— Ты, блять, — выдыхает Сынмин, прижимаясь спиной к стенке душевой кабинки. И вообще-то это душ в раздевалке его команды, и Хенджина тут и близко быть не должно, но с конца матча прошло уже полчаса, душевая пуста, и… И Хенджина вообще не волнует то, где он быть должен, а где нет, и кто и о чём вообще может узнать.

— Мы выиграли, Сынмо, — почти издевательски мурлычет Хенджин, с удовольствием пользуясь тем, что его, кхм, собеседник буквально загнан в угол, и бесстыдно укладывая ладони на чужие бедра. — И я хочу забрать свой приз.

— Может, хотя бы до отеля подождёшь? — шипит Сынмин, с трудом сдерживаясь от того, чтобы двинуть чересчур уверенному засранцу между глаз. Ситуация осложнялась, во-первых, тем, что Хенджин действительно выиграл в их маленьком споре, а во-вторых, тем, что разгоряченный после игры Хенджин был слишком уж горяч, скотина такая.

— Хочу сейчас, — капризно выдыхает Хенджин, переползая ладонями с бедер на чужую задницу и двигаясь ещё ближе. — Всю игру об этом думал.

Думал, как же. И эти мысли сейчас бесцеремонно тычутся Сынмину в бедро — не то чтобы совсем уж невыносимо, но вполне даже очевидно. И как он вообще играл, чёрт возьми? Ещё и выиграл. Зараза.

— Иди к чёрту, ваша победа — чистая случайность, — выдыхает Сынмин, но уже чисто для вида… Ну и показать своё недовольство происходящим, разумеется. Потому что то, что он вполне живо укладывает ладони на чужие плечи и подается вперед, чтобы притереться к чужому телу, не сильно сочетается с недовольным выражением лица, которое он просто так сменить не может — надо же повредничать.

— Конечно, случайность, — выдыхает Хенджин почти в чужие губы. Расплывается в хитрой самодовольной улыбке — прекрасно знает, что делает и какие эмоции у Сынмина вызывает.

Хотя бы потому, что знает, что у Сынмина губы чуть приоткрываются, когда он приближается будто бы в намерении поцеловать. Хотя бы потому, что смотрит в чужие подёрнутые желанием глаза, и будто всю душу перелопачивает одним своим чёртовым взглядом.

Сынмин же только недовольно цыкает сквозь зубы и первый подаётся вперед — целует первый, жадно и грубо. И без тени стыда кусается, когда чувствует, что губы Хенджина расплываются в довольной ухмылке.

Хенджин же дуреет, льнёт к Сынмину, позволяя целовать себя, как только тому захочется. Сынмину хочется влажно и торопливо, и Хенджин почти чувствует, как вот-вот задымится от такой жадности и чужого желания — поэтому уже смелее, с почти хозяйским нажимом ведет по чужим бедрам ладонями, сжимает, мнет пальцами. Наслаждается каждым движением — как и своим, так и чужим. Каждым прерывистым выдохом Сынмина, который разбивается сейчас о его губы, и каждым нетерпеливым переступанием с ноги на ногу.

— Ты был очень хорош сегодня, — шепчет бездумно Хенджин, отрывисто целуя Сынмина в линию челюсти, в скулу, где-то рядом с ухом, вдыхая аромат геля для душа на чужой коже. Нравится. — На середине игры я почти поверил, что вы победите.

— Завали, — почти беззлобно отвечает Сынмин и хмыкает, подаваясь бедрами вперед и потираясь членом о чужое втиснутое между его ног бедро. Неловко и грязно, конечно, но кого ему тут стыдиться?

— Ладно-ладно, — хрипло посмеивается Хенджин и щурится, разжимая пальцы на чужой коже. Сынмин перехватывает инициативу и толкает его к противоположной стенке. Он проиграл, так? Значит, его выход.

Сынмин прижимается губами к чужой шее, сцеловывая капельки воды с кожи Хенджина. Впрочем, надолго там не задерживается — языком ведет через ключицу ниже, к соску, обхватывает его губами и почти сразу же оставляет в покое. Как минимум потому, что наклониться ещё сильнее и поцеловать живот Хенджина куда интереснее. А ещё интереснее — неловко встать на колени перед ним, провести носом по чужому бедру и сильно, всем ртом, укусить бедро с внутренней стороны.

Хенджин тихо охает и цепляется за плечи Сынмина. Не возражает, не лезет, смотрит только своими блядскими глазами с поволокой и бесит Сынмина одним фактом своего существования просто неимоверно. До ужаса. До пульсирующего где-то в животе тугого возбуждения от одного только взгляда на его чёртово лицо, не говоря уж обо всем остальном.

Сынмин проходится языком по укусу, целует, а мгновением позже буквально насаживается ртом на член Хенджина. Мычит довольно, чувствуя солоноватую головку на языке, и тут же чуть отстраняется, чтобы снова двинуть головой вперёд. Сынмин даже глаза прикрывает — в конце концов, член Хенджина всегда ему нравился, и такое занятие… Возбуждает. Как минимум.

Хенджин стонет тихо, подставляется под ласки и отчётливо кайфует. Это нравится, это льстит, и Сынмин втягивает щеки и чуть быстрее двигает головой. Да, ему хочется поиздеваться и потянуть время, но… Даже если Хенджин просто спустит через пару минут — это не будет проблемой. В конце концов, они в неподходящем для этого месте, а ещё потом можно будет повредничать и сказать, что Хенджин получил причитающееся, и Сынмин знать ничего не знает о продолжении.

Сынмин одной рукой крепче сжимает чужое колено, гладит, смещается на бедро и буквально сминает его пальцами. Нагло, требовательно и грубо, хоть и не больно. Второй же наконец обхватывает пальцами свой член — и мычит тихонько от облегчения. Впрочем, почти сразу руку убирает — оргазм в его планы пока не входит.

— Бл-лять, какой же ты горячий, — хрипло выдыхает Хенджин и неловко цепляется за плечо Сынмина. Видно, что это не то, чего ему хочется, но спугнуть Сынмина он не хочет. Впрочем, тот понимает это сразу, и тянется к чужой руке, цепляет пальцами за запястье и вальяжно устраивает ладонь Хенджина на своём затылке. Пусть побалуется, если хочет. В конце концов, вряд ли он сходу начнёт долбиться Сынмину в глотку, а остальное можно пережить.

Тот действительно ничего такого не делает — гладит по затылку, трогает мокрые волосы, соскальзывает пальцами на щеку, чтобы почувствовать, как Сынмин их втягивает, ведёт по линии челюсти, гладит напряжённую шею и — Сынмин поднимает взгляд- ухмыляется пьяно всё это время.

— Я скоро, — хрипло выдыхает Хенджин, когда они встречаются глазами, и наверняка хочет сказать что-то ещё, но тут Сынмин без предупреждения проходится языком по его уздечке, не выпуская член изо рта, а потом ещё и по головке щелкает.

Хенджин напрягается, сбивается с дыхания и с движений, впивается ногтями Сынмину в плечи, сбито дышит и кончает. Сынмин едва успевает с наглой ухмылкой отстраниться и перехватить член ладонью, делая несколько рваных движений. Хенджин пачкает его руку, щеку и плечо, дышит тяжело, будто пытается тише быть. Резко стал таким милашкой, что Сынмин расплывается в ухмылке ещё шире, несмотря на то, что его лицо в чужой сперме, а твёрдый член жаждет внимания. Ничего, подождёт.

— И всё равно… — хрипло продолжает Хенджин, когда хоть немного восстанавливает дыхание, — Всё равно в отель вместе поедем.

— С чего бы? — фыркает Сынмин, прекрасно этого ожидавший, но умело разыгрывающий недовольство. Впрочем, получалось у него это довольно сносно — этому очень способствовало то, что он смывал со своего лица следы чужой нетерпеливости прямо сейчас.

Хенджин посмеивается и тянется к Сынмину, обнимая его со спины.

— С того, что ты обещал мне секс, а не минет. И с того, что тебе тоже должно быть хорошо. Так что сейчас собираемся, я веду тебя поужинать, а потом… я собираюсь с тобой завтра проснуться, Ким Сынмин, и чтобы мы оба были не в состоянии встать с кровати.

И глушит чужие возможные возражения наглым поцелуем. Которым оба они слишком увлекаются, чтобы услышать тихий щелчок камеры от двери душевой комнаты.