Юнги стал проводить с Чимином всё больше и больше времени. Работать не хотелось, да и приступы вдохновения обеспечили ему несколько дополнительных выходных в месяц. Юнги ходил на приёмы вместе с Чимином, готов был кормить его с ложечки, если сам омега не протестовал. Альфа переделал часть спальни под детскую, купив, или собственноручно, вместе с Хосоком и матами, собрав детскую мебель, в числе которой была и кроватка, в которой по расчетам Намджуна даже Чимин мог поместиться полностью, не то что маленький ребёнок.

Чимин наблюдал за всем с этим со стороны, то и дело рассматривая инструкцию и нюхая всё то, что под руку попадалось: от деталей мебели до их болтиков и креплений, да и инструментов. Он сам не понимал почему, но на седьмом месяце беременности ему хотелось нюхать всё. Буквально всё то, что лежит неровно.

После очередного узи Юнги потащил его в магазин детской одежды, где они накупили слишком много всего. Чимин и слова не сказал альфе, хотя прекрасно помнил его фразу с дня рождения, что больше он Чимину ничего не купит. Купил. Но скорее не для Чимина, для малыша, так что омега был не против, да и снова заводить концерты и истерики не хотелось. Тем более, что в магазине пахло очень приятно, а милые детские вещички радовали глаза.

***

Прямо сейчас Чимин спокойно сидел в салоне, потому что неожиданную идею о новом цвете волос Юнги поддержал. Омега, правда, думал, что останется как можно дольше блондином, но стоило ему с утра лишь взглянуть в зеркало на свою взъерошенную после душа макушку, его голову незамедлительно посетила идея о том, что он хочет выглядеть серьёзнее.

Юнги, как ни странно, услышал бормотание омеги и предложил тому перекраситься, если тот так уж хочет изменений в себе. Кажется, Чимин в этот момент был куда более рад, чем в свой день рождения.

— А вы вот имя выбрали? — интересуется Хосок, попивая кофе в зале ожидания, где Юнги спокойно наблюдал за обновлением чиминового цвета.

— Имя? — Юнги поворачивает голову к другу, у которого по расписанию обеденный перерыв, и тот решил заглянуть в соседнюю с его салоном студию. — Какое имя?

Юнги снова отворачивается, видя, как в соседнем зале на светлые волосы Чимина с отросшими корнями начали наносить осветлитель.

— Имя для ребёнка, — передавая кофе Юнги, кивает Хосок. — У вас разве нет всех этих разговоров с пузожителем?

Юнги усмехается. Как Хосок назвал его малыша?

Разговоры, естественно, присутствовали, но их было не так и много, как иногда хотелось альфе. Чимин до жути смущался и вовсе не понимал, зачем ему уделяется столько внимания. Юнги безумно любил нежить Чимина, когда тот смеялся с ним, раскрепощался, мог сказать и сделать всё, что угодно, зная, что осуждения за это не будет. Альфа головой понимал, что вряд ли омега вообще сможет до конца отпустить своё прошлое и принять тот факт, что больше никогда этого не повторится. Юнги не давил на Чимина, и когда тот начинал о чём-то чересчур переживать или беспокоиться, то Мин просто обнимал его, гладил по голове или рукам, говоря, что всё в порядке.

Юнги мечтал о том, чтобы тот Чимин, который появляется очень редко и уходит обычно со словами «ой, мне не стоило себя так вести, я раздражающий», был всегда с ним. Настоящий, живой, тот, чьи глаза горят неподдельной любовью и жаждой жизни. Совершенно не сломанный жизнью, такой милый и наивный мальчик, который не знает боли. Юнги бы правда отдал всё, чтобы Чимин не знал боли, доверял бы, а не делал это на какой-то определённый момент, а потом вновь закрывался в себе. Они бывали по-настоящему счастливы вместе, когда омега доверяет. Обнимаются крепче, целуются развязнее, строят друг другу глазки, а Юнги часто прикладывается щекой к животику парня и шепчет что-нибудь малышу, мягко обжигая тёплым дыханием кожу.

— Точно! — Юнги почти роняет кофе Хосока из своих рук. — Имени нет! Почему я раньше об этом не думал?

Хосок хмурясь смотрит на Юнги, который начинает загружать свой внутренний процессор, пока Чимин о чём-то тихо переговаривается с омежкой-парикмахером, который сейчас красит его. Вообще, помимо желания что-то поменять и стать более серьёзным, хотя бы внешне, Чимин уж очень хотел понюхать запах краски для волос, но никому, кроме парикмахера, знать об этом необязательно. Старше внутри он явно не стал, поэтому попытается это компенсировать внешне. Кажется, он начал понимать, зачем некоторые люди накупают так много дорогих вещей: они просто что-то компенсируют в себе этим.

— Пойдём-ка подумаем ко мне на студию, — предлагает Хосок, смотря на всерьёз задумавшегося Юнги. — Всё равно клиентов у меня нет, а мелкий улизнул ещё с утра.

— К Тэхёну? — чуть оживает Юнги, вставая со стула.

— Ну не исправлять же оценку по физике, — фыркает Хосок. — Чимин-а, мы у меня будем, это соседняя дверь.

— Хорошо, хён! — кивает Чимин, преданно смотря на мастера перед ним. — А как фиолетовый пахнет?

— Почти как пепельный, — улыбается в ответ парикмахер, поднося ещё один тюбик с тоникой к носу омеги.

***

— А Чимин бывал уже в твоей студии? — спрашивает Юнги, идя следом за Хосоком в соседнее помещение, переживая о том, найдёт ли их после омега.

Заходят они в просторный салон, выполненный в красно-чёрных тонах с огромным количеством рисунков на стенах. Почти все они были выполнены Хосоком, малая часть – его мастерами, потому что, хоть студия и принадлежит ему, но в одиночку управляться со всеми клиентами не получается, да и практику нужно молодому поколению проходить, руку набивать.

— Да, — кивает и смеётся Хосок. — Ему так нравятся татуировки, если бы он мог, он бы обязательно набил себе что-нибудь в своей бурной молодости.

Юнги молчит. Он не слышит то, о чём говорит Хосок, проходя мимо него, усаживаясь в кресло около стойки регистрации. Парень молча смотрит в одну точку, действительно обдумывая насущную проблему: он же никак не называет ребёнка. А это серьёзная, между прочим, проблема. Даже когда Хосок приносит ему кофе, альфа всё ещё не колышется и не реагирует на друга.

— Ты чего так сильно загрузился? — смеётся Чон, отпивая свой свежесваренный кофе.

— Имя, — спустя пару минут выдаёт Юнги, покачав головой и наконец-то взяв свой напиток в руки. — В голове такая пустота, давно такого не чувствовал.

— Давай загуглим, — предлагает Хосок, доставая телефон из кармана штанов.

Они так и сидят, перебирая различные варианты имён, долго смеются над чем-то странным, а потом Хосок приходит к выводу, что Юнги абсолютно ничего не нравится.

Ему вообще ничего не нравилось, кроме появившегося на пороге студии обновленного Чимина. Тёмно-пепельные волосы, чуть короче, чем были до этого, делающие Чимина старше за счёт холодного оттенка. Перед Юнги был уже не тот мальчик с крыши, который твердил о том, что его жизнь не имеет смысла.

— Ох, как тебе идёт, — наконец выдыхает Юнги, когда Чимин так и застывает на пороге студии, боясь пройти внутрь: ну а вдруг не понравится.

Что у одного, что у другого, в глазах — счастье. Правда, Юнги не может чётко сфокусироваться на омеге перед ним, потому что не такой как раньше, не наивный, белый и пушистый, но не менее любимый.

Юнги встаёт с кресла и подходит к Чимину, проводя рукой по убранной назад чёлке, взъерошив её, чтобы снова прикрывала лоб.

— Ты же в курсе, что когда-нибудь они отваляться совсем?

— Да, — улыбается Чимин, кивая; его безумно почему-то счастливит это замечание Юнги. — Но пока этого не произошло, я хочу выглядеть серьёзнее, — уверено говорит омега, на миг переводя дыхание, закусывая губу, будто сомневается в следующем сказанном, — Чтобы встретить Юкхэйя.

— Юкхэйя? — хмурит брови Юнги, всматриваясь в краснеющее лицо напротив со взглядом, направленным в пол. — Это..?

«…кто?» — не успевает сорваться с языка, как он чувствует пальцы Чимина, который берёт одну его руку и подносит к животу. Знакомый им обоим, уже более заметный толчок.

— Проблема с именем решена? — сияет Хосок на заднем фоне.

— Я так люблю тебя, — лишь произносит Юнги, прежде чем зацеловать Чимина в покрасневшие щёчки.

— Если ты хотел бы… если тебе не нравится… — начинает свою любимую песню Чимин, как его прерывает Хосок.

— Помолчи и не порти момент, Чимин-а, — советует альфа. — Твой муженёк на всё согласен.

— Это правда лучшее имя, что могло быть, — кивает Юнги. — Столько всего переискали в интернете, ничего нормального.

Чимин лишь скромно улыбается на это, утыкаясь головой в плечо Юнги. Да, он определённо счастлив и не будет портить момент, ведь сам на другое имя и не согласен. Ведь звучит, даже с обеими фамилиями, красиво. Мило, мелодично и ласково. У его сына будет лучшая жизнь, гораздо лучше, чем у самого Чимина. Омега обещает это себе.

***

— Юнги, тут Намджун, — закрыв в спальню дверь, сообщает Чимин по телефону совсем шепотом.

— Да, он тоже живёт там, — устало отвечает Юнги хриплым голосом. — Что-то нужно? Ты захотел чего-нибудь?

— Нет, — Чимин мотает головой, прислушиваясь к звукам за дверью, пока тихо. — Просто тут Намджун.

— Намджун, — тупо повторяет Юнги, медленно соображая уставшим мозгом. — Я приеду скоро, я сегодня не до ночи.

— А можно, чтобы это «скоро» было быстрее? — спрашивает Чимин дрогнувшим голосом. — Тут просто Намджун.

— Я не понимаю, — хмурится Юнги и голос становится грубее. — Он что-то сделал? Ты в порядке?

— Он просто очень грустный, — говорит Чимин и вздыхает, рассказывать почему-то Юнги о недавно купленном новом графине, который Намджун уже успел разбить, как только переступил порог квартиры, он не стал. Не стал и говорить о том, что альфа пришёл с парой бутылок чего-то спиртного и от самого уже пахло алкоголем настолько, что у Чимина сразу глаза слезиться начали. Хорошая работа у Намджуна, офисная.

Откуда он пришёл домой в таком состоянии, он, конечно же, не удосужился рассказать, потому что, кроме того, как что-то непонятное сказать заплетающимся языком и идти на кухню бить красивый графин, он ничего толком-то и не сделал. Сейчас сидел молча, допивая алкоголь из бутылки, которую принёс.

— Все бывают грустными, — вздыхает на том конце Юнги. — Дай ему плед, сделай какао, и скажи, что я приготовлю вкусный ужин на всех нас, идёт? — Чимин молча кусает губу. — Я скоро приеду, малыш.

— Я могу этого не делать?

— Не делай, просто оставь его там, где он есть, — соглашается Юнги. — Он человек взрослый, сам сделает какао. Я скоро буду.

«Побыстрее бы», — думает Чимин, видя завершение вызова на экране. Идея позвонить Хосоку появляется в голове так же быстро, как и исчезает. Омега всё время просидел в комнате, пока ждал Юнги, выходя лишь пару раз, чтобы быстренько сбегать в туалет. Намджун к тому времени всё был за столом в тишине. Чимин так и не решил его трогать, зная о том, какими могут быть пьяные альфы. Уж точно ни одного повторения он не желал на свою душу, тем более сейчас.

Юнги приехал всё же позднее, чем обещался, так что с порога начал извиняться. Первым он, правда, заметил Намджуна, который хмуро посмотрел куда-то в пустоту, одной рукой покачивая пустую бутылку из-под соджу. Понять, что не так с Кимом, было несложно.

— Где Чимин? — первое, что спрашивает Юнги, грубо хватая альфу за плечи. — Ты что устроил?!

— Отвянь, а, — пьяно проговорил Намджун, стряхивая руки Мина с себя. — Я-то откуда знаю, это твой щенок.

— Извинись, — тут же приказывает Юнги.

— По-ху-й, — медленно проговаривает Намджун, прежде чем предпринять попытку встать.

— А ну-ка пошли, — холодно говорит Юнги, прежде чем грубо схватить Кима за шиворот и потащить того в ванную, на удивление тот даже не сильно сопротивлялся, они, конечно, уронили стул и пару бутылок какого-то алкоголя, который растёкся по паркету, но в целом — ничего страшного.

Юнги хоть и был ниже Намджуна, но превосходил его в силе, так что, подтолкнув того в ванную, включил душ, который, по его мнению, должен был хоть как-то протрезвить альфу. И с чего вдруг Намджуну быть таким? Ему об этом пытался сообщить Чимин?

— Что случилось? — скрестив руки на груди, тяжело спрашивает Юнги, смотря прямо на Намджуна, который не очень понимает, откуда вода и почему всё это сейчас происходит, да и, кажется, он не особо-то понимает, где находится. — Причина твоего состояния?!

— Конец, — первое, что выходит у Намджуна, прежде чем тот скатывается окончательно в ванную, беря в руки душ и поливая воду себе на голову.

— Конкретней! — требует Юнги, не желая вообще надолго задерживаться около Намджуна, ему нужен Чимин. Ему нужна доза теплоты, запаха и глаз Чимина, ему всё-таки следовало приехать раньше.

— Конец! — лишь разводит руками Джун, обрызгивая тем самым всю ванную комнату и Юнги, который с ещё более хмурым видом сверлит альфу напротив взглядом.

— Заканчивай тут и иди в комнату, — командует Юнги, стирая воду с лица. — Чтобы до завтра я тебя не видел! — с каким-то отвращением смотря на друга, а напоследок бросает очень простое: — Потом поговорим.

Юнги удерживает себя от того, чтобы не хлопнуть дверью в ванную и не вернуться назад и ударить Намджуна. Альфа стоит пару минут в коридоре, думая о том, что сейчас он должен сделать. Чимин. Да, ему нужно к Чимину.

Он спокойно стучится в дверь спальни, ему так же тихо отвечают: «Открыто».

Они пересекаются взглядами. В глазах младшего стоят слёзы, его опять напугали, а Юнги стыдливо и виновато опустил взгляд. Его вина тут есть, он это прекрасно понимает.

— Я тебя напугал, — не спрашивает, а утверждает Юнги. Он вообще любит так делать, не пугать — утверждать. — Прости, мал…

— Всё же хорошо? — Чимин подлетает к нему и крепко-крепко обнимает. — Намджун, он как?

— Сойдёт, — кивает Юнги, гладя по голове и волосам омегу. — Я напугал тебя, да?

Чимин кивает головой, плотнее прижимаясь к Юнги, вдыхая аромат горьковатого кофе. Альфа почему-то в этот момент думает о том, что одним чудом его омега остался в полном порядке, а он должен был сразу же приехать. А ведь Чимин испугался, а ведь Чимин прекрасно знает, как работает алкоголь на разум человека, а Чимин знает эту боль. И Юнги становится до того плохо, что он не может постоянно оберегать его лучик солнца от всего ужасного в мире.

— Ты его в ванной оставил? — тихо спрашивает Чимин и еле слышно добавляет: — Ему нужно полотенце.

Юнги нервно смеётся с этого, сильнее прижимая к себе омегу, чмокая его в макушку пепельных волос.

***

С утра Намджун на коленях извинялся перед Чимином (никто не узнает, что за пару минут перед пробуждением омеги Юнги угрожал другу кухонным полотенцем), а в знак примирения с Мином обещался тому купить новый графин в честь разбитого. Когда извинения подошли к своему логическому концу, Намджун не решился закончить свою речь, наполненную раскаянием, и поведал о том, что он перессорился в пух и прах со своим начальником и сегодня должен забирать последний кактус из офиса, где он больше не работает.

Юнги, выслушав проблему друга и основную причину его вчерашней попойки, даже извинился позже за то, что так резко повёл себя, но в ответ пришлось лишь «Я ни капельки не лучше тебя, только Чимина напугал».

***

Время родов стремительно приближалось, как и приближалась неизвестная боязнь Чимина. Он часто просыпался по ночам, потому что ему просто было неудобно спать. Юнги он не старался будить и сидел на кровати, тихонько потягиваясь, чтобы хоть немного легче стало. Юнги видел, как мучается омега, но не знал, как ему помочь. Покупка бандажа почти не облегчала положение.

Юнги выполнял любое желание Чимина, тому становилось неловко всё больше. Чимин старался как можно меньше просить парня что-либо для него сделать, потому что понимал, что у того работа и мир не ограничивается страдающим им, который то есть попросит, то ежа понюхать, то подушку ему поправить, то мыла принести, потому что пенится прикольно.

Юнги же не жаловался, хотя Чимин думал, что тот его проклинает мысленно, просто не хочет срываться.

Юнги же прекрасно понимал, что омеге супер непросто, особенно в такой период. Чимин почти не жаловался, но невооружённым глазом было заметно, как тот места себе не находил то ли от боли, то ли от неприятных ощущений. Альфа так же часто замечал Чимина за тем, что в его отсутствие он сгребает все его толстовки в одну огромную кучу, располагает всё это на кровати и спит, полностью окутанный кофейным запахом. Омеге явно чего-то не хватало, но чего именно, Юнги так и не понимал. В такие дни он возвращался с работы раньше и ложился рядом, до пробуждения парня наблюдая за ним, тихонько разговаривая с ребёнком, у которого уже есть имя. Просыпаясь, Чимин до ужаса смущался, но Юнги его ни в чем не винил, потому что будучи в таком состоянии омега сам не ведает, что иногда делает.

Юнги часто заставал омегу за рассматриванием себя в зеркале. Взгляд его становился темнее и оценивал каждую неточность в его теле. Начиная от естественных растяжек, связанных с его положением, до простых особенностей внешности в виде разреза глаз. Всё ему казалось не так, всё было не то.

Иногда радовал Намджун, который помимо работы попрощался и с другими проблемами. Правда, он уже пытался искать себе новую занятость, потому что у Юнги и так семья, а он жить за его счёт по совести точно не сможет. Поиски, правда, были не долгими. Один из бывших однокурсников Намджуна случайно встретился ему в круглосуточном магазинчике и подал прекрасную идею о начале их собственного дела. Намджун, свежий на голову, ничем не обременённый, решил рискнуть и сейчас начинал с головой уходить в подготовку к своему собственному бизнесу, партнёром которого был симпатичный молодой альфа с ярко-красными волосами. Чимину даже показалось сначала, что к ним пришёл Хосок в один вечер, но потом вспомнил, что Хосок уже успел пару раз побыть блондином и сейчас находится в мягком рыжем цвете.

Партнёр пришёл с пивом и бумагами, но, завидев Чимина, неловко извинился и сказал, что не был предупрежден об этом. В ответ последовали лишь извинения омеги. А Намджуну пришлось объяснять, что омега вовсе не его, а друга, который тусит на работе. Но пиво они всё-таки выпили и Чимин сказал, что мешать ни в коем случае не будет и что его тут вообще не существует. Побаиваться нового знакомого омега почему-то начал сразу: человек незнакомый, да и с Намджуном не так и близок. Но всё прошло хорошо, они просто обсуждали их будущую деятельность и иногда смеялись на какие-то отвлечённые темы. Звонить Юнги не пришлось.

Ментальные и физические мучения Чимина, по словам врачей, должны были продолжаться ещё на протяжении двух недель. Омега клялся сам себе, а потом и Юнги, когда не мог сесть удобно, что больше он не выдержит. Альфа сам не выдерживал, ругая себя за неожиданно резкие желания запереться в студии на несколько дней. Почему именно сейчас, когда он должен быть рядом с Чимином круглосуточно?

Директор компании всё же вызвал Юнги на работу, он ему доверял, конечно, но платить зарплату за отсутствие кадра не очень хотелось. Со словами «Хоть иногда заглядывай и оставляй свои идеи Блу, а то компания падёт» Юнги, скрипя зубами и сердцем, вымолил прощения у Чимина (хотя оно вовсе и не требовалось, потому что Чимин всё понимает, и Юнги вовсе не обязательно 24 на 7 находиться с ним), всё-таки уехал в компанию.

Чимин засыпал в ту ночь один, правда, до этого более часа просто пытался лечь так, чтобы было удобно. С вечера ему было плохо, так что он отказался от ужина. Намджун явился домой около двух часов ночи, разбитый из-за сложностей на новой работе, но не такой заёбанный жизнью уставший, как бывало обычно после его офисной работы. Почти сразу после возвращения альфы Чимин проснулся от ужасных кошмаров, он был весь в поту, с жуткой тахикардией и, что ужаснее, мокрой простыней.

Действительность до него дошла лишь спустя минут десять, когда резкий приступ боли сковал его тело и заставил чуть ли не скулить от неприятных ощущений внизу живота.

И без того напуганный Чимин занервничал ещё сильнее, потянулся к другой стороне кровати, где должен был быть Юнги, но вовремя вспомнил, что тот всё ещё не вернулся с работы. Стало в разы страшнее.

— Хён, — слишком тихо позвал Чимин, привставая с кровати. — Всё нормально, всё нормально, всё нормально.

Аккуратно, по стеночке, Чимин смог дойти до спальни Намджуна, боясь снова почувствовать боль. Как получилось разбудить только заснувшего альфу, Пак сам не понял, он даже ничего ему не говорил, лишь нервно потряс того за плечи и, кусая губы, надеялся, что ему не будет больно.

— А я всё, кажется, — тихо произносит омега, шмыгая носом, смотря на сонного Намджуна, который потирает глаза руками и ещё абсолютно ничего не понимает.

— Что «всё»? — спрашивает он, переходя в положение сидя.

— Рожаю, — кивает Чимин, наблюдая, как решивший встать альфа тут же оседает назад и в шоке распахивает закрытые секунду назад сонные глаза. Действенный способ проснуться, однако.

Осознание ударило по Намджуну очень сильно, он был буквально в панике, испугался даже хуже омеги, которому ещё не один час справляться с появившейся проблемой. Новый приступ боли заставляет обоих парней отвлечься. Предусмотрительный Юнги на такой внезапный случай, о котором подумать боялся, уже давно всё собрал для Чимина, и тому лишь оставалось указать на нужную сумку и попросить отвезти его в больницу.

Находясь уже в дороге, Намджун несколько раз набирал Юнги, но тот, естественно, не брал. Передавая Чимина в руки врачей и заполняя нужные документы, Ким всё ещё названивал Юнги. Почему он блокирует его вызовы в такие моменты? Это начинало раздражать.

— Да, я закончил, — слышится наконец сонный голос в динамике телефона. — Что-то хотел? Как там Чимин?

— Всё с ним хорошо, — говорит Намджун, совершенно не удивлённый спокойствием друга, — Наверное, — но так иногда хочется поддразнить его, сейчас от него всё равно ничего не зависит, так что это идеальная возможность. — Ему кое-что потребовалось.

— Почему он сам не набрал? — Юнги говорит всё ещё спокойным голосом, но хмуриться он начинает, подозревая по интонации Намджуна что-то неладное. — Ему бы я точно ответил, — ну конечно, нужно было сразу звонить с телефона Чимина, ему он всегда отвечает. — Куда мне заехать?

— В больницу, — спокойно отвечает Намджун, откидываясь на спинку стула в коридорчике. — Он рожает.

Секундное молчание со стороны Юнги. Немного времени, чтобы всё обдумать на сонную голову.

— Дурак совсем?! — кричит в трубку Юнги, Намджун, хмурясь, опускает телефон, чтобы не слышать первых эмоций друга. — Ты мог сразу сказать?! Что с ним?!

— Не кричи, — закатывает глаза Намджун, поднося телефон снова к уху. — Приезжай лучше сюда.

— Понадобилось ему, ага, да, понадобилось, — пробубнит Юнги напоследок, прежде чем отключиться.

Скорость, с которой Юнги ехал сюда, наверное, отметилась на паре полицейских радаров, но ему как-то плевать сейчас на это. Он занервничал и по взъерошенному виду и бегающим глазам это было легко прочитать. Юнги вообще перестал сдерживать эмоции, как услышал заветные слова от Намджуна. Ну и что теперь ему делать?

— Где Чимин? — первый вопрос, который успевает задать, как только видит Намджуна.

— И тебе доброе утро, — кивает Намджун, смотря на запыхавшегося друга. — Быстро же ты.

— Где Чимин? — повторяет альфа.

— Где-то там, — наугад машет Намджун в сторону кабинетов, куда увели Чимина пару часов назад.

— Где там?

— Не знаю, мне сказали ждать здесь, — пожимает плечами Намджун. — Нам должны сообщить, когда всё закончится, наверное.

Юнги ходит из стороны в сторону, пока Намджун буквально засыпает на скамеечках в коридоре.

— Намджун! — возмущается Мин, смотря на засопевшего друга. — Ты чего такой спокойный?!

— Не кричи на меня, — строго говорит Ким, складывая руки на груди, но глаза не открывает. — Я досыпаю положенный мне срок, мне на работу ещё идти утром. Джинсон хочет быстрее открыться.

Юнги же не прекращает быть нервным и измеряет все коридоры в больнице широкими шагами.

— Сядь и не маячь перед носом, — прикрикивает на него Намджун, смотря на метания Мина одним глазом. Ким почему-то сейчас думает, что он больше похож на дельфина, и у него тоже один глаз открыт, хотя он почти спит. — Мы всё равно уже никак не сможем ему помочь, — потирая глаза, сбрасывая остатки сна и начала дельфиньих задатков, говорит Намджун. — Нам остаётся только ждать.

— Езжай домой, поспи, — успокоившись, говорит Юнги, всё же присаживаясь около него. — Спасибо.

— Знаешь, что имя Юкхэй придумал я? — неожиданно выдаёт Намджун, закрывая сонное лицо ладонями.

— Что? — тупо выдаёт Мин, скептически смотря на парня.

— Чимин так переживал из-за этого, а ты всё никак не поднимал тему имени, — вздыхает Намджун, поворачивая голову к другу. — А ещё он закончил читать ту бурду, что у тебя на полках стоит, — Юнги громко цокает языком. — Я предложил ему одну китайскую книжечку про королевскую семью и придворных, — Намджун зачёсывает чёлку назад, как по обыкновению любил делать Чимин, когда его волосы отросли до нужной длинны. — В конце всего сюжета у одной дамы родился ребёнок, — альфа слегка посмеивается, смотря за тем, как меняются выражения лица друга, и встаёт со скамейки. — Ты уже сказал мне «спасибо» тем, что согласился на имя и не попрощался со мной после моей выходки, — делая пару шагов от Юнги, который почему-то улыбаться начинает, смотря в пол, он больше похож на психопата какого-нибудь, чем на — скоро — отца ребёнка. — Ты хоть напиши мне или позвони, фотку ещё отправь, когда Юкхэй увидит свет белый.

— Ой, иди уже, — отмахивается от него альфа, улыбаясь ещё шире. А чего такой довольный? Непонятно.

Сказать, что Юнги в одиночестве легче было ждать час икс — всё равно, что соврать. Альфа чуть ли не катался на американских горках ожидания, то сидя ровно на скамейке, то ходя из стороны в сторону по коридору, натаптывая дорожку к кофейному автомату. Юнги, вообще-то, человек взрослый и прекрасно понимал, что сейчас, возможно, происходит с Чимином, и также понимал, что всё это затянется явно не на пару минут. (Он тут был уже около трёх часов, не считая два, что героически дежурил Намджун). Мину правда было сложно просто ждать, он был разбит и так сильно переживал о том, что не сам отправлял Чимина в больницу, ещё и не поцеловал же его напоследок. Пак вообще сейчас неизвестно где, «где-то там». Юнги терялся сам в бесконечных светлых стенах больницы.

— Кто был… с Пак, — совсем юный на вид омега выходит из одного из кабинетов, осматривая коридор в поисках людей, но замечает лишь задремавшего на стуле альфу. — Простите, сэр, Пак Чимин?

Ни сна в одном глазу. Заслышав родное имя, Юнги тут же подрывается, резко вырастая перед омегой, который даже пугается сначала такого альфы перед собой. Медбрат несколько секунд сканирует беспокойного парня перед собой, а потом мягко улыбается, поправляя одной рукой очки, чуть съехавшие с носа.

— Поздравляю, — говорит омега, а Юнги уже и не слышит ничего.

Омега перед ним говорит какие-то стандартные фразы, альфа не особо-то в них вслушивается, записывая лишь на подкорку вес и рост его малыша. Внутри всё приятно тянет и хочется скулить от накатившей радости, потому что по-другому он не знает, как проявить себя. О песнях и музыке он напрочь забывает, он напишет, он напишет столько песенок для своих малышей, он обещает. Но прямо сейчас хочется наобниматься с Чимином, перенять весь его медовый запах на себя и, расцеловав всё лицо, тысячу раз повторить «спасибо».

— Я могу… их увидеть? — заикается Юнги, щенком смотря на омегу перед ним, а тот наученный, хоть выглядит и молодо, но много уже видел всего в стенах этой больницы.

— Да, — кивает омега, даже больше себе, чем Юнги. — Только подождите здесь, вам нужен халат, — Юнги даже с места не трогается, ждёт медбрата, который с «экипировкой» возвращается назад спустя не такое уж и долгое время. — Папа, правда, пока без сознания, — слегка смеётся парень, снова поправляя свои очки, — А сына можете увидеть.

Юнги клянётся, что чуть ли не пищал от радости в тот момент. Он точно чувствовал жар, а к его щекам предательски приливала кровь, уж очень он был взволнован моментом его первой встречи с его малышом. Он был слишком рад. Если бы Юнги попросили записать этот момент парой строк, как он делал обычно, то он бы непременно растерялся, потому что такое он точно записать не в состоянии. Тут слов не подобрать, не сочинить, не найти, тут только кричать и издавать хаотичные звуки, собрав которые, наверное, можно сделать очередное смешное видео, которое секундой разлетится в интернете. Юнги прямо сейчас хочется прокричать на весь мир, что да, чёрт возьми, он счастлив!

И если все эти эмоции он испытывает только заходя в палату, то, посмотрев, на мирно-спящего Чимина и маленького ребёнка рядом… всё удваивается. Юнги чувствует всё ярче в несколько раз, сильнее. И теперь ему хочется кричать громче. Потому что он самый счастливый человек в этой вселенной, и его счастье уже ни с чем не сравнится.

Юнги поверить не может, что первая стадия его счастливой семьи закончена и впереди их ждёт ещё больше радостей. Маленькое чудо лишь пускало слюни, а доводило альфу до головокружительного состояния. Эта кроха, которая ранее настойчиво говорила Юнги о своём существовании лишь мнимыми пинками, сейчас же полностью реальна и ощутима. Мин видит, держит это маленькое создание, которое вот просто есть, и не любить его он почему-то не может. В сознании так и не проскальзывает мысль о том, что это ведь ни черта не его. Всё его. Его семья, его омега, его ребёнок на руках.

— Чимин-а, спасибо, — шепчет он, пытаясь сдерживать собственные слёзы, ругая себя за наивность, он всё же поддаётся эмоциям, как же он давно такого не чувствовал. — Юкхэй, — говорит он совсем ласково, улыбаясь крошечному созданию на руках, — Привет, а я твой отец.

А лучше он представить и не мог.