Над городом висела, словно непроницаемый купол, весенняя пора, когда погода ещё металась с тёплых дождей на пыльные бури, с холодных ливней на жаркие вечера, как будто те приходили вестниками близящегося лета, и каждый человек трепетал от малейшего изменения вокруг.

Это был потрясающий солнечный день, не особо жаркий, едва тронутый прохладой уходящего утра, но немного поднадоевшее пение цикад сбивало настроение, заползая в уши непрерывным гулом, от которого кружилась голова. Стрелка часов в магазинчике с мороженным дёргалась, словно в судорогах, вечно на отрезке «два»; кондиционеры ломались всюду.

К семи вечера стало невыносимо душно, слабый ветерок изредка проскальзывал по углам улиц.

*

Здесь было жарко, как в печи. Огонь сжигал всё, до чего дотягивался взор его хозяина, закручиваясь вихрём меж его рук, выползая из тела, из-под кожи, врезаясь в землю и рассыпаясь искрами.

Ну и что, что стало что-то не так. Суо смотрел на мир через призму, поэтому его всегда ничего не волновало. Почти.

И все чувства умещались в одно «почти».

*

— У тебя там меч над головой летает.

Кусанаги говорил это и несколько криво усмехался, словно его душа рассыпалась на части.

Кусанаги говорил это и понимал, что попал прямо в середину разрастающейся бури.

Кусанаги говорил это и почти не дышал, захваченный алой картиной.

Кусанаги говорил это и.

— Спасибо за подсказку, — фыркнул Микото.  

*

Татаре на секунду подумалось, что всё — точно сон, а он скоро проснётся немного испуганный, но неизменно улыбающийся по-глупому и успокаивающе; Микото не поленится лишний раз легонько стукнуть его по голове, а Изумо одним взглядом попросит сказать что-нибудь ободряющее. И Татара, не раздумывая ни секунды, скажет.

Татара скажет.

Сможет ведь? 

Тогда всё встанет на свои места, и никакие легенды о Королях не будут вспоминаться в душно-тёплые вечера.

*

Они осторожно ступали по разломанным, крошащимся камням, вырванными из земли; им казалось, что стоит сделать одно неверное движение, не так вдохнуть, выдохнуть, всего лишь моргнуть — и мир перевернётся.

Но он и без этого, чёрт, перевернулся. С ног на голову. А меч высоко в небе продолжал величественно нависать над концом старой истории.

Татара судорожно вдохнул.

*

Суо протягивал им руки, объятые огнём, и в голове кружилась вихрем мысль — сейчас всё в порядке. Что будет потом — не важно. У Королей нет никакого «потом», только «сейчас».

Суо понял это, когда острие меча сверкнуло, отражая солнце — и сразу же примирился со всем. И с Королями, и с бездной в небе, готовой обрушиться в любой момент, и с самим собой.

Без разницы.

Он и так мало думал о будущем.

*

— Эй-эй, — Тоцука качнулся с пятки на носок, а лёгкий порыв ветра исчез, затих, взбесился новым — резким и колючим, словно пытаясь заглушить чужие слова. Он наотмашь врезался в лицо Татары, но тот лишь зажмурился, улыбаясь. — Какой коварный день. Как-нибудь всё наладится.

Тоцука скажет это ещё не раз и не два. С этими словами он встретит конец своей истории.

Он и не против.

Кусанаги достал сигарету и закурил.

— Для настоящей драмы не хватает лишь чего-то вроде протяжного скрипа двери, да? — сипло отозвался он. — Такого тонкого и низкого гудения, только очень громкого. Прямо с неба. Прямо оттуда.

Суо, будто что-то вспомнил, дёрнул головой вверх, и, коротко вздохнув, сказал:

— Всё в порядке.

*

Их настоящая история начиналась в огне.