IAMX — Eternity



В помещении долгое время не было слышно ничего, кроме равномерного гула работающей техники и трещания длинных белых ламп на потолке. Это было даже как-то грустно: Ваня запомнил это место, наполненным звуками. Лёха с трудом переносил тишину и заводил долгие разговоры ни о чем, поддерживаемые Порчи и Ваней с разной степенью интенсивности. Рядом еще часто плевалась и булькала кофемашина, которую, если честно, давно нужно было разобрать и отмыть, но что-то никто годами так и не смог подорваться. Иногда негромко включали музыку, чтобы перестать болтать и сфокусироваться на какой-то сложной работенке. Сейчас же все не только звучало, но и выглядело слишком безжизненно стерильно, будто Евстигнеев завалился не в офис, где работали шесть молодых пацанов, а в морг.

Подключив всю технику, что выдрали господа полисмены, Ваня поднял голову и осмотрелся. Не было видно ничьих личных вещей: а это уже странновато. В любом случае, должны были остаться записные книжки, стикеры с напоминаниями, грязные кружки, разбросанные ручки, контейнеры с уже ненужной писаниной, папки с отчетами, какая-нибудь забытая одежда или обувь. Но не было ничего, что напоминало бы о чужом присутствии. Ваня недовольно хмыкнул и, повинуясь какой-то не до конца оформленной мысли, присел на корточки, заглядывая под один из столов. В мусорных корзинах ничего не было. Он поднял взгляд на сам стол и осмотрел его: довольно чистый. Запаха чистящего средства тоже не было, хотя и не удивительно — он мог давно выветриться, ведь прошло какое-то время, пока тут шныряла полиция.

Все это было странно. Если сюда никто не входил после обнаружения тел, то как тут мог образоваться такой порядок? Полиция работает грязно, явно не их стиль. А компания должна быть заинтересована в том, чтобы дело было раскрыто, поэтому вряд ли бы стала ставить палки в колеса. С другой стороны, само существование этого отдела для полиции должно было оставаться тайной. Убраться здесь могли из соображений секретности. И пусть вопрос сам собой наклюнулся, задавать его сотрудникам Империи Ваня пока не спешил. Он доверял Жене, может быть даже отчасти Мирону, но жизнь с Сегой научила его смотреть на все происходящее с нескольких позиций и подбирать более осторожные варианты. Общение было прервано на достаточный срок, чтобы старые друзья изменились и начали от него что-то скрывать. Он поставил себе мысленную пометку и приступил к другим делам.

Сев за компьютер Влада Пиэма, Ваня открыл его отчеты и чат, в котором шестеро хакеров решали рабочие вопросы. Правда, по первым нескольким страницам беседы стало понятно, что в чате своего офиса они только флудили и перебрасывались мемами. Не долго думая, Ваня начал копаться дальше и нашел другой чат с заданиями от руководства. Там все было структурировано в форме «задание — кем принято — ответ». Тоже так себе «полезная информация». А вот отчеты Влада отчасти подкрепили сделанные Евстигнеевым выводы, относительно подбора сотрудников. Всего документов было около пятнадцати, но въедливо читать такое количество отписок Ваня не очень хотел, поэтому просто пробежался глазами по основным пунктам: Маконнен постоянно лажал, Микси выебывался и брался только за то, что ему хотелось, Палмдропова приходилось учить некоторым азам в процессе, Летай заваливал сроки, но в целом держался, а работали в основном Пиэм и Династ. Так же Влад рецензировал некоторые работы с преподавателями, которых нанимала компания — имена были зашифрованы как «субъект 11.01», «субъект 21.02» и так далее. В основном это были беседы с искажением голоса и начиткой необходимых данных. Кто понял — тот понял.

На несколько минут Ваня отвлекся от чтения и с неудовольствием уставился в потолок. Подход говно. С деньгами Мирона можно было не играть в школу юных волшебниц, а купить двух-трех реально талантливых мастеров хотя бы на аутсорс. Не понятно зачем пытаться обучить людей, которые плохо шарят в том, что делают. Конечно, нельзя исключать, что прихоть Яновича была блажью — попыткой воплотить рискованную идею, но как-то многовато в ней оказывалось белых ниток. Если из шести человек возьмут парочку, то остальных куда? Если в другой отдел, то там они могут проговориться о деятельности «серой» зоны. Если на улицу — проговорятся конкурентам, даже если подписать тысячу бумажек о молчании. Оставлять всех? Тогда почему Влад дает рекомендации, кого оставить?

Ваня бросил аккуратный взгляд на камеры под потолком: скорее всего, на них не было ничего полезного, если полиция не забила тревогу. Но что-то могло быть, если посмотреть больше последних двадцати четырех часов. Он взял это на заметку. После небольших раздумий, Ваня все-таки дочитал последние страницы отчета Влада и подметил для себя, что рекомендации получили Династ и Летай, после них под вопросом Палмдропов. Остальным двоим, кроме Влада, был дан от ворот поворот.

И что у Вани теперь есть? Микси вроде бы был достаточно ебнутым, чтобы, заручившись чьей-то поддержкой, прессануть своих дружков. Вполне возможно, что он вышел из себя и получил пулю в ногу при попытке скрыться, а потом и контрольную в голову. А мотив: отказ в найме. Пришлось пересесть за компьютер Микси и пошерстить по нему более углубленно. Но кроме разных папок с рабочими материалами, Ваня почти ничего не нашел, хотя потратил на поиски порядочное количество времени. Сказывался тот факт, что Евстигнеев понятия не имел, что же он ищет.

Нырнув в корневую программу через раздачу для всего офиса, он еле-еле признал свое детище. Кто-то нихуево так пропатчил систему. Стало даже интересно, кто же потрудился. Ваня вроде обещал Мирону посмотреть, не случилось ли чего с системой и архивом, но сегодня вряд ли получится сделать хотя бы начальный этап работы. Он мельком взглянул на часы, чтобы сориентироваться: конец рабочего дня был час назад, а его все еще никто отсюда не попер. Это немного настораживало. Ни разу за день к нему никто не зашел, хотя команда хозяина была — сторожить.

Минут через десять в офис, не постучавшись, вошла Женя. На ней была полностью застегнутая кожаная куртка, в одной руке связка ключей, в другой зонт. Она выглядела более беззаботной, чем утром.

— Чем занят? — поинтересовалась она, присев на край стола.

— Размышляю: когда же меня отсюда выгонят? — парировал Ваня, не очень торопясь обсуждать с подругой подробности своих изысканий. Пока что в уме у Евстигнеева сформировалась одна недо-теория: её он собирался перепроверить и найти где-то в вещах Микси выход на подельников. Но эта схема была еще слишком сырая и не очень правдоподобная.

— Я за тобой. Могу подвезти, — она продемонстрировала ключи от машины в правой руке. Ваня не помнил, чтобы она раньше водила.

— Можно будет продолжить завтра? — спросил он, после того как согласился и начал собираться.

— Конечно. Янович тебя вообще на неделю определил, так что ни в чем себе не отказывай.

— Он обещал дать мне записи интервью при приеме на работу, — припомнил Ваня что-то из разговора с Мироном.

— Я не знаю, где они, — отрезала Женя, поведя плечами. Сложилось такое ощущение, что ей эта тема не слишком-то интересна. Повторять второй раз Евстигнеев не решился, хотя ответ его, не сказать, чтобы устроил.

Ваня выключил все компьютеры и отключил подачу электричества в офисе: полную темноту немного разбавляли красные лампочки видеонаблюдения под потолком. Пока Женя закрывала офис магнитным ключом, он поинтересовался можно ли взять записи с камер наблюдения за 72 часа до происшествия. Муродшоева подумала секунд десять и пообещала отдать полицейские копии завтра. Они вышли из здания через заднюю дверь, двигаясь в сторону парковки.

На пути к автомобилю их догнал мелкий дождик — Ваня накинул сверху капюшон, а Женя раскрыла зонтик. Такая погода не оказалась чем-то удивительным — совсем недавно было солнечно, а количество погожих дней в Питере не резиновое — надо отрабатывать. Поддавшись какому-то секундному порыву, Ваня поймал в ладонь несколько крупных капель и брызнул ими под зонт девушке в лицо. Она попыталась отскочить, но наступила в лужу ногой и обрызгала штанины.

— Ну ты и козел! — рассмеявшись, крикнула Женя. Ей стало весело и немного азартно. Месть была незамысловатой, но удовлетворяющей: она тряхнула зонтом в сторону Вани, поливая его всеми оставшимися на поверхности каплями. Получилось эффектно и довольно мокро.

— Ты победила! Сдаюсь! — быстро проговорил Евстигнеев, поднимая руки. Честно говоря, после холодных брызг в лицо, Ваня начал замерзать.

— Ты так в машину не сядешь, — заявила Муродшоева, оглядев его с головы до ног. — Скидывай куртку.

Пришлось повиноваться: Ваня взял куртку в руки и вывернул мокрой стороной внутрь, чтобы не оставить разводов в чужом салоне. Женя последовала его примеру. Он не успел рассмотреть марку автомобиля, но на руле была подсказка в виде четырёх сцепленных колец — какая-то ауди. Судя по кожаной обивке салона и коробке передач, похожей на панель инопланетного корабля, дорогая.

Женя включила обдув стекол и печку, окна резко запотели, а потом начали возвращаться в нормальное состояние. После этого она опустила козырёк и посмотрелась в зеркало.

— Давно ты водишь? — поинтересовался Ваня, пристёгиваясь ремнём безопасности.

— Больше полугода. Тяжело было даже не учиться, а подобрать для автошколы расписание — либо косячишь на занятиях, потому что пропускаешь, либо на работе.

— Ну а… кхм, купить?

Женя посмотрела на него с непонятным выражением лица: то ли ей было его жаль, то ли смешно с него.

— Я обожаю учиться. Мне хотелось все самой понять у хорошего препода, выучить все знаки и правила, потом отработку с инструктором закрыть. Многие хотят сразу ездить, как научились заводиться на механике и ручник дергать, а мне было интересно вникнуть во все тонкости и нюансы, чтобы решать все сложности с машиной самостоятельно и не от кого не зависеть, — она откинула мокрую прядь со лба и зажгла фары.

Ваня на секунду подумал о том, как много сил Женя прикладывает, чтобы ни от кого не зависеть, и ему стало даже немного печально. До того момента, как они перестали общаться, он мельком был посвящён в семейную ситуацию Муродшоевой — поздний ребёнок; родители были почти старики, когда она училась в средней школе. Повзрослеть пришлось раньше — скромной пенсии на содержание семьи хватало с трудом. Возможно, именно поэтому она давно привыкла рассчитывать только на свои силы и ни от кого не ждать помощи. За родителями она ухаживала сама, но после того, как у неё поперла карьера, все чаще начала нанимать помощников родителям — то клининг вызовет, то домработницу. Жить пришлось отдельно, чтобы хоть как-то наладить личную жизнь. Тогда, правда, у неё не ладилось так же, как и сейчас. С трудом партнеры выносят ее самостоятельность.

— Завидую твоей целеустремленности, — сказал Ваня.

Машина тронулась и начала потихоньку выбираться на дорогу с парковки.

— Завидую твоей легкости. Куда бы мы не пришли — тут же свой становишься. Махнемся на пару часов? — Женя улыбнулась, не отрывая взгляда от дороги. Поза у неё была уверенная, но не расслабленная — руки крепко держали руль, профессиональные водители с большим опытом делают это мягче. — Так куда мы?

Вопрос поставил Ваню в тупик. Он не хотел показывать где живет, хотя, очевидно, после прибытия Мирона секретным статусом это место больше не обладало. Поколебавшись полминуты, он вдруг нашёл в себе силы сделать предложение:

— Может, нажремся где-нибудь?

— Чтобы нас снова Мирон из обезьянника вытаскивал? Пф, нет. Мне кажется, что он постоянно это в голове прокручивает, когда на меня смотрит, — посетовала она, притормаживая перед светофором. Ее серьезное лицо на секунду смягчилось. — Максимум культурно выпить.

— Но это же значит, что любая наливайка по пути нам не подойдёт! — ужраться можно было со всего огненного, но на утро разило бы сивухой. Предложение Жени включало в себя более благородные напитки, которые не везде одинаково благородны.

— Давай купим что-нибудь девчачье и поедем ко мне, — ее предложение звучало до чертей заманчиво.

— Звучит как сделка века. Насколько девчачье?

— Ликер? Абсент?

— Где ты видела такое девчачье? Я думал, по сладкому пиву и спать.

— У многих девочек есть зубки. Плюс у этой девочки, — она показала большим пальцем на себя, не отрывая руки от руля, — голова не болит только от очень крепких напитков. И очень хороших — вряд ли есть смысл проверять незнакомые бары и надеяться, что они не бадяжат. А я давно нигде не была, чтобы подсказать проверенное место.

— Я тоже не был, — вторил ее словам Ваня.

Через несколько минут Женя перестроилась в правый ряд и остановилась около специализированного магазина с алкоголем с вывеской «Калейдоскоп».

 — Сгоняй, пожалуйста, а я на аварийке постою. Мне параллельная парковка пока с трудом даётся, — с очень милым лицом произнесла она, откидываясь на спинку.

— Ладно, я поверил, — хохотнул Ваня, выбегая из машины в сторону алкомаркета.

Он вернулся очень быстро, прихватив с собой бутылку виски и четыре пачки сигарет — три лаки страйка и одну ричмонд тонкий. Женя, заметив это, благодарно улыбнулась. Часто бывало такое, что она хотела во время культурного отдыха покурить за компанию, но сигареты Вани были для неё слишком тяжелыми.

— Ты уже заботишься обо мне больше, чем мой последний парень. И круто, и печально, — заметила она, отъезжая от магазина. Ване показалось, что она этим обстоятельством расстроена сильнее, чем слышалось в приподнятом тоне ее фразы.

— И давно вы расстались? — спросил Ваня, стараясь, чтобы вопрос прозвучал как можно более непринужденно.

— Около месяца, может меньше. Я не помню. У нас сейчас такой конченый период на работе, что я перестала запоминать числа. Навалилось много. А тут еще и ребят… пиздец, короче. Мы так никому, кроме полиции, не сообщили официально об этом. Все вокруг ходят-улыбаются, а меня разрывает то пореветь в туалете, то поорать на кого-нибудь. Мирон не намного легче это воспринял, но у него свой стиль проживания стрессовых ситуаций — он то ходит злой и хмурый, то просто пропадает на несколько суток. Не знаю чем он занят: может по притонам шатается, а может шлюх заказывает. Но когда нужно быть на работе — он всегда появляется, поэтому я и не лезла… Ой, — осеклась она, когда увидела плотно сжатые губы Вани и какой-то колючий взгляд. — Я только предположила. Не бери в голову, может быть, правда более банальная. А я себе придумала всякое…

— Мне похуй. Пусть делает, что хочет.

Женя замолчала, чтобы не заводить разговор не в то русло, пусть изнутри любопытство ее и распирало. Ваня замечал это по изредка бросаемым на него изучающим взглядам. Но он сказал правду: ему не интересно, чем там Мирон занимался. И занимается. Вопрос, который интересовал Евстигнеева был более эгоистичным: зачем Мирон пришел именно к нему? По старой «дружбе»? Или с надеждой на что-то?

В молчании они с Женей доехали до какого-то нового ЖК, засаженного огромными высотками, несколько уродливо смотрящимися на фоне красоты центральной части города. Но Муродшоева не стала останавливаться около дома, а сразу поехала в сторону подземной парковки. Они припарковались, а после забрали пакет с алкоголем, верхнюю одежду, какую-то папку с бумагами и почему-то пару бежевых туфлей, пересекли зону парковки и оказались сразу у лифтов, ведущих в дом. Когда Женя с Ваней вошли в лифт, он не удержался и спросил:

— Я все понимаю, но зачем тебе в машине туфли?

Женя смерила его удивленным взглядом, будто он только что свалился с другой планеты и задает тупые вопросы.

— Это на случай важных переговоров… — начала Муродшоева, но ее перебил тихий смешок Вани. Она ткнула его пальцем под ребра, после чего Евстигнеев начал пытаться ускользнуть от нее. Лифт угрожающе закачался. — Если серьезно, каблуки мне нужны для переговоров. Почему-то женщина в кроссовках выглядит менее внушительно, чем женщина на каблуках.

— Хорошо, что я в этом ничего не понимаю, — сказал Ваня, уже немного успокоившись.

Из лифта Женя вышла первой, достала из кармана ключи и открыла дверь в свою квартиру. Ваня немного помедлил, осматривая чистый просторный коридор в желтых и серых цветах, на широком подоконнике стояли какие-то цветы в горшках, а чуть левее лифта нашелся даже небольшой диван. Контраст с тем жильем, которое снимали Ваня и Лёха, оказался колоссальным.

В прихожей Женя кинула ему тапочки, а сама метнулась в комнату с большой кроватью. Прижав какие-то шмотки к груди, она забежала в ванную. По ее немного сконфуженному лицу Ваня догадался, что Муродшоева убирает ранее разбросанное по спальне белье.

— Ну прости. Я живу одна — мне некого стесняться, — раздался из ванной ее голос.

— Знаешь, разница, когда ты живешь с кем-то, только в том, что это могут быть не твои трусы, — поддержал ее Ваня, разряжая атмосферу. Сам он не видел в беспорядке большой проблемы и не понимал ее стеснения. В конце-концов, они друзья. Над этим можно поржать.

— Но мне правда неловко. Мама называет меня распиздяйкой, потому что я не слежу за порядком в доме, — пожаловалась Женя, но тут же добавила. — А то, что я ежедневно держу 250 сотрудников под контролем, ее не волнует.

— Не спрашивает, когда дети?

— Конечно, спрашивает! — раздраженно бросила Муродшоева, даже более резко, чем ей хотелось бы. Сразу стало ясно, что тема ее заебала огромное количество времени назад. — Даже не так: спрашивает постоянно. Стоит мне с каким-нибудь мужиком кофе попить и нечаянно об этом упомянуть, как мама начинает заводить эту шарманку заново: Женечка, солнце, мы же с твоим папой такие старенькие и хотим внучков. Не повторяй наших ошибок — роди и радуйся. А главное — радуй нас.

Что делать в этой ситуации, Ваня не знал, поэтому пробубнив скромное «держись», он пошел на кухню с виски в руках. Сам он всерьез о детях никогда не думал и, если честно, стал забывать всеобщую помешанность на розовощеких карапузах. На секунду он подумал о том, что у него бы мог появиться такой вот мини-бейбик, будь он нормальным гетеросексуальным парнем. Стало очень страшно. Он постарался выбросить эту мысль как можно быстрее из головы.

Перед ним опустились два пузатых фужера с низкой ножкой, которые Женя достала из верхнего ящика с посудой. Он наполнил их где-то на три пальца и протянул один девушке. Та взяла его в руки, но замерла, задумавшись.

— Пьем, как школьники. Может хотя бы музыку включить? — спросила она после небольшого раздумья. Женя встала и включила Яндекс.станцию голосом, позвав Алису. — Особые предпочтения по музыке?

— Чтобы если и хотелось сдохнуть, то медленно, — улыбнулся Ваня, все посматривая в свой стакан. Ему было все равно под что пить. Главное — пить.

— Плейлист для посиделок, — скомандовала Женя. Начался странный ломаный биток, но вроде бы мелодичный. Ваня бы сказал, что это Tyler, The Creator, но мог и ошибиться.

— Почувствовала себя не-школьницей? Теперь-то можно пить? — спросил Ваня, немного подтрунивая над подругой.

— А теперь думай тост!

— Кхм… Высоко-высоко в горах…

— Так, хватит. Давай я: за то, чтобы мы, наконец, разобрались во всем. Но в первую очередь в себе, — и не дав возможности Ване вставить очередную глупую фразу, она стукнула свой бокал о его, залпом выпивая содержимое. Ее лицо тут же скривилось, но этого можно было ожидать — первый глоток всегда был той еще хуйней.

— Ты вообще в курсе, что виски пьют не так?

— Засуди меня, — фыркнула Женя на замечание. Пришлось признать, что некоторые правила поддаются корректировке. И, со вздохом, Ваня повторил за ней — дурной пример заразителен.

Спустя еще один бокал, Евстигнеев вспомнил тот вопрос, что вертелся у него с утра на языке:

— Так, а что с Порчи? Почему его не было на работе?

— Хах, а это самое интересное! — оживилась вдруг Женя, отставляя от себя бокал. Она потянулась к пачке с сигаретами, взяла себе одну и тут же подожгла, невзирая на то, что они до сих пор находились на кухне. Роль пепельницы приняла на себя одна из тарелок, оставленная после завтрака на столе. — У него родился ребенок.

Ваня на это заявление выплюнул нечто нечленораздельное, если бы слово «что?» и «как?» вдруг соединили вместе.

— Да как-то неожиданно все случилось. Он долгое время работал с нашими новичками, а потом попросил должность поспокойнее. Мирон его перевел в «белый» офис, а через два месяца он сказал, что у его жены вырос живот. Он сейчас взял месяц за свой счет, чтобы улететь к родным. Мы ему про это все… ну, ты понял, даже не сообщали. Не хотели омрачнять такое хорошее для них время.

— Мда… — ничего подходящего под ситуацию даже в голову не шло. Пока Ваня работал вместе с Порчи, о какой-то стабильной жизни речи никогда не шло. Все было как-то неопределенно, планов ни у кого не было. И тут сразу бац — семья, дети. А может быть еще дом и даже дерево. Эта новость его оглушила.

— Не рад? — с саркастичной улыбкой поддела его Женя. — Или считаешь гетеро скучными?

— Просто… я не знаю. Не ожидал от него, — Ваня на секунду притих и задумался. — Хотя вот сейчас думаю и представляю его нормальным отцом. Он же добрый чувак, детям с ним будет прикольно.

В кухне наступила тишина. Женя и Ваня погрузились в свои собственные переживания, перестав замечать что-то вокруг и даже друг друга. Он думал о том, как многое изменилось с момента его отъезда. Она думала о том, что чужие жизни начинают набирать скорость там, где она все еще стоит на месте. Черный рэпер в колонке зачитывал: «То же дерьмо, только иной день, то же дерьмо, только иное событие…»*.

— Не хочешь выйти на балкон? — спросила Женя, осушая очередной бокал и наполняя его снова. Произведя такие же манипуляции, как и его подруга, Ваня кивнул в знак согласия. Все-таки не хотелось прокуривать чужую кухню, пусть хозяйка и была не против.

Путь к балкону пролегал через большую гостиную. В ней сиротливо стоял диван, накрытый пленкой для транспортировки, а напротив него собрана стенка для телевизора, но без телевизора. К месту, где он должен был стоять, подвели какие-то провода, привлекавшие к себе внимание любого вошедшего. Сразу создалось впечатление, что такая огромная квартира для одной Жени великовата. Она редко пользовалась этой комнатой, ограничиваясь спальней и санузлом, реже кухней. Ваня припомнил, что варочная поверхность выглядела девственно чистой, а в холодильнике, насколько он успел разглядеть из-за ее спины, было мало продуктов — скорее всего, Муродшоева использовала услуги доставки. Да оно и понятно, Женя всегда на работе. Когда ей заниматься хозяйством или готовкой.

Балкон в целом тоже был запущен, если судить по осевшей пыли. Однако свежий ремонт выглядел неплохо, скрадывая грязь. Женя открыла два окна — одно для себя, второе для гостя. Пепельницей в этот раз выступала банка из-под кофе Бушидо, уже стоявшая на небольшом подоконнике рядом с дверью. Ваня ее вопросительно поднял в воздухе, как бы спрашивая «с каких пор ты куришь?».

— У меня тут как-то был мужик, — она сказала это с неудовольствием, будто встреча оказалась неприятной. — А вообще, за то время, пока тебя не было, я много с кем встречалась. Храни бог создателя Тиндера. Но даже если с виду человек не так уж и плох, и даже не пишет банальности или пошлости, есть нихеровый шанс встретить либо жуткого бабника, либо изменщика. Что хуже — решай сам. Ненавижу оба типа, но постоянно на них натыкаюсь.

Выслушав ее, Ваня закурил, неосознанно вспоминая свои самые долгие отношения. И в какую категорию его относить? Подходит в обе. Изменял почти всегда. Правда, перед этим долго выяснял отношения, заставляя Евстигнеева чувствовать себя виноватым в таком поведении. И потом бежал к кому-то куда-то, и даже не всегда к разным людям. Одного Ваня знал очень хорошо, остальных немного, кого-то мог и не знать. Опьяневший мозг, поняв в какую сторону самобичевания тянет его хозяина, подсказал затушить сигарету о большой палец, чтобы вытянуть себя из пучины размышлений. Стало нестерпимо больно.

— Боже, ты совсем? Зачем? — вскрикнула Женя, отводя его руку от окурка. Секунда промедления. Она медленно произнесла, словно догадавшись. — Это я что-то не то сказала?

— Мне хуево. Просто хуево. Без причины.

— Ты бы не вернулся без причины, — и снова она бьет, как будто наотмашь. Ее взгляд выжидающий, она отлично понимает, что «просто так» ничего не происходит, но давить не хочет.

Лучше бы он думал о том, какой Мирон уебок, чем о том, почему он вернулся обратно. Только мыслей о смерти ему не хватало для полного счастья. Еще и алкоголь… не помощник, если вкратце. Наоборот, существовала вероятность, что высокий градус развяжет ему язык и польется все то, что он с таким усердием прятал внутри. Но вопрос был задан в лоб, если попробовать с него съехать, Женя может задать еще более болезненный.

— Я потерял кое-кого… и, — голос ломается уже на этом моменте, и Ване очень хочется засунуть все успевшие вылететь слова обратно. Дыхание сбивается окончательно, срывается какой-то непонятный то ли всхлип, то ли стон. Он даже не пытается закончить предложение.

Почему-то Женя куда-то пропадает на секунду, хотя может и больше, а возвращается с бокалами и бутылкой виски. Они пьют не чокаясь. Кажется, даже не одну. Потом в ход идут сигареты. Вопросы не звучат, хотя Ваня, кажется, кожей чувствует ее любопытство. И вот как ей рассказать хотя бы ту часть, которая звучит безопасно? Да и как этот пьяный ломаный язык сможет объяснить то, что именно он потерял?

Перед глазами пляшут огоньки города, видневшегося в окне балкона. Время уже такое, что они застывают, почти не двигаются. Они пленяют внимание Вани, полностью опустошая голову. Ему даже начинает казаться, что мир останавливается в какой-то момент. Но из оцепенения его вывел странный вопрос, разбивший уютно созданный кокон из крупиц воспоминаний вдребезги:

— Так, а ищешь теперь что?

***

Раньше

В Петербурге стремительно пыталось распогодиться после затяжных дождей. Из-под угрожающе нависших сизых туч робко пробивалось полуденное солнце. Первый солнечный лучик, которому повезло пробиться, неуверенно стрельнул в окно многоэтажки и, неожиданно даже для себя, попал кому-то в глаз. Ваня поморщился и, стараясь уйти от этой пытки, попытался перевернуться на другой бок, но не смог пошевелиться. Деваться от света в лицо ему было некуда — он уснул на столе, уронив голову на скрещенные руки. Перед этим у него неожиданно случилось волнительное ночное задание, экстренно скинутое ему временным деловым партнером по кличке Атль. Под утро, когда он закончил, навалилась страшная усталость, не давшая Ване приползти в кровать.

Проходящий мимо него к полке с кофе Храмов только присвистнул, отметив необычное место для сна.

— Умоляю, заткнись.

— Так вали отсюда в комнату, я вообще-то по делу на кухню, — оскалился друг, начиная соображать завтрак. В отличие от Вани, его распорядок дня был более предсказуем и не доставлял особых хлопот — Лёха предпочитал по ночам спать, а не работать.

— Мне твой друг скинул ночью ориентировку тачки, предположительно краденую. Искал вот какие-то ниточки, которые связали бы нынешнего владельца с теми, кто ее спиздил. И снова «срочно», — на последнем слове Ваня сделал каменное лицо Атля, передразнивая его манеру речи.

— Кажется, этим другом я с тобой поделился, поэтому он и твой тоже.

В ответ Ваня только угрюмо посмотрел на друга: он ещё смеет издеваться. Если говорить напрямую, Храмов подтолкнул Ваню к сотрудничеству с киллером без какого-то тайного умысла. Он руководствовался сиюминутной прихотью Евстигнеева, возникшей на почве внезапной симпатии к Атлю. Короче говоря, хорошо подыграл. Сначала Ваня даже немного обрадовался перспективе поработать вместе с чуваком, от которого у него внезапно холодели пальцы и стучало в висках. Помогало почувствовать себя снова способным на легкую влюбленность, а не циклиться годами на одном-единственном человеке, который того и не заслуживал. Но потом на него навалились криминальные делишки, в которых Ваня не очень хотел принимать участие, а общение с Атлем резко сократилось до «сделай — спасибо, что сделал — твоя доля». Перспектив как-то сдвинуть это с мертвой точки не было, а работы привалило до жопы.

— Ладно. Мне наш общий друг ебет мозги уже неделю. И каждый день это какой-то новый апокалипсис.

— Ты сам его выбрал, — напомнил Храмов. Говоря это, он светился как квазар.

От Вани последовала кривая усмешка, демонстрировавшая скорее его поражение перед фактами. Он тяжело вздохнул, а потом начал легонько биться головой о стол.

— Я был глуп и наивен, забери его назад.

— Ха, да как скажешь, — хохотнул Храмов, отпивая заваренный в чашке кофе. — Только сам ему об этом сообщи.

— Ты вынуждаешь меня отказаться сразу от двух друзей!

На это Храмов только лениво потянулся и зевнул. В тайне ему даже нравилось происходящее, потому что он оказывался в плюсе со всех сторон: неприятную работу начал делать Ваня, Сега вроде бы тоже не против. И сверху еще возможность понаблюдать, как Евстигнеев перед киллером пытается выпендриваться своими умениями. Он так давно ни для кого жопу не рвал, что смотреть было отрадно.

— Стерпится-слюбится, — заверил его Лёха. Этот комментарий Ваня проигнорировал.

Следующие две недели работы в режиме нон-стоп истощили бы кого угодно, но вместо полного опустошения Евстигнеев напротив, даже начал получать от этого какое-то извращенное удовольствие. Кроме чужих счетов, чужих личных страниц, чужих паспортов и прописок, которых ему хватило, если честно, и на прошлой работе выше крыши, он успел взломать несколько камер видеонаблюдения и влезть в систему слежения охранного предприятия. Точнее, влезал Атль, подрубая к кабелям маленькие устройства, напоминающие сюрикены, перехватывающие управление. После того, как подготовительная работа была проделана, за дело принимался Ваня. Было волнительно и очень весело распространять тревогу и слушать обрывки разговоров от ничего не понимающих работников. Он даже поймал себя на мысли, что играет в какую-то прикольную видеоигру, а не творит это в реальности. А главное: все это время он координировал Атля. Когда киллер предложил такой вариант операции, Ваня отказался, побоявшись иметь дело с ответственностью за его жизнь. Подключились рациональные уговоры, но Евстигнеев был непреклонен. А потом его попросили. Потому что «никто больше не справится». И Ваня сдался, хотя обещал себе больше никогда не вестись на слова «если не ты, то никто». Этим его уже накормили под завязку. Правда, не Атль.

И когда на следующий день Ваня в прекрасном расположении духа решил открыть свое переговорное устройство, настрой резко переменился. В нем висело лишь одно непрочитанное сообщение: «мне нужно уехать». Не сказать, чтобы Евстигнеев не считал такой поворот невозможным или маловероятным, напротив, он знал от Лёхи, что Атль работает в разных местах и выезжает на заказы достаточно часто, но он все равно оказался неприятно удивлен. Нельзя было предсказать, куда Атль уедет и насколько, да и захочет ли он возвращаться и сотрудничать дальше. Построенное тяжким трудом взаимодействие оказалось очень зыбким.

Спрашивать у Храмова, как обычно проходят подобные командировки, Ваня не стал. Друг и так начал его подъебывать за излишний интерес к киллеру, вот и не стоило давать ему дополнительный повод для острот.

Промаялся Ваня до вечера в каких-то непонятных ему эмоциях. Не в первый раз так стремно получалось, что как только ему кто-то начинал нравиться и получалось налаживать контакт, — его объект внимания сваливал в неизвестном направлении. Мирон делал это постоянно, просто потому что ему хотелось чего-то нового, а, как известно «хочу» Янович ставит выше простых смертных. Атль вот по работе пропадает на неизвестное количество времени и не факт, что вообще вернется.

Из размышлений его вывел стук в дверь: звонок раньше так противно пиликал, что Ваня, единственный, кому он доставлял хлопоты во время дневного сна, сломал его и перед Храмовым притворился, будто понятия не имеет что с ним случилось. С тех пор знакомые стучали в дверь, а к курьерам Храмов спускался сам, чтобы не палить хотя бы номер квартиры. Пришлось вставать и идти смотреть, кого там принесла нелегкая. К удивлению Вани, открывшего дверь, за ней стоял Атль в мрачном расположении духа. Впрочем, различий с его обычным состоянием было не так уж и много — чуть сведенные брови и собранная манера держаться. Даже излишне закрытая.

— Ты читал сообщения? — сходу спросил он, зайдя в квартиру, даже не дождавшись приглашения. В его тоне отчетливо слышался укор, хотя причина его появления была не понятна.

— Ты уезжаешь, — медленно проговорил Ваня, совсем сбитый с толку. Тем не менее произнес он это с железной уверенностью в начале и слегка вопросительной интонацией в конце.

— И?

— И это все. Ждёшь пожеланий удачной дороги?

— Я спросил, поедешь ли ты со мной, — сухо констатировал киллер. Складывалось впечатление, что он не очень любил объяснять что-то по второму кругу.

Ваня открыл рот, чтобы возмутиться, но тут же закрыл его и решил залезть в свой телефон — он не проверял его после внезапного заявления Атля, потому что не надеялся увидеть ничего нового. Уверенность Евстигнеева в том, что он ничего не пропустил, слегка пошатнулась под напором киллера. В программе открылось еще два сообщения: «поедешь со мной?» и еще через несколько минут «ответь до вечера». Оба не были прочитаны и висели в самом верху. Наверное, если бы Ваня попытался объяснить, что переживал из-за скорого отъезда Атля и пропустил это, он бы выглядел крайне глупо.

— И времени на размышления у меня…? — попробовал уточнить он, понимая, что подобные сложные решения требуют хоть какого-то осмысления, на которое он сейчас абсолютно не способен.

— Есть минут тридцать, потом подъедет машина, — ухмылочка вернулась к киллеру, стало немного спокойнее. Ему как будто нравилось диктовать условия и ставить собеседника в неудобное положение. С другой стороны, он ждал ответа целый день. Его можно понять.

Ваня посмотрел на него очень внимательно, будто что-то в Атле могло подсказать ему правильный ответ. Раздраженность киллера сменилась молниеносно: сейчас он выглядел скорее спокойным, даже расслабленным. Зато его глаза выжидающе смотрели на нерешительно мнущегося Евстигнеева с живейшим интересом. Взгляд он не отводил, как будто наоборот пытался заглянуть поглубже в чужие косточки.

Впрочем, к черту все… Как будто у него на ближайшее время было что-то поинтереснее в планах. А тут предложение застрять с Атлем вдвоем. Наверное, вдвоем. Не важно. Ваня даже усмехнулся своей решимости.

— Ладно, что мне взять с собой? И куда мы? — начал задавать вопросы Евстигнеев. — В машине можно перевезти технику так, чтобы не доебались погранцы? Сколько вообще может влезть?

— Шмотки примерно на неделю. Какие-нибудь неприметные, если у тебя такие есть, — Ваня хотел возмутиться, но не рискнул перебивать Атля. — Из рабочего бери все, что можешь легко нести на руках. И документы, если есть, не оригинальные.

В ответ Ваня кивнул и быстро скрылся в комнате. Вывалив из шкафа на диван своё многочисленное барахло, Евстигнеев с некоторым неудовольствием заключил, что колкость киллера имела некоторые основания: из всего шкафа чёрных или серых не приметных вещей было меньше, чем количества дней в неделе. В основном он носил что-то яркое и кричащее, либо темное, но с большими надписями, делающими вещь легко узнаваемой. Минимально под описание «неприметные» подошли две футболки с мелкими надписями, джоггеры, одни спортивки и чёрная куртка, если с неё снять все украшающие застёжки-ярлычки. Набор для целой недели оказался скудным, но Ваня решил, что купит себе необходимое, если будет нужно, по дороге. В сумку полетело белье, носки, щетка с пастой, бритвенный станок, зарядники, паяльник для проводов, переходники, кабели, два разного вида устройств для перехвата трафика, один был более громоздким и слегка напоминающим антенну, устройство для подбора пароля, похожее на обычную флешку, и по мелочи разного рода накопителей и расходников. Даже паленый паспорт нашелся: он им пользовался практически никогда, забывая даже зачем эта фальшивая корочка была сделана. Как бы он не старался обойтись небольшим количеством вещей, стоило положить ещё сверху ноутбук, и спортивная сумка перестала закрываться. Кое-как прижав барахло сверху, застегнуть молнию все-таки получилось. Более рациональную часть Вани немного покорежило от мысли, что с антенной что-то может случиться от пресса, но внутренний распиздяй подумал — а прокатит. И победил.

В прихожей Атль стоял со скрещёнными на груди руками, подпирая стену. Изредка он кидал взгляд на циферблат наручных часов, но, кроме этого, никаких телодвижений не было. Закинув сумку на плечо, Ваня вышел к нему, ловя себя на мысли, что забыл о чем-то очень важном. Он думал об этом, начав обуваться, но ничего так и не шло в голову, пока из дальней комнаты не возник Храмов. Да, пожалуй, Ваня думал о том, что забыл его предупредить.

— Это побег? — поинтересовался Лёха, оглядывая спешно затягивавшего шнурки Ваню, сумку рядом и останавливаясь на ещё одной фигуре. — Сега, привет.

Атль кивнул ему и даже приподнял одну из скрещённых на груди ладоней.

— Конфискую твоего соседа. Погоняю и верну в, надеюсь, целости и сохранности, — уверил его киллер, снова с блуждающей улыбочкой.

— Эй, — фыркнул Ваня, единственный присевший на корточки, и смотрящий на обоих друзей снизу вверх. Слово «погоняю» прозвучало немного обидно.

— Да ладно, можешь не возвращать. Хоть в квартире почище станет, — доверительно сообщил Храмов, — Может даже тараканов потравлю, которые сбегаются на остатки еды в его комнате.

— Так, все, пока. Скучать не буду! — распрямившись выпалил Ваня, подхватывая шмотки и начиная выпихивать Атля из квартиры. Тот, кажется, немного удивился выпроваживающим похлопываниям по спине, но сопротивляться не стал. На миг Евстигнеев почувствовал под одеждой каменные мышцы, какие могут быть только у человека, имеющего дело с постоянной физической работой. Едва Ваня успел об этом подумать, как его дыхание сбилось и в голову полезли совсем не те мысли, что должны были быть у человека, надолго покидающего свою родную обитель. А ведь Атль будет с ним проводить очень много времени — стало даже как-то жарковато.

Напоследок Ваня кинул на Лёху убийственный взгляд, будто друг сейчас выдал какую-то важную военную тайну врагу чисто из желания понтануться. Ну, неряха Ваня. И что? Естественно, сказанное вообще никак бы его не задело, если бы Храмов сказал ее просто знакомому. Возможно, они бы даже посмеялись вместе над Ваниной любовью к беспорядку. Но говорить это перед человеком, который Евстигнееву глубоко симпатичен — как-то стремно. Хотя… если они поедут на задание вместе, Атль все равно об этом узнаёт, так сказать, на практике. Может и не стоило переживать из-за не слишком лестной репрезентации.

Но Ваня переживал, недовольно пыхтя, пока спускался по ступеням вниз. Только, видимо, его пыхтение было трактовано несколько иным образом, потому что уже на следующем лестничном пролёте Атль поравнялся с ним и, слегка поджав губы, покачал головой.

— Мне не тяжело вообще-то! — крикнул Ваня в спину обогнавшего его киллера.

Внизу уже ждал внедорожник: какой-то шевроле довольно непонятного грязного цвета, то ли зеленоватого, то ли коричневатого, за рулем — незнакомый мужчина, по ощущениям лет на десять старше. Атль поздоровался с ним довольно холодно, но руку пожал, а потом представил Ваню.

— Денис, — буркнул мужчина, не сильно внимательно оглядывая нового пассажира.

После дежурного рукопожатия водителя с Ваней, Атль предложил загрузиться и поехать, чтобы не терять время. Сумка Вани была пристроена рядом с большим футляром для гитары. Уже запоздало, сидя в машине, Евстигнеев подумал, что вряд ли внутри действительно был музыкальный инструмент, а потом нервно рассмеялся своей мысли — настолько глупой показалась ему собственная наивность.

Денис сел за руль, Атль сослался на дикую усталость и сел на заднее сидение, а Ваня встретился с внутренней дилеммой. Он мог бы приземлиться рядом с киллером, но ехать несколько часов и смотреть на его спящее тело было не таким уж и привлекательным занятием, как казалось на первый взгляд. А можно было бы сесть на переднее сидение и наслаждаться дорогой. Напрашивался второй вариант: Атль, скорее всего, будет рад остаться в одиночестве.

Едва они выехали из двора, Ваня уткнулся в телефон. Он бесцельно листал мемы, натыкаясь порой на довольно забавные, но испытывал некоторые неудобства от невозможности разделить их с кем-то. Раньше он очень активно перекидывался постироничными картинками с Лёхой даже находясь в одной комнате, а потом они считали количество прозвучавших смешков — кто больше вызвал, тот и победил.

Мемы надоели очень быстро, минут за двадцать, поэтому Ваня решил наблюдать за дорогой, как и собирался. Перед лицом замелькали знакомые проспекты, центр, дома с вывесками, уже набившими оскомину, потом уже широкая улица вывела автомобиль в область, а совсем скоро и на трассу Е95, предвещавшую очень долгий заезд. Попытки отвлекаться на странного вида прохожих, автомобилистов, велосипедистов, баннеры и прочие достопримечательности закончились вместе с выездом на трассу. Кроме асфальта, деревьев и редких машин ничего интересного дальше не предвиделось.

Ваня кинул взгляд на водителя, отстукивавшего по ободу руля ритм слабо шипящей из радио песни: у него был отрешенный взгляд человека, выполнявшего свою работу бесчисленное количество раз. Надоедать вроде бы не хотелось, но с другой стороны ничего другого и не было — интернет отрубился, а вокруг смотреть не на что.

— Так куда мы едем? — бодро начал Ваня, но наткнувшись на непонимающее лицо Дениса, спешно добавил, — Меня выдернули из дома в последний момент. Я понятия не имею, куда мы едем.

Водитель впервые взглянул на нового пассажира с интересом:

— Ты точно с ним работаешь? Он тебя не похитил?

Похоже, что ему этот вопрос показался достаточно смешным — он хохотнул себе под нос.

— Я стажер, — заверил его Ваня. — Учусь правильно стрелять в голову и освежевать трупы. Многого еще не умею, но внимательно слушаю и быстро схватываю суть.

Но Денис оказался не из тех, кто способен легко распознать толстый слой иронии. Выждав драматическую паузу, Евстигнеев недовольно пробурчал:

— Да хакер я. Попросил помочь с работой и даже денег заплатит.

— Хуевый ты хакер какой-то. Вы же осторожные там, хитрые. Шаги наперед просчитываете по математической формуле. — Ваня готов был возмутиться и намекнуть на слишком стереотипное представление о хакерах, но не успел вставить слово. — А ты… даже не знаешь куда тебя везут. Может мы договорились тебя убить, изнасиловать, расчленить и закопать где-то на границе?

— Хах, а что из этого будешь делать ты? — заржал Ваня. Очень хотелось продолжить этот щит-ток**, но он не был уверен, что собеседник готов будет зайти так же далеко.

— Рулить, — заверил его Денис, искренне рассмеявшись.

Радио прохрипело свои последние слова и сдохло. В салоне поселилась тишина буквально на полминуты, как водитель снова завел разговор:

— Ехать долго. Скорее всего, за один заезд не успеем добраться. А я люблю отвлекаться на разговоры о жизни, так дольше смогу проехать. Можешь спрашивать, что хочешь. Ты вроде нормальный чел. Даже с чувством юмора.

— Ну я спросил: куда мы? — поинтересовался Ваня повторно. Разговор показался ему хорошим поводом не только скрасить время, но и немного прощупать почву в отношении мирно сопящего на заднем сидении киллера.

— В Варшаву. У нас в планах аж три страны проездом, а точка назначения — четвертая. Только Беларусь будет совсем мельком, а в остальных двух мы хорошенько поездим. Иногда даже по захолустьям.

— В смысле? — внутренне напрягся Ваня.

— А ты думаешь мы с волынами мсье киллера далеко уедем? На первом же погранце встанем — и приплыли. Тут дело тонкое, хотя и не Восток. Но ты не волнуйся, — вдруг спохватился он. — Я часто вожу тех, кому нужно появиться из ниоткуда.

— Прикольно, — прокомментировал Ваня. А дальше продолжил задавать вопросы, как будто ему десять и он читает с папой энциклопедию криминальной жизни. — И как на вас выходят те, кому это нужно?

— Через знакомых, конечно. Ещё и с рекомендациями. А то знаешь: катать убийц — работа вообще не из легких. Если человека плохо знаешь, то можешь не доехать. Сегу вот давно знаю, да и корешей его тоже — они мои земляки. И если они ко мне кого-то пришлют, то я повезу, потому что есть рекомендация от друзей, понимаешь?

Ваня кивнул, посматривая в окно на однообразные пейзажи чёрных деревьев, тянущихся по краю дороги. Он еще долго расспрашивал Дениса о тонкостях профессии водителя, а так же о причинах, приведших его в криминал. Впрочем, ничего нового он так и не узнал — как и у всех, причина была в деньгах. Не настолько легких, чтобы эту роль мог выполнить любой дебил, но и не сложнее тех, что можно получить на обычной ответственной должности на заводе, например. Зато разрыв в суммах для маленького северного города был колоссальный.

— Ты такой разговорчивый оказался, аж сердце отлегло. Не в обиду Сеге будет сказано, — он кинул беглый взгляд на заднее сидение, будто проверяя, спит ли Атль, перед тем как произнести следующее заключение. — Но с ним не повеселишься.

— Атль не особо хорошо анекдоты травит?

— Он либо спит, потому что работал допоздна, либо молча изучает дорогу. И всегда мрачный. Я его никогда не видел в хорошем расположении духа.

— Да? — искренне удивился Ваня, также кидая взгляд на заднее сидение, как и водитель до этого. — Не замечал.

Несмотря на то, что Атль появился в его жизни относительно недавно, вряд ли Ваня мог бы с уверенностью сказать, что тот всегда не в духе. Просто эмоции, выдаваемые киллером, были не столь экспрессивны, как у подавляющего большинства. Однако ему казалось, что Атля вполне можно читать по его едкой ухмылочке и степени напряжения в теле. Впрочем, такие мелкие изменения ловили не многие.

Водитель усмехнулся, словно слова Вани были достаточно забавной шуткой, в которую он ни за что не поверит.

— Перекур, — кинул Денис, заезжая на территорию заправки, расположившейся между Псковом и Малнавой, только не к колонкам, а чуть дальше, на асфальтированную парковку. Скорее всего, здесь отдыхали дальнобойщики, но сейчас сказать наверняка было трудно — поблизости ни души.

Повернувшись к заднему сидению, Ваня без какого-либо стеснения хлопнул Атля по колену, предусмотрительно отодвигаясь подальше — мало ли какой у него рефлекс. Сега очнулся одним слитным движением: открыл глаза и сразу же подобрался. Выглядел он спросонья немного нервным.

— Перекур, — повторил Ваня и улыбнулся. В ответ он получил очень ломаную усмешку, будто его собственную эмоцию отразило кривое зеркало. От киллера не прозвучало ни слова, но Евстигнеев все равно почувствовал, что неудовольствие связано не с ним.

В тот момент он решил перестать обманывать себя и называть Атля просто Сегой. В конце концов, если это позволял себе брюзжащий водитель, то почему бы этого не сделать и ему?

Из машины Сега вылез и стал похож на сыча: тут же натянул капюшон и обхватил себя руками — видимо, после сна тело ещё не успело адаптироваться под температуру. Ладонью он потёр правую часть лица, отгоняя сонливость. Бросив попутчикам что-то типа «мне отлить», он скрылся в маленьком здании заправки. Его проводили два слегка озадаченных взгляда.

— Он всегда такой, — бросил водитель, прикуривая сигарету. Выглядел он при этом как бедняк в пустыне, наконец дорвавшийся до воды.

— Мне не с чем сравнивать, — будто у Вани много опыта общения с ним. Раз заказ, два заказ, пара встреч на нейтральной территории, две дома, одна вне дома втроем, пара ухмылок с ужимками и неподдельный интерес. Собственно, очень скудный джентльменский набор.

— Ты не похож на человека, который бы с ним работал — слишком жизнерадостный. И разговорчивый.

— Я хакер, — насупленно повторил сказанное ранее Евстигнеев, будто оправдываясь. — С трупами не вожусь, мертвечину не нюхаю, могилы не рою. Вот и кукуха не отъехала.

— Пообщаешься с ним поближе — отъедет.

Вернулся Сега чуть менее разбитый, в левой руке он нёс стакан с кофе, а правой доставал из внутреннего кармана куртки сигареты.

— О, тут есть кофе? — спросил Ваня, стараясь придумать причину для разговора. Да и кофе так ароматно пах, особенно после многочасовой поездки без единой остановки. Он стал прикидывать, стоит ли взять себе такой же. О качестве приготовленных на заправке напитков он был скверного мнения, но вдруг повезет.

— Мгм, — кивнул ему Сега, удерживая во рту сигарету. Он пытался прикурить одной рукой, поэтому двигался медленно и аккуратно.

— И нормальный?

— Держи, — в руку Ване переместился стакан. Он без задней мысли приоткрыл носик пластиковой крышки и глотнул.

— О, пойдет, — кофе оказался намного лучше, чем могло показаться на первый взгляд. Или это так близость границ с прибалтикой влияет на качество продукции?

— Я себе ещё куплю, — кинул ему Сега и развернулся в сторону заправки. Ваня удивленно поморгал глазами и уставился на удаляющуюся фигуру. Кажется, он только что, само того не понимая, отжал чужой кофе.

Водитель неопределенно хмыкнул, предпочитая не давать комментариев ситуации, но Евстигнеев мог поклясться — его представления о Сеге сейчас переживали процесс мучительной перестройки. А насчет самого Вани все стало несколько запутаннее: план пускать слюни, пока они пускаются, и надеяться на то, как что-то там во вселенной подстроится под его запросы, стало не обязательно. Кажется, к нему и так хорошо относятся. Хватит ли этого для новых отношений — покажет только время. А времени у Вани хоть отбавляй.