— Эй, эй, парень! — кричит кто-то внизу. — Слышишь?

      Чимин уже ничего не слышал. Ничего не слышал, кроме до боли родного голоса в голове, и не видел, кроме той самой нахальной улыбки перед глазами. Все смешалось в его сознании. События последних дней давили и казалось, что сейчас это единственный выход.

      Ветер небрежно трепал рыжие, выжженные осветлителем волосы омеги, стоящего на самом краю высотки с расправленными руками, будто приготовился для полёта. Полёта прямо в низ, в объятия смерти.

— Стой на месте! — кто-то из прохожих пытается докричаться до парнишки. — Помощь уже едет, не прыгай!

      Помощь, чёртова помощь. Ему уже ничего не поможет, он решил. Решил, что будет лучше просто умереть, чем жить так. Распахнутая фланелевая жёлтая рубашка с разводами от кофе колыхалась на худом теле от дуновений ветра. Свободные джинсы в три четверти, протёртые в некоторых местах, легко пропускали холодный воздух, пуская табун мелких мурашек по телу парня. Хотелось, чтобы душу так же спокойно колыхало под этим ветром, но колыхать уже было нечему. Внутри всё мертво, пришло время показать это снаружи.

— Сегодня не лучший день для смерти, — раздаётся хриплый голос совсем рядом. — Луна будет красивая.

      Чимин чуть вздрагивает и недовольно оборачивается на незваного гостя. Незнакомец одет во всё чёрное с кепкой и капюшоном на глазах, альфа. Руки в карманах свободных тёмных спортивных брюк. Если он пришёл его спасать, то не выглядит, как спаситель.

— Зачем стоишь на краю, если помирать не хочешь? — спрашивает незнакомец.

— Хочу, — уверенно отвечает Чимин.

— Хотел бы — прыгнул бы давно уже, — хмыкает альфа, смотря куда-то в сторону.

— Уйди отсюда, оставь меня одного, — просит Чимин, и голос его дрожит.

      Не все слёзы он ещё оставил в подъезде, пока сюда поднимался. Ему следовало повыть, как следует, в ванной на той дурацкой вечеринке, а не забежать туда не думая, чтобы взять первую попавшуюся бритву в дрожащую руку. Он всё ещё хочет плакать. Желание рвать душу от боли и драть глотку в глухом вопле отчаянья куда больше, чем прыгать вниз, но омега пока не признаёт это.

— Я тебе не мешаю, я просто любуюсь закатом и разговариваю сам с собой, — спокойно говорит парень и смотрит будто бы сквозь спину Чимина.

      Пак совершенно упускает из виду, что на улице очень пасмурно и никакого заката не видно, да и время для этого явления явно не подходящее.

— Как сумасшедший, — хмыкает Чимин.

— Возможно, — кивает альфа и подходит к Чимину сбоку, находясь на расстоянии, чтобы Пак не стал протестовать и не заподозрил неладное. — Но сейчас ты стоишь на краю высотки и уже пару минут не можешь решиться.

— Какое тебе дело до меня! — грубит Чимин и отворачивается от незнакомца, сжимая кулаки, он ведь правда не может решиться. — Смотри на свой идиотский закат.

      Какое-то время незнакомец молчит. Тишину нарушает лишь завывание ветра и звук подъезжающих снизу машин. Чимин всё-таки не может решиться сделать последний шаг в этой чёртовой жизни. Сейчас он ругает себя за тупой страх, что сковал всё тело, не давая сдвинуться с места, и тупую злость, которая быстро перерастает в слёзы. Слёзы, которые в этой жизни он так и не смог выплакать. Чимин шмыгает носом.

— О, дождь начинается, — снова заговаривает незнакомец, каким-то тихим печальным голосом. — В такую погоду я не смотрю на закаты, раз ты пока не решился, поговоришь со мной?

— Иди нахер, — шипит Чимин, вздрагивая и снова шмыгая носом. Слёзы застыли в его глазах, нос неприятно щиплет, а в горле встал комок. Ещё чуть-чуть, и он не выдержит.

      Так больно морально ему никогда не было, физически — да. Однако сейчас омега с точностью может утверждать, что вырвать сердце и растоптать куда больнее, чем принуждать к сексу насильно. Вещи совершенно отвратительные и несравнимые, но Чимин начинает вспоминать всё, что происходило с ним. Вспоминать всю боль, что он успел испытать на себе в этой никчёмной жизни, когда связался с одним придурком.

— Какие мы грубые, — усмехается парень, поправляя свою чёрную кепочку. — Своих хёнов посылаем. Никто ведь не виноват, что ты завалил тест.

— Я не завалил тест, — утирает рукавом рубашки выступившие слёзы Чимин. Чёртов тест. Он закончил школу около года назад. Сейчас его интересовали совершенно другие тесты.

— Нет? — удивляется незнакомец, смеряя взглядом парня. — Может, с родителями поссорился?

— Я без понятия, где они, — зло выдаёт Чимин и запрокидывает голову назад, чтобы слёзы не выдавали предательски всю боль его души и прекратили стекать по щекам. Ещё чуть-чуть, и он точно решится (или просто сломается и позорно разрыдается).

— Опять мимо? — хмыкает незнакомец. — Ну что ты будешь делать? Неужели тебя бросила любовь всей твоей жизни?

      Улыбка трогает губы Чимина. Он оседает на корточки и закрывает лицо руками, начиная вздрагивать. Парень в чёрном слегка напрягается, прекрасно понимая, что Пак может упасть от любого неаккуратного движения в такой позе, а среагировать в нужный момент будет сложновато.

      «Любовь всей твоей жизни» — даже притворно это звучит противно. Любви, как выяснилось, и не было, а его просто использовали, как обычное развлечение. А он любил…

— Тоже причина мёрзнуть на крыше в такую погоду, — фыркает альфа, не выдавая своё напряжение и беспокойство, поворачиваясь к Чимину лицом и делая незаметно шаг к нему.

— Я любил его, — доносится приглушённый голос парня.

— Все мы любили, — спокойно говорит незнакомец, делая ещё один шаг.

— Я просто недостоин его! — Чимин резко поднимает голову. — Какое же я ничтожество!

— О, как мы умеем загоняться, — усмехается парень и делает ещё один незаметный шажок. — А порычать можешь?

— Ты тоже издеваться будешь? — Чимин резко поворачивает голову в сторону незнакомца. — Давай, сделай это по-хорошему, чтобы я запомнил, какой я неудачник в этой чёртовой жизни!

      Его глаза полны боли. Лицо блестит от размазанных слёз, которые новой неостановимой волной текут из уголков глаз. Чимин покраснел и дышит ртом, чуть приоткрыв искусанные до крови пухлые губы.

      Что такого могло случиться в жизни этого невинного мальчишки, что ему непременно нужно было пугать людей своей неожиданной решимостью спрыгнуть? Его бросил парень? Каждый день кто-то кого-то бросает, и живут же люди дальше, некоторым даже лучше в одиночестве. Случилось что-то более волнующее и непростительное, чем просто расставание.

— Прыгай, — уверенно говорит парень и кивает вбок, как раз таки вниз, указывая путь Чимину. — Давай, прыгай, ведь так и поступают неудачники. Они просто прыгают, режут себе вены, затягивают петли. Вперёд! Будь одним из них! Будь неудачником, которым заслужил быть именно ты!

— Иди нахер, — произносит глухо Чимин и до боли сжимает челюсти, подавляя новую волну истерики. Слёзы продолжают катиться из глаз, падая с высотки вниз на далёкий асфальт, вместе с каплями дождя, который всё-таки пошёл сегодня.

— А я просто посмотрю на закат и тихонько спою задушевную серенаду о том, как по-идиотски умер этот самый закат, так и не поняв, что он был рассветом чего-то великого, — шепчет незнакомец, делая ещё один шаг. Он уже близко. Теперь не страшно, что может не успеть, хоть и риски всё ещё есть.

— Ты бред несёшь, — шипит Чимин, шмыгая носом, пытаясь утереть слёзы уже мокрым рукавом рубашки.

— А ты делаешь, — спокойно отвечает незнакомец. — Я не хочу отговаривать тебя, но, по-моему, прыгать из-за одного расставания — это глупо.

— А если не одного? — тихо спрашивает Чимин.

— Из-за нескольких тоже глупо, — кивает парень, сам подтверждая свои слова.

— А если я полный придурок?

— Тоже не вариант, — спокойствие в голосе немного успокаивает и самого Чимина.

      Никто не кричит, не просит остановиться. Если он прыгнет, то этот парень скорее всего ничего и не почувствует. Никто ничего не почувствует больше к маленькому Чимину, и он, вероятно, тоже больше ничего испытывать не будет. Тихая смерть была бы ему лучшим другом.

— Я просто хотел сделать его счастливым, я молчал о своей боли, а он…

      Чимин чуть пошатывается и встаёт на ватных ногах, снова готовится к последнему шагу в своей жизни. Незнакомец незаметно вытаскивает руки из карманов, он наготове, чтобы ловить этого недосуицидника.

— Это тупо, — говорит альфа, сдёргивая капюшон со своей головы.

— Я тупой, да, — кивает омега и смотрит вперёд, потом переводит взгляд вниз. — Я ужасный трус, я даже прыгнуть не могу. Он меня засмеёт!

— А потом я посмеюсь над ним, — грубо звучит от парня, но он тут же переходит на более спокойный тон. — Так, и что он сделал, чтобы расстаться с тобой?

— Это была вечеринка одного из его друзей… — зачем-то начинает говорить правду Чимин. — Я думал, что он любит меня и готов был сделать всё, а потом он сказал, что просто забавлялся со мной и… я сбежал, когда увидел его с другим. Какой же я трус!

— Так прыгай, если трус, — пожимает плечами Юнги. — Позволяй себя унижать и дальше! Правильно! Ты этого заслуживаешь! А знаешь, что? — он делает тактичную паузу, и Чимин поворачивает к нем голову, готовый слушать. — Тот парень не станет винить себя или того, с кем тебе изменил, в твоей смерти. Нет, они будут все невинными овечками, ещё и спокойно подойдут и плюнут на закат, на твоё холодное тело, лежащее в собственной крови на асфальте под этим домом.

— Возможно, мне нужна была помощь тогда, — тихо произносит Чимин и отворачивается, смотря себе под ноги. — Я не имею права на эту жизнь, а тем более на помощь.

— Но у всех есть право на последнее желание, хочешь, я исполню твоё последнее желание? — зачем-то предлагает незнакомец.

— Ничего не надо, — спокойно говорит Чимин и улыбается через боль, но выходит криво, и альфе хочется убрать жалкие попытки этого парня улыбаться, хочется просто прижать его к себе и сказать ему, что всё будет хорошо. — Почувствовать любовь ты всё равно мне сейчас не поможешь.

      Секунду альфа мешкает, подыскивая слова для ответа.

— Эй, дружок, давай слезай с этой штуки, — доносится за спиной другой голос, от чего Чимин незаметно вздрагивает и напрягается. — Ты чего тут решил, спрыгнуть хочешь?

      Человек сзади подходит стремительными шагами к Чимину со спины. Бета, взрослый.

— Не подходите пожалуйста, я всё решил, — в пол-оборота говорит Чимин, выставляя руки вперёд, будто бы собрался защищаться от подошедшего человека, который подходит с явным намерением помочь.

      Парень в чёрном недовольно фыркает и отворачивается от человека, взглядом пробегая по униформе полицейского. Наверное, этот человек был прислан, чтобы вытащить Чимина с крыши. Незнакомец хочет уже расслабиться и спокойно уйти, потому что мальчик перед ним теперь оказался в руках правоохранителей, беспокоиться не о чем, но что-то всё равно заставляет его напрячься и остаться.

      Полицейский пытается не повышать голос на Чимина и доходчиво ему объяснить, что лучше бы слезть с бортика крыши, чтобы чего плохого не случилось. Мужчина приводит в аргументы остаться жить: друзей, которых, вероятно, у Чимина нет, о чём успевает подумать парень в чёрном; родителей, про которых Чимин уже сказал, и на финалочку — школу и будущее, на которое, вероятно, парень, готовый умереть, вообще никак не надеется и никогда не рассчитывал.

      Более глупых убеждений остаться жить альфа в своей жизни не слышал. Он мысленно сказал своей чуйке спасибо и двинулся чуть ближе в сторону Чимина.

— Да боже, тупой ты засранец, иди сюда! — спустя несколько минут бесполезной беседы не выдерживает полицейский и рывком подлетает к Чимину, пытаясь хватить того за открытую лодыжку.

      Чимин, не задумываясь, шагает назад, чтобы не дать полицейскому притронуться к себе, и в ту же секунду понимает, что ставить ногу просто некуда. Теряя равновесие, парень успевает лишь широко распахнуть глаза с вмиг появившимися слезами и в непонятной суматохе вздёрнуть руки вверх, хватаясь за воздух.

      Незнакомец в чёрном молнией подлетает к Чимину и хватает того за руку, когда тело парня уже находится полностью за выступом с крыши. Полицейский отшатывается от них, непонимающе хлопая ресницами.

      Взгляды парней встречаются. Они абсолютно зеркальны — страх, да и только. От резкого рывка кепка альфы слетает с его макушки и летит прямиком вниз. Дождь заходится новой силой и крупные капли бьют напуганному Чимину по лицу, стекая и смешиваясь с его слезами.

— Всё, — мягко говорит Юнги, заглядывая в полные страха глаза напротив. — Забирайся назад, закат. Попрыгали, и хватит.

      Слезы неостановимым потоком текут по щекам парня. Чимин скользит драными конверсами по бетонному бортику дома, но не может подтянуться, чтобы забраться назад на крышу, сил не хватает. Вторая рука со слабостью тянется к незнакомцу, видимо, она повреждена и болит, — думает спаситель Пака. Альфа напрягает все силы, но подтянуть тело так и не может. Погода всё усложняет, а нахлынувшие чувства не дают чётко сосредоточиться на одном объекте.

— Держишься? — спрашивает он у Чимина, всё так же не разрывая зрительного контакта, и получает в ответ кивок. — Держись. Ни за что не отпускай мою руку, хорошо?

      Полные страха глаза, полные слепого доверия глаза. Глаза влюблённого мальчишки, которого жестоко отвергли. У альфы в голове успевает пролететь уже не одна сотня мыслей по поводу этого мальчика и того, почему он решился на этот поступок. Сначала он хотел было осудить Чимина за такую глупость, но когда их взгляды встретились, парень вдруг что-то понял. На место осуждению пришло сожаление и что-то ещё непонятное… Что-то такое, что делает в груди очень больно и заставляет кусать губы и сжимать ладони чаще. Парень непременно бы утонул в этих глазах, будто в них существует целая вселенная, целый отдельный мир, в котором сейчас идёт непрерывная жестокая война. Он хочет остановить эту войну и прижать бедного мальчика к себе. Он хочет помочь ему.

      Чимин кивает и шмыгает носом. Он тоже не отрывает взгляд от незнакомца. Его лицо кажется каким-то знакомым, но он не помнит, где мог его видеть. Сейчас, держа холодную руку, по которой крупными каплями ударяет дождь, Чимин понимает, что это единственная спасительная соломинка, которая вытаскивает его из объятий смерти, в которые он так хотел минут двадцать назад упасть без памяти.

— Умница, держись, — кивает парень, он говорит всё ещё ласковым голосом, полностью завладев вниманием Чимина.

      Парень делает ещё одну попытку подтянуть Чимина и помочь ему забраться на крышу, но всё идёт крахом. Намокшие чёрные волосы лезут в глаза, становится неудобно и неприятно. Страх, что он не сможет удержать Чимина, растёт с каждой секундой, ладошки начинают потеть, что вообще никак не помогает в этой ситуации. А большие напуганные глаза так и просят помочь и не отпускать.

— Не хотите ли помочь, товарищ Сама некомпетентность?! — вдруг громко кричит незнакомец себе за спину.

      Полицейский будто отходит от транса и помогает парню вытащить Чимина. Как только конверсы оказываются на бетонной крыше, Чимина тут же заключают в спасительные объятья, грея своим теплом. Незнакомец в чёрном обнимает крепко и тепло, хочется бесконечно раствориться в этих объятиях и никогда с ними не прощаться. Хочется утопить все свои переживания именно в них и никогда больше не отпускать.

      Чимин всхлипывает и утыкается лицом в чёрную толстовку, сжимая её в своих давно замёрзших и потрескавшихся от холода руках. Альфа пахнет горьковатым кофе, таким, который обычно путешественники пьют в придорожных кафе в пять утра вприкуску с какой-нибудь булочкой. Дождь стеной накрывает их. Чимин дрожит, сильнее сжимая толстовку в своих руках, холод уже давно проник под кожу.

— Всё, больше не подходим к краю, да? — крепко прижимает к себе Чимина незнакомец, тот кивает, чувствуя, как подбородок парня укладывается на его голову, в копну жжённых красками волос, а руки сильнее прижимают к себе, защищая от этого страшного мира.

— Почему раньше его не снял с крыши, давно тут стоишь? — спрашивает полицейский, недовольно хмыкая и доставая рацию, закреплённую на бедре. — Всё успешно.

— Я этим и занимался, пока вы мне не помешали, — грубо отвечает альфа, отворачивая Чимина от крыши и от полицейского одновременно. — Он бы непременно сиганул вниз, попытайтесь вы схватить жертву. О чём вы думали?

— Столько суицидников, с каждым убивать полчаса на разговоры — всех не спасти.

— Я думал, вы за жизни боретесь, а не за количество принятых вызовов, — хмыкает парень, поглаживая Чимина по спине одной рукой, дрожь всё не унимается. — И это только второй случай суицида с высотки за последние три года.

— Как зовут? — не реагируя на слова парня, спрашивает полицейский.

— Юнги, — отвечает он спокойно.

— Нет, парня как зовут, — недовольно шипит служащий.

— Чи-мин, — доносится приглушённо.

— Чи? — переспрашивает Юнги.

— Нет, — мотает головой парень и тихо, еле слышно, повторяет: — Чимин, а фамилия Пак.

— Пак Чимин, — громче повторяет Юнги для полицейского. — И я его забираю.