— Мария, что тебе врач сказал?
Опять этот холодный взгляд. Женщина решила проигнорировать вопрос, потому что она уже третий день лежит в кровати и ничего не делает. Ей надо работать, иначе сойдёт с ума от безделья. Она такая же «пчёлка», как и Салазар. Только Мария знает меру, а Антониу не совсем. И это ещё мягко сказано. Аккуратно нагнувшись за обувью, она услышала краем уха недовольных мужской вздох.
Антониу, который стоял, облокотившись плечом об косяк двери, наблюдал за непоколебимой женской упёртостью. В кого она такая? Ей же больно, но всё равно продолжает делать это. Врач сказал, что у неё немного повреждена спина и восстанавливаться будет не меньше месяца. Мария в последнее время, когда ходит куда-либо по дому, всегда держится за поясницу правой рукой. Женщине предлагали, а потом принуждали (особенно в больнице) ходить именно с тростью. После двух недель, проведённых в четырёх стенах, у бедной Марии начали сдавать нервы: она всячески пыталась уговорить сеньора Салазара забрать её домой, когда тот раз в три дня приходил навестить. Мужчина же на это смотрел с опаской, потому что если в больнице за ней следят во все глаза, то Антониу такого обещать и гарантировать не может. Государство, к сожалению, не подождёт до полного выздоровления какой-то там экономки.
— Мария, я забрал тебя оттуда на свой страх и риск. Куда ты собралась в таком состоянии?
Мужчина быстро обогнул Марию и встал перед ней, всем своим видом говоря, что без объяснений она не сдвинется с места. Что-то недовольное пробурчав себе под нос, Жезуш исподлобья посмотрела на «ледяного» министра. Он же ведь ради неё не задерживается на работе, иногда приходит раньше обещанного, в редких случаях даже остаётся дома. Что-то где-то явно… Ну, вы поняли.
— Ваша забота, сеньор, мне очень льстит. Но поймите меня, что я не могу днями на пролёт лежать на кровати, почитывая книгу и попивая чай. У нас уже мышь повесилась в холодильнике! — на последних словах она не сдержалась и впервые за всю работу у этого человека повысила на того голос.
Салазар в немом изумлении поднял обе брови, пристально глядя на Жезуш. Та устало выдохнула, убрав выбившуюся прядь волос за ухо, и попыталась выговорить слова извинения. Что с ней происходит? Наверно, болезнь сказывается. Хочется одновременно и самой повеситься, и повесить отчего-то улыбающегося министра. Он взял её за плечи и слегка подвинул назад, немного погодя, наклонился и помог надеть туфли. Удивление Марии надо было видеть собственными глазами. Ей не особо верилось, что этот «холодный» человек может так себя с ней вести. Мужчина осторожно застегнул женские туфли на оба ремешка и посмотрел снизу вверх на всё ещё пребывающую в шоке Жезуш. Она всё это время держалась левой рукой за его плечо, чтобы ненароком не упасть снова.
— Сеньор, не стоит… — от последующих действий Салазара у Марии перехватило дыхание.
— Ты ухаживала и следила за мной все эти годы. Разве я не могу таким образом поблагодарить тебя? — Антониу помог женщине одеть пальто и сам через несколько секунд сделал тоже самое с собой. — Не смотри на меня так. Я пойду с тобой.
***
Вы когда-нибудь видели министра финансов Потугалии, человека не привыкшего к уборке, ползающего по полу всей гостиной и вытирающего пол мокрой тряпкой? Марии посчастливилось увидеть данное зрелище. Салазар уже весь измотанный и проклинающий каждые несколько секунд мир, приговаривая, что никогда бы не подумал, что дойдёт до такого. Это было действительно смешно.
— Но всё же дошли, сеньор, — тихо посмеялась Жезуш, сидя на диване.
— Не издевайся, пожалуйста, — Антониу, тяжело дыша, сел на колени и оглядел комнату.
В этом доме ещё никогда так не было чисто. Сверкает и искрится всё: пол, книжные полки и шкафы, окна, стулья, столы. И не без помощи Марии сделалась такая красота. Она советовала и почти руководила Салазаром, говоря, что, как и куда надо делать. Ведь мужчина, по всей видимости, в детстве этим не занимался, а во время студенчества сваливал всю грязную работу на Мануэла Сережейру, его лучшего друга, который, собственно, и привёл женщину на эту должность. Мужчина бросил тряпку к ведру с водой и на еле гнущихся ногах подошёл к Марии, позже сев рядом с ней. Его грудь равномерно вздымалась и опускалась. Он пытался прийти в себя после такого «подвига». Матушка им бы наверняка гордилась. Антониу резко запрокинул голову на спинку дивана и прикрыл глаза.
— У вас ещё второй этаж, сеньор, — аккуратно напомнила Мария министру.
Салазар резко опустил ладонь на своё лицо и вымученно рассмеялся. А он уже думал, что всё закончилось... Ошибся. Положив ладони к себе на грудь и скрепив их в замок, мужчина посмотрел на Жезуш. Эта женщина неумолима, как и он сам. Если что-то начали, надо сделать до победного конца. Антониу бесцеремонно рассматривал её лицо и, честно говоря, наслаждался этим. Круглое лицо. Красивые глубокие карие глаза, совершенно не такие, как у него. Густые тёмные брови. Чистая кожа оливкового цвета с небольшой родинкой на левой щеке. Правильный нос. Немного пухлые губы, к которым министра тянуло словно магнитом.
«Интересно, а какие они на вкус?» — эта мысль уже не впервые посещает голову мужчины.
Мария быстро улыбнулась и, оперевшись рукой на подлокотник, медленно встала. Она подошла к ведру с водой и подняла его, на что сразу получила возмущённый вздох от министра. Тот резко встал во весь рост, сунув руки в карманы брюк, и одним только взглядом дал понять, что, если Жезуш двинется с места вместе с данным ведром, ей не жить. Женщина посмотрела таким взглядом, будто бы говоря: «разве меня это остановит?» Салазар, закатив глаза, подошёл к Марии почти в плотную и не сводил с неё свой «леденящий душу» взгляд. Спустя несколько минут игры в гляделки, португалка опустила на прежнее место ведро с водой и с досадой скрестила руки на груди. Обижается, как ребёнок.
— Вы победили… В очередной раз, — недовольно фыркнула Жезуш, смотря куда-то в сторону.
— Когда-нибудь и на твоей улице будет праздник, — Антониу в ту же секунду ушёл вместе с ведром на кухню.
Намёк?.. Или просто игра слов?