Чанёль вальяжно откинулся на спинку стула и вытянул под столом ноги, продолжая смотреть на телефон, что лежал рядом с полупустым стаканом. Экран телефона ещё минуту назад потух, лишь свечением маленького диода напоминая о нескольких пришедших сообщениях, но Чанёль не собирался их открывать и читать, догадываясь о содержании каждого из них. Как и прекрасно знал, кто был отправителем. Ему ещё вчера было достаточно открыть и пройтись глазами по самому первому, чтобы понять, что и последующие ничего хорошего в себе нести не будут. В любой другой ситуации Чанёль послал бы отправителя нахрен, собрался и улетел бы с планеты и вообще с территории государства — не впервой. Но ситуация была не «любой другой», а таковой в которой он лично подставил всю свою команду, будучи ведомым чувствами к омеге, который в какой-то момент стал для него слишком важным в жизни и слишком дорогим в душе.

Не так он представлял себе отношения с Бэкхёном.

Впрочем, он себе вообще никак не представлял их отношения, а жил одним днём. Бэкхён рядом — хорошо. Не рядом — значит, следовало делать дела и опять возвращаться к нему. Всё это было настолько на подсознательном уровне, как и желание помочь, что Чанёль только сейчас начал понимать, насколько между ними всё было неправильно. Абсолютно всё. Что сам Чанёль был полным идиотом с самого начала их знакомства — ещё в академии. Он ведь Бэкхёна толком никогда не понимал; сначала, не задумываясь о мелочах, принял его высокомерный образ как учащегося престижного факультета, а после, спустя годы будучи уверенный, что омега — изнеженный наследник, который без родителей и свиты за спиной даже шага ступить не может. А оказалось, что Бэкхёну просто нужно было услышать твёрдое «действуй, у тебя всё выйдет».

У него всё и вышло.

Почти.

Осталось совсем чуть-чуть.

Чанёль был убеждён в том, что Бэкхён придёт к намеченной цели.

Правда, уже без Чанёля рядом.

Рядом…

Их «рядом» такое эфемерное понятие, что выть хотелось.

Вздохнув, альфа съехал на стуле ниже и дотянулся до стакана, лениво придвинув тот, и махом влил в себя остатки дешёвого пойла, которое в этом трактире подавали как самое качественное и, следовательно, дорогое. Скривился, когда горечь с кисловатым привкусом осела на языке, а после обожгла горло и желудок, но отставил стакан и ткнулся носом в сгиб локтя шумно втянув воздух. Из глаз потекли слёзы, и лучше бы они были последствием не разъедающей тоски, а жуткого пойла, что текло по венам, отравляя организм и обещая завтра ужасный отходняк, если Чанёль прямо сейчас не остановится.

Запрокинув голову вверх и уложив её на спинку стула, альфа уставился в потолок, с которого на него приглушённо светили несколько ламп. За спиной был слышен гул других посетителей — кто-то разговаривал, кто-то смеялся, кто-то кашлял, а кто-то подпевал странной песне, звучащей из встроенных в стены динамиков, — и альфа под хмелем чувствовал себя словно в самой сердцевине улья, хотя специально выбрал отдалённый столик, а потому, когда гул затих, альфа прикрыл глаза, мысленно благодаря высшие силы.

Чанёль мог вернуться на «Феникс», который прозябал в доке, но каков был смысл нахождения на корабле, который ещё не скоро взлетит, да и не факт, что вообще взлетит, а остальная команда ещё два дня назад рассеялась по Аресу, получив предупредительное сообщение от капитана.

Ехать к О тоже было не самой лучшей идеей — только осуждающего взгляда Сехуна Чанёлю не хватало для полного «счастья». Он и без этого взгляда прекрасно понимал, что в заднице.

А больше никто и нигде Чанёля не то что на Аресе, а вообще в этой Вселенной не ждал, и никому он не был нужен вот такой настоящий — разбитый душой и сердцем.

Подняв свой стакан над головой, Чанёль покрутил его из стороны в сторону, ожидая, пока официант в не самом чистом фартуке заметит его жест и нальёт новую порцию алкоголя, но спустя долгие секунды стакан так и остался пустым. Недовольно стукнув им по столешнице несколько раз, поморщившись от звона, что словно физически ударился о его виски, альфа вновь поднял стакан в воздух и открыл глаза, скользнув взглядом в сторону и заметив, что посетители за столиками рядом ушли. Поджав губы, Чанёль уже было хотел обернуться, чтобы позвать официанта, но внезапно его бокал наполнили.

— Наконец-то, — пробубнил он, поднеся тот к губам и сделав большой глоток. Но тут же подавился пойлом и попытался сесть прямо насколько это позволял кашель, когда из-за спины вышел Чонин. Ким неспеша обошёл столик, ногой вытащил стул напротив, что был задвинут под стол, и сел, молча смотря на Чанёля, ожидая, пока тот прокашляется и вытрет слёзы. В руках у него была бутылка из тёмно-коричневого стекла, а испуганный официант, лавируя между опустевшими столиками, уже спешил с ещё одним стаканом, на ходу пытаясь протереть его полотенцем. Дождавшись, когда стакан окажется на столе, Чонин наполнил свой стакан и отставил бутылку.

— Вечер, — негромко сказал он, словно ножом рассекая гнетущую тишину трактира на окраине небольшого города, в котором Чанёль снял маленькую комнатку с кроватью и старым ржавым душем, надеясь привести в порядок мысли, находясь за пару тысяч миль от столицы. Душ на удивление оказался рабочим, постельное бельё чистым, а омега который вручил ему ключи от комнаты — улыбчивым и довольно-таки симпатичным. Вот только мысли в порядок приходить отказались. Потому что улыбался совершенно не тот омега, чью улыбку хотелось действительно видеть. И целовать.

— Добрый или не очень? — Чанёль отсалютовал стаканом и сделал глоток, опять скривившись — господи, какую же гадость он пил, ещё и добровольно.

— Всё зависит только от тебя. — Чонин с откровенным скептицизмом глянул на содержимое своего стакана, взял его в руки, принюхался, нахмурившись, но повторил подвиг Чанёля, почти сразу нецензурно выругавшись и вытерев губы ладонью. — Я так понимаю, ничего лучше здесь нет.

— Правильно понимаешь, — усмехнулся Чанёль, оглядываясь по сторонам, чтобы посчитать количество вооруженных солдат, рассредоточенных по трактиру. — Такие, как ты, здесь редкость, не для кого держать элитный алкоголь.

— Зато таких, как ты, пруд пруди.

— Как давно генерал Ким Чонин сам перестал быть таким же?

— Достаточно давно.

— Тогда, что ты забыл в этом месте?

— Тебя. Учитывая, что мой приказ прибыть ко мне ты проигнорировал. Три раза.

— Четыре, — сосчитал в уме количество непрочитанных сообщений Чанёль. — Я планировал завтра или послезавтра вернуться.

— Ты мне нужен был срочно.

«А вот про срочность в первом прочитанном Чанёлем сообщении ничего не было, и, похоже, содержалось в тех, которые он не стал открывать. Хреново. Чонин без Чанёля справится, но вот в будущем обязательно ему ещё припомнит. И будет это очень неожиданно и неприятно, либо в самый неподходящий момент, уж он точно постарается»

— Раньше найти тебя было на порядок сложнее. Теряешь сноровку, Пак Чанёль.

— Может, потому что я не прятался?

— Может. Уехал из столицы потому, что принц больше не нуждается в тебе или продолжаешь делать для него работу за спинами у братьев, несмотря на то, что под колпаком?

Чанёль вздохнул и покрутил в руке стакан, разглядывая алкоголь, в котором отражался свет, играя бликами на поверхности.

— Я не…

— Да помню я, что ты не обсуждаешь свои с ним отношения, — раздражительно отмахиваясь, перебил Чанёля Чонин и отвернулся, смерив стальным взглядом официанта, который стоял возле барной стойки и боялся пошевелиться, похоже, в уме уже прокляв всё на свете за то, что остался единственным в этом помещении, кого не выперли солдаты. — Мясо готовите? — обратился к нему Чонин. — Нормальное. — Официант часто закивал, нервно скручивая в руках полотенце. — Неси. — Того буквально сдуло с места, и Чонин опять повернулся к Чанёлю. Вновь взял свой стакан, дотянулся до стакана Чанёля, дождавшись, когда тот понятливо чокнется с ним, и допил сомнительное содержимое, прохрипев обожённым горлом: — Если я завтра сдохну, с Кёнсу будешь разбираться лично.

— Если ты завтра сдохнешь, проще сдохнуть следом за тобой, чем оправдываться перед ним.

Оба альфы безнадёжно рассмеялись, понимая абсурд ситуации — хотя Чанёль не был бы так уверен и всё же побоялся бы быть замешан в смерти генерала, — и в какой-то степени расслабились, сев удобнее. С кухни донёсся запах готовящегося мяса — довольно недурной запах, — и измученный желудок Чанёля напомнил о себе, говоря, что готов ещё немного потерпеть издевательства, если его хотя бы сносно покормят.

— Скажи мне, насколько всё плохо? — Чонин налил себе по новой, шумно и резко выдохнув, прежде чем влить в себя огненную жидкость и, справляясь со слезами на глазах, опять налил себе до половины, а Чанёлю долил до самых краёв.

Чанёль внимательно посмотрел на него, вернее, насколько его внимательности хватало после количества выпитого алкоголя, но всё же заключил, что, вряд ли Чонин притащился за ним хрен знает куда по приказу братьев. Те, если бы это потребовалось, наверняка нашли бы Чанёля быстрее и без посредника в лице генерала, даже при условии, что именно тот в своё время нанял Чанёля. Таких как он, убирают с дороги без лишней возни, огласки и не руками высокопоставленных людей.

Правда, всё становится намного сложнее, когда на этой дороге появляется будущий император, от которого можно ожидать чего угодно.

— Так что? — напомнил о себе Чонин.

— Уверен, Бэкхён всё продумал, так что тебе не о чем переживать. Разве что… только о новых завистниках, которые хотели бы оказаться на твоём месте. Это ведь огромная честь — курировать международный договор. — Чанёль почесал небритую щёку. — Если, конечно, братья пойдут на этот шаг.

— А у них есть другие варианты? Твой принц загнал их в угол.

«Мой принц…» — больно кольнуло, но Чанёль сдержал в себе «Не мой он. И никогда по-настоящему не был моим».

— М-да, — всё что смог озвучить он.

— Не таким простым оказался странный омега-уборщик, которого ты притащил на Барсум.

— Жизнь вообще непростая штука. Тебе ли не знать об этом.

Чонин неопределённо пожал плечами и глянул через весь трактир в сторону деревянной двери, что вела на кухню и откуда доносились соблазнительные запахи. А Чанёль продолжал смотреть на него, пытаясь понять, зачем понадобился ему, настолько срочно, что Чонин сам его нашёл, ещё и после того, как оказалось что Чанёль всех подставил. По факту даже себя самого.

На самом деле он сегодня планировал быстро напиться и завалиться спать в своей маленькой комнате и до появления генерала уверенно шёл в заданном направлении, но теперь сильно сомневался, что из задуманного что-то получится. Потому что Чонин вот так не из-за чего не напрягается, у него людей для грязной работы, в том числе найти и привезти провинившегося перевозчика, в избытке. А он припёрся в задницу Ареса, выпроводил всех посетителей из захолустного трактира, и вот сейчас голодными глазами наблюдал за тем, как официант и рядом с ним испуганный повар, кусая губы и боясь сделать неверное движение под пристальными взглядами солдат, дрожащими руками несли подносы с тарелками, от которых исходил пар, да и содержимое казалось не настолько скверным, как пойло в стаканах.

— Мы будем ужинать? — не скрывая подозрения, спросил Чанёль, смотря, как их стаканы убирают со стола, чтобы накрыть его чистой белой скатертью, а уже поверх поставить тарелки и разложить столовые приборы на салфетки.

— Да. Я ужасно голоден.

— Но ты ведь здесь не за этим.

— Одно другому не мешает.

Чанёль едва подавил в себе унылый вздох. Он не любил подобные «прелюдии» к серьёзным разговорам, но пока Чонин не решит, что пора, никто его не заставит перейти к обсуждению того, зачем он притащился в эту дыру. Единственное, в чём Чанёль был уверен — Чонину действительно что-то было нужно от Чанёля, и что-то достаточно важное. А значит, пришло время трезветь, даже если Чонин сейчас за пару минут пытался догнать его по кондиции, но это, скорее всего, чтобы показать, что хочет быть на равных. Вот только Чанёль даже не представлял, что он может сделать для генерала после того, что произошло.

— Ты ешь-ешь, — Чонин взял свою вилку и наколол самый маленький мясной кусочек; покрутил вилку, разглядывая его, понюхал и наконец-то отправил в рот, очень медленно пережёвывая и не рискуя глотать сразу. — Вы ведь в курсе, что с вами будет, если мясо отравленное? — громче обратился он к уходящим повару и официантам. Те побледнели, посмотрели друг на друга и несмело кивнули.

Чанёль закатил глаза, подвинул ближе тарелку и взял одну из лепёшек, что лежали на её бортике. Набрал лепёшкой несколько кусочков мяса, обмакнул в жирную подливку и, под заинтересованным взглядом Чонина, запихнул всё это в рот, не вытирая испачкавшиеся пальцы о салфетку, а промакивая их о другую лепёшку.

— Откуда ты родом? — усмехнувшись, поинтересовался Чонин, но Чанёль лишь незамысловатым жестом указал на свой полный рот, продолжая жевать. Рассмеявшись, Чонин наколол новый кусок мяса на вилку, но не спешил его съесть. — Мне приказать узнать? — Чанёль пожал плечами, и в этом движении можно было прочесть всё что угодно, от «в душе не гребу, зачем тебе это, но ты волен делать всё, что хочешь» до «тебе, правда, интересно откуда родом перевозчик контрабанды? ну, попробуй». — Я попробую. — Чанёль знал, что так и будет. — А может, и нет.

— А может, ты пойдёшь нахрен? — Чанёль языком подцепил кусочек мясной жилы, что зацепилась за верхнюю десну.

— Спрячь свою опрометчивую смелость, мы с тобой в разных весовых категориях.

— Но за помощью ты решил обратиться именно ко мне. — Улыбка Чонина из ехидной превратилась в заметно холодную и постепенно сошла на нет, а взгляд стал слишком пристальным. — Говори.

— Когда ты в последний раз был на Прайдоне?

— Года три назад.

Спрашивать «А что?» не было смысла, Чанёль прекрасно понимал, в каком случае Чонин интересуется Прайдоном, ещё и у него. А значит, разговор касался…

— Что можешь сказать?

Чанёль осмотрелся по сторонам, глядя на солдат, и понизил голос:

— То же, что и ты. Его до сих пор ищут. Их обоих.

— Кёнсу им не нужен.

— Но только через Кёнсу они могут выйти на Мёнсу.

— Мы не отдадим его.

— Ты поэтому сделал Кёнсу предложение?

— В том числе тоже. Когда я официально признаю Мёнсу своим сыном, это даст ему реальную защиту, а не мнимую, пока Кёнсу прячет его в Доме развлечений.

— Думаешь, этого хватит? — Чанёль скептически цыкнул языком. — Вы вдвоём против королевской семьи Прайдона… — Он удручённо вздохнул. — Я просто хочу надеяться, что спустя столько лет никто из них или их ищеек так и не додумался искать Кёнсу где-нибудь в Республике и конкретно на Барсуме.

— По этой причине я здесь. Потому что знаю, что после моего выхода на международную арену, люди в других государствах начнут интересовать и Кёнсу, и значит, моей защиты станет недостаточно. А я должен быть уверен, что никогда не наступит день, в котором Мёнсу увезут на Прайдон без разрешения Кёнсу.

— Но он его никогда не даст.

— Именно.

Чонин откинул свою вилку и устало потёр ладонями щёки. Чанёль только сейчас разглядел, насколько измотанным тот выглядел, начиная от взгляда, что выдавал бессонную ночь — возможно даже, не одну, — углубившихся мелких морщин вокруг глаз и заканчивая проглядывающей тёмной полосой на воротнике белой рубашки в районе шеи, что говорило о том, что её носили уже не первый день. Скорее всего, Чонин сорвался в дорогу как только его люди сообщили ему, что нашли Чанёля. И это было объяснимо разговором, который он начал.

— Чем я́ могу помочь в этом деле?

— Твой принц.

Чанёль напрягся, чуть подобравшись на стуле, и пропустил несколько выдохов, пристально смотря Чонину в глаза.

— Если ты планируешь его шантажировать, то предупреждаю сразу…

— Я хочу, — перебил его Чонин, — чтобы ты уговорил его взять Кёнсу и Мёнсу под личную протекцию, при этом не задавая вопросов. А так же узнать, что принц потребует взамен, помимо моего согласия курировать чёртов клинкорский договор. — Видимо, на лице Чанёля ясно отобразилось недоумение, потому что Чонин на мгновение замолчал. — Если Его Высочество пойдёт на это, — уже на порядок тише добавил он.

Чанёль всё так же сидел и не двигался, даже не моргал, пристально смотря на Чонина, но теперь знал точно, почему столь срочно понадобился ему — раз Ким заговорил о договоре, значит, скоро это перестанет быть «всего лишь деловым предложением», а братья со дня на день дадут положительный ответ. Для Бэкхёна отличная новость. А вот для генерала не очень, так как получив ответ, Бэкхён, скорее всего, не задержится на Аресе.

— Почему ты сам не обратишься к Бэкхёну? Уверен, он выслушает тебя.

— Выслушает. Да. На этом — всё. Знаешь ведь, почему? — Чонин дал Чанёлю несколько секунд на раздумья. — Потому что любой мой разговор с Его Высочеством превратится в…

— Сделку, — понимающе договорил Чанёль.

Первое, о чём подумает Бэкхён, и в какой-то степени будет прав, это то, что Чонин хочет заключить с ним сделку. Услуга в обмен на молчание о том, что генерал знает. Но Бэкхён не позволит подобное обращение с собой, учитывая, что в данный момент именно он диктует условия.

И вот только сейчас Чанёль наконец-то разглядел полную картину: в кои-то веки генерал не собирался использовать имеющуюся у него информацию, и даже наоборот, готов был закрыть рот едва ли не до конца собственной жизни, чтобы взамен получить… спокойствие Кёнсу.

Но Чонин был прав, его проблема состояла в том, что принц никогда не доверял ему и, живя у Кёнсу, не питал к тому никаких дружественных чувств. А потому можно было только гадать, как омега отреагирует на своеобразную «просьбу» человека, который, вроде как, по другую сторону баррикад, и плевать, что тот выкинул белый флаг. Бэкхён сейчас в той части своего пути, когда доверять он может лишь самым приближённым.

Чанёль в этот круг больше не входил. Для него самого теперь за счастье, если Бэкхён хотя бы глянет в его сторону. О том, чтобы заговорить, даже не шла речь. Всё, что их связывает, вернее кто — это семейство О, которые выхаживают Лу Ханя. И как только Лу придёт в норму, а Бэкхён сможет его забрать — это связующее звено тоже оборвётся.

— Я не знаю, какие у вас с принцем отношения, — продолжил Чонин, — и не собираюсь их обсуждать, — сразу же предупредил он, видя, что Чанёль недовольно поджал губы и прикрыл глаза, готовый в который раз послать нахрен. — Но ты лично договаривался с братьями о его прилёте на Арес, а это достаточно много говорит. По крайней мере, для меня. Ведь, братья не вкурсе, что ты рядом ним с самого Барсума. — Чанёль вскинулся, с подозрением смотря на Чонина. — Неужели думаешь, они бы умолчали о твоём с ними разговоре после того, что с твоей подачи им выставили ультиматум?

«Ну-у…»

— Надеялся, что меня не станут закапывать слишком глубоко, — почти прошептал Чанёль.

— Не смеши меня, Пак Чанёль, — губы Чонина изогнулись в кривой ироничной ухмылке. — Пока братья не разберутся насколько ты близок с Его Высочеством, с твоей головы ни один волос не упадёт.

— А ты согласен не помогать им в этом разбираться, если я поговорю с Бэкхёном, — холодно усмехнулся Чанёль.

— Это для Кёнсу. Ради него…

— Ради него ты можешь убить, не мне ли об этом знать?

Оба мужчины схлестнулись взглядами, и в трактире повисла гнетущая тишина, которую нарушали только звуки, доносящиеся с улицы. Казалось, даже солдаты боялись вздохнуть и шелохнуться, напряжёнее вцепившись руками в лазерные ружья. Чанёль понимал, что переступил дозволенную черту. Ту самую жирную черту, которая отделяла простого перевозчика от командующего войсками Барсума.

Чонин многое позволял Чанёлю, но лишь потому, что знал, что Чанёль отработает эту дозволенность, а Чанёль в свою очередь знал, что ради Кёнсу Чонин пойдёт на многое. И вот как раз о некоторых нюансах этого «многого» Чанёль предпочитал бы не знать, но генерал опять доказывал свою преданность Кёнсу. А в данный момент он готов был проглотить всё, что хотел сейчас сказать Чанёлю, — а мог он сказать и сделать очень многое, — но молчал, сжав губы, дыша носом и прожигая Чанёля взглядом. Боялся, что Чанёль воспользуется возможностью отказаться, хотя был единственным связующим звеном между генералом и принцем.

— У меня нет возможности встретиться с Бэкхёном, — откашлявшись, неловко обрубил тишину Чанёль, надеясь, что не придётся признаваться в том, что вряд ли его теперь заходят увидеть, если дело не касается Лу.

— Послезавтра он устраивает светский пикник, скорее всего, хочет познакомить меня с сенатором, который занимается договором со стороны Клинкории. — Чанёль нахмурился, сначала едва не ляпнув «он мне не говорил ни о каком сенаторе», а после напомнил себе, что Бэкхён больше не отчитывается перед ним в своих действиях. Не рассказывает и не делится, как было раньше. Было. Раньше. — Тот должен был сегодня прилететь. Принц извещал об этом братьев. — Чанёль на автомате кивнул. — Сможешь проехать со мной и Кёнсу, как сделал это в прошлый раз. Охрана видела тебя и, скорее всего, запомнила, так что проблем не должно быть.

Чанёль опустил взгляд в стол и провёл пятернёй по лицу. Если бы не Кёнсу и мелкий, он даже не стал бы пытаться. Но тем действительно нужна была защита, которую мог дать Бэкхён. Про «не задавать лишние вопросы» Чанёль даже не думал; здесь всё намного сложнее, и для начала вообще следовало добиться встречи. Причём наедине. А вот это было реальной проблемой. Но если он озвучит это Чонину, то даст ему лишнюю пищу для размышлений, а генерал и без того мог швырять козырями налево и направо.

Попытка не пытка.

Ради Кёнсу и его сына.

… попробовал оправдать своё желание увидеть и поговорить с Бэкхёном Чанёль, прекрасно понимая, что Чонин принёс ему веский повод и возможность.

@@@

Сехун расслышал, как входная дверь за его спиной тихо открылась и на улицу вышел кто-то из родителей. Хань ещё час назад уснул в своей комнате, привычно держа Сехуна за руку, а потому гадать особо не приходилось. Прохладный вечерний ветер обдувал его, пробираясь под фланелевую рубашку, надетую поверх футболки, но альфа не спешил застегивать её, вроде как заставляя своё тело и мозг подобным образом быть начеку.

«Кто-то» не спеша спустился по лестнице, и когда на плечи Сехуна легло одеяло, он прикрыл глаза, понимая, чьих рук это дело.

Папа присел рядом с ним на последнюю ступень и протянул ему бокал с нагретым вином, чей аромат почти сразу проник в носовые пазухи. Если Сехун не ошибался, это вино было четырёхлетней давности; в тот год был отличный урожай по всем показателям, именно поэтому Кёнсу и решил взять пробную партию для своего Дома развлечений. А после уже заключил постоянный договор с родительской винодельней.

— Поговори со мной, — тихо попросил Мэй. — Мы с отцом места себе не находим. Видим, что что-то происходит, но… — он замолчал, подбирая слова.

— Но ваш младший сын опять в полной заднице, а вы с этим ничего поделать не можете, — так же тихо договорил Сехун, сделав глоток вина, что почти сразу начал действовать согревающе изнутри.

— Дело не в заднице, и не в «опять», а в том, чтобы понять ситуацию и мотивы. — вздохнул Мэй. — Или хотя бы попытаться это сделать.

— Всё сложно. — Сехун поднял взгляд и посмотрел вдаль, где небесное полотно от черноты виноградников отличалось лишь светом яркой луны, которая то пряталась, то вновь выглядывала из-за облаков.

— Было бы легко, ты не привёз бы его сюда.

Сехун согласно кивнул и сделал ещё несколько глотков, после накидывая правый край одеяла на плечи папы и предлагая ему выпить вина, которое тот принёс. Теплее укутавшись, омега сделал глоток, причмокивая, словно оценивая напиток, и вернул бокал сыну. Набрал в лёгкие воздуха, и, наконец, озвучил то, о чём в их доме долгое время молчали:

— Хань — не твой омега.

— Жаль, — выдохнул Сехун. Ещё до недавнего времени он бы чувствовал вину перед родителями за то, что сразу не развенчал этот миф, но вот сейчас по факту чувствовал лишь собственную несостоятельность. — Хотя, может, и нет. — Он пожал плечами. — В обычной жизни такой, как я, вряд ли когда-нибудь привлёк бы внимание такого, как он. Да и зачем ему какой-то перевозчик, который от силы раз в год на родную планету прилетает.

— А его история с Клинкором?

— К несчастью, правдивая. Его упекли в психушку за то, что он много знал. Мы с Чанёлем вытащили его оттуда, и с того момента… — Сехун замолчал.

— С того момента ты рядом с ним?

— Если это можно так назвать.

— Наверное, можно, раз Хань настолько сильно к тебе привязался. — Мэй повернул голову и, глядя на сына в свете уличного фонаря, осторожно добавил: — И ты к нему.

— Это нечестно по отношению к его чувствам. Я ведь, по факту, никто ему, даже не друг, а так… альфа, который следил за его здоровьем, пока перевозил.

— Но, может, не всё так плохо, как кажется. Если судьба свела вас в нестандартной ситуации и у вас появилось обоюдное притяжение, то работайте в этом направлении. Только тебе точно придётся отложить все свои полёты и быть с ним, пока он нуждается в твоём постоянном обществе. Однажды он вспомнит свою прошлую жизнь, но это будет та жизнь, что была у него до твоего появления. У тебя же есть возможность подарить ему жизнь с тобой, если ты этого действительно хочешь.

— Я бы хотел… попробовать.

— Ты должен понимать, что в какой-то момент ему придётся сопоставить обе этих жизни и, поверь, он будет на распутье. Он будет сравнивать их, но только тебе под силу сделать так, чтобы он остался с тобой.

Сехун опустил голову, вглядываясь в остатки вина, в которых отражался тусклый свет фонаря. Он это всё это прекрасно понимал. Даже знал, с чего следует начать — перестать скрывать правду. Но был уверен, что это начало станет стремительным концом всего того, что успело появиться между ним и Ханем.

— Сехун…

— Твой младший сын не только проблемный, а ещё и трус, — придушено прошептал Сехун.

— Что? — нахмурился Мэй, видимо решив, что послышалось.

— Сам не ожидал, — с презрением к самому себе усмехнулся альфа.

— Только не трус. Мой младший сын безрассудный, легкомысленный, сумасбродный, но точно не трус.

— Трус. Потому что так и не осмелился рассказать Ханю, что он вдовец. — Сехун набрал полную грудь воздуха, на выдохе сказав: — Мужа Ханя убили, пока он лежал в клинике. Отравили за то, что он выбрал сторону Бэкхёна. — Глаза Мэя округлились, а рот раскрылся, но омега не проронил ни слова. — Хань об этом до сих пор не знает. — Сехун залпом выпил вино и отставил бокал на ступеньку между своих ботинок. — Хотя я давно уже должен был ему об этом рассказать, потому что он имеет право знать, что жил счастливой семейной жизнью до того, как события на Клинкоре закрутились.

— Чёрт… — выдохнул Мэй, зажмурившись и поведя плечом, словно замёрз. Но морозил не ветер, а слова сына, звучащие в вечерней тишине. — Бедный Хань. А ты…

— А я, папа, погряз во лжи. Настолько же глубоко, как и в чувствах к нему. Я хочу чтобы он был счастлив. И хочу быть с ним рядом. Но будет ли так?

— Однозначно нет, если узнает о том, что ты скрыл.

— Или «нет», потому что он когда-нибудь вспомнит своего мужа, которого любил по-настоящему, а не потому, что ему так сказали?

Мэй вздохнул, положив ладонь на бедро сына и сжав то.

— Он вспомнит всё и всех. И ты должен быть морально к этому готов. Но, по крайней мере, сможешь остаться для него тем, человеком, на которого он может положиться и которому может доверять. Это будет сложно для тебя, но по-человечески в отношении него.

— Как мне теперь сознаться, что всё было враньём?

— Мы все виноваты в том, что не дали ему выбора.

Оба замолчали, отрешённо смотря в темноту, что стелилась сразу за забором, за которым едва освещались ближайшие ряды виноградных кустов, а дальше всё сливалось в одну чёрную непроглядную массу. Глядя в эту черноту, Сехун вспомнил слова Ханя:

«… я чувствую, что теперешняя моя жизнь — это какой-то дом на воде, а я вообще не знаю, что там под этой водой. Она чёрная, не представляешь, насколько, и я с содроганием думаю о том, что могу опять вернуться туда.»

Альфа вряд ли мог понять его, никогда не сталкиваясь с подобным, но старался отвлекать Ханя от грустных мыслей. Пытался наполнить его день, чтобы омега был занят хоть каким-то делом, чтобы не думал о том, что где-то там, под хрупкой толщей новых воспоминаний, что у него с момента, как он стал осознавать мир, полное ничего, о которое Хань больно расшибался каждый раз, когда невольно хотел вспомнить больше, чем его мозг сейчас позволял.

— Я расскажу ему всё, — на выдохе прошептал Сехун. — Завтра, — и сглотнул, понимая, что скорее дал себе в этом обещание, нежели просто сказал об этом папе. Но произнесённые вслух слова будто скреплялись печатью. Импульсивным движением растрепав свои волосы, Сехун убрал со своих плеч одеяло и полностью укрыл им папу, грустно улыбнувшись ему: — Мне нужно проветриться. — Он поднялся на ноги, расслышав глухой звон и только успев проводить взглядом пустой скатившийся по ступеням бокал, который случайно столкнул ботинком со ступеньки. — Вот блин… — Сехун ступил следом и поднял его, приподняв на свету и, к сожалению, разглядев небольшую трещину на выпуклом боку. Папа — спасибо ему — молчал, но следил за всеми его движениями, нервно сжимая края одеяла и кусая губы. — Прости. Возможно, когда-нибудь я научусь строить, а не ломать. И свою и чужие жизни. — Поставив бокал на ступень рядом с папой, он развернулся и двинулся в обход дома, предупредив: — Я возьму машину из гаража.

Сехуну действительно нужно было проветрить голову и многое обдумать. Возможно, было бы неплохой идеей искупаться в озере, чья вода, наверное, сейчас именно такая, чтобы охладить Сехуна, вернее, его горячую голову. А завтра, со свежими мыслями, он обязательно поговорит с Ханем и расскажет ему всё, что знает.

@@@

Мужчина в своей манере не спеша и лаконично разговаривал с Исином, что-то тому объясняя, а Бэкхён всё это время наблюдал за ним со второго этажа, боясь спуститься по лестнице и выдать своё присутствие. Он разглядывал альфу и сдерживал счастливую улыбку, вспоминая, как, наплевав на правила — боже, какие вообще здесь могут быть правила?! — позволил сенатору Сиу обнять себя, расслышав тихое:

— Не представляете, как я рад вас видеть Ваше Высочество.

В тот момент Бэкхён хотел реветь, но взял себя в руки и улыбнулся мужчине, которого, наверное, хотел видеть больше, чем он его. И ещё больше боялся ошибиться в нём.

Сенатор Сиу был губернатором Велисты — одной из самых больших планет Империи и наиболее приблежённой к Клинкору. Он всегда поддерживал решения его папы, и пусть никогда не был официальным советником императора-омеги, но иногда брал на себя подобную роль в особенно непростых жизненных моментах, когда следовало принимать важные решения. К слову, именно он в своё время рекомендовал Бэкхёну академию, которую тот закончил. С одной стороны, это был альфа со сдержанной улыбкой на губах, который больше слушал нежели говорил, а с другой, — это был один из немногих людей, которые могли обоим императорам в глаза сказать своё мнение, кардинально расходящееся с их. Например, Бэкхён знал, что альфа был категорически против кандидатуры Джихо в качестве мужа для Бэкхёна, и родители омеги знали об этом; папа Бэкхёна даже какое-то время колебался в этом вопросе, но в последний момент тоже дал своё согласие. После этого случая сенатор Сиу длительное время не появлялся при дворе, а когда вновь прибыл с делами, больше деликатную тему тактично не затрагивал.

Бэкхён как-то обдумывал это, но пришёл к двум выводам: либо сенатор уже тогда смог разглядеть в Джихо плохое, либо имел на примете совершенно другого кандидата. Ну, или всё вместе. Потому что как минимум пять сенаторов и три советника пытались поспособствовать браку Бэкхёна, чтобы после логично иметь хороший вес при дворе и личный удобный подход к тому же принцу.

Как бы то ни было, впоследствии, этот человек во всём поддерживал Бэкхёна, и сколько омега себя помнил, занимал именно его сторону и сторону его папы. Именно с ним Бэкхён на Велисте обсуждал свои подозрения в отношении того, что его пытаются отстранить от участия в принятии решений. Но даже не выдавая тайну о двойнике, услышал предостережения в отношении своего мужа, а также совет «какое-то время не обсуждать свои планы с отцом». А «я прошу вас быть очень осторожным во всём, что делаете, говорите и слышите» он повторил дважды и тут же улыбнулся кому-то за спиной Бэкхёна. Как оказалось, мгновением спустя, там стоял Джихо, пристально оглядывая их обоих жёстким нечитаемым взглядом.

В тот момент его муж чувствовал, что происходит что-то неконтролируемое им, но ни Бэкхёну, ни сенатору Сиу ничего предъявить не мог.

Это было много месяцев назад.

Сейчас же всё совершенно иначе.

Но сенатор Сиу Мин по-прежнему на стороне Бэкхёна.

Омега тихо вздохнул, и, словно услышав его или почувствовав его присутствие, мужчина отвлёкся от разговора и перевёл взгляд на лестницу, заметив на самом верху принца.

— Прошу прощения, — прочитал по его губам Бэкхён извинение перед Исином, а после уже и Исин обернулся, оправив на себе без того идеально сидящую рубашку и быстро поклонившись:

— Ваше Высочество.

— Надеюсь, вы обустроились и уже начали осваиваться в этом доме, сенатор, — спускаясь по ступеням вниз, Бэкхён улыбнулся идущему ему навстречу мужчине. — Как вам здешний климат?

— Достаточно схож с Велистой.

— Предполагаю, что таким образом вы выражаете свою благосклонность.

— На самом деле я ещё не определился, но надеюсь это сделать в ближайшее время. Как думаете, я могу рассчитывать на познавательную экскурсию?

Бэкхён задержался на самой нижней ступени, убрав правую руку с перил и вручив её альфе.

— Думаю, если у нас всё получится, одной познавательной экскурсией не обойдётся, — рассмеялся Бэкхён, крепче сжав мужскую руку и ступив с лестницы.

Сенатор позволил себе задержаться, внимательно оглядев лицо принца, и с грустной улыбкой сказал:

— Вы сейчас как никогда похожи на своего папу.

— Очень хотелось бы унаследовать от него решительность.

— Уверен, вы унаследовали самые лучшие черты характера обоих своих родителей, раз после всего того, что случилось, мы сейчас находимся здесь, на этой планете, и всё так же планируем заключать договор с трокийцами.

Бэкхён благодарно кивнул и предложил пройти через главную гостиную на улицу, куда несколькими минутами назад прислужники понесли подносы с чаем и более крепкими напитками. Он уже пару часов сдерживал свой порыв расспросить обо всём, что творилось на Клинкоре, пока его там не было, но он обуздывал желание, пусть и с огромным трудом. Хотелось знать всё: как чувствует себя папа, к чему пришло государственное расследование, нашли ли настоящего убийцу отца, как ведёт себя Джихо, знает ли семейство Лу, что их сын уже не на Клинкоре… и ещё целый рой вопросов. Но Бэкхён молчал, прикусывая нижнюю губу изнутри, и с надеждой смотрел на двери, что вели на улицу.

И только когда они все втроём разместились за столом, а Исин молчаливо уточнил, указав сначала на заварник с чаем и после на графин с коньяком, и получив ответ, принялся разливать всем по бокалам коньяк, Бэкхён спросил:

— Как обстановка на Клинкоре?

— Напряжённая.

— К какому выводу пришло официальное государственное расследование смерти моего отца?

— Как один из членов комиссии, к сожалению, не скажу что-то конкретное. И в ближайшее время не смогу. Никто не сможет.

Бэкхён непонимающе глянул на альфу, потому что они сейчас обсуждали такой опасный вопрос, как подозрение императора-омеги в убийстве собственного мужа, но сенатор Сиу смотрел на него изучающе без капли встревоженности. Мужчина вообще был крайне спокоен. И либо он настолько хорошо владел собственными эмоциями, либо…

Бэкхён прищурился, недоверчиво склонив голову на бок.

— Сенатор…

— Буквально две недели назад в здании, в котором хранились все материалы относительно расследования убийства вашего отца, произошёл сильный взрыв. Уничтожено всё. Соответствующие службы разбираются, по какой причине это произошло.

Бэкхён затаил дыхание.

— Вы хотите сказать…

— Я хочу сказать, Ваше Высочество, что комиссии для восстановления документов, которые не были оцифрованы, нужно определённое время. Поэтому, подписание обвинительного акта отложено. К тому же, вы неожиданно покинули Империю для решения важных государственных дел.

— А мой муж…? — очень тихо спросил Бэкхён, постепенно всё понимая.

— А ваш муж рвёт и мечет, потому что всё случилось буквально накануне подписания приговора вашему папе.

— Я бы не подписал этот документ, — Бэкхён вобрал воздух носом.

— Вы — нет. А тот, который не вы — да. — Сердце Бэкхёна сделало болезненный кульбит и на некоторое время отказалось биться, но сенатор тем временем — словно ничего такого не сказал — взял свой бокал и показал омегам, что ждёт, чтобы они последовали его примеру. Бэкхён напряжённо обхватил пузатые стенки пальцами, но продолжал испытывающе смотреть на мужчину — на губах того в этот самый момент появилось подобие улыбки. — К несчастью, вашему папе придётся побыть ещё немного в тюрьме, но, я надеюсь, это продлится только до вашего возвращения на Клинкор. К тому же, он просил передать вам, — альфа замолчал и оба омеги затаили дыхание, — чтобы вы действовали и не боялись ни мужа, ни последствий.

— Папа знает, что я… намерен вернуться?

— Я сообщил ему об этом, как только получил специфическое послание от сенатора Ву о том, что вы ждёте меня на Аресе и планируете возобновить работу над договором с трокийцами, а потому вам нужен его экземпляр.

— А вы, значит, в курсе моего двойника, — очень осторожно сказал Бэкхён.

— Это долгая история, Ваше Высочество. Но когда я был уверен, что вы уже далеко за пределами Клинкории и в относительной безопасности, вы вдруг появились на очередной благотворительной встрече.

— Вот оно что.

— Более того, через некоторое время после этой странности кое-кто наоборот пропал из поля видимости и больше нигде не появился. — Бэкхён догадывался, о ком идёт речь, а потому крепче сжал бокал. — Младший сын генерала Лу. А любые мои попытки выяснить его местоположение, каждый раз заходили в тупик. Ещё через время нашли тело вашего отца в его же спальне, и все улики почти сразу начали сходиться на вашем папе, которого взяли под стражу по вашему приказу.

— Моему? — одними губами спросил Бэкхён.

— По этому же приказу, Ваше Высочество, принц Джихо начал курировать расследование убийства.

— Он начал действовать, — вздохнул Бэкхён.

— Я бы сказал, что попытался, — продолжил сенатор. — На одном из специально организованных мной допросов ваш папа сообщил мне, что после официального прекращения отношений, Лу, вопреки категоричности своего отца в этом вопросе, продолжает общаться с Кимом — своим несостоявшимся наречённым, и посоветовал связаться с тем, чтобы найти Лу. Но когда я вышел на него, — сенатор сжал губы и вздохнул, — третьего помощника министра экономики Ким Вансо нашли мёртвым в туалете одного из ресторанов столицы. Или, правильно будет сказать — отравленным.

— Так вы всё знали с самого начала.

— Вас должны были встретить на техническом спутнике по пути на Тору, но когда ни вы и не корабль, на который вы сели, не прибыли туда даже спустя неделю после намеченного срока, я понял, что что-то пошло не так.

Бэкхён шумно выдохнул и выпил свой коньяк, со стуком поставив бокал на стол и скривившись. Коснулся ладонью лба и закрыл глаза, давая себе время на обдумывание услышанного, сопоставления событий и привыкание к горько-сладкому привкусу во рту.

— Хань через вас организовал мой отлёт, — прошептал он.

— Он был посредником между вашим папой и мной.

— Пффф, — шумно выдохнул Бэкхён и открыл глаза. — Значит, вы знали о настоящей цели своего визита на Арес.

— Конечно, учитывая, что договор с трокийцами не пошёл дальше в разработку из-за того, что о нём знали только вы и я, а ваш советник, который должен был организовать вам встречу с трокийцами, был отстранён от должности, а впоследствии и заменён другим человеком.

— Чтобы я получил шанс вернуться на Клинкор, сенатор, нужно возобновить работу над договором и довести до логичного конца. И как только мы получим ответ от правящих братьев — пойдём дальше.

— Вы так уверены, что они согласятся?

Бэкхён дотянулся до небольшой фруктовницы, поделённой на ярусы, и взял с неё несколько тёмно-синих ягод, по одной кладя их себе в рот.

— Я сделал им достаточно выгодное предложение, от которого им будет сложно отказаться.

— Ну, что я могу сказать, — улыбнулся альфа, — вы действительно настоящий сын своих родителей. Что ж… за возобновление договора. — Он отсалютовал своим бокалом и залпом всё выпил. — А теперь, с вашего позволения, я бы хотел знать всё, что с вами произошло после отлёта с Клинкора, а главное — почему вы не вышли на спутнике Торы.

— Нам пришлось немного свернуть в другую сторону, — усмехнулся Бэкхён, мысленно возвращаясь к себе тому — сбежавшему испуганному и уставшему омеге, который доверился обычному перевозчику. В тот момент он даже не подозревал, что его где-то должны были встретить, но чётко осознавал, что его жизнь находилась только в его руках.

— Но почему? Что произошло?

— Много чего.

— Смею предположить, что последние месяцы вашей жизни выдались насыщенными.

— Настолько насыщенными, сенатор Сиу, — впервые за весь разговор вмешался Исин и тоже выпил свой коньяк, — что теперь настало время изумляться и вам. Но я буду рад, что не один такой.