Она каждую ночь видела сны.

Разные. По большей части, конечно, невероятно странные и запутанные. Она не могла назвать их кошмарами, хоть порой жутко пугалась того, что видела в своих сновидениях. Образы вроде смутно знакомые, но уловить суть происходящего у неё никогда не получалось.

Там были люди. У них не было лиц: лишь очертания, будто ленивый художник не удосужился прорисовать всё остальное. У них была странная одежда: строго скроенная, однотонная, взглядом не за что зацепиться. Серые и совершенно пустые; людьми она их называла только для простоты понимания.

Они её звали. Протягивали руки, хватали за плечи, встряхивали, называли чужим именем (ей ни за что не вспомнить каким именно; вроде что-то невероятно похожее, но как же, как же…). Иногда она отбивалась, иногда любопытства ради оставалась на месте, но исход был один и тот же: в определенный момент она просто просыпалась.

Порою во снах она видела чужие воспоминания. Из этих снов она стремилась сбежать как можно скорее. Это неправильно и нелепо — подсматривать за чьей-то жизнью, пусть и в такой странной форме.

Вот ведь шутка: обычные сны забываются наутро, а эти нет. Серой краской отпечатываются в сознании, но не исчезают.

Впрочем, за несколько лет таких постоянных ночных представлений она успела к ним привыкнуть. Успела привыкнуть и к вечному недосыпу, и к разбитому состоянию по утрам. Она так сильно ненавидела просыпаться, что порой просто не ложилась спать.

Впрочем, сегодня ей-таки удалось отдохнуть. Неясно, что это была за божья благодать, но за эту ночь ей приснилось целое блаженное ни-че-го. И даже блекло-розовый рассвет вовсе не раздражал, а дарил чувство умиротворения.

Она — Странница. Она бродит по миру, не имея ни цели, ни дома, ни конечного пункта своего пути. Для неё дорога — и есть её жизнь. И сегодня она вновь отправляется в путь.

Когда она собралась и спустилась на первый этаж таверны, за окном уже понемногу светлело. Широкоплечий трактирщик встретил её слегка помятый и сонный. Девушка встретилась с ним глазами и, изо всех сил скрывая улыбку, покачала головой.

— Доброе утро.

— Доброе-доброе, — он слегка прищурился и недовольно продолжил, — по глазам вижу, что злорадствуешь, — и раздраженно цокнул.

— Пить меньше надо.

Трактирщик что-то обиженно пробормотал, и сделал вид, что невероятно занят перестановкой чашек на стойке. Девушка, тем временем, протянула ему ключ и мешочек с монетами.

— Оставь, — он небрежно махнул рукой, не поворачиваясь к ней, — и ключ тоже. В той комнате всё равно никто, кроме тебя, не соглашается жить.

Она спорить не стала. Всё равно припрячет для него пару монет где-нибудь в укромном месте.

— Куда теперь? — его низкий голос в пустом зале отдался эхом. Кажется, даже пламя в камине качнулось.

— На запад, в столицу.

— Там, говорят, совсем всё плохо стало. Шавки разбойные вконец страх потеряли, уже на главных дорогах грабят. А страже хоть бы хны, все в городе сидят. На кой чёрт только?

— А маги?

— Нашла защитников! Эти всю жизнь у себя в конурах просидят, лишь бы не впутываться во всё это.

Она усмехнулась и притихла. Надо было подумать, как дойти до столицы, по пути не наткнувшись на неприятности.

Между тем, трактирщик продолжил:

— Я это к чему. На тракт не суйся даже, сходи в обход. Так порядком дольше, но хоть цела останешься.

— Хорошо.

— И, вот, — он достал небольшой конверт и свёрток, протянул их Страннице, — заглянешь по пути к болвану моему? Передать это. А то он и месяца без папаши не проживёт.

На конверте стояла восковая печать, а в правом нижнем углу красовалась размашистая подпись: Грегор В. . В свёртке, судя по всему, были деньги и какая-то мелочёвка. Девушка сложила вещи в сумку, а после ответила:

— Передам. Мне как раз по пути, — она сделала шаг назад и накинула на голову капюшон, — ну, я пойду.

Она направилась к выходу, чеканя шаги по деревянному полу. Около самой двери её окликнули:

— Арэдель! — Грегор пусть и говорил негромко, но силу голоса ему не занимать.

Девушка обернулась.

— Береги себя.

Она еле заметно кивнула, и ответила:

— До скорой встречи.

***

Далее ей предстоял путь через широкие пшеничные поля, прямо на запад. Там, в долине среди гор, неприступной крепостью стоял вечно светлый город. И, кто знает, что найдёт она среди серых скал и золотых долин?