— Поздравляю, Игорёк, — с придыханием произнес Прокопенко, словно хотел сказать это уже долгое время, но получилось только сейчас. — Внизу форму получишь и зарплатный лист. Завтра утром на планерке представлю тебя коллективу.

Игорь кивнул. К официальным речам от Фёдора Ивановича он не привык, от смущения и неловкости кабинет хотелось покинуть как можно скорее. Всё равно вечером у них вместе с женой Прокопенко запланирован небольшой праздничный ужин в честь поступления Игоря в ряды полиции. Там в домашней атмосфере его, конечно, нахвалят еще больше, но это будет не так официально. Жена Фёдора Ивановича радовалась за каждый успешно сданный экзамен, обнимая Игоря, как родного сына. Фёдор Иванович загадочно хмыкал и играл бровями, просматривая табель. Они верили в силы Грома. И вот — он в полиции.

Вылетев из кабинета, Игорь прошел мимо пустых поздним вечером столов, еще раз задрав голову и подивившись роскошности здания. Ему-то в университете МВД пророчили работу в клоповнике, в каком-нибудь маленьком отделении, где редко хорошо закрывается дверь, все мерзнут, а подвозят только дебоширов, проституток и наркоманов. Может быть, без участия Прокопенко в его судьбе, пророчествам суждено было бы сбыться. И работал бы Игорь укротителем шпаны, махал дубинкой и ненавидел людей. Все-таки хорошо, что в главном отделе ему светит нечто большее.

Гром спустился к бухгалтеру и забрал необходимые бумажки. Девушка непонятного возраста, среднего между двадцатью пятью и пятьюдесятью, улыбнулась ему и пожелала приятного вечера. Подивившись ее расположению, все социальные знаки внимания Игорь пропустил мимо, даже не заметив ни соприкосновения пальцев, ни кокетливый взгляд, обращённый в его сторону. Он сухо попрощался, намереваясь зайти на стрельбище, спросить: сколько длится этап стажировки и нельзя ли во время неё сдавать нормы по стрельбе — отчего-то Грому очень хотелось иметь возможность носить с собой пистолет. Но не из желания защитить себя — он и без оружия мог вломить любому так, что зубы с мостовой устанут собирать. Без пистолета образ полицейского, придуманный Игорем еще в далеком детстве, разглядывая папины фотографии, представлялся ему неполным. А ему непременно хотелось быть, как папа.

Поинтересовавшись у бухгалтерши, где находится стрельбище, Гром получил указания спуститься вниз и пройти сквозь раздевалку, в которой же готовили амуницию, а потом найти там Косинцева. Судя по ее словам, он ещё не уходил домой и сможет ответить на все вопросы. Таким положением дел Игорь приободрился, бодро зашагав вниз.

В раздевалке он никого не заметил и прошёл сразу к длинному залу с мишенями, отметив, что замки везде были открыты, но не нашёл ни души. Тогда Гром вернулся обратно в раздевалку, ещё раз ее осмотрел: открытых шкафчиков или забытых на лавках вещей не наблюдалось. Игорь повернулся ещё раз в сторону двери стрельбища, как вдруг из-за спины ему на лицо накинули ткань и тут же затянули. Оставшись без зрения и с затруднённым дыханием, Гром инстинктивно ушёл корпусом слегка вбок, уводя локоть прямо в грудь нападавшему сзади. Его удар легко смёл нападавшего, попав, при этом, не в грудь, а в лицо.

— Ай, блять! — успел вскрикнуть этот человек, повалившись на пол.

Игорь молниеносно сдернул с себя ткань, оказавшуюся обычной чёрной водолазкой, обернулся и увидел трёх мужчин: двое по бокам еле сдерживали улыбки, а третий сидел на полу и прикрывал лицо руками. К своему же удивлению, Гром подметил очень красивые тонкие запястья у напавшего на него мужчины. Когда тот поднял на Игоря злые глаза, дух Грома перехватило, потому что лицо у него, по крайней мере без красноты от удара, было так же красиво, как и руки. Жаль только, во взгляде этого человека сейчас подкипало бешенство.

— Ну вот видишь, Петя, зрелище действительно что надо! Правда, не совсем то, что было заявлено, — всё-таки прыснул стоящий слева мужчина в полицейской форме. А потом он обратился к Грому. — Добро пожаловать в наш отдел. Ты хорош!

— Мы тебя немного по-дедовски разыграть хотели, — пояснил второй стоящий на ногах, но уже одетый в штатское. — Без обид только. Обидится сегодня только Хазин.

Он тоже засмеялся, смотря на поднимающегося с пола мужчину. Не говоря никому ни слова, нападавший подошёл к зеркалу и убедился, что Гром не сломал ему нос.

— Петь, как там? Невесты ещё будут, или дело гиблое?

— Ебло прикрой, товарищ лейтенант, — посоветовал тот, кого назвали Петей Хазиным. Он отряхнул колени, а потом пошёл за откинутой вглубь раздевалки водолазкой.

— Да ладно тебе! Вон какой детина тебя уложил, даром, что желторотый. Это не стыдно, хорош говниться, — ответил ему мужчина в форме.

Не принимавший участия в разговоре Гром тоже отметил, что Хазин был ниже, чем ему изначально показалось — удар, который должен был сбить человека с ног, не был рассчитал на хрупкие косточки и хрящики лица. Чудо, что красивое лицо Петра Хазина почти не пострадало.

— Отъебись, — зло кинул ему Хазин и вышел из раздевалки, оставив Игоря даже без возможности сказать ему пару слов извинений. Хотя виноватым Гром себя не чувствовал.

— Классно ты его, — сказал мужчина в штатском. — Я сержант Семён Востриков. А это лейтенант Косинцев.

Он протянул Игорю пухлую ладонь в знак знакомства. Чтобы не продолжать эту неловкую сцену, Гром ее, конечно, тут же пожал и представился:

— Я Игорь Гром.

***

Хмурого Петра Хазина Гром поймал на следующее же утро перед планеркой, на которой Прокопенко должен был его представить остальным. Хазин, одетый в водолазку и пиджак, совсем не ассоциировавшийся с полицейским, размешивал в красной чашке «Нескафе» кофе. Вопреки своему желанию, Игорь залип на то, как легко и грациозно двигались его руки. Пропустив тот момент, когда было бы вежливо отвести взгляд и перестать пялиться, Игорь оказался пойман. Пётр недовольно поджал губы и отвернулся. Чтобы не выглядеть ещё большим козлом, Игорь решил подойти и заговорить.

— Извини за вчерашнее, — начал он, обойдя стол Хазина и встав к нему лицом. Игорь не хотел этого говорить, но и быть врагом тоже. Пришлось выбирать из двух зол меньшее.

— Забей, — кинул ему Пётр. Он начал пить кофе, показывая, что разговор окончен.

Игорю ничего не осталось, как оставить его одного.

На планерке его встретили краткими аплодисментами, без большого энтузиазма. Не то чтобы Гром ожидал салют и летящие в небо чепчики, но в глубине души размаха ему не хватило. К тому же Хазин не хлопал, решив воздержаться: он сложил одну руку на другую и неподвижно стоял, словно его этот маленький цирк нисколько не волнует. В груди Игоря заклокотала несправедливость: это же не он кинулся прикалываться над новеньким, чтобы потом ходить и игнорировать его!

После распределения каких-то текущих дел и разбора полетов, который Игорь слушал во все уши, но абсолютно не понимал, Прокопенко дал всем команду работать. Когда внимание Фёдора Ивановича уже никто не занимал, Гром тут же подлетел и спросил, куда его распределят. Чуть склонив голову, Прокопенко решил снова использовать метод пряника:

— Ты же слышал дела, которыми занимаются мои орлы. Скажи, какое понравилось, и я постараюсь тебя туда пристроить, если возможно. Так сказать, полевого опыта набраться.

Даже не помня о чем идёт речь, Игорь быстро сказал, даже не успев хоть немного подумать:

— У Хазина дело интересное, я бы хотел над ним поработать.

Лицо Прокопенко скривилось, будто рядом скрипнули не смазанные петли.

— Тьфу. Хочешь с этой язвой работать? Ты подумай, Игорёша, хорошо подумай. У меня в отделе все просятся от него, а не наоборот.

— Да ладно, — осклабился Гром. — Мы найдём общий язык, я думаю.

— Ну смотри. Обратно до конца текущего дела не приму, — прикрикнул Прокопенко. Теперь пошёл кнут. — Ищи общий язык.

***

Стоило Игорю подойти к Хазину и ещё одному мужчине в форме, собирающимся на место сбора информации, и передать распоряжение Прокопенко, согласно которому Гром прикреплялся к делу, мужчина в форме буквально сбежал. Пётр возвёл глаза к потолку и шумно выдохнул, а потом кивнул идти следом.

На парковке полицейского участка Хазин глазами нашёл свою Рено, и пошёл прямо к ней. Когда они оба сели в машину и ключ оказался в зажигании, Пётр повернулся к нему и серьезно произнёс:

— Ты специально за мной таскаешься? Понравился, что ли?

Его злость мгновенно сошла на нет, когда не нашедший слов Игорь густо покраснел. Честно говоря, интерпретация Хазина оказалась чересчур точной.

— Блять, — констатировал Пётр. — Ладно, проехали. Что по делу знаешь?

Но даже с этим быстрым перескоком с одной темы на другую, Игорь почувствовал насколько же Хазину стало неловко. И с одной стороны это было неприятно, но с другой — ему не дали в рожу. Не осмеяли. Даже ни одной гомофобной шутки не прозвучало.

Чтобы собраться, Грому нужна была минутка, но его никто и не торопил. Хазин ждал, закинув руки на руль. В красивом изломе запястий Игорь усмотрел золотое сечение.

— Собираем доказательства на двух воров, сегодня прочесываем рынок в поисках знакомых или сбытчика, — ответил Гром, припомнив что-то с планерки.

— Хорошо. Оружия у тебя нет, как я понимаю. Но хоть главное не забыл?

— Главное? — переспросил Игорь.

— Наручники, Гром. Одно дело — поймать, другое — доставить в участок. Поймать ты преступника можешь и без оружия, особенно с твоими кулаками, а вот сделать так, чтобы он не убежал в процессе, доехал в целости и сохранности, а потом ещё заяву на тебя за избиение не накатал, без наручников не выйдет, — стоит эту мразь сковать. Поэтому спрашиваю: наручники взял?

Игорь похлопал себя по поясу и нашёл закреплённые наручники. Взгляд у Хазина был снисходительный.

— Лет-то тебе сколько?

— Двадцать два, — ответил Гром и тут же решился спросить: — А тебе?

— Тридцать четыре, — без особого удовольствия сказал Пётр. Он о чем-то задумался, оставив Игоря в покое.

***

На рынке пахло рыбой. Даже в отделах с вещами, располагавшихся далеко от огромных пищевых ангаров, оставался небольшой запах рыбного зловония. На зашедших в ряды Грома и Хазина обращали внимание и продавщицы, суетящиеся рядом с клиентами или товаром, одним глазом следя за полицией, и их охранники, потрёпанного вида мужичонки, курившие неподалёку.

Пётр держался отрешенно, будто Грома с ним и не было. Он шёл, вылавливая глазами какие-то ориентиры, с которыми он, видимо, уже успел ознакомиться. Игорь тащился следом, стараясь не смотреть по сторонам.

Когда, наконец, они прибыли, Хазин повернулся к нему и показал глазами на небольшой крытый отдел, в котором стояла мужская обувь и сидел немолодого вида мужчина.

— Мне тут птичка напела, что ты знаешь кто такой Савва Низкий, и где дела свои он крутит, — с места в карьер начал Хазин, особо не стесняясь даже тех, кто в соседних отделах пытался купить себе одежду.

Продавец скользнул по нему равнодушным взглядом. Он только руками развёл и медленно произнёс:

— Ничего не знаю, начальник.

— Ага, — кивнул ему Пётр и достал фотографию и ткнул ей буквально в лицо мужчине. Тот слегка отшатнулся и выражение лица его стало таким, что даже желторотый Гром понял — узнаёт, кто бы на этом фото ни был. — Не знаешь. Его-то точно знаешь. Косой этот ваш, как его, Мишка или Колька. Отчалился и вышел. Ищет, кто сдал его. Так что давай, выкладывай, где этот Савва, а я, так уж и быть, когда придет за тобой мокрушник, приеду на вызов.

Стоящий рядом Гром не мог поверить, что техника допроса, которую он изучал в университете, на самом деле выглядит вот так. Цинично и мерзко.

— На склад вещи вывозят, — сказал мужчина. — Покажу на какой, только в область ехать надо.

Поймав взгляд Грома, Хазин заглянул ему в глаза и слегка улыбнулся, намекая на маленькую победу. Игорь не мог поверить, что именно в этот момент сердце сделало первый в его жизни кульбит.

***

— Почему мы не зовём подкрепление? — спросил Гром, видя за окном все реже встречающиеся указатели мест и расстояний.

— Потому что, — ответил Хазин. В его представлении разговор был закрыт.

— Устав требует сообщать о задержании, как минимум.

— Сообщим, когда приедем и оценим обстановку. Если я сейчас позвоню в участок, подорву всех, а нас с тобой этот ублюдок наебал, то спрос будет за выезд не с тебя.

— А если там засада?

— Что? — прыснул Хазин, даже мотнув от неожиданности руль в бок и тут же обратно. — Засада? Мы с тобой едем на склад всякого говна к идиоту, отсидевшему свои последние мозги в тюрьме! Это просто помойка. Ещё вопрос: есть ли там те вещи, которые он украл, и в состоянии ли они, чтобы их хотя бы как вещдоки забрать! И где вас таких наивных только берут…

— Не может же быть всё так скучно.

— Может, — заверил его Хазин. И тут же перестал улыбаться.

Склад располагался в небольшой деревне, если не сказать хуже, на выселках, представляя из себя ржавую коробку, но не очень маленькую: два роста Игоря в высоту и длиной в гараж для трёх, стоящих в ряд, машин. Понять, что приехали по адресу, оказалось проще простого: на развалюхе висел новенький замок, чужеродно поблескивая на фоне ржаво-оранжевых стен.

— И что делаем? — спросил Игорь, осматривая площадь вокруг: трава и трава повыше; единственной используемой тропинкой была та, по которой они пришли.

— Проверяем. Если сходится со списком пропавшего — опечатываем, вызываем наряд. Если находим ублюдка — задерживаем.

Гром кивнул, выражая согласие. Но как-то он иначе себе представлял это дело. И работу тоже.

К замку Хазин приставил вплотную табельный пистолет и уже собирался нажать на курок, но Гром его прервал:

— Стой. Если там кто-то есть, то спугнем.

— А если не снимем, то не узнаем, — возразил Пётр.

— Я собью. Убери пистолет, — попросил Игорь и подошёл поближе в замку.

Убирать пистолет Хазин не спешил, но сделал шаг назад. Нога Грома легко поднялась вверх, а когда начала опускаться, замок просто слетел. Пётр аж рот раскрыл от удивления, как если бы Игорь тут фокусы показывал.

— А ведь хуевая идея была тебя разыгрывать. Ты чертова машина, — поразился Хазин, впрочем, несмотря на нелестные слова, голос его слегка подрагивал от восхищения.

Внутри склада Пётр вытащил пистолет и пошёл первым; Гром на подхвате. Впереди пространство было заставлено разного рода старьем: от шкафов, до книг, чемоданов и древних глобусов. И пахло это все, как помойка. Проходя мимо скопища вещей, Игорь поражался тому, как идиотски сложилась их судьба. Все эти видики, торшеры, столы, игровые приставки (Он точно видел денди!), стулья, серванты, полки и прочее были выкраны, чтобы разлагаться тут. Они тогда ещё работали, могли бы отслужить свой век и отправится на настоящую помойку, а не в чей-то склад хлама.

Спереди показался какой-то силуэт, и Пётр тут же крикнул:

— Полиция! Сдавайся, или буду стрелять!

Фигура обрела очертания и двинулась дальше от Хазина, вглубь. Он прицелился и выстрелил в движущегося человека, но промахнулся и начал преследование. Едва Пётр смог преодолеть узкое пространство, в котором и увидел кого-то, как стеллаж с боку начал падать прямо на него. Не сомневаясь ни секунды, Гром вытолкнул его вперёд вместе с собой. Сзади путь оказался перекрыт.

Они оба растянулись на полу. Из рук Хазина выскользнул пистолет. Отойдя от падения первым, Гром вскочил на ноги и тут же схватил в руки оружие. И вовремя: перед ним возник низкий, но коренастый мужчина средних лет. Он игрался заточкой, зажимая и проворачивая ее вокруг пальцев.

— Свали отсюда, — сказал он с лёгким восточным акцентом.

— Вы арестованы. За кражу, — Гром понятия не имел как это делается, поэтому просто постарался звучать убедительно.

— Али, иди сюды, — крикнул он. Из какой-то ниши или дверки, хрен пойми, что там в хламе, вылез второй человек, явно повнушительнее первого — широкоплечий, высокий и туповатый на физиономию.

Технически Гром знал, что из подобранного пистолета он не имеет права стрелять. Но решился: одна пуля вошла в икру низкому, а вторая — высокому. Только первый упал и начал за неё хвататься, а второй двинулся на Грома, словно его и не задело толком.

Попытавшись закрыться от первого удара, Игорь получил синяк на предплечье и понимание, что этот бугай обладает слишком большой силой для блоков. К тому же при защите у него выпал пистолет, лишая единственного преимущества. Он уклонился от двух мощных ударов, но пришлось получить третий, неудачно мазнувший по скуле — уже сейчас Игорь предполагал синий фингал после первого рабочего дня. Четвёртый удар должен был быть решающим, если бы не жесткий голос Хазина:

— Выстрелю тебе в легкое, если сейчас же руки не опустишь.

Бугай послушно опустил занесённую лапу, оставив Игоря без синяка на десерт. Бросив взгляд в сторону, Гром заметил лежащего на полу скованного второго мужчину.

— Я наряд вызвал, но ждать их придётся прилично. Глянь, может у них тут холодильник со льдом есть, — посоветовал Пётр, защёлкивая вторые наручники.

Игорь послушно пошёл на разведку, но спустя какое-то время понял, что надеется тщетно. С ушибом придётся гордо ходить по отделению.

***

С работой Игорь разобрался только ближе к полуночи: если задержание и трансфер уложились в несколько часов, то вот документация на этих двух погребла под собой Грома до ночи. И следующие несколько дней он будет также весело описывать имущество, вывезенное со склада. Не работа, а мечта.

К тому же, с синяком его видел теперь уже весь отдел. Пара вялых шуток сменилась колоссальным уважением, когда увидели виновника — вид огромного бугая произвёл на сослуживцев сильное впечатление.

Но Грома мучило другое — с Хазиным они не разговаривали по приезде ни разу. И все бы было не так страшно, если бы Игорь невольно не подставил его, выстрелив из принадлежащего ему оружия. Теперь Грома, скорее всего, ждёт выговор. А Хазина отчёт за патроны и выпавший пистолет. Мало хорошего.

В отделе на следующий день было так же оживленно, как и вчера: Игорь заметил это по взглядам, преследующим его опухшую скулу. И пусть он отделался, считай, лёгким испугом, было немного неприятно. И ещё не хотелось, чтобы Пётр смотрел в его искалеченное лицо.

— Гром, тебя Прокопеныч вызывает, — сказал ему кто-то с правой линии столов. Вроде бы, это была девушка, но имени Игорь еще не запомнил.

Собравшись духом перед разговором, Гром легко взбежал по лесенке к кабинету и постучал в дверь. Изнутри зычно пронеслось: «Заходи!» На всякий случай отряхнув форму и мазнув рукой по синяку, наивно попытавшись его скрыть, он вошел.

— О, красавец! — прокомментировал Фёдор Иванович, кинув на него взгляд. Голос его, как ни странно, звучал благосклонно и даже немного поддразнивающе. — Как тебе первый выезд? Хорош, а?

— Неплохо, да, — тихо подтвердил Гром.

— И отчет уже написал? — хитро подловил его Прокопенко. Он-то знал, что документы на подпись ему не принесли, потому что Игорь еще ничего не сдал. Точнее, он накидал черновик, но не был уверен, что отчет соответствовал форме и звучал профессионально.

— Почти. Хотел посоветоваться.

Фёдор Иванович склонился над столом и выудил из большой папки мелко исписанный лист:

— Списывай, только своими словами.

Получив лист в руки, Гром сразу нашел глазами фамилию Хазина. Он быстро опустился в текст, к наиболее интересной информации. Пётр написал буквально следующее: «Один выстрел был предупредительный в воздух, второй и третий по ногам». И ни слова о том, что стрелял не он.

— Что, не согласен? — с подозрением глядя на Грома, спросил Прокопенко. — Я Хазина знаю, он мог и приврать.

— Нет. Все так и было, — растерянно пробубнил Игорь, собирая все мысли в кучу. Пока ничего понятно не стало.

— Ты смотри, Игорёк, ему-то ничего, в случае проверки, не будет. А тебе чего.

— Это почему? — заинтересовался Гром. Обычно за косяки трясли старших по званию, каким, несомненно, являлся Хазин.

— Потому что тебя сюда не пристраивал папа генерал-майор под своё честное слово, — жестко произнёс Прокопенко, даже с какой-то злостью в голосе. — Я против даже не имел права сказать. Меня перед фактом поставили: или работает тут такой со мной, или без меня. Так что постарайся не цапаться с ним — прикрыть не смогу.

— Понял, — согласился Гром. Он не собирался с Хазиным ссориться, даже наоборот. Но услышанное ему совсем не понравилось.

Отец Игоря тоже был полицейским, но до поступления сына в отдел не дожил. И Гром считал своим долгом повторить этот путь и сделать все, если не больше, чтобы быть хорошим полицейским, и защитником города. В его системе ценностей кумовство было отвратительным.

Из кабинета Прокопенко Гром вышел поискать Хазина, но уже на полпути разочаровался в этой затее: от услышанного ему стало неприятно. В итоге он решил пойти за выделенный ему в закутке стол и быстро написать отчёт. Как было на самом деле.

Спасибо ему за такую правду никто не скажет, но совесть очистится.

— Серьезно, этих чудиков привезли из области? — воскликнул парень, сидящий от Игоря через стол. Гром не хотел подслушивать, но увлечённо болтающая парочка даже не стеснялась в интонациях и количестве децибелов. — А со мной Хазин в Выборг за свидетельницей ехать отказался! Сказал, что ему бензин все равно не компенсируют, так что нечего жопу рвать.

— Я бы тоже с тобой никуда не поехала, — поддразнила его полицейская, стоящая рядом. Если бы Гром разбирался в отношениях немного лучше, то сказал бы, что девушка пыталась отшить своего собеседника уже далеко не в первый раз.

— У тебя нет выбора, ты же не такая особенная, — нахохлился парень.

— А мне не нужен папаша-мент, — засмеялась она. — Парень-мент, тем более.

Он уставился на чистый белый лист, а в голове сама собой всплыла улыбка Петра. Это ему он сейчас пытается отомстить правдорубством? Или как и все вокруг — влиятельному папаше? Так Гром переписал отчет Хазина, внутренне костеря себя за приспособленчество.

Сдав лист с подписями, Игорь пошел искать Петра, чтобы задать два вопроса: один из них был о деле. Три сослуживца в унисон сказали про курилку, а четвертый даже показал дорогу через нулевой этаж к заднему двору полицейского участка.

Хазин стоял отдельно от ещё нескольких полицейских, вышедших покурить. На нем было длинное пальто песочного цвета, а руки стягивали чёрные кожаные перчатки. В глазах Игоря это выглядело невероятно эстетично.

— Привет, — приближаясь, сказал Гром. Он бы хотел начать с чего-то более высокопарного, но, к несчастью, похвастаться красноречием он никогда не мог. Этот раз исключением не стал.

— Ну, привет. Чего хотел? — поинтересовался Хазин, выдыхая дым через ноздри. Он снова не горел желанием общаться.

— Спросить, — ответил Игорь и замолчал. В его голове даже остатки мыслей разбежались.

Сделав приглашающий жест рукой, Пётр продемонстрировал полнейшее внимание.

— Почему ты соврал в отчете? — еле нашёлся Гром. И пусть вопрос уже сейчас показался ему крайне глупым, необходимо было хотя бы начать диалог.

— Ну, раз уж ты здесь новенький, я поясню, — вздохнул Хазин, уводя сигарету в угол рта. — Мне не хочется ходить и бить челом о каждый стол, чтобы мне кучка бюрократов поставила двадцать печатей, что я действительно не по приколу дал малолетке пострелять из своего табельного оружия, за которое ещё двадцать подписей ставил и обещал никому не отдавать. Но если ты хочешь попробовать, напиши правду — и все узнаешь. Только давай без меня, а?

«Малолетка» Игоря больно ранила.

— Мне двадцать два. Я имею право носить оружие после стажировки.

— А сейчас не имеешь. И я об этом знаю. И спрос снова не с тебя, — пресёк пререкания Пётр, выставив перед собой правую ладонь.

— Да и не с тебя тоже, как оказалось, — вырвалось у Грома раньше, чем он успел подумать кому это говорит.

— Пошёл нахуй, — тут же ощетинился Пётр. — Разговор окончен.

Взгляд его стал уязвлённым. Поняв, что натворил, Игорь не совладал со словами и решил действовать силой: перехватил выставленную Хазиным руку за запястье, сжал. Вырываться Пётр не стал, замерев, выжидая дальнейших действий. Гром потянул его ближе к груди.

— Ты мне понравился, — тихо-тихо прошептал он, чтобы никто не расслышал, кроме Петра.

— Понравился, и ладно. С кем не бывает. Все равно разонравлюсь и очень скоро, — пообещал Хазин. С горькой усмешкой и не глядя в глаза, он освободил руку без усилий.

***

Несколько спокойных размеренных дней Игорь равнодушно сортировал вещдоки в хранилище, описывал, подшивал к делу, снова сортировал и нос из помещения с уликами не показывал. Все равно он никому срочно не был нужен: стажировка часто заключалась в бумажной работе, а выезд был так — удачным стечением обстоятельств и немного фаворитизма от Прокопенко, даже если Грому было неприятно признаваться себе в этом.

В коридорчике перед дверью застучали чьи-то семенящие каблучки. Игорь был уверен, что девушка зайдёт по своим делам и тут же покинет его, но она, просунув голову с львиной гривой светлых волос, оглядела хранилище и, завидев Грома, поманила его пальцем. В непонимании он вышел следом, а наверху лестницы и вовсе растерялся: не перепутали ли его с кем-то другим?

— А что…? — начал он, но девушка его быстро перебила.

— У нас аншлаг. Попросили всех, кто на месте, принять участие в допросах.

— И много допросов?

Она обернулась и с раздражением на нецензурном русском предложила ему задать все интересующие вопросы начальству. Пожав плечами, Гром решил с ней не спорить.

— О, привет! Я заберу его, — вальяжно раздалось над ухом Игоря, на плечо легла цепкая рука. Хазин буквально повис на нем, улыбаясь от уха до уха. — Кто пришёл к нам развлекаться! Только будь осторожен, могут быть и заразные.

Голова Грома повернулась поближе к лицу Петра. Отстраняться никто из них не спешил. Хазин склонил голову набок и внимательно посмотрел на посмурневшего Игоря.

— Пойдём, — шепнул ему Пётр на ухо. Гром от него отшатнулся, разрывая объятия. Дальше по коридору в сторону обезьянников они двинулись порознь.

У клеток стояли ещё двое полицейских, одним из которых оказался ранее представившийся Игорю Востриков. Он махнул рукой в знак приветствия и глумливо поиграл бровями, поглядывая в сторону задержанных — размалеванных девок с трассы.

— У нас сегодня просто праздник какой-то, — куда-то в потолок сообщил Востриков без удовольствия в голосе. — Домой вряд ли раньше полуночи попадём.

— Зато какая компания, сладкий, — прошипела одна из дам около решётки. У неё на голове была растрепавшаяся чёрная пакля пережжённых волос, броский макияж растёкся, выделяя все ещё красивые голубые глаза. По видимому, она была самой наглой из ночных бабочек в этой клетке.

— Прости, нимфа, я уже год как женат, — хохотнул Востриков, — но можешь выбрать из наших одиноких сердец. Только Хазина не бери, он тебя сожрет.

Молчавший до этого Пётр обернулся к чересчур довольному шуткой Вострикову и показал средний палец. Ещё один неизвестный Грому полицейский дал отмашку идти работать, и пикировка между Хазиным и Востриковым заглохла, не начавшись.

Столов в зале было не так много, все постепенно забились полицейскими, ведущими допросы проституток. Хазин сел напротив Грома, с обеих сторон у каждого стояло по стулу для задержанных.

— Так что мне спрашивать? — шепнул Игорь, пока никто не заметил его полной неосведомленности.

— Попроси протокол у соседки сзади, это Грачёва, она сердобольная и обязательно поделится, — посоветовал Пётр, заполняя первую бумажку. Голову на Грома он не поднимал, но изредка стрелял глазами исподлобья и смотрел, что тот делает. — А вообще, у нас в отделе уже второй месяц ловят барыгу; эти барышни употребляют и могут на него вывести. Остальное — приятный бонус и премии для отдела.

— Бонус?

— Проституция нелегальна, — напомнил Хазин.

— А проститутки тут причём? Их же уроды крышуют, их и сажать надо, — возразил Гром.

— Ну иди лови, умник. Как ловить будешь? Кого увидели, того и схватили. Стоят эти уроды на трассе? Нет. Но за товар трясутся, так что вылезут, может, и привезём парочку. Рад будешь?

Ответа у Игоря не нашлось. Он так и остался уверенным, что схема эта не рабочая, но спорить не захотел. У них с Хазиным мнения были противоположными, только ко всему прочему у Петра был сверху авторитет и опыт, а у Грома только идеализм. Спора на равных не получится.

Взяв у Грачёвой план допроса, Игорь начал пытаться работать. Первая девушка, доставшаяся ему, нахально посылала нахуй молодого оперативника, уворачивалась от любых попыток завести с ней разговор, закатывала глаза и цокала, мешая Грому даже начать с ней работать. По неопытности Игорь пытался держать себя в руках и переть по написанному списку вопросов. Понимая, что не справляется, Гром старался не отчаиваться, но допрос все затягивался и затягивался. Особенно неприятно было смотреть, как у Хазина проститутки менялись со скоростью две минуты на одну девушку.

Просить у него помощи Игорь не хотел из гордости, поэтому терпел до тех пор, пока сам Пётр не выдержал:

— Дорогая, — он взял паузу в своей работе, поднялся с места и навис над ней, сокращая дистанцию донельзя. В тот же момент Игорь неосознанно сжал кулаки. — Если ты сейчас же не откроешь свой прелестный ротик и не ответишь офицеру на вопросы, то спать будешь с бомжами ещё пятнадцать суток в нашей шикарной одноместной клетке.

Не то чтобы девушку напугали его слова, но она заерзала на своём стуле, колеблясь.

— Думаешь, что сейчас своих папиков не сдашь, и они тебя не отпиздят? Открою секрет: тебя в любом случае изобьют даже за то, что ты попалась. Но если расскажешь обо всех, кого знаешь, то их накроют. И твоих подружек, и тебя, развезут по вашим деревням, или откуда вы там. Детей своих заберёшь, если они у тебя есть, пойдёшь работать и даже трудовую книжку получишь. Что, хуевый вариант? Будем молчать?

И, к удивлению Игоря, девчонка медленно, будто в трансе, начала диктовать ему все, что могла, иногда даже не по вопросам. Минут пятнадцать проститутка диктовала ему информацию с именами, датами и даже номерами телефонов. Что поразило Грома сильнее всего: она не плакала. Глаза девушки пылали решимостью, которой раньше и в помине не было.

— Надеюсь, это не пойдёт в мусорку сразу после моего ухода, — горько прошептала она.

— Обещаю, что нет, — приободрил ее Гром. Он уже знал, что вытребует у Прокопенко ресурсы и поможет этой девушке.

Вторая проститутка, севшая к Игорю, держалась очень скромно. Она смотрела перед собой или на свои пальцы, сцепленные в замок на коленях. Всё, что видел перед собой Гром — ее светлую макушку с розовым пробором посередине. Попытавшись разговорить девушку, Игорь натолкнулся на стену, но решил действовать в этот раз самостоятельно, установив с ней контакт. Для этого он сначала предложил проститутке кофе, и, увидев согласный кивок, пошёл искать автомат.

Когда перед девушкой появился стакан, она подняла голову и натянуто улыбнулась в знак благодарности. Ответы на несколько вопросов, заданных после этого Игорем, она честно пыталась припомнить, но иногда путалась и мямлила, заставляя Грома переспрашивать одно и то же несколько раз. Намучившись, Игорь хотел уже отпустить ее и признать поражение, как девушка повернула голову в сторону ведущего допрос Хазина и вздрогнула.

Гром мгновенно это заметил и насторожился:

— Что-то не так?

— Красивый, — после паузы тихо выдохнула она.

— Ага, — согласился Игорь, внутренне кипятясь. То ли от того, что не у одного него есть глаза, то ли из-за своей реакции на подобные случаи внимания к Петру.

До полуночи Гром смог допросить ещё двух проституток с переменным успехом. На вопросах к последней он уже начал клевать носом и путать буквы в словах. К несчастью, заметил не только он своё состояние, но и сидевший напротив Хазин, равнодушно строчащий протоколы один за одним. Пётр пнул его под столом и посоветовал валить домой.

— А ты? — наивно спросил Гром, будто сейчас Хазин тоже поймёт, что устал, отвезёт его домой и даже согласится пойти на свидание. По крайней мере в уставшем мозгу Игоря это был вполне вероятный поворот событий.

— Я не устал. Поработаешь тут лет пять, вообще уставать не будешь. И слушать тоже начнёшь в пол уха, потому что слышал все эти речи уже сотню раз, — сообщил Пётр, крутя в руках шариковую ручку. — Может, только покурить хочется.

Собрался Игорь минуты за две, переоделся из формы обратно в любимую куртку, и быстро вылетел на темную улицу.

— Давай до завтра, — махнул ему зажженным огоньком сигареты Хазин, всё-таки вышедший покурить.

Гром кивнул и прошёл несколько шагов, прежде чем передумать. В его голове вертелся вопрос, который ему было сыкотно задавать, но сейчас почему-то он был готов принять последствия и страдать потом какое-то время. Игорь развернулся и подошёл обратно к Хазину.

— Ты надо мной пытался поиздеваться, чтобы я разочаровался поскорее?

— Я даже не старался, — улыбнулся Пётр, доставая вторую сигарету из пачки. Игорю очень хотелось сказать, что курить вредно, но он держался.

— Тогда зачем трогал?

— Ты меня тоже за руку хватал, — парировал Хазин. Только глаза с Грома он не сводил, ловя реакцию каждой морщинки.

— И всё-таки? — упрямствовал Игорь. Ему как никогда хотелось получить внятный ответ.

— Слушай, ты малолетка. Даже если ты выше и сильнее меня, психологически мы совсем на разных уровнях. И что бы там у тебя в голове не шпарило: гормоны, романтические заблуждения или просто попытки найти себе защитника, который будет тебе сопли подтирать, — это не про меня.

— Хочешь сказать, что ты всё уже для себя решил? — с неудовольствием сделал вывод Гром.

— Да. Я уже говорил тебе, что ты разочаруешься. Думаешь, тут все на меня пиздят, потому что однажды давным-давно папа впихнул меня в питерское отделение, чтобы я дома в Москве своим еблом не светил? Ага! Был бы я хорошим человеком или ментом, это бы забыли в течение недели.

— Хватит. Ты только и делал, что помогал мне в эти дни. Я не верю. Скажи уже нормально, что я тебя не интересую, — бросил ему Гром, устав слушать песню «я тут самый злой серый волк в отделении».

Сигарета в руках Хазина осыпалась, испачкав ему полу пальто, но он не обратил внимания. В него вперил тяжёлый взгляд ожидающий ответа Игорь. А для малолетки взгляд у него был безумно тяжёлый.

— Мне нужно подумать, — сдался Пётр, смотря в сторону и избегая глаз Грома. Земля под его ногами будто рухнула от осознания ответа на такой простой вопрос.

***

На работу Гром шёл на нервах: он тяжело дышал, в животе крутило, ноги то тяжелели, то наоборот становились невесомыми и несли в участок быстрее, чем обычно. Нормального ответа он от Хазина старался не ожидать. Чуть лучше узнав его, стоило готовить аргументы и спорить до пропажи голоса. Только вряд ли Игорь сможет его переспорить, если Пётр будет категорично против — точно откусит голову.

Оставалось уповать на чудо. К такому Гром не привык и чувствовал себя не в своей тарелке. Он был приучен действовать: хотелось куда-то мчаться, драться, задерживать преступников, выполнять нормативы, совершенствуя результаты, но не смириться и ждать чужого решения. И пусть вчера ему дали надежду, утро напомнило Игорю, что «возможно» это ещё не «да». Получалось шатко и непонятно. И очень стрессово для Грома.

Полицейский участок встретил его стремительно сократившимся количеством проституток: часть из них уже отпустили, часть ещё сидела за столами в холле, и совсем немного по-прежнему оставалось в клетке, сладко посапывая, пока их не позовут на допрос. Игорь поздоровался с дежурными, купил себе кофе в автомате и пошёл в сторону обезьянника, чтобы взять себе какую-нибудь проститутку в работу. Бессонная ночь отразилась почти на всех: все в участке двигались, как сонные мухи. Работа застопорилась.

— Привет, — поздоровался зевающий, если Игорь правильно запомнил, Косинцев. — Я так смотрю, ты спал.

— Ага. Ночью уехал.

— Везёт тебе, живой хотя бы. Но зарплате не завидую.

— Это сильный косяк? — осторожно поинтересовался Гром, понимая, что зря он, наверное, послушал вчера Хазина и тут же свалил, вместо того, чтобы найти начальство.

— Прокопенко обычно по справедливости начисляет, так что узнаешь после, — еле ворочая языком, пытался донести до него Косинцев. — Ладно. Ещё с десяток и отмучаемся.

— Петра Хазина видел? — против воли спросил Игорь.

— Петю? Да где-то с нашими фиалками носился. Они его недолюбливают, потому что Хазин их допрашивает, как будто кишки выворачивает. Язык — это его стезя, самый пиздливый тут. Ты только осторожнее с ним, не рассчитывай особо. Может и подставить.

Слушал это Гром с вымученной улыбкой. Тот самый случай, когда спросил простой вопрос, а в ответ нравоучительную лекцию прочли. И тут каждый считал своим долгом напомнить: «Он плохой, держись подальше». Но они ничего не делали. Никто к Игорю даже близко не подошёл за его стажировку, чтобы хоть раз помочь и что-то объяснить, и только ужасный Хазин — успел.

В течение часа Петра обнаружить так и не удалось. За это время Игорь успел опросить двух проституток, повторявших слова друг друга, как если бы их научили отвечать определённым образом. Этот момент Гром отметил карандашом отдельно, но выводы делать не стал — посчитал себя ещё не в праве это делать.

Обнаружился Хазин только ближе к обеду в курилке. И пусть Игорь не курил, но регулярно выходил на улицу и проверял: не стоит ли там Пётр. Наконец, ему повезло и Хазин обнаружился за полицейским бобиком в тёплой спецовке. Выглядел он помятым, будто спросонья, щурился на яркий свет и лениво тянул сигарету. По сравнению со всеми остальными, он казался отдохнувшим.

— Ты всю ночь работал? — с сомнением в голосе поинтересовался Гром.

— Пф, я спал в машине. Делать мне больше нечего, как всю ночь на проституток тратить. Тем более, сверхурочные все равно будут, — поделился Хазин, растирая рукой щеку, чтобы поскорее прийти в себя. — Будешь хорошим ментом тогда, когда в твоей жизни появятся приоритеты. Я вот поспал пару часов и не буду овощем, если случится что-то интереснее допросов проституток. А остальные — будут. Кому дело интересное отойдёт? Мне. Так что учись и не щёлкай клювом в большой семье.

— Учту, — пообещал Игорь, внутренне напрягаясь от чужой хитрожопости. Может, так и надо, конечно, чтобы хорошо работать. Но в идеалы Грома ни одно слово Хазина не вписывалось. — Больше ничего сказать не хочешь?

Пётр задумался, потеряв всю покровительственную интонацию в разговоре. Сейчас он выглядел таким же растерянным, как Гром на работе.

— Спроси меня вечером, — попросил Хазин, заламывая пальцы. Игорь кивнул в знак согласия и решил вернуться на рабочее место.

Остаток дня прошёл в медитативной сортировке и подшивке к делу протоколов допросов. Сначала Гром внимательно читал сухие строчки, потом раскладывал по папкам, пил кофе, снова читал, пока в его голове все буквы не смешались и перестали складываться хоть в какой-то смысл. Когда Игорь поднял голову на настенные часы, обнаружилось, что уже полчаса, как он мог идти домой. Только куча документов на столе протестовала, намекая, что пока её не ликвидируют, ни сна, ни ужина ему не видать.

— Тук-тук, хочешь есть? — на плечо Грому легла ладонь. Он поднял глаза на склонившегося над ним Хазина, с интересом заглядывающего в документы на столе. — Ты с этим весь день копаешься?

— И меньше бумажек не становится… — пробубнил Игорь, пытавшийся все это время разобрать наспех написанную фамилию одной из ночных бабочек.

— Ясно. Давай в кучу это дело собирай, завтра доделаешь.

— Я уже вчера тебя послушал, а потом оказалось, что никто меня никуда не отпускал.

— Послушай, — Хазин сжал ладонь и слегка надавил на громово плечо, — ты пока стажёр, и любой твой чих перепроверяют трижды. Твоя задача сейчас освоиться и вникнуть, а не сгореть от переработок за неделю. Так что давай жопу поднимай, поехали.

Нехотя Игорь сложил не отсортированные бумажки в толстую папку песочного цвета. Правда в словах Петра была, но после проведённых с ним дней в работе, Гром уже выяснил, что любую ситуацию он сможет преподнести так, что даже при отсутствии правды, её видимость там появится. Если Хазину это нужно.

Сдав смену и выйдя на воздух, Игорь выжидающе глянул на Хазина. Тот показал пальцем в сторону служебной парковки и, попутно вытащив сигарету и прикурив, пошёл снимать свою Рено с сигнализации.

— Располагайся, — кинул Пётр, спешно докуривая.

— А где детское сидение? — подколол его Гром, но на это Хазин только закатил глаза и демонстративно выдохнул дым в сторону Игоря.

Уже в заведённой машине Пётр повернулся к нему:

— Надо рестик выбрать. Что хочешь: Италия, Азия, Паназия… что-то веганское?

— У меня у дома шаверма классная. Мне хватит, — заверил его Игорь, скривившийся ещё в начале списка. Модные изыски были ему совсем не близки.

— Я плачу, если что, — сказал ему Хазин, всегда считавший шаверму едой студентов. Довольно бедных студентов, к которым сам он не относился.

— Да я понял. Но все равно, не хочу никуда ехать. Сидеть там, на людей смотреть, а они на нас. Не поговорить, не… — на этом моменте Гром запнулся и решил не продолжать.

— Ладно-ладно. Будет тебе шавуха.

По наводке Игоря они поехали к Петроградской стороне искать нужный ларёк. Когда хозяин узнал Грома, Хазин даже не удивился — его явно отличало поразительное постоянство вкусов. Получив две большие шавермы в пакете, Игорь вернулся к машине и замялся.

— Мой дом, — показал он рукой в сторону двора.

— Если не хочешь, то не зови.

— Там ничего нет. Я сам ещё не ночевал ни разу. У меня пока комната в общежитии, я в ней живу.

— Поехали ко мне, — предложил Хазин, чувствуя, что Игорю отчего-то тяжело решиться туда идти. — Шаверма твоя остывает.

Несмотря на то, что сказано это было легко, как бы между делом, Грома пробрало. Он притих и задумался о том, как странно выглядит предложение и чем оно может кончиться. И все-таки он промолчал, пока Хазин выворачивал руль, выезжая с Петроградки в сторону Адмиралтейского района.

Квартира Петра напомнила Грому инсталляцию для фотографии в журнал — подобранные цвета, фактуры и декор создавали стойкое впечатление, что помещение оформляли под фотостудию или сняли на несколько часов на Airbnb. Было даже странно представлять, что Хазин живет в такой искусственно созданной коробке каждый день.

— Ты давно здесь живёшь? — как бы невзначай спросил Гром. Он старался не звучать, как на допросе.

— Несколько лет. Раньше я снимал квартиру на Васильевском острове, но потом переехал, — выдал ему обтекаемый минимум информации Пётр. — Ешь шаверму, только не уделай ничего.

Гром расположился в кухне на барном стуле. Ощущения высоты за столом оказались слишком непривычными, особенно для Игоря. В силу своего роста, он часто, сидя за столом, подбирал под себя ноги, чтобы занимать поменьше места — зато тут можно было не изгаляться. Хазин примостился напротив, подкинув на стол пачку салфеток.

— С кем бы я ещё ел шаверму, — со вздохом произнёс он перед первым укусом. Прожевав и сглотнув кусок, Хазин удивленно уставился на Грома. — А вкусно. Пожалуй, лучше, чем если бы ты выбрал поке или оказался веганом.

— Поке? — с набитым ртом спросил Игорь.

— Да такая же шава, только без лаваша, а вместо курицы лосось. И все это в тарелку напихали.

Гром сделал вид, что понял, но по приезде домой решил обязательно загуглить. Шаверма в тарелке звучала интересно, только при чем тут лосось. Вынырнув из пространных рассуждений о поке, Игорь увидел свои любимые запястья в непосредственной близости, ещё и с шавермой рядом, и залюбовался.

— Так что ты решил? — снова задал вопрос Гром, посчитав, что уже достаточно поздно, чтобы считаться вечером.

Хазин уставился на него во все глаза, разве что не подавился от удивления.

— Я тебя позвал на ужин, — пробормотал он. — Господи, Гром, это свидание. В смысле, что я там решил? Ты думал, что я просто дружбы ради повезу тебя к себе?

— Да мало ли…

Хазин на это возвёл глаза к потолку и истерически улыбнулся:

— Божий суд меня в котёл скинет за тебя.

На это Игорь ответ придумать не смог.

Закончив с шавермой, Хазин сказал, что выйдет на балкон покурить, так что Гром мог расположиться где угодно и подождать его. Он сел на диван, но не смог выдержать больше двух минут пребывания в безжизненной картинке из каталога. Лучше уж дышать дымом от сигарет, чем сидеть в одной огромной экзистенциальной пустоте.

Против его присутствия Хазин и не возражал, потеснившись немного в сторону.

— Никогда бы не подумал, что могу встречаться с кем-то сильно младше меня, — поделился он, выдыхая очередную струю дыма. — До сих пор смотрю на тебя и думаю только о том, чтобы меня не посадили.

— За меня точно не посадят, — возразил ему Игорь, но как-то вяло.

— Была бы воля моего папки, он бы меня за мужеложество уже засадил, жаль только статью не нашёл подходящую. А тут ещё и разница больше десяти лет… — он сделал паузу и вдруг произнёс нечто, что Грому очень сильно не понравилось. — Заранее извиняюсь. За все, что может произойти.

— Это ещё что?..

— Это, считай, я себя хорошо знаю. А пока, — хмыкнул Хазин, переводя тему. — Мы встречаемся.

Внезапно Гром почувствовал, будто ему развязали давно скованные руки, и по ним вновь побежала кровь. Стало волнительно и даже немного жарко, хотя на балконе и была уличная температура. Игорь аккуратно приблизился и взял лицо Хазина в свои ладони. Тот смотрел очень серьезно и пронзительно своими карими глазами куда-то внутрь Грома, под всю его напускную шелупонь из силы и черствости. Решив больше не медлить, Игорь придвинулся ещё ближе и аккуратно прикоснулся к чужим губам. Ответил Хазин мгновенно, прильнув почти вплотную и обвив Грома руками. От него сильно пахло сигаретами, а на языке Игорь почувствовал неприятный пережженный вкус табака.

— Вкус шавермы, конечно, нечто, — разорвав поцелуй, прошептал куда-то в грудь Пётр.

— Мне сигареты тоже не понравились, — честно ему ответил Гром и получил укус в шею.

***

Утром Игорь проснулся первым и, вопреки желанию, сразу же вылез из-под тёплого одеяла, успев совсем немного полюбоваться растрепанной макушкой Хазина на соседней подушке. Он был бы рад поваляться ещё, но зарядка, душ, завтрак и поездка в участок и так с трудом влезали в полтора часа, оставшиеся до работы. А будильником никто из них вчера не озаботился.

Из душа его встретил заспанный Пётр с весьма недовольной миной человека, которого не разбудили вовремя, так ещё и одного в кровати бросили. Решив не провоцировать выяснение отношений, Игорь мазнул по его скуле быстрым поцелуем и ретировался на кухню заваривать кофе.

— Кстати, у меня сейчас дело есть, — сказал Хазин, расправившийся с завтраком. — Придётся тебе ехать одному.

— Ладно, — согласился Игорь, не почувствовав никакого подвоха. Только неприятно было, что его предупредили в последний момент.

Попрощавшись у автомобиля, Игорь пошёл один в сторону остановки, а Пётр остался прогревать машину. Мысли Грома витали где-то вдалеке от работы, которую он оставил вчера в полицейском участке. Казалось, что допросы и документы были какую-то одну маленькую жизнь назад. А сейчас все уже совсем по-другому.

Непонятно куда заведёт эта дорога, но она казалась Игорю очень приятной. Пока он рассуждал о жизни, нужный автобус отъехал, оставив его за бортом. Гром не сильно расстроился.

В кармане завибрировал его допотопный мобильник. Игорь открыл вложение в смс: «Наш клиент на Говорова, подкрепление выехало». Именно это вернуло Грома с небес на землю. Тот самый человек, из-за которого перетрясли всех девушек с трассы, сейчас объявился и, что удачно, довольно близко от местонахождения Игоря и далеко от участка. Он почувствовал азарт, предшествующий задержанию. Приятное, но редкое чувство, открывшееся ему в прошлый раз на складе с двумя ворами. Навострившись, Гром прыгнул в автобус в противоположную сторону.

Улица была непомерно длинная, поэтому Игорь перезвонил в участок и уточнил примерный радиус и кто участвует в задержании. На месте был неизвестный офицер, следивший за субъектом, а в подкрепление отрядили Косинцева и Вострикова.

Из автобуса Гром выскочил, набирая скорость: он припустил в сторону домов с двузначными номерами, заворачивая иногда во дворы, но никак не мог найти нужный. Пробежавшись в одну сторону, он перешёл на противоположную по зебре и повторил то же самое.

Наконец, в шестом дворе по второй стороне, он увидел странное шевеление: двое разговаривали, а третий, судя по всему, их пас. Сделав ещё пару шагов, ноги у Грома одеревенели. Он увидел знакомую макушку, ту самую, которая торчала утром из-под одеяла. Его руки начали подрагивать, а в ушах зашумело, но он упрямо шёл вперёд, абсолютно не веря во все происходящее.

Тогда же ему на ум вдруг пришла фраза, которую он услышал от проститутки: «Красивый». Гром ещё тогда почувствовал, что не просто так она вздрогнула, но проигнорировал тревожный звоночек. «Не дружи с ним» — говорили в отделе, но не добавляли «мы его подозреваем». И ещё это «заранее извиняюсь».

Он подошёл ближе и вытащил корочку, дав тем самым знак человеку в засаде. Тот побежал ближе, обнажая оружие.

У обернувшегося в этот момент Хазина вид был скорее усталым, чем удивленным. Он посмотрел в ответ на Грома с легкой улыбкой, показывая, что разговаривать тут и не о чем. Зато человек напротив него, заорал — «Полиция! Ты арестован!» — и сильно ударил Петра рукой по плечу. Инстинкт Игоря сработал мгновенно, залепив излишне боевому оперативнику в корпус. Тот, совсем не ожидав сопротивления, согнулся пополам и осел на землю.

— Так ты стажировку не пройдёшь, — вдруг осадил Игоря Хазин, придержав за руку. Гром ее тут же с силой вырвал, будто обжегшись.

— Ты это, крути его, — посоветовал подбежавший из засады полицейский, проигнорировав происходящее до этого. — Мы давно эту крысу искали.

Вопреки своему желанию, Игорь вытащил наручники и, подняв взгляд прямо в глаза Хазину, защелкнул их на своих любимых запястьях.

 Редактировать часть