— Счастливого рождества! — доносятся два голоса, и люди, ощутимо с мороза, вваливаются в квартиру, закрывая за собой дверь.

Чимин еле глаза от собаки отрывает, чтобы посмотреть на людей, что нахально заявились к ним в квартиру в десять утра в выходной. И шестерёнки начинают работать. На него смотрят две пары заинтересованных глаз, таких же глаз, как у Юнги. Парень ещё раздумывает пару секунд, прежде чем отскочить от альфы на несколько шагов и согнуться в поклоне перед взрослыми людьми.

— Не стоит, милый, — говорит, по-видимому, старший омега, на что Чимин выпрямляется, шепча что-то похожее на «Здравствуйте». — Ну и правда милый.

А омега едва на ногах держится, в своих глазах он уже упал. Он стоит перед родителями своего почти мужа, перед этим буквально залезая тому полуголому на спину. И вид у него совершенно не соответствующий порядочному пониманию: мятая пижама, заспанное лицо, наверняка со следом от подушки на щеке, ещё и растрёпанный совсем, розоволосый. Благо тату не видно.

— Ты собак боишься? — говорит второй голос, заметно грубее, на что парень вздрагивает, переводя взгляд на мопса, который незаметно подкрался к самым его ногам. Ну вот, Чимин же ещё даже не умывался с утра.

— Эту сардельку боятся все, отец, — Юнги присаживается на корточки, принимаясь чесать довольно заурчавшее создание. — У меня много вопросов, не устали с дороги?

— Хороший вопрос для начала, — цокает омега, оставляя в разном порядке обувь у входа и скидывая свой пуховик на руки мужа. — Мы проснулись слишком рано, чтобы не встать в пробку в Сеуле, а ты небось нас и не ждал?

— Определённо ожидал, — врёт Юнги, поднимаясь на ноги, следя за собственным папой, который осматривает всю прихожую и заглядывает в гостиную. — Ну, а если нет, то всё равно рад, — а потом звучит детский плач, заставляющий замереть всех и лишь Чимина — напугать до чёртиков, а потом, извиняясь, скрыться за дверью спальни. — Ну, знаете, это будет самый семейный Новый год.

— Я слышал, — начинает омега, косясь на дверь спальни, а потом на нервно смеющегося Юнги, — Ребёнка?

— Я могу объяснить, — в защищающемся жесте Юнги поднимает руки, ища поддержку в глазах родителей. — Я постараюсь всё объяснить.

— А сколько вы вместе? — спрашивает старший альфа, аккуратно оставляя пуховик на крючках для верхней одежды.

— Год с половиной, — с заминкой отвечает Юнги, отводя взгляд. — Живём вместе год с половиной.

— Я просто в шоке! — выдаёт финальный вердикт папа и уходит окончательно в гостиную. Альфа спокойно раздевается сам, поправляя обувь за мужем, и просто молчит.

— Это имеет определённые основания, — в своё оправдание растерянно произносит Юнги, надеясь на союзника в лице отца.

— Основания имеет лишь то, что ты не удосужился познакомить нас раньше чем твой папа напросился на эту поездку, — холодно отвечает отец, проходя мимо Юнги в комнату к мужу. — При таком раскладе, — он кивает на комнату, за которой находится Чимин с ребёнком, — Ты всё ещё имеешь какие-то сомнения?

— Я хотел вас познакомить, честно, — Юнги подходит ближе к двери спальни. — Просто оно всё закрутилось и времени почти не было.

Отец уходит в гостиную, подозвав с собой собаку. Юнги смотрит ему в спину, а когда тот пропадает из виду, уходит в спальню к Чимину. Омега встречается с его встревоженным взглядом, а Юки на руках сонно дует щеки, зевая.

— Это твои родители, да? — со страхом интересуется Чимин, хотя всё и так прекрасно понял. Юнги подходит к нему ближе, заглядывая в растерянные глаза. — Они не знали обо мне?

— Знали, — мотает головой парень, обнимая омегу чуть сбоку, чтобы лишний раз не тревожить просыпающегося ребёнка. Юки сложно отходит ото сна. — Но не думали, что всё настолько серьёзно, — альфа дотрагивается кончиками пальцев до щёчки малыша, на что тот распахивает глаза, в непонимании крутя головой.

— Ты не говорил о Юки? — удивлённо округляет глаза Чимин, ближе прижимая малыша к себе. — И как быть? Как мне себя вести? — омега быстро выпутывается из объятий, отходя на пару шагов. — Я никогда с родителями не знакомился, — не приводилось переживать ничего подобного, да и от Юнги он этого не требовал, ему хватало заботы альфы. А ведь родители могу стать настоящей проблемой. — А как Юки? Ты же... вы же... — Чимин мотает головой, путаясь не только в словах — в собственных мыслях. — Это сводит меня с ума, а они ведь могут быть против!

— Они точно против не будут, — успокаивающе говорит Юнги, беря Чимина за плечи, и сажает того на незаправленную постель. — Ну, я надеюсь, они всегда поддерживали меня, это же мои родители.

Чимин едва не плачет, поднимая слишком жалобный взгляд на Юнги. Тот ещё с минуту стоит над парнем, говоря какие-то ободряющие слова, которые совсем не ободряют и не успокаивают. А потом, схватив какую-то мятую футболку, просто уходит из комнаты, прося присоединиться к ним как можно скорее, ведь вечно прятаться в комнате не получится.

Юнги спокойно заходит в гостиную, встречаясь с отцом и папой, что сидят на диване со скрещенными руками, а огромный мопс — между ними, довольно облизываясь. Альфа осматривает всю квартиру, пытаясь игнорировать не идеальный порядок, и двигается к кухне, заходя за стойку.

— Я приготовлю что-нибудь на завтрак, — говорит Юнги, открывая холодильник, и совершенно не с удовольствием замечает, что и продуктов осталось не так много. Ладно, что-нибудь придумается по ходу.

— А паренёк где? — спрашивает альфа, посматривая на своего сына, который явно медленно соображает, что вообще может предложить поесть.

— Он сейчас придёт, — сохраняя спокойствие, говорит Юнги, пытаясь верить в собственные слова, всё же Чимин не сможет отсидеться в комнате. — Просто малышу нужно проснуться.

— Ты очень безответственный, — шипит старший омега, начиная от возмущения почёсывать собаку, сидящую около бедра.

— Знаю, — кивает парень, включая плиту, и безнадёжно вздыхает, запуская руку в волосы. Немного не так он представлял знакомство дорогих ему людей. Ну, что-нибудь определённо придумается.

— Здравствуйте, — уже более уверенно, чем в прихожей, здоровается Чимин, привлекая к себе внимание, чуть удобнее перехватывая Юки на руках. Малыш выглядит по-прежнему мило в своём медвежьем костюмчике.

— Ну это же само очарование! — подрывается старший омега к застывшему парню в проходе, чтобы получше рассмотреть малыша. За ним с дивана, кряхтя, спрыгивает пёс и тоже подбегает к ногам Чимина, а тот, боясь, отступает на пару шагов. — Он не кусается, не бойся.

Юки, предчувствуя, что его сейчас перехватят, начинает хныкать и заводит истерику, какой давно не было, требуя папу. Чимин уже с настоящим страхом перехватывает ребёнка удобнее, а тот сопротивляется и всё повторяет два заученных слога.

— Эй, эй, малыш, ну чего? — Юнги в несколько шагов подходит к Чимину и забирает ребёнка на руки, тот почти моментально успокаивается, недовольно выпячивая губу. — Нам следует познакомиться с дедушками.

Но Юки отворачивается, прижимаясь к Юнги. Старший омега отходит, странно косясь на Чимина, а тот лишь молящими глазами смотрит на своего альфу, ему до жути неловко. И всё было бы действительно сносно, если бы Чимин не перевёл взгляд на кухню и гостиную, в которой он толком-то и не убирался после встреч с друзьями. И хочется просто сквозь землю провалиться.

— Юнги, — шепчет Чимин, поднимая взгляд блестящих глаз на парня.

— Всё нормально, — неизвестно на что отвечает альфа, возвращаясь к готовке, одной рукой удерживая Юки. — Ты хотел в ванную?

Чимин кивает и тут же ретируется. Умыться ему и правда следовало. Однако даже по пути в ванную его преследуют неприятности в виде огромного мопса, который до жути довольно хрюкает перед омегой, пугая безбожно.

— Не бойся, — говорит отец Юнги, поднимая действительно огромное животное на руки, давая Чимину спокойно пройти в ванную. — Ты ему просто понравился, — мужчина тут же в подтверждение получает нескромный «поцелуй» от собаки прямо в лицо.

Чимин растерянно кивает, закрывая дверь за собой, и оседает на крышку унитаза, запуская пальцы в волосы. Он даже близко не представлял знакомство с родителями. Наверняка, Чонгуку повезло больше, ведь его Тэхён самолично возил в свой родной город. К нему в квартиру никто не заваливался без предупреждения.

В голову даже приходит идея о том, чтобы написать Чонгуку и попросить совета. Кто ещё опытней и старше из них двоих? Чимин издаёт лишь обречённый вздох. Телефона под рукой нет.

Чимин был всё ещё в дурацкой пижаме. Мысль о том, что он провалился по всем фронтам перед родителями Юнги и они сделают всё, лишь бы их разлучить, потому что такой муж их сыну явно не нужен, всё не выходила из головы. Не говоря уже о внешнем виде, родителей встретил полный хаос после весёлых встреч с друзьями, который Чимин совестно не хотел убирать. В холодильнике едва можно было найти что-то съестное, а явно безработный омега по общим стереотипам должен заботиться хотя бы об этом. О доме и уюте. Финальное, то что действительно убивало Чимина, был Юки и его каприз насчёт папы Юнги. А ведь если родители узнают, что малыш не родной их сыну... страшно даже представить, что может выйти из всего этого. Чимин попал, он определённо точно попал.

Возвращается омега на кухню, когда быстрый завтрак из яиц и бекона дымится, лежа на четырёх тарелках, а Юки усажен за свой стульчик для кормления.

— Чимин, всё нормально? — спрашивает Юнги, выводя парня из ступора, тот еле заметно кивает и подходит к альфе, взглядом спрашивая, можно ли сесть. — Точно, всё нормально?

— Да, — выдыхает Чимин, садясь рядом с Юнги и беря в руки палочки. Врать он не умеет, хотя пытается. Парень давно читает его, словно открытую книгу, и каждое движение прямо сейчас отдаёт нервной напряжённостью. Чимин боится.

— Ты выглядишь бледным, — замечает старший омега, а Чимин взгляд поднять боится, палочки взял, а руки дрожат. — Собственно, Юнги лишь мельком упоминал тебя, — мужчина отправляет кусочек бекона в рот, продолжая. — Как вы хоть познакомились?

Чимин сглатывает, едва не закашливаясь от сухости собственного горла. Он поднимает слегка испуганный взгляд на омегу перед собой, а потом переводит его на Юнги. Чимин совершенно не представляет, что ему говорить, как себя вести, как отвечать на поставленный вопрос. Правду говорить сложно, но сложнее придумать правдоподобную историю, чтобы она ещё и совпадала со словами Юнги.

— Нам придётся рассказать правду, — мягко, для Чимина, говорит альфа, укладывая одну руку парню на колено.

— Ты и так много скрывал, чтобы сейчас врать, — хмыкает папа Юнги, спокойно доедая свой завтрак, когда же его муж почти не притронулся к еде и почти зеркалит позу, в которой находится омега сына.

— Чимин-и? — Юнги всё же решает уточнить у парня для начала, чтобы просто так не вываливать признание, в очередной раз напомнив о прошлом. — Хочешь рассказать?

— Я?! — пугается парень, едва не роняя палочки из и так дрожащих пальцев, смотря на Юнги почти круглыми глазами. — Прямо всё?

Юнги кивает, поглаживая коленку парня под столом нежнее. Он смотрит лишь на Чимина, пытаясь его невербально успокоить, потому что так или иначе подобный разговор бы состоялся, а обсуждать всю историю без главного его участника неправильно.

Отец Юнги всё время наблюдает, даже не притрагивается к еде, позволяя мужу воровать кусочки бекона из своей тарелки.

— Юнги спас меня, — тихо говорит Чимин, а взгляд от своего альфы так и не отрывает, опуская всё же палочки, а глаза едва не искрятся. От подступающих слёз, естественно.

— А что произошло? — совершенно не заинтересованным тоном интересуется старший омега.

— Я умереть хотел, — как можно ровнее выдаёт парень, заставляя замереть всех от своего признания. Сколько бы времени ни прошло с того момента, всё ещё страшно вспоминать, что было бы, не будь там, на крыше, Юнги. — Вы вправе думать, что я глупый подросток, но тогда это правда было важно.

— Тебя бросили что ли? — хмыкает омега, продолжая трапезу, будто не было признания, на которое Чимин, кажется, потратил все свои моральные силы. Не обидно, но парень бы сейчас лучше закрылся в комнате и побыл один на один с собой, чем слушал флегматичные замечания старших. — Это не причина, чтобы умирать. Как твои родители вообще допустили такое?

А потом Чимин опускает голову, вздыхая рвано, чем пугает Юнги, который ни руки за всё время не убрал, ни взгляда не отвёл. Он не подумал, что кроме любви к сюрпризам его семья любит быть острыми на язык.

— Тебе лет-то сколько?

— Девятнадцать, — шепчет парень, пытаясь хотя бы в мыслях успокоиться, вспоминая, как тонул в объятиях Юнги в свой последний день рождения, что случился в течку, потому что даже простые слова даются сложно. Он попал.

— Года полтора вы сошлись, — начинает считать омега, проглатывая очередной кусочек бекона. — В семнадцать лет жить со взрослым альфой, куда вообще взрослые смотрели? — и, кажется, совсем презрительно цокает. — Мы даже не знали, чтобы оповестить твоих родителей, я надеюсь, они уже в курсе.

Чимин едва заметно мотает головой.

— Ты не учишься нигде? — Чимин опять мотает головой, а сбоку, кажется, слышится осекающее «Пап», но никто внимания не обращает. — Меня убивает это безответственное поколение, головой же думать надо.

— Я... — глаза совсем предательски блестят, скапливая слёзы на ресницах. — Прости, — на грани слышимости произносит омега, вставая из-за стола, и буквально сбегает в спальню.

Юнги недовольно прикрывает глаза. Всё с самого начала не могло быть хорошо, но им придётся пройти даже через эти бредовые разговоры. Чимина он никуда не отпустит.

— Пап, — Юнги встаёт из-за стола, смотря на родителей и непонимающего Юки, что ручкой в сторону, куда ушёл Чимин, показывает и «Папа» говорит. — Будь мягче.

— С чего бы мне быть мягче? — шикает омега, складывая руки на груди. — Ты же знаешь, как я отношусь к подобным увлечениям, таким как он побольше бы бумажек и связей, много времени прошло с твоего последнего увлечения?

— Ты понятия не имеешь, — шипит Юнги в ответ, вытягивая Юки из детского стульчика, что тут же хныкать начинает. — Прежде чем начать это, следовало бы хотя бы представиться.

Альфа закрывает руками малыша от родителей и уходит в спальню к Чимину, который даже до кровати дойти не смог, сел возле неё и закрыл лицо руками. Подрагивающие плечи дают знать, что омега плачет. Юнги почему-то только сейчас осознаёт, что не следовало вот так просто бросать информацию про родителей Чимину в лицо, не предупреждая прежде.

— Я знаю, что вся эта тема, — Юнги едва подбирает слова, садясь возле Чимина, придерживая хнычущего ребёнка. — Тема родителей — это больно для тебя, я не поднимал это, ждал, пока ты спросишь сам, когда будешь готов, но видимо нам следовало поговорить раньше.

— Прости, — выдавливает снова из себя парень, опуская руки на ковёр. — Я некрасиво поступил, сбежал, — Чимин шмыгает носом, оборачиваясь на Юнги с малышом на руках. — Принц, ты испугался за папочку? Давай мы перестанем плакать, — и сам со слезами на щеках и глазах чмокает мальчика в лоб, поправляя тому мягкие волоски.

В ответ получает лишь набор звуков и крепко вцепившиеся пальчики в пижаму омеги. Юки слишком хорошо ощущает настроение всех, кто рядом с ним. Чимина это в очередной раз удивляет, но он ничего не говорит, обнимая сынишку крепче. А тот смотрит на родителя тёмными глазами, будто всё понимает.

— Если хочешь, то я могу попросить родителей перенести эту встречу, — Юнги садится чуть ближе, обнимая двух омег сразу и укладывая голову на плечо Чимина. — Они как я, — шепчет парень, дотрагиваясь до щёчки ребёнка, на что тот недовольно фыркает. — Ты им понравишься, просто папа... — Юнги замолкает, пытаясь подобрать слова, которые бы более точно описывали поведение его родителя. — Он беспокоится обо мне, потому что мои прошлые отношения были весьма неудачными.

— Я бы тоже волновался за своего ребёнка, если бы у него на примете был кто-то по типу меня, — шепчет Чимин, окончательно успокаиваясь.

— Чимин, — настороженно шипит альфа, проезжаясь подбородком по плечу, прежде чем снова уложить голову на прежнее место. — Я буду повторять тебе каждый день, какой ты замечательный.

— Юнги, — в той же интонации начинает Чимин, но почти сразу смягчается. — Ты знаешь, что моим родителям не было до меня дела, потому что я омега и просто позорю их семью. — альфа уже хочет возмутиться, что так думают исключительно люди из прошлого и здесь никто уже ничего подобного даже вообразить не может. — И я далёк от понимания родительской любви и всего прочего, что я пытаюсь безуспешно дать Юки.

Чимин сглатывает, потому что говорить сложно, потому что не хочет столкнуться с Юнги и его новым монологом о том, какой же омега для него идеальный. Сейчас, он видел родителей альфы, а те не были к нему радушно настроены, они вообще никак не были настроены, кажется.

— Не думаю, что твоим родителям приятно ехать в гости к своему сыну, а видеть здесь омегу с неродным ребёнком в странной одежде, всего заспанного, неумытого, а в квартире в этот момент просто ураган прошёл, ни еды, ни продуктов из которых готовить. А я будто вообще ничего не делаю, ты даже в мятой футболке, я не позаботился о том, чтобы погладить одежду, прежде чем убирать её в шкаф. У нас и кровать не заправлена.

Юнги просто грустно усмехается. Чимин много думает, говорит то, что реально думает, и ведь всё это может быть правдой при определённых обстоятельствах. Как хорошо, что этих самых обстоятельств просто не существует.

— Тебе нужно познакомиться с моим папой, — Юнги прижимает омегу ближе, чувствуя его напряжённое настроение, он не готов прямо сейчас ни с кем знакомиться. — Ты им понравишься.

— Пока я только понравился их собаке, — шепчет Чимин, чуть наклоняя голову, чтобы щекой прикоснуться к альфе. — И то я не уверен, видит он во мне еду или друга.

Юнги усмехается, прикрывая глаза. Он не выпустит Чимина из объятий никогда, ну или хотя бы не сейчас. Близость, кажется, больше нужна самому альфе для успокоения, чем ребёнку между их рук или омеге.

— Я попрошу папу извиниться за это, — шепчет Юнги, ослабляя хватку. — Он не извинится, — тут же добавляет парень, на что Чимин хмурится, явно не понимая. — Я уберусь и поговорю с родителями, приходи, как посчитаешь нужным, — альфа встаёт, перед этим даря поцелуй куда-то в солёную щеку парня. — Если посчитаешь нужным, если проголодаешься и... — он смотрит на Юки, что глазки на него поднял.

— Покорми его, — просит Чимин, поглаживая ребёнка по голове, поправляя мягкий капюшончик. — Мы не успели покормить Юки.

Юнги молча кивает и поднимает ребёнка на руки, тот что-то лепечет, пару раз произнося любимое «Папа». Альфа возвращается снова на кухню, где его отец спокойно моет посуду, а папа как ни в чём не бывало сидит на диване с мопсом под боком. Спокойствие — абсолютная черта семьи Мин, правда Юнги всё чаще нарушает непоколебимый закон спокойствия, потому что с Чимином без эмоций нельзя.

Его отца зовут Донги. Юнги бы поспорил, что видел когда-то человека умнее и спокойнее него. Ни одного ругательного слова или неаккуратно выполненного действия. Казалось, что это очень пунктуально-идеальный перфекционист, который, даже находясь в гостях у своего сына, начал уборку, чтобы привести всё в порядок. Сейчас альфа уже вышел на пенсию и живёт со своим мужем в доме близь моря, однако большую часть своей жизни оставил на работе в развивающейся строительной компании, с которой до сих пор получает приличные доплаты к ежемесячным государственным выплатам. Сказать, что именно в голове в определённый момент у этого мужчины, просто невозможно, это нельзя прочитать по лицу или увидеть в глазах. Зато Донги может рассказать о каждом человеке всё, лишь пообщавшись с ним пару минут.

Юнги проходит до детского стульчика и усаживает в него ребёнка, улыбаясь, чтобы успокоить малыша, потому что незнакомцы вокруг всё ещё остаются незнакомцами. Хёнов он уже узнаёт прекрасно и показывает на всех, чьё имя ему скажут.

Папу Юнги зовут Юнхон. И это далеко не Мин, однако своим напускным спокойствием идеально поддерживает статус семьи. С первого взгляда абсолютно высокомерный омега, что не ставит никого на свой уровень, на деле — же глубокий семьянин, который просто боится за своего единственного сына и горячо любимого мужа.

— Как зовут ребёнка? — спрашивает Юнхон, подходя к малышу ближе, пока Юнги двигает отца из кухни, чтобы подготовить завтрак малышу.

— Юки, — отвечает Юнги, вымеряя нужно количество крупы и воды. — Полное — Юкхэй.

— Ты очарователен, малыш, — наклоняясь к ребёнку, говорит старший омега, аккуратно дотрагиваясь до пухлых щёчек, на что Юки реагирует незамедлительно, начиная плакать и уворачиваться от чужих рук. — Ты весь в папу, малыш.

— Ты просто пугаешь ребёнка, — говорит Донги, проходя мимо мужа. — Тебе сарделины мало?

— Да брось, я давно не нянчился с детьми, — фыркает Юнхон, однако от малыша отходит. — Хэй, папа названный, ты сделать ничего не хочешь?

— Я делаю всё, что в моих силах, — просто отвечает Юнги, очищая, кажется, последнюю оставшуюся мандаринку и отдавая дольку малышу, который, к удивлению, только и делает что хнычет и не обращает внимания на фрукт. — Ох, ладно, папочки пока нет, давай мы просто успокоимся, ладно?

Юнги садится на корточки около детского стульчика, пока Юки всё ещё пытается то ли освободиться из своего заточения, то ли позвать Чимина. Альфа смотрит на малыша, который совсем его не слушает, чего в последнее время вообще не происходило, и берёт того на руки. Хныканье не прекращается, но становится в разы меньше. Истерика почти предотвращена.

— Он чувствует, что омега не в духе, — спокойно бросает Донги сыну. — Позови его, он не будет даже есть без своего папы, родители и дети слишком эмоционально привязаны.

— Я не хочу, чтобы он находился здесь, — мотает головой Юнги, покачивая ребёнка на руках, едва успевая помешивать кашу на плите. — Пока вы не выслушаете.

— Тогда расскажи, чтобы всем было проще, — цокает Юнхон, складывая руки на груди, явно обиженный тем фактом, что ребёнок его просто боится. Как, видимо, и его папа.

— Ты должен извиниться перед Чимином, пап, — первое, что говорит Юнги, слыша знакомое фырканье. — Он не виноват ни в чём, ни в том, что хотел когда-то умереть, ни в том, что Юки не желает идти к тебе на руки, ни в том, что я не говорил вам о серьёзности наших отношений.

— Разве он никогда сам не задумывался, что скажут родители? — продолжает наступать омега.

— Думал, но мы не говорили об этом, потому что...

— У него нет родителей? — опережает Донги, смотря на сына с прищуром.

— По факту да, — мотает головой парень. — Они выгнали его, после того как узнали, что у него есть отношения с парнем чуть старше.

— Не с тобой? — уточняя Юнхон.

— Не со мной, это было за пару лет до нашего знакомства, — кивает Юнги, выключая плиту и продолжая покачивать Юки на руках. — Если я не путаю, то ещё будучи в средней школе он влюбился, и не видел дальше своей любви ничего. Почти как я. А потом застукал своего бывшего за изменой, а что делать одному подростку, школьнику, у которого за душой два-три доллара?

— Ну не умирать же?! — возмущается Юнхон, но его тут же осекает муж.

— Когда действительно некуда пойти, а единственный человек, на которого можно было положиться, изменяет, наверняка зная, что прежде заделал ребёнка — то вполне в духе пропавшего выпускника, — Юнги кивает, слыша какое-то шуршание со стороны прихожей, наверное, Чимин ушёл в ванную и скоро должен прийти.

— То есть это не твой ребёнок? — уже с большим сомнением уточняет омега, кивая на малыша, которого так хотел взять на руки и уже посчитал за своего родного внука.

— Мой, — мотает головой Юнги и в подтверждение чмокает совсем успокоившегося Юки в макушку, на что тот начинает вертеть головой и ладошки в кулачки сжимать. — Только моя сладость.

И малыш вскоре снова оказывается на своём стульчике с небольшой ложкой в руке и тарелочкой перед собой. В последние разы Юки показывал собственную заинтересованность в обращении с ложкой. Это может длиться долго, но пусть ребёнок учится.

— Правильный ответ, — улыбаясь, кивает старший альфа, замечая, что Чимин неловко топчется около гостиной, так и не решаясь зайти. Он даже переоделся, длинные рукава свитшота закрывают всё до самых кончиков пальцев. Прежняя милая пижама доходила лишь до запястий. — Чимин, верно? — омега реагирует, почти подскакивая от неожиданности, его заметили. Парень слабо кивает. — Можешь показать руку?

И Чимин снова мрачнеет. Пугается. Юнги успел рассказать о том, как именно он хотел покончить со своими проблемами или...

Чимин проходит в гостиную, останавливаясь в метре от старшего альфы и безмолвно вытягивая правую руку. Донги улыбается, прося вторую руку, на что Чимин хмурится, но вытягивает левую.

— Симпатичное колечко, — подмечает альфа, на что Чимин краснеет, охая. Он и понять не мог странную просьбу отца, а всё так просто. — Я больше проблем не вижу, — мужчина пожимает плечами. — Мин Донги, отец твоего будущего мужа, приятно познакомиться.

— Пак Чимин, — кланяется парень, жутко краснея, потому что имя его и так уже знают, а он зачем-то ещё раз повторяет, не зная как вообще реагировать на реплику родителя.

— Представляйся уже как Мин, — просит Юнги с заметной улыбкой в голосе, наблюдая за омегой, пока ему в лицо не прилетает ложка детской каши. — Юки, очень приятно.

— Он... он с утра сам плохо ест, Юнги, — говорит будто самую очевидную вещь Чимин, на что малыш смеётся и, кажется, поддакивает. — Там было питание, в баночке.

— Какой же ты безответственный, Юнги, — шипит Юнхон, смотря на омегу, что подойти ближе боится, так и стоит, мнёт рукава свитшота. — Если ты хотел познакомить нас на свадьбе, то это просто ужасно.

— Вы бы и так до свадьбы приехали, — недовольно ворчит в ответ парень, а Чимин кажется понимает, от кого именно иногда в его любимом эта черта — ворчание. — Будто я тебя не знаю.

Юнги стоит с недовольным лицом, которое пытается оттереть от детской каши и становится ещё недовольнее. Чимин вздыхает, набираясь чуть больше смелости, и проходит на кухню мимо старшего омеги и достаёт из одного из ящиков упаковку влажных салфеток, убирая всё детское безобразие с лица альфы. Салфетки летят в мусорку, а Юнги уходит, кажется, в ванную, чтобы отмыться и наконец умыться с утра. Чимин остаётся один, но его это мало волнует.

Юки напоминает о себе, и уже вскоре перед ним стоит баночка питания и чистая ложечка для кормления.

— Весело тебе? Принц опять шуму наделал, — шепчет Чимин ребёнку, беря немного питания на саму ложечку. — А кто кушать хочет?

Ложечка всё же достаётся Юки, а после Чимина чуть с ног не сбивает огромный серый колобок, едва перебирающий лапками.

— Ты собак боишься? — переспрашивает Юнхон. — Милый, не лезь к пареньку, он и так запуганный.

Чимин почти забирается на кухонную тумбу, спасаясь от виляющего хвостом создания, пока его вовремя не спасает отец Юнги (второй раз, между прочим), а вскоре и сам Юнги подходит на кухню, беря на себя всю ответственность за кормление малыша. Юки, к слову, замечая метания своего папы, начинает смеяться, вообще не поддерживая его в ситуации.

Ситуация затягивалась, а по лицу, кажется, было неловко лишь Чимину.

— Я должен извиниться, — всё же проговаривает парень, едва слыша свой собственный голос.

— О, ни в коем случае, — прерывает его омега. — Разве ты в чём-то виноват?

— Я убежал, — начинает Чимин, снова говорит самые очевидные вещи, будто никто до этого не заметил его истерики, а голос дрожит. — И здесь беспорядок, мы не встретили вас и...

— Ты убежал, потому что я надавил, — мотает головой омега, смотря на своего буквально сияющего сына, который заинтересованно смотрит за чавкающим малышом. — Ты разве нанимался в домработники, чтобы вечно порядок был? Это обычное состояние квартиры или дома, — Юнхон переводит взгляд на своего мужа, что до сих пор держит собаку и наблюдает за разговором. — Знаешь, в чём главный смысл сюрприза? В его неожиданности.

— Просто я...

— Юнги, и вправду, ты выходишь за Чимина, чтобы он тебе квартиру пылесосил? — хмыкает омега, упирая руки в бока.

— Нет, — прилетает злое от Юнги в ответ, но в ту же секунду улыбка снова расцветает на лице, потому что перед ним Юки, а больше для зимнего утра и не надо.

— Ну тогда почему он всё это говорит? — и здесь ответа нет ни у кого, ни у Юнги, ни у Чимина. — Ты его запугиваешь? Чимин, почему ты так говоришь?

— Просто я...

— Просто кто-то не привык к здоровому отношению, — бурчит Юнги сбоку, спасая омегу от оправдания, которое тот не успел придумать. — И мы идём к тому, чтобы всё было хорошо, так? — Чимин в подтверждение очень активно кивает, сжимая пальчиками края свитшота. — Как насчёт идеи съездить всем вместе в магазин и подготовиться к семейной встрече Нового года?

Чимин кивает, но в момент застывает, понимая, на что невербально согласился. У него и так травма после каждого увиденного чека, а тут целая закупка, ещё и с родителями своего альфы, которые, кажется, всеми руками за. Чимин незаметно сглатывает, обрекая себя на неизбежное. Он должен пройти это испытание ради Юнги. Нет, ради самого себя.

И они действительно собираются в магазин, ну или в торговый центр, Чимин как-то не вникал, пытаясь надеть на Юки ботиночки, на что малыш лишь протестовал, отпихиваясь от бедного родителя. Парень готов был разрыдаться прямо на месте, хотя вроде говорил и себе, и Юнги, что успокоился. Кажется, страх перед совместным времяпровождением с родителями накрывал куда сильнее, чем желание подружиться с родственниками.

На помощь, что удивительно, приходит отец Юнги. Чимин сидит перед малышом на корточках, но при желании Донги помочь чуть отползает назад. Мужчина садится подле малыша и что-то мило тому шепчет, забирая всё внимание на себя, пока одна ножка Юки уже оказывается в ботиночке. Чимин наблюдает со стороны и едва не пищит от схожести Юнги и Донги. Их обращение к ребёнку, взгляд, нежность, с которой они подходят к малышу, а внешняя составляющая и вовсе добивает. Если Юнги — копия своего отца, то Чимину неописуемо повезло.

— Больше не заставляй папочку нервничать, — тихо сообщает альфа, придерживая малыша за спинку. — Он и так отдаёт все силы тебе, а так не пойдёт.

— Вы уже оделись? — выходя из ванной, спрашивает папа Юнги, с неудовольствием замечая, что за отмеренное время удалось лишь обуть малыша. — Впрочем, я всё ещё не понимаю, почему я до сих пор стою без своего пуховика, милый.

Без лишних слов и вопросов отец Юнги снимает с вешалки куртку, чтобы помочь одеться своему мужу. Чимин же продолжает одевать малыша, который теперь видит свой новый объект любви в Донги. Сам омега понимает, что вряд ли продержится весь день без слёз под критикой папы Юнги, но выбор свой он уже сделал.

Старший омега всё ещё пугал Чимина, когда же альфа, наоборот, слишком располагал к себе. Может, большое сходство с Юнги, а может — простой взгляд, который не искрился напускной высокомерностью, но что-то явно притягивало.

Юнги отлучился по причине прогрева машины и очистки её от снега, ведь последние несколько дней они к ней даже не прикасались. Однако, когда Чимин снимает свою куртку с вешалки, дверь в квартиру распахивается, а на не успевшего даже войти альфу катится снежный ком обвинений в безответственности и бестолковости от собственного папы. Больше всего ситуация забавляет Юки, который то и дело лепечет поддерживающее «Папа». Заканчивается всё тем, что Чимина впихивают в его собственную курту, ведь альфа должен заботится о своей семье, и только после извиняющегося поцелуя в лоб отпускают.

Чимин всё ещё чувствовал себя не очень уютно. Ни когда они ехали в нужный торговый центр, ни находясь на месте. Ещё хуже становилось от возросших в период праздников цен и кучи народу во всём торгово-развлекательном комплексе. Чимин буквально терялся в толпе, за что получал ворчание от Юнги, который умудрялся вовремя вылавливать омегу и держать при себе, при этом следя, чтобы Юки, находящемуся в рюкзаке-кенгуру у него на груди, было комфортно.

Чимин пытался выглядеть непринуждённо перед родителями, когда то и дело терял из виду Юнги. Пытался совершенно непринуждённо помогать с выбором продуктов, ориентируясь на что-то уже знакомое. Стоя возле полки с печеньем, Чимин невольно улыбнулся, вспомнив, как считал серьёзным преступлением съесть любимый творожный сырок Намджуна, и как после они также с Юнги стояли в магазине и тот накидал кучу всего вкусного в корзину.

— У тебя возникли трудности? — Юнги, смеясь, подходит к выбирающему вкусняшки Чимину, обнимая одной рукой Юки в его переноске.

— Не думаю, — пожимает плечами Чимин, беря упаковку чего-то шоколадного. — Я чувствую себя не так, как тогда, — омега поглядывает на своего ребёнка, закреплённого на груди любимого, поднимая взгляд на альфу. — Мне неловко от незнания того, как я должен общаться с родителями, но вот эти цифры меня почти не пугают, — парень указывает на ценник, на что получает смешок.

— Знаешь, что здесь самое сладкое? — Юнги делает шаг чуть ближе к парню, а тот, округлив глаза, старается найти упаковку с самым сладким чем-то, что бы это не было. — Ты этого не увидишь, потому что здесь нет зеркала.

Чимин сперва хочет возмутиться, а потом просто беспомощно закрывает и открывает рот пару раз. Ему снова неловко и он краснеет ушами, пытаясь понять, правильно ли всё понял и расслышал, но всё на места расставляет мягкий поцелуй, а после — детские ручки на щеках.

— Подобные сладости, — альфа кидает взгляд на полку с вкусняшками в пёстрых новогодних упаковках в честь праздничного сезона, — Не в моём вкусе, когда у меня есть кое-что поинтереснее.

— Юнги! — слышится возмущённое из начала ряда сладостей. — Нам нужно выбрать хорошее мясо, а ты водишь Чимина не там, где нужно! — это был папа Юнги и он снова возмущался. — Вы только печеньем питаетесь?

— Знаешь же, что нет, — цокает Юнги, разворачиваясь и идя очень уверенно куда-то, видимо, к хорошему мясу.

Чимин ещё пару раз неловко кидает взгляд на полку с печеньем и ставит свою шоколадную находку назад. Кажется, Юнхону не очень нравятся сладости.

— Это с шоколадом? — омега подходит почти вплотную к Чимину, беря только что оставленный товар. — Мы это берём, и возьми что-нибудь ещё, желательно с ванилью.

Чимин неловко кивает и начинает оглядываться в поисках чего-то ванильного. На глаза, к большой удаче, попадается упаковка снеков, и она тут же оказывается перехвачена Юнхоном, который уже больше Чимина воодушевлён покупкой каких-то сладостей. Кажется, папе Юнги всё же нравятся подобные вредности.

Закупка продуктов заканчивается огромным чеком и цифрой, вновь превышающей ожидания Чимина. Благо Юнги его вовремя отодвинул от кассы, просто предлагая складывать всё купленное в пакеты. Омега особо и не возражал, усмехнулся лишь, когда Юнхон многозначительно посмотрел на своего мужа и, указав на считывающее устройство, лаконично произнёс: «Дорогой, оплати».

Чимин всё ещё чувствовал превосходство всей семьи Мин над ним. Превосходство, правда, оставалось лишь в голове парня, на деле же всё было проще. Юнги постоянно оказывался чуть позади Чимина, будто прикрывая того со спины, и перекидывался короткими фразами со своим отцом про какой-то объект. Омега особо не вслушивался, его постоянно отвлекал Юнхон, пытаясь заинтересовать хотя бы одним из украшенных по-рождественскому магазинчиков.

Расслабиться на прогулке в торговом центре не помогало ничто. К тому же, огромное количество людей, шум голосов вперемешку с музыкой, множество цветастых украшений и блеск вывесок не делали ситуацию лучше. Чимин уже хотел назвать себя ужасным пессимистом и человеком с жутким уровнем стресса, как Юнги выдал максимально гениальную мысль, от которой хотелось немножко плакать. Предложение разумное и простое: он с отцом поедет домой, чтобы оставить Юки и продукты, а Чимин с Юнхоном продолжат прогулку до момента, пока за ними не вернутся.

Звучало всё вполне разумно, тем более что Юнхон без Сеульских подарков явно откажется покидать не то, что город — конкретно этот торговый центр, а с Чимином нужно хорошо познакомиться, и взять его за компанию — решение хорошее. Омегу всё же спрашивают, комфортно ли ему будет, но опешивший от предложения парень лишь кивает. Второй раз соглашаясь неизвестно на что. И второй раз едва не жалеет, благо получает короткий чмок от Юнги и довольное «Папа» от Юки. Хотя бы ребёнок будет в спокойствии и безопасности.

— Вообще они специально нас оставили «пошататься» по магазинам, — вдруг говорит Юнхон, заворачивая в какой-то магазин с одеждой, Чимин старается не отставать, глаз, правда, от пола почти не отрывает, и затем кивает и говорит, что всё прекрасно, хотя он мог бы сейчас с Юки домой поехать. — Потому что оба были без подарков, так что нам тоже следует что-нибудь присмотреть для них.

Чимин поднимает взгляд, едва не впечатываясь в плечо омеги, и с явным вопросом смотрит на него. Подарок. Он должен сделать Юнги подарок. Подарок, который купит на деньги Юнги... для Юнги.

Чимин уже дарил альфе какую-то милую безделушку, но всё это было тоже с денег парня и лишь при подаче Хвина. Какой именно подарок он может сделать для Юнги?

— Как насчёт этого? — теперь Чимин поднимает взгляд на ассортимент магазина, в который они зашли, а в мыслях проскальзывает, что в более неловкой ситуации он явно не сможет уже оказаться. Даже разговоры с Сокджином о делах интимных казались не такими стыдными теперь. — Или нам стоит подобрать что-то под цвет твоих волос?

Чимин смотрит на наряд на манекене перед собой. Зеленый, рождественский костюм... всё бы ничего, если бы ткани было чуть больше, меньше кружева и в принципе деталей, которые так и цепляют глаз, принуждая омегу краснеть. Только сейчас он замечает, что находятся они не в простом магазине одежды, а в каком-то качественном (с огромной вероятностью дорогом) магазине нижнего белья. И всё бы действительно было ничего, если бы хотя бы рядом был Сокджин с вечными шутками, но здесь Чимин с папой своего мужа и тот предлагает ему выбрать себе бельё.

— Это шутка? — нервно усмехаясь, спрашивает Чимин, следя за взглядом Юнхона, который уже приценивается к рядом стоящему комплекту нежно-розового цвета. Прям фламинго с рождественским бантом.

— Тебе не нравится подобное? — без какой-либо усмешки или издёвки спрашивает родитель, шагая в сторону, высматривая, кажется, что-то особенное. — Или ты не привык к подобному?

Чимин сомневается недолго, осматриваясь вновь.

— Скорее второе, — признаётся парень, чувствуя, как шея и щёки его алеют. Может, всё и правда не так плохо.

***

Забирает их под вечер Юнги на машине. Юки по понятным причинам остался с новоиспечённым дедушкой, и почему-то Чимину было совершенно спокойно от этого факта. Он провёл пару часов в компании папы своего (будущего) мужа, и ему стало действительно спокойнее. Юнхон лишь с виду пытался показаться немного стервозным, резким и контролирующим даже своего мужа, который его готов на руках носить. Муж-то готов, только не потому что живёт в тирании со своим супругом, а потому, что любит.

Чимин больше слушал, чем говорил, да и ему не требовалось. Юнхон просто рассказывал о себе, о семье, о том Юнги, которого он когда-то воспитывал. О Юнги особенно интересно было слушать. Чимин знал многое, но явно не всё, и желание узнавать свою половинку с разных сторон было сильным.

Стеснение прошло уже после покупки откровенных вещей и расспросов, всё ли хорошо со здоровьем после рождения ребёнка. Но готово было наступить вновь, когда тема то и дело касалась интимной жизни. Такое с родителем Чимин явно не был готов обсуждать. Однако почти под конец их «вечера» всё же признался, что жутко нервничает и, может, капельку боится общей реакции на сложившуюся ситуацию. На что Чимин получил лишь смешок и пару вопросов о том, как растёт Юки.

Больше не было ни высокомерия, ни раздражительности, ни предвзятости. Чимин терялся, пытаясь понять, в какой момент за пару часов совершенно незнакомый взрослый почти стал заменой его собственным родителям. Ему явно не хватало такого общения. Чимин едва ли не жалел, что так глупо рано вырос и лишился подобных разговоров с родителями, походов по магазинам, прогулок. В один момент его, правда, осенило, что лишён он был этого и без собственного выбора, но это привело его сейчас к тому, что он сидел и с замиранием слушал семейные истории от взрослого омеги.

— Не устал? Всё в порядке? — спрашивает Юнги, обнимая Чимина, который и вправду очень хотел угодить в объятия любимого от усталости и вдохнуть любимый кофе. Только в этот раз пахло ещё чем-то другим — имбирным печеньем и слегка хвоей. Видимо, Юнги со своим отцом уже начали готовиться к встрече Нового года.

— Всё в порядке, — уверенно повторяет Чимин, чувствуя, как из его рук забирают пакет, а самого его подталкивают к машине. — Юки не капризничал?

— Он настоящий принц, — лишь говорит Юнги, открывая дверку сначала для своего омеги, а потом для папы. — Главное сейчас в пробку не встать.

Чимин пристёгивается, действительно устало опираясь рукой на подлокотник и опуская голову на ладошку. Всё же он интровертный, как бы Сокджин не убеждал его в обратном. С парковки они выезжают практически без проблем, однако встают в небольшую пробку в центре. В салоне играет какая-то ненавязчивая мелодия, кажется, одна из того листа, за который продюсер за рулём получил награду. Чимин прикрывает глаза, роняя голову, засыпая.

Открывает глаза через недолгое время, но они всё ещё находятся в машине и едут. В пробке не стоят — уже хорошо, значит, скоро будут дома. Чимин протирает уже заспанное лицо ладонями и зевает, потягиваясь. Промаргиваясь, он смотрит в окно, но не видит знакомых многоэтажек и дворов.

— Мы, кажется, дом проехали? — шепчет парень, чуть хрипя после короткого сна, машина убаюкивает.

— Разве? — удивляется Юнги, чуть ускоряясь, смотря в зеркало заднего вида на спящего папу.

***

Чимин выскальзывает из машины вслед за Юнги и в недоумении смотрит на дом, около которого они припарковались. Вокруг стоят такие же частные дома, украшенные к Рождеству. Почти на всех крышах мерцают гирлянды, а кое-где — и на деревьях во дворе. Это незнакомый для Чимина район, он в этом уверен.

— Здесь живут твои родители? — хмурясь, спрашивает парень, помня, что Юнхон говорил что-то о доме близь моря.

Юнги ничего не отвечает, лишь протягивает Чимину руку и кивает головой на дом. Омега ничего не понимает, но руку протягивает. На улице довольно морозно, поэтому тот совершенно не против из тёплой машины сразу забежать в тёплое помещение.

Останавливаясь на крыльце, Юнги чуть медлит, расстёгивая зимнюю куртку и ища что-то во внутреннем кармане. А после выуживает ключи с брелоком, который купил Чимин, когда гулял с Хвином. За одним комплектом сразу вытаскивает другой, но уже без брелка, и подаёт их омеге.

— Это что? — всё ещё не понимая спрашивает Чимин, однако пазлы тихонько начинают сходиться, а проснувшийся мозг сбрасывает последние капли сна.

— Это подарок, — слегка улыбается Юнги, открывая дверь перед собой. — Твой рождественский подарок, — и пропускает омегу зайти первым в дом. — Ну по факту, он наш, но я думаю, что тебе это понравится.

Дом. Юнги подарил Чимину чёртов дом. Ну не самому омеге, их семье. Переступая порог, Чимин чувствует тепло и запах выпечки и хвои. Юнги, вероятно, сразу отправился сюда после того, как оставил его с родителем. Чтобы успеть всё подготовить к сегодняшней семейной ночи. Вероятно, переговаривался он с отцом об этом доме, называя его «объектом».

И тепло, кажется, не в самом доме, а где-то в душе Чимина, в сердце. Он снимает ботинки прямо у входа и медленно проходит вперёд, кажется, осматривая все уголки. Чимин отмечает, что здесь довольно пусто. Это буквально новый дом, куда только-только въехали, не успев обставить мебелью. На втором этаже оказывается ванная с незаконченным ремонтом, комната для Юки, и ещё две пустых. На первом располагалась их с Юнги спальня, что, как и комната малыша, пока не выглядела привлекательно, располагая к себе лишь на одну ночь. Здесь же была законченная ванная комната, и огромная гостиная, почти как в их квартире соединённая с кухней, откуда имелся выход на террасу.

Кухня, однако же, была на месте, уже собранная и расставленная в едином стиле фисташкового и белого цветов. В гостиной был белый ковёр с длинным ворсом, а на нём — низкий традиционный корейский столик с какой-то едой. Мимо Чимина проходил отец Юнги, который явно ушёл за своим супругом, держа на руках огромного ворчащего мопса.

— Тебе нравится? — тихо интересуется Юнги, садясь возле Юки на ковёр, пока малыш увлеченно грызёт подаренную дедушками новую игрушку.

— Ты шутишь же? — Чимин присаживается рядом, всё ещё взглядом блуждая по комнате. — Я в шоке!

— Шок тоже бывает разным, — усмехается альфа, по эмоциям понимая, что не зря всё сделал именно сейчас. Даже немного ругая себя, что не сумел преподнести подарок на Рождество. Ради сияющих глаз своего любимого он готов на что угодно.

— Тогда это слишком приятный шок, — кивает Чимин, наконец останавливая свой взгляд на альфе, который отрывается от созерцания ребёнка и смотрит в глаза любимому. Удовольствие медленной патокой растекается в сознании, Чимин счастлив, а значит и Юнги счастлив. — Слишком хорошо, чтобы быть правдой, кажется, так говорят.

— Но всё это настоящее, — ни один из них взгляд не отводит, Юнги улыбаться не перестаёт. — Мне самому тяжело поверить, что у меня есть всё это. — омега зеркалит его улыбку, правда, на глазах слёзы почему-то выступают. — Хэй, всё же хорошо, сам только что говорил.

Чимин чуть приподнимается, чтобы сесть ещё ближе к Юнги и просто угодить в его объятия. Это единственное, что ему сейчас нужно. Мягкий поцелуй приходится в копну розовых волос, а омега в руках обмякает и шмыгает носом. Юки что-то лепечет рядом, мучая новую игрушку.

Из старой квартиры сюда, пожалуй, привезли только ёлку, которую Чимин украшал с особым трепетным удовольствием, и всё нужное для Юки. Пусто, но чувство домашнего уюта уже присутствовало в воздухе. Чимин успокаивался, дуя губы. Момент хотелось растянуть на подольше. Он просто хочет быть прямо здесь с Юнги и Юки и понимать, что он в абсолютном комфорте и безопасности.

Шум приходит с возвращением старшей супружеской пары и их собаки и с началом всей суеты к встрече Нового года. А после под разговоры ни о чём открывается бутылка шампанского, и приготовленная еда начинает стремительно уходить. Слишком по-домашнему. За очередной шуткой Чимин старается не замечать, как вместе с нахлынувшими тёплыми чувствами и переполняющими эмоциями приходят и слёзы, которые появляются будто из неоткуда.

Родители Юнги оказались слишком простыми людьми, обращались вежливо и принимали выбор сына как должное. Чимин был им благодарен. Это был действительно его первый Новый год в домашней обстановке с родителями, пусть и ему не родными. Такими же не родными, каким является Юки для Юнги. Всё, что касается альфы, касается и Чимина безоговорочно. Юнги сам так говорил, сам просил, сам вписал омегу в свою жизнь и отказываться от него не собирается.

Ленивый весёлый ужин перерос в ленивые разговоры, где все сидели как вздумается, отчего Юнги просто лежал на бёдрах Чимина, слушая историю от своего папы о том, как он случайно встретил своего бывшего одноклассника на днях. Юки был рядом с ними, постоянно ползая по ковру, собирая раскиданные игрушки, чтобы снова их раскидать, но уже в другом месте. И в момент он полез к столу. Никто останавливать не стал, Чимин лишь наблюдал за ребёнком. Среагировать он всегда успеет, тем более, что рядом со столом сидят родители Юнги.

Юки, опираясь о столик, поднимается на ноги — он делал так много раз с журнальным столиком в квартире, чтобы достать какую-то игрушку. Но здесь малыш тянется к мандаринке, и взрослые позволяют ему её украсть. Малыш слишком милый, чтобы ему что-то запрещать. Юки стоит ещё несколько секунд около столика, мотая головой, а потом смотрит на Чимина, будто тот должен его, как раньше, опустить на попу, чтобы тот свободно продолжил свой путь. Но Чимин не двигается, запуская пальцы в волосы заинтересованного маленьким воришкой Юнги. Малыш смотрит ещё мгновение, прежде чем кивнуть в непонятках и переставить ножку, не держась за столик, а потом и вовсе сделать шаг, и ещё, и ещё.

Тишина повисает в комнате. Лишь тихая музыка, до этого едва слышимая, звучит с одного из телефонов, включенная фоном пару часов назад, и храпящие звуки от уснувшей собаки. Юнги поднимается в положение сидя, а вовремя подскочивший Чимин ловит падающего, но довольного малыша.

— Ох, ты видел? — восхищённо почти что кричит Чимин, оборачиваясь на Юнги, который прикрывает рот, не находя слов, и просто кивает.

 — А я заснял, я даже снял это! — вслед восклицает отец Юнги, буквально произнося самую эмоциональную фразу за весь вечер, и падает перед своим мужем, показывая ему видео, которое только что снял.

— Юки, ты молодец! — Чимин целует ребёнка в обе пухленькие щёчки, а тот смеяться не перестаёт, хвастаясь родителю мандаринкой.

Юнги подходит к омегам ближе, обнимая сразу двух, чуть поворачивая их к телефону, что уже держит Юнхон, и, смотря прямо в камеру, улыбается. Совсем скоро его стена в студии будет украшена огромным количеством подобных домашних фотографий, на которых всё чертовски хорошо, ведь так и должно быть.

Юнги уже давно понял, что в судьбоносный дождливый вечер спас далеко не одну жизнь.

Темнота над головой никогда не будет вечной. За каждым закатом следует свой рассвет. И каждый закат должен знать, что он может подарить жизнь новому дню, полному счастья и незабываемых моментов. Дождь не может идти вечно. Солнце выглянет из-за туч и подарит своё тепло нуждающимся. Его лучи быстро добегут до самых тёмных и замёрзших мест, растопив их своей любовью. И в момент полного отчаянья стоит подождать всего капельку и прислушаться к самому себе, к своему сердцу.

Действительно ли выход лишь один?