— Ты снова сделал это, — выдыхает Чанёль. Не удивленно, почти привычно — потому что действительно ожидал этого. Несмотря на все просьбы и угрозы, Чонин снова и снова подстрекает людей развязывать войны и убивать себе подобных.

— Конечно, — как ни в чём ни бывало отвечает Чонин и тепло улыбается, глядя на Чанеля. Его Чанеля, которого он не видел уже много лет и чертовски соскучился — настолько, что первый срывается с места и быстрым шагом преодолевает разделяющее их расстояние и крепко обнимает генерала Пак Чанеля, стоящего во главе целой армии проклятых каменных воинов.

— Я скучал, — шепчет бог смерти Кай, который только Чанелю разрешает звать его по имени, обнимая своего смертного. Его прокляла чертова Сучжон — богиня мудрости, которой слишком уж надоели кровопролитные войны, которые устраивали люди — ради власти и выгоды, влияния или просто ради развлечения. Проклятье пало на легион короля, которым командовал Чанель — и как бы Кай ни старался, обойти или снять проклятие не мог. Даже убить возлюбленного он не мог, чтобы забрать его в свой подземный мир. Был только один способ оживить проклятое войско во главе с Чанелем — развязать новую войну.

— Я тоже скучал, — тихо говорит Чанель, прикрывая глаза и обнимая в ответ своего бога, — Но я не рад тому, что снова идёт война. Кровопролитие, страдания…

— Плевать мне на них, — почти рычит Кай сжимая пальцы на чужих плечах.- Я хочу видеть тебя. Всегда. Я бы весь мир утопил в крови, чтобы быть рядом с тобой. Понимаешь?

Чанель понимает. Понимает, что Чонин действительно живёт только во время войны, в остальное время — только ждёт. Ждёт, когда можно будет снова разбудить Чанеля, чтобы снова ехать с ним во главе его армии и целовать украдкой, прекрасно понимая, что рано или поздно снова придется падать на колени рядом с окаменевшим Паком и украдкой плакать, сжимая твердую и холодную ладонь.

— Я люблю тебя, — хрипло выдыхает Чонин, утыкаясь носом в чужие волосы и делая глубокий вдох.

— Я тебя тоже, Чонини, — отвечает Чанель, который никогда не признается, что устал от войны, устал сеять хаос и смерть, не может смотреть на вдов и сирот — потому что знает, что это из-за него, только из-за него…

— Я бы хотел умереть, — шепчет Чанель, — Чтобы быть с тобой. Даже если я буду гореть в аду за это.

— Я что-нибудь придумаю, — снова и снова клянётся Чонин, стараясь не вспоминать, как сам молил и угрожал и Сучжон, и другим богам — и никто не мог ничего сделать, чтобы облегчить или отменить их страдания.

Что ж, тогда страдать должен весь мир. Снова и снова.