Чонин, если честно, всего этого не хотел. Но кто его спрашивал.

— Эй, Ким Чонин! Вот задница, опять не слышит?

Чонин его прекрасно слышит. И именно поэтому ускоряет шаг и поправляет очки, надеясь на чудо — например, идущего навстречу ректора, декана или его секретаря, к которым можно прицепиться с каким-нибудь организационным вопросом. В деканате его любили — новенький, отличник, заместитель старосты, периодически занимался волонтерской работой — находка, а не человек.

Любить-то любили, только отгородить от Чжан Исина не могли. Не то чтобы Чонин просил, конечно, но было бы неплохо.

— Йа, к тебе обращаюсь. Опять задумался?

Чуда не происходит. На плечи опускается чужая рука, будто так и нужно, и пальцы нетерпеливо барабанят по ткани пиджака.

— Нет, я просто не хотел отвечать, -убито отвечает Ким, и тут же слышит тихий смех.

— Да брось, колючка. Поехали сегодня в парк, покормлю тебя сахарной ватой и американские горки покажу. Хочешь?

— Я не люблю сладкую ва…

— Да брось, чтобы такая конфетка, как ты, и не любил сладкое? Ну, не ватой, так ещё чем-нибудь. Заеду за тобой в пять, только попробуй не открыть!

Исин легонько шлепает его по обтянутой брюками заднице и скрывается на лестнице — опять небось побежал проверять свой мотоцикл и забиваться с друзьями, что Ким всё-таки согласится с ним встречаться.

Чонин глубоко вздыхает и прикрывает глаза.

Он бы уже сто раз согласился, клюнул и купился. Если бы Сехун не сказал ему по секрету, что Чжан просто-напросто забился с ними, что трахнет Чонина до наступления осени.