в доме Гарри. Мысль проносилась в его голове весь день, моментальные снимки того, что они могли бы иметь по возвращении: Драко снова на его кухне, Драко читает газету в кресле, целует его в саду, в душе, в постели. В постели Гарри, в их постели, в их…

— Гарри, — выдохнул Драко, нетерпеливо подергивая бедрами, пытаясь засунуть пальцы Гарри глубже — пытаясь перевернуть их, чтобы оказаться сверху. Гарри не позволил ему, отталкивая, и Драко заскулил, его рука скользнула, чтобы схватить Гарри за спину.

— Ты трахнешь меня в этом столетии? Или мы просто испустим дух на полу?

Гарри рассмеялся, хотя от этих слов волна жара пробежала по его спине, а член дернулся от напряжения в трусах. «Полегче, дорогой», — был ответ Гарри, он прижимался к бедрам Драко, показывая ему кончик третьего пальца. Раздражение Драко сменилось хмурым взглядом с раскрытым ртом, его глаза закрылись. Он был великолепен, раскрасневшийся и горячий центр вселенной Гарри.

Драко был на грани того, чтобы кончить, уже дважды, к тому времени, как Гарри затащил их в кровать и снял с них одежду. Он отомстил, уложив Гарри на спину, подняв руки Гарри над головой, в медленной агонии терся скользкой расщелиной своей задницы о член Гарри — снова и снова, взад и вперед, с голодом наблюдая за лицом Гарри. Связь достигла пика и пробежала по его коже, желая, еще больше доводя его до крайности. Гарри мог бы рыдать из-за этого, он был таким твердым. Его член скользил и подпрыгивал — влажно постукивал по заднице Драко при каждом его движении вперед.

— Как насчет сейчас, — сказал Драко, обдав горячим дыханием щеку Гарри. Гарри переплел их пальцы вместе. — Ты готов трахнуть меня сейчас?

— Да, — сказал Гарри, едва слышно, вне раздумий.

Драко ухмыльнулся и нежно укусил Гарри за щеку.

— Да?

— Драко. — Это была мольба, отчаянная, Гарри пытался приподнять бедра.

— Хмм?

— Пожалуйста, давай, позволь мне…

— Что? Скажи это. Чего ты хочешь?

— Боже, — простонал Гарри, откидывая голову назад. Драко перенес свой вес на их сцепленные руки.

— Что? — Драко подтолкнул внимание Гарри обратно к нему, коснувшись его носа. Гарри выдержал его взгляд. Глаза Драко были расширены, беспокойно смотрели на лицо Гарри, темные и блестящие в полумраке комнаты.

— Хочу трахнуть тебя, — прошептал Гарри. Он чувствовал его дыхание на коже Драко, он был так близко. — Быть внутри тебя, дорогой, пожалуйста, позволь мне… позволь…

— Тогда трахни меня, — сказал Драко срывающимся голосом, отпуская одну руку, чтобы дотянуться до него сзади — схватить член Гарри, занять позицию. Гарри встрял в это, слишком взвинченный, будучи слишком на взводе — его головка члена соскользнула, задев яйца Драко. У Драко перехватило дыхание, и Гарри тоже пришлось наклониться, чтобы помочь, придержать Драко за задницу, когда он опускался вниз. Когда он раскрылся вокруг Гарри, обжигающий жар, дрожь охватили всё тело Гарри.

После этого некоторое время никто из них не двигался. Гарри затаил дыхание, пытаясь не кончить, и Драко было не намного лучше — глаза закрыты, он прижимался к груди Гарри, тяжело дыша через нос. Его член был красным и сочился между ними, подергиваясь. На следующий удар сердца и с тихим шумом его локти подогнулись, а разгоряченное лицо прижалось к воротнику Гарри.

— Я хочу тебя, — сказал Гарри, прижимаясь губами к раковине уха Драко. Он положил руку на бедро Драко.

— Заткнись, — отстраненно сказал ему Драко, потираясь лицом о грудь Гарри.

— Я обожаю тебя, — продолжил Гарри, и Драко задрожал, уткнувшись лицом в шею Гарри. Сказал ему, приглушенно, чтобы…

— Двигайся.

— Я…

— Двигайся, черт возьми, блять. — Он начал двигаться сам, прерывая слова Гарри маленькими дразнящими движениями бедер — как будто для того, чтобы подтолкнуть Гарри к действию. Гарри вжался в него, действуя в ответ, удивленный внезапным рывком собственного тела.

— Ахх, да. — Драко приподнялся и опустился обратно, встречая толчок Гарри на полпути. Его рука выскользнула из руки Гарри, и он провел ногтями вниз по руке, останавливаясь на бугристых мышцах груди Гарри. Вот как он трахал себя на члене Гарри: прижавшись к груди Гарри, подпрыгивая, его волосы растрепались, прилипли к потному лбу, к вискам. Руки Гарри следовали за его движениями, останавливаясь под складкой его ягодиц. Гарри помог ему подняться, насаживая его вниз с кряхтением на каждом толчке. Глаза Драко закрылись, хотя он хотел держать их открытыми, хотя он продолжал заставлять себя смотреть, смотреть вниз на Гарри, на его лицо.

— Ты хочешь меня, — сказал Драко очень тихо. Он напоминал себе об этом.

— Я… — Гарри сделал паузу. Он сел, положив руки на ноги Драко, прижимая его к себе. Изменение угла заставило Драко захныкать, схватиться за плечи Гарри, чтобы надавить вниз, не дать ему выскользнуть.

— Ты хочешь меня, — снова сказал Драко, его руки обвились вокруг шеи Гарри. Он терся своей истекающей эрекцией о живот Гарри.

— Дорогой. — Сердце Гарри сжалось в маленьком пространстве между ними. — Безумно, — сказал он. — Я… я обожаю тебя, я…

Драко поцеловал его. Он целовал его и целовал, не позволяя произнести ни единого слова, двигаясь и подталкивая Гарри руками. Гарри уложил его на простыни и перекатился в нем медленными движениями, пока поцелуи Драко не превратились во влажные вздохи у рта Гарри, пока он не выгнулся от его прикосновений и не сказал:

— Заставь меня кончить. Гарри, пожалуйста, мне нужно… Ах, блять, пожалуйста, я…

Гарри прикусил губу Драко. Его челюсть, боковую часть шеи. Он немного отодвинулся, закинул ноги Драко себе на плечи, наклонился назад — руки по обе стороны от головы Драко — и начал трахать его сильнее. Драко откинул голову назад, держась изо всех сил — за руку Гарри, за его плечо. Кровать ритмично поскрипывала, сотрясаясь под ними, в комнате было тихо, если не считать влажных звуков их совокупления, если не считать тяжелого дыхания Гарри и стонов Драко, его горловых подбадриваний, его да, блять и еще сильнее, Господи, ах, Гарри, любимый, да, да, ты…

— Хочу тебя, — снова сказал ему Гарри, касаясь губами уголка рта Драко. Он хотел, чтобы эти слова были чем-то другим, хотел попробовать еще раз, но Драко взвыл, сжался вокруг него и кончил, дрожа, впиваясь пальцами в шею Гарри. Гарри поцеловал его, просунув руку между ними, чтобы погладить его, и Драко вздрогнул и снова застонал. Его член все еще был твердым, когда он оттолкнул руку Гарри, опустил ноги, чтобы обхватить Гарри за талию, и уперся пятками в поясницу Гарри, подстегивая его.

Двигайся, означало прикосновение, и Гарри пошевелился. Он покачал бедрами, трахая Драко сквозь дрожь.

— Ты так хорошо ощущаешься, — сказал ему Драко, его голос звучал невнятно, тихо и уединенно. — Мерлин. Ты так хорошо ощущаешься.

Гарри кончил, его разум был полон ощущением кожи Драко на своей и мягким осознанием того, что он влюблен. Безумно так, по-дурацки, чувствуя себя безграничным и изнывая от этого. Драко гладил его по волосам, целовал в лицо, и Гарри, побежденный, ответил на прикосновение. Ответил на поцелуи. Надеялся, что он влюбился не сам по себе. Знал, что даже если бы он это сделал, с этим ничего нельзя было поделать — что для этого не было ничего другого.

***

Их портключ был запланирован на вечер, и поэтому утро они провели, бездельничая и трахаясь на досуге. Гарри был уверен, что его сердце выплеснуло свое содержимое на самую поверхность комнаты, что он был очевиден и чрезмерен, как открытая книга, тупо уставившаяся на Драко, когда он ушел в ванную, чтобы сделать прическу. Драко пробыл там всего минуту, когда Гарри позвал его, позвал обратно в спальню, и Драко пришел — волосы наполовину заплетены в косу, распущены — раздраженный, говоря: что? А Гарри просто рассмеялся и сказал:

Иди сюда.

Драко подошел, подозрительный, переспросил:

Что?

Просто иди сюда, — сказал Гарри хриплым от любви голосом и притянул его ближе рукой со своего места на краю кровати.

Что, произнес Драко, и Гарри наклонил голову к нему и сказал:

Иди, поцелуй своего мужчину.

Драко попытался отстраниться со смущенным стоном, но позволил легко притянуть себя обратно, смеясь в поцелуй. Его коса расплелась, волосы упали вокруг них обоих, как занавес.

Эти слова крутились в голове Гарри в течение всего дня и ощущались так же сильно и громко, когда Драко был рядом, как и когда он был вне поля зрения: на мгновение вышел на балкон или спустился к стойке регистрации, чтобы подтвердить время выезда. И хотя эта любовь, казалось, не была чем-то таким, что он чувствовал раньше, Гарри все еще знал себя достаточно хорошо, чтобы понимать, что слова только выжидали своего часа. Что где-нибудь между сегодняшним днем и заходом солнца они найдут выход, возможно, в самый неловкий момент — в ответ на просьбу передать соль или крик через всю комнату без предисловий.

Если в сердце Драко тоже бушевала война подобного рода, он хорошо постарался ее замаскировать: непринужденно собирал вещи, болтал о приглашении Митали в гости, об идее совместного доклада. Он пожаловался на то, что ему пришлось упаковать несколько безделушек Гарри, которые не поместились в чемодан Гарри, а затем переключился на критику способа упаковки Гарри. В итоге он сложил несколько рубашек и брюк Гарри заново, несколько раз проведя пальцами по ткани, чтобы все получилось красиво и ровно.

— Почему ты такой аккуратный? — спросил Гарри, наблюдая, как он складывает, — Но в то же время такой неряшливый?

Драко бросил на него возмущенный взгляд.

— Прикуси свой язык, я не такой.

— О, ты очень неряшливый. Мне кажется, я видел поверхность твоего кухонного стола, сколько всего… — Он притворился, что считает. — Два раза? За последние четыре года?

Драко фыркнул.

— То, что ты не видишь порядка, не делает его беспорядочным.

Гарри промычал что-то невнятное, улыбаясь, наблюдая, как Драко возится с пряжками чемодана. Заправил его волосы за уши.

Их пластиковая садовая ворона ждала их на полке с портключами. Драко ждал, прислонившись плечом к стене и скрестив руки на груди, пока Гарри прощался с Египтом. Он встал под одной из арок и кивнул на прощание вещам, по которым будет скучать больше всего: реке, тележке своего далекого дяди, торгующего фисташками на бульваре, дневной жаре, длящейся до самого вечера, запаху кофе и кардамона.

— Я вернусь, — сказал он Драко, как будто его подтолкнул вопрос, когда он подошел к нише Портключа.

Драко сказал:

— Конечно, вернёшься, — и как ни в чем не бывало взял Гарри за руку. Они держали ворону между собой: Гарри за голову, Драко за хвост.

— Сколько ещё? — Гарри спросил.

— Минуту или около того, — сказал Драко, и Гарри навалился всем весом своего плеча на плечо Драко. Сжал руку Драко. Драко бросил на него быстрый взгляд. Он провел часть раннего ужина, который они устроили, просматривая дневную газету, и забыл снять очки для чтения. Был все еще в них.

— Allons-y, chéri, — прошептал Драко, прислоняясь спиной к Гарри, прямо перед тем, как грубый рывок магии вытащил их из одного мира в другой.