Утро далось тяжело. Липкие объятия сна всё никак не хотели опускать Чимина в реальный мир, где он никому не сдался. Всё тело болело, будто бы его жестоко избили накануне, однако это было привычное состояние. Закусывая губу, Чимин резким движением поднимается в сидячее положение, открывая глаза и прижимая руки к себе, раны на предплечьях тянуще болят, всё чешется под помятыми бинтами, на правой руке повязка немного сползла. Чимин всё ещё удивляется, как он просыпается изо дня в день, находя в себе силы открывать глаза и сидеть на постели, обдумывая план дальнейших действий.

      Первое, что приходит в голову — сбежать отсюда. Чимин быстро переодевается с этой мыслью, аккуратно складывая пижаму и заправляя кровать, он всё-таки не свинья какая-нибудь. Сердце начинает бешено колотиться. Просто сбежать из чужой квартиры, он ведь это делал почти сотню раз, даже не один проделывал, как-то целую толпу вывел и не попался на глаза хозяину, всё же просто. Всё просто.

      Омега молился, чтобы Юнги всё ещё спал. Определить точное время Чимин не смог за неимением часов в комнате, которую он вчера не осматривал особо, да и сейчас ему до неё дела нет. Погода за окном пасмурная, такая же, как была вчера, так что сказать, что именно – утро или день – проблематично. Чимин надеялся на лучший вариант.

      Аккуратно выглядывая в коридор, омега не замечает Юнги, так что он на цыпочках покидает комнату и двигается к двери, рассматривая все углы в прихожей в поисках своего рюкзака.

— Проснулся? — хриплый голос сзади пугает Чимина до чёртиков, табун мурашек проходится по спине, его засекли, а ботинок прямо по курсу нет, в чужих сбежать было бы тупо, так что план побега придётся оставить на потом. — Не бойся, ты уже из ванной или в неё?

— Да, — кивает Чимин и пулей скрывается за белой дверью, скрывающей за собой приятную бежевую ванную комнату всё с тем же запахом порошка.

      Ужас, какой ужас. Его засекли за побегом. Теперь сбежать не получится вообще никак. Хуже всего, что Юнги ждёт его где-нибудь в прихожей или на кухне. Насколько он серьёзен и может ли вообще Чимин ему доверять? Тем более в таком положении. Омега по-быстрому принимает душ и стоит перед зеркалом, рассматривая своё опухшее лицо с заплаканными покрасневшими глазами. Кажется, что его узкий разрез глаз стал ещё уже. Он находит бинты и слепо, чуть кривовато, перевязывает свои раны, с двойным ужасом замечая, что больная рука стала двигаться в два раза хуже, чем вчера.

      Когда он выходит из ванной, его тут же зовут на кухню и предлагают довольно аппетитный и приятно пахнущий завтрак. Оладушки… Сердце Чимина сжимается сильнее, чем его челюсть. Его только что чуть не стошнило в ванной от вкуса зубной пасты, а от запаха вчерашнего геля для душа закружилась голова, а тут Юнги, который улыбается и предлагает ему поесть очень аппетитную на вид еду.

— Можно узнать? — топчется около стула Чимин, всё никак не решаясь сесть, понимая краем сознания, что если съест этот завтрак, то его точно вытошнит.

— Не любишь оладушки, хочешь что-то другое? — теряется Юнги, зачёсывая черные волосы, находящееся в беспорядке, но приуспокаивается, когда Чимин, закусив губу, мотает головой.

— А где мои вещи? — спрашивает он.

— Тут в гостиной, на столике, — указывает в глубину комнаты Юнги, включая кофеварку, которая начинает тихо жужжать, наполняя чашку ароматной жидкостью. — Рюкзак я пока не выкидывал, но его надо будет заменить.

      Чимин оборачивается и распахивает глаза. Гостиная просторная и светлая. Огромная плазма стоит рядом с окном, около неё диванчик с мягкой обивкой, пара кресел, в таком же цвете и стиле, и прозрачный журнальный столик с кучей барахла на нём. Чиминовы вещи.

      Парень подходит к ним и начинает судорожно шариться на столике, проверяя, всё ли на месте. Омега замечает помятую упаковку таблеток, берёт её одной рукой, другой всё ещё ищет одну не менее важную деталь. Нет, здесь его нет. Видимо, забыл где-нибудь или просто потерял, а может, он остался на дне сумки, хотя пара фантиков и открытая упаковка жвачки были тут, обычно такие вещи теряются на дне. В голове мелькает мысль, что он вовсе не перекладывал вещицу из штанов в рюкзак.

      Чимин выдыхает, направляясь обратно к Юнги.

— Чего-то не хватает? — спрашивает буднично альфа, потягивая горьковатый кофе, облокотившись на одну из кухонный тумб. Его взгляд прикован к Чимину и сканирует его от и до, от такого взгляда становится не по себе.

— Нет, всё здесь, — врёт Чимин и выдавливает из себя лёгкую улыбку, поворачиваясь в сторону альфы. — Мне просто нужно лекарства…

      Он так и не заканчивает предложение, потому что глаза фокусируются лишь на одном объекте в этой комнате. Альфа крутит одной рукой небольшой белый предмет, похожий на ручку, только Чимин прекрасно понимает, какая эта ручка. Мелкая дрожь прошибает всё тело. Чимину конец.

— Точно всё нашёл? — вопросительно вскинув бровь, спрашивает парень, складывая губы в издевательскую ухмылку и осматривая результат на тесте.

— Это… — теряется Чимин и сразу же поникает, голова идёт кругом и кажется, что в глазах темнеет. Омега опускает взгляд в пол, начиная судорожно перебирать мятую коробочку таблеток в трясущихся руках.

— Это, — Юнги разворачивает сторону с результатом к Чимину, две полоски выглядят как смертельный приговор, но ещё страшнее – резко меняющийся голос альфы. — Что за таблетки?

— Чтобы сильно не тошнило, — шепчет Чимин, аккуратно подходя к Юнги и показывая коробку ему. До жути стыдно.

      Стыдно за себя, за своё поведение. Если Юнги и хотел ему помочь, то Чимин только и делает, что отталкивает помощь и доставляет ещё больше проблем. Ему стыдно и страшно от всего того, что произошло за последние сутки.

— Я не брошу тебя в любом случае, — уверенно говорит Юнги, наивно полагая, что его слова помогут омеге расслабиться, хотя тон со строгого он так и не меняет.

" — Он в той комнате, — смеётся один из альф, приобнимая Чимина за талию, и случайно проливает на его рубашку своё пиво. — Пардон, — смеётся парень и ставит жестяную банку на какой-то столик, заваленный бутылками другого палёного алкоголя, тлеющими в пепельнице сигаретами и уродливо лежащими шприцами, выглядывающими из порванной упаковки. — Детка, не торопись, ты же его знаешь.

— Отвянь, а, — шипит Пак на очередного пьяного идиота и идёт в сторону указанной двери.

      Лучше бы он этого не делал. Что мешало ему состроить глазки и выпросить спокойный день, а не очередную вписку в тумане незнакомых лиц? Ничего, ничего кроме одной дурманящей новости, доказательства, которые прячутся в кармане его потёртых джинс.

Он ждёт ребёнка.

      Он, черт возьми, беременный!

Осознание наитупейший ситуации приходит в момент, когда рука тянется к ручке двери и открывает её…»

— Ты не знаешь, — всё-таки присаживается Чимин на стул, зарываясь руками в волосы, живот сводит от манящей еды. — Как же стыдно, какой я идиот.

— Отец ребёнка знает? — задаёт совершенно логичный вопрос Юнги.

" — Что? — одними губами произносит Чимин, видя самое худшее в своей жизни.

      Он до безумия возбуждённый облизывал своими губами губы другого, совершенно чужого омеги, не Чимина. Он приподнимается и что-то шепчет другому, начиная медленными толчками вбивать того в кровать, которая мягко пружинит их тела. Мягко, нежно. Чимин смотрит на картину, развернувшуюся перед ним, и ему становится до жути противно.

Ему следовало уйти тут же, пока его не заметили, но он продолжал стоять, прикрывая руками свой живот, защищая ещё не сформировавшегося ребёнка от монстра перед ним. Омега продолжал смотреть на самое чудовищное, что могли сделать с ним в этой жизни. Он смотрел на измену своего любимого. Глаза наполнялись слезами всё больше и больше, когда комната стала заполняться стонами наслаждения и его тихим рычанием.

Чимин никогда не стонал сладко, потому что ему было всегда больно.

Ему следовало уйти, пока его не заметили, но ноги так и приросли к одному месту. Чимин не уходил. И, как и следовало ожидать, его всё-таки заметили…

      Та последняя ухмылка, которая, кажется, навечно отпечаталась в памяти, такая мерзкая и нахальная. Слёзы стекают по щекам. Он маленький наивный омега, который просто влюбился, как полный придурок, доверил всего себя и получил в ответ кучу дерьма. Распишитесь за оригинальную доставку. Спасибо — пожалуйста.

Чимин сбегает тут же. Он не слышит, как в его спину басят до тошноты мерзко:

— Присоединяйся, детка».

— Нет, — поникает омега и сглатывает, в памяти всплывают события вчерашнего дня. — Я собирался сказать, но не успел.

— Сколько тебе лет? — решает уточнить Юнги.

— 19, — быстро говорит Чимин и закусывает губу, никто ведь проверять не будет, врёт он или нет, поэтому тут же добавляет немного правды: — Совершеннолетний, школу уже закончил.

— В паспорте написано, что 18, — хмыкает Юнги, словив парня на вранье, Чимин поднимает на него свои большие напуганные глаза. — А школу ты и правда закончил.

— Ты смотрел паспорт? — удивляется омега, но потом поворачивает голову на кучку вещей на столике в гостиной и понимает, откуда. — Ты все вещи смотрел, да?

— Всё на месте осталось, кроме этого, — Юнги в два шага оказывается перед Чимином и кладёт тест на стол. — Рюкзак был сырой, мне следовало его просушить, ничего больше не трогал.

— Прости за это, — сжимается омега, снова опуская взгляд вниз, и пальцами больно оттягивает прядки волос. — За всё прости, я только появился и уже столько проблем.

— Никаких проблем нет, Чиминни, — улыбается ему Юнги, ставя чашку с кофе на стол, а сам присаживается на корточки перед парнем, чтобы заглянуть тому в глаза. В груди омеги что-то подозрительно ёкает на новое прозвище. — Я помогу.

— Мне нужно лишь немного денег, чтобы решить эту проблему, — шепчет Чимин, зажмуриваясь сильнее, мысленно приказывая отставить себе приближающуюся истерику и больше не плакать.

— Ещё раз так скажешь, и я не буду давать тебе сладкого, — с твёрдостью в голосе говорит Юнги, с насмешкой угрожая Чимину.

— Что?

— Слушай, — выдыхает он и смотрит прямо в глаза омеги, которые тот широко распахнул. — Конечно, тебя никто по головке не погладит за то, что залетел в 18 и чуть не прыгнул с крыши. Ты вообще идиот, если додумался до такого. И бывший твой ещё больший идиот, если решил изменить тебе после сцепки. — Юнги смотрит на бедного парня, который и взгляд отвести боится и лишний раз вздохнуть. — Метка у тебя же есть?

      Чимин замирает на пару секунд, совсем перестаёт дышать, а потом тяжело выдыхает и мотает головой. Нет. У него нет метки. Нет той самой метки, что показывает всю силу любви. А любили ли его?

— Но сцепка же была, — хмурит брови Юнги, не понимая как так может вообще быть.

— Он говорил, что моё тело ещё не достойно метки, — голос ломается на последнем слове, глаза начинают блестеть. — Сказал, что поставит, когда мне девятнадцать исполнится.

" — Такая послушная детка, ну же, глотай, — он слегка давит на шею Чимина, тот послушно сглатывает слюну, смешавшуюся со спермой, что попала на его язык после болезненного для его горла минета, он старается не морщиться от ужасного горького вкуса и облизывает припухшие от поцелуев губы. — Такой послушный, тебя нужно отблагодарить, да?

      Чимин кивает, смотря снизу вверх на самого обожаемого человека в этом мире.

— Что мне сделать? — издевательски спрашивает он, проводя пальцами по худой спине вдоль позвоночника. — Детка, что мне сделать?

      Чимин коварно улыбается, чуть приподнимаясь на затёкших ногах, и при помощи чужих рук забирается на бёдра альфы, седлая его. Он делает один неуверенный толчок, потираясь о пах своего альфы. Чимин внутри сгорает от возбуждения, медленно сходя с ума. Горечь на языке становится пустяковой проблемой, по сравнению с эрегированным членом, сдающим его желания с потрохами.

Всю идиллию портит чёртов телефонный звонок, после которого Чимин летит на пол, суматошно пытаясь нацепить на себя недавно скинутые штаны, а его альфа в секунду скрывается за дверью, бросив на последок:

— Через двадцать минут освобождай хату, встретимся в маке напротив.

      Чимин понимает, у него просто дела. Сейчас ему не до него, но он же ещё получит своё, да?»

      Сердце у Юнги сжимается, снова и снова обливается кровью. Как же сложно пришлось этому мальчику, что сидит перед ним и пытается не расплакаться. Пальцы холодеют, а в голову не прилетает ни одной хорошей мысли. Хочется почему-то встать, найти того мудака, что позволил себе поиграться с этим омегой, и избить до полусмерти, чтобы не смог больше двигаться. Юнги раньше никогда не испытывал подобных эмоций. Он не так часто ведётся на поводу своих чувств, поэтому и сейчас сдерживается.

— И ты ему поверил? — спрашивает он очевидное.

— Я любил его, — скулит Чимин и закрывает лицо руками, начиная бесшумно плакать, что понятно лишь по дрожащим плечам.

— Идиот, — произносит почти не слышно Юнги, прежде чем обнять Чимина, крепко прижимая к себе. Он дарит ему своё тепло, ничего больше не сказав. Да и слова здесь пока излишни.

— Теперь будешь делать глупости только для меня, — шепчет Юнги, нежно поглаживая парня по спине. — Чимин-а, только прошу, не пытайся сделать что-то с собой или ним.

— Это чужой ребёнок, — глухо произносит омега не своим голосом, прекращая на миг плакать.

— Что ему мешает стать мне родным? — продолжает шептать альфа, не прекращая свои успокаивающие поглаживания.

— Зачем тебе это? — задаётся вполне логичный вопрос.

— Я не шучу, когда говорю о том, что буду любить тебя.

— Мне страшно, — прижимается ближе Чимин, глотая свои слёзы. — Так стыдно.

— Я понимаю, — кивает Юнги, чуть отстраняясь, чтобы взять омегу за плечи и наконец заглянуть тому в глаза, — Поэтому я не буду трогать тебя, — Чимин открывает покрасневшее лицо с размазанными по нему слезами, альфа большим пальцем проводит по щеке парня, стирая очередную скатывающуюся слезу. — Просто буду кормить и иногда обнимать, идёт?

— Да, — кивает Чимин и утыкается в плечо Юнги, пытается выровнять дыхание. — Но меня стошнит от еды, наверное.

— Покушай, — просит Мин. — Совсем немного.

      В голове тысяча и одна мысль, когда Чимин кивает и отстраняется. Омега дрожащими пальцами хватает небольшую вилку, чтобы было удобнее есть уже остывший оладушек. Слёзы всё ещё продолжают скатываться неостановимым потоком, пока он поглощает еду через силу, но всё-таки делает это.

      Юнги старается не смотреть на парня, чтобы лишний раз не смущать его и не делать своему сердцу больно. Мин понимает, что омега заставляет себя давиться едой, чтобы просто показать, что он будет послушным и не принесёт больше проблем, что он начинает доверять. Однако не проходит и пяти минут, как Чимин срывается и бежит в ванную.

— Жалеешь, что начинаешь возиться со мной? — спрашивает совершенно спокойно Чимин, пока полоскает рот и умывается.

— Нет, — мотает головой стоящий в дверном проёме Юнги. — Подумаешь, тошнит. Знаешь, сколько я блюющих людей видел в этой жизни? — альфа тянется за полотенцем и подаёт его пареньку. — Да, возможно это не этично и совсем не эстетично, но что естественно, то не безобразно.

— Спасибо, — тихо шепчет Чимин, пряча скромную улыбку в мягком полотенце.

— Только про "возиться" ты зря загнул, мне нужно через полчаса быть на работе, — неловко смеётся Юнги. — Сам сможешь о себе позаботиться до вечера?

      Чимин кивает и вешает полотенце на место, уже показывая степень своей самостоятельности.

— Я не буду мешать, я аккуратный, правда, — ещё несколько раз кивает Чимин; в голову бьют воспоминания того, как он драил каждую комнату, квартиру, хату, дом, номер, который им удавалось снять на ночь или две, чтобы запах алкоголя и секса выветрился как можно быстрее, а хозяева или следующие жильцы не наткнулись на случайный недокуренный косяк или использованный шприц.

      Чимин вызывается намыть посуду после их недо-завтрака, пока Юнги приводит себя в порядок в ванной, чтобы отправиться на работу. Омегу поражает совершенно спокойное человеческое отношение к нему, как ему просто доверяют.

— Чувствуй себя как дома, — говорит Юнги, завязывая шнурки на своих кроссовках, которые выглядят абсолютно новыми, будто только вчера стояли в каком-нибудь дорогом бутике. — Можешь что-нибудь почитать, у меня книги вроде были на полках, возьми мой ноутбук в комнате, фильм можешь включить какой-нибудь.

      Чимин кивает на каждое слово Юнги, стоя преданным щеночком рядом. Альфа красивый, что Пак подмечает зачем-то для себя. Он ещё вчера ему об этом сказал, но сегодня убедился в правдивости своих слов ещё раз. Юнги был в чёрном длинном пальто, в безумно ему идущем чёрном пальто, под которым была спрятана простая белая рубашка и чёрные брюки. Чимин в очередной раз получает от себя пощёчину за рассматривание чужой одежды, что так отличается от его собственной.

      Юнги улыбается напоследок, прежде чем уйти на работу, закрыв Чимина в квартире одного. Омега сразу поникает и садится на диванчик в прихожей.

      Ему до ужаса стыдно за себя, за то, что влез в жизнь человека (он всё ещё отрицает тот факт, что это было выбором и решением Юнги и его как-то мало спрашивали). Сердце сковывает тупая боль. Он, маленький Чимин, сейчас сидит в прихожей крутой квартиры, на которую он бы ни в жизнь не накопил, и просто кусает губы от собственной никчёмности.

Старые потрёпанные вещи ни в какое сравнение не идут с тем, как выглядел Юнги. Одетый с иголочки, в совершенно новых вещах, будто созданных специально для него каким-нибудь европейским дизайнером. А потом Чимин натыкается на своё отражение в зеркале шкафа-купе и понимает всю безысходность ситуации. Его свитшот больше на размер, а штаны держатся едва ли на добром слове, всё старое и потёртое. Становится даже тошно, хочется выкинуть это чёртово зеркало, нет, хочется выкинуть себя, забыться, раствориться, закутаться в смертельно любимой боли.

      Чимин не знает, чем ему заняться, так что следует совету Юнги и берёт с его полки в спальне книгу. Устроить читальню омега решает в гостиной, перед этим учтиво собрав все свои пожитки, разбросанные по журнальному столику, в аккуратную кучку, отдельно отложив документы. Забравшись с ногами на диван, Чимин открывает книгу и забывается.

      Читать он любил ещё с детства. У его дедушки была огромная библиотека, которую мальчик к своим пятнадцати уже успел изучить вдоль и поперёк, некоторые книги, правда, ему всё же брать не разрешали, говоря, что ему будет скучно. На все «хочу» Чимина взрослые приводили лишь один аргумент: «Ты просто не поймёшь». Но он понимал… читал тайно.

« — Детка, ты слишком умный для улиц, ты в курсе? — смеётся он, делая небольшую затяжку тлеющей сигареты, зажатой между худыми длинными пальцами.

— Помолчи, — шикает на него Чимин, который наполовину пролез в дом своего дедушки аккурат в комнату с библиотекой. — Хочешь посмотреть книжки, которые мне запрещают?

Альфа молчит пару секунд, выпуская дым из приоткрытых губ.

— Если там обнажёнка, то я не против, — говорит он, выкидывая сигарету и рывком поднимаясь к открытому окну.

      Чимин смеётся. Нет, там не обнажёнка, там просто скучная философская литература, которую двенадцатилетний мальчик понять был бы не в силах.

      Однако Чимин не успевает даже дотянуться до нужной книги, когда чувствует, что к нему сзади неприятно тесно пристраиваются.

— Хэй, мы только книгу взять, — шепчет он, гневно зыркая на парня, который видит лишь свой объект наслаждения.

— Конечно, — его губы растягиваются в усмешке, правда, через секунду они уже нахально скользят по шее к мочке уха, несильно прикусывая её, от чего Чимин давится воздухом.

— Давай не здесь, — удаётся сказать омеге до того, как холодные пальцы проникают под кофту и по-хозяйски начинают щупать молодое тело. — Прошу.

— Будешь умолять меня взять тебя здесь, детка, — шепчет в самое ухо он и скользит языком по скуле, одним движением поворачивая Чимина к себе лицом и впечатывая того в книжную полку. — Обещаю.

      И он тогда не соврал. И Чимин умолял. Сначала умолял взять его прямо в библиотеке его любимого дедушки, потом умолял закончить мучительные прелюдия и просто дать ему кончить, а потом умолял отпустить и не делать больно».

— Кушал что-нибудь? — низкий заботливый голос вырывает Чимина из плена книги, тот мотает головой в отрицательном жесте.

      Через минуту до него доходит, что следовало бы ответить по-нормальному, и омега, прокашлявшись, всё-таки отвечает:

— Нет, — выходит всё равно хрипло, Чимин откладывает книгу на край дивана, а сам встаёт и потягивается, заглядывая в панорамное окно. — Ой, я не заметил, как время прошло.

— Прости, я задержался немного, — виновато говорит Юнги из кухни, и Чимин идёт в другой конец комнаты, чтобы оказаться рядом. — Я пока не закончу — уйти не могу.

      Чимин понимающе кивает. Он сам любил доделывать всё до последнего в школьное время. Омега ходил на все дополнительные и занимался с удвоенным усердием, прежде чем встретил одного нахального альфу. Лучше бы он продолжал изучать высшую математику, а не думал о практике биологии.

— Я принёс тебе поесть, — улыбается Юнги, роняя на кухонную тумбу несколько пакетов с логотипом какого-то маркета. — Я пока не знаю, что ты любишь и каковы твои предпочтения в еде, но я почитал в интернете, что нельзя есть острое и жирное, — улыбка всё никак не сходит, и альфа, довольный собой, начинает доставать содержимое пакетов на соседнюю тумбу. — Так что свининкой тебя я кормить не буду. Могу курочку предложить, — он поднимает взгляд на онемевшего Чимина, — Но без острого соуса.

      Чимин так и стоит с широко распахнутыми глазами, не смея подойти ближе. В его взгляде так и читается: «какого чёрта, чувак». Он сглатывает ещё раз, осматривая гору еды, которую принёс Юнги. Чимину кажется, что здесь есть всё, что только можно найти в продуктовых магазинах.

— Юнги-хён, — давится он собственной слюной. — Это что?

— Еда, — просто отвечает парень.

— Почему так много?! — сглатывает омега, глазами следуя за руками альфы, которые начинают распихивать всё купленное по ящикам на кухне, некоторые продукты начинают заполнять полки холодильника, на которых, вроде бы, и так была еда.

— Я обнаружил, что дома почти ничего нет, — смеётся Юнги, замечая совершенно искрение эмоции на лице парня, и это не слёзы, в частности – недоумение и безмолвное удивление. — Так что заехал купить по мелочи, чтобы потом сильно не таскаться по магазинам. Хотя, наверное, через пару дней снова придётся.

— Ты думаешь, мы всё это съедим? — уже с сомнением спрашивает Чимин, глаза всё ещё широко распахнуты и удивление не собирается покидать его ни на минуту.

— Ну да, — кивает Юнги и выпрямляется, смотря на Чимина. — Я всегда столько покупаю, что-то не так?

— Ха-ха, да всё нормально, — кивает омега и издаёт истерический смешок, нет, далеко не нормально для него. — Последнее, что я ел, до того, как ты меня нашёл, был дешёвый рамён на заправке.

— Романтика, наверное? — посмеивается парень, отмечая для себя, что рамёном он точно этого паренька кормить не собирается, по крайне мере в ближайшее время.

— Да, — кивает Чимин, прикусывая губу. — Ну, а потом мы пошли на вечеринку, где он выебал моего друга на моих глазах.

      Неловкое молчание повисает в комнате на целую минуту. Чимин хочет себя изнутри разорвать за то, что сказал такое, Юнги сканирует его взглядом и, прежде чем омега начинает извиняться, спрашивает:

— Что сейчас хочешь поесть? — он решает, что будет тактично просто перевести тему, хотя и прошлое этого паренька чрезвычайно интересно, но лучше пока его не доводить и разузнать в более спокойной обстановке, когда он сам захочет рассказать.

— Не знаю, — пожимает плечами Чимин. — Что ты любишь?

— Вообще мне нравится острое, — Юнги снова смотрит на омегу и надувает губы. — Но в интернете написано, что тебе нельзя, так что сделаем что-нибудь из овощей и без специй.

— Тебе нравится готовить? — спрашивает Чимин, активно пытаясь вымыть из головы недавний инцидент, отмечая для себя, что не стоит материться в присутствии Юнги и следует быть более сдержанным в пылких речах.

— Иногда, — пожимает плечами альфа, заканчивая с пакетами продуктов, он моет тут же руки и обдумывает, что бы он мог сейчас приготовить.

— Тебе помочь? — решает вклиниться Чимин, он хочет быть хоть немного полезным в этой квартире.

— Если помоешь овощи, будет неплохо, — кивает Юнги и улыбается идее, пришедшей в голову. — Сделаем фунчозу с грибами, идёт?

— Да, — активно кивает головой омега и, чуть закатав рукава, принимается помогать, понимая, что ему никто со школьных времён, когда он ещё жил с родителями, не готовил. А фунчозу он вообще ел будто бы в прошлой жизни.

      Однако когда Чимин заканчивает с мойкой и чисткой овощей, которые Юнги ему дал, он понимает, что все бинты, которые он впопыхах накладывал сегодня утром, безнадежно испорчены и ему нужны новые. Заметив совершенно растерянный вид омеги и его причину, Юнги кивает на один из неразобранных пакетов.

— Чимин-а, смотри, тут отдельный пакет со всякой ерундой, там должны быть бинты, — Чимин реагирует сразу, заглядывая в указанный пакет и с новой волной удивления замечает, что здесь опять слишком много всего: пластыри, бинты, обеззараживающие жидкости, таблетки, какие-то леденцы.

      Омега берёт несколько пластырей и направляется в ванную, кивнув на вопрос Юнги, справится ли он сам.

      Пока Чимин делал себе новые повязки, он всерьёз задумался, почему к нему так хорошо здесь относятся, он же по сути здесь никто и звать его никак. Маленькая крупица чёрного подозрения где-то пускает ростки в душе омеги. Юнги хороший, он добрый, наверное, он просто хочет ему помочь, потому что ему было больно смотреть на безвыходное положение Пака, а все эти слова про любовь – просто уговорки, чтобы омега не сбежал при первой возможности. Возможность он эту, кстати, упустил, вместе со своими конверсами, которые магическим образом исчезли из квартиры. Обувь просто канула в небытие, как и сырая рубашка с футболкой и джинсами Чимина, в которых его вчера привели сюда.

      Юнги очень хорошо готовит, что Чимин отмечает раз десять, пока ест. Провести целый день голодным было плохой идеей, однако сейчас он ни о чем не жалеет, уплетая за обе щеки лапшу с грибами. Юнги говорит о чем-то неважном, не задевая личные темы, советует книжки, которые Чимин мог бы почитать. Он ни разу не говорит омеге заткнуться, когда тот начинает что-то говорить в ответ или восхищаться историей, которую начал сегодня читать. Юнги на всё это кивает, не перебивает и поддакивает, он-то читал все книги со своих полок.

      Когда еде приходит конец, а Юнги пытается объяснить непонятный момент из книги, Чимин пищит ему что-то и опять срывается в ванную. Альфа открывает кран, заливая грязную сковородку водой, думая о своей беспечности.

— Я больше никогда не буду есть, — стонет Чимин, почувствовав в своих волосах чужую руку, Юнги молча поправляет противно лезущие в лицо прядки, зачем-то для себя отмечая, что у парня очень сухие волосы.

— Подумаешь, — наконец говорит он, когда Чимин поднимается с колен и снова идёт полоскать рот. — Может, я плохо сделал?

— Но тебя же не тошнит, — воет Чимин, набирая воды в рот и тут же выплёвывая её. — Всё было вкусно, но он почему-то ничего не принимает.

— Такое бывает, наверное, — растерянно говорит Юнги, понимая, что он вообще не ориентируется в ситуации и не знает, что ему сейчас делать. — Ну, в интернете по крайней мере было так написано.

— И как долго ты читал, что там написано про беременных? — с усмешкой спрашивает Чимин.

— То, что много есть нельзя, — начинает загибать пальцы парень. — Лучше есть часто, но мало, а голодать вообще запрещено.

— Всегда с гуглом живёшь? — выдаёт ещё один смешок Чимин, но тут же себя осекает, закрывая кран.

— Да, — честно признаётся Юнги, покусывая щеку изнутри, подавая полотенце пареньку. — Понимаешь, просто у меня до этого никто беременным не был.

      Чимин закрывает лицо в огромном махровом полотенце, успокаивая самого себя.

— Всё нормально? — спрашивает Юнги, аккуратно оттягивая край полотенца, чтобы проверить, не задохнулся ли парень.

— Да, спасибо, — говорит он, возвращая полотенце на место.

— Может, чаю теплого? — предлагает Юнги.

— Думаешь, меня не вытошнит опять?

— Не знаю, — пожимает плечами альфа, он вообще мало что понимает в этом. — Попробуем?

      Чимин кивает, а Юнги отмечает для себя, что следует бы им посетить врача для начала, чем читать всякие статейки из интернета, написанные неизвестно кем.