Сехуну, если честно, нахер не нужен китайский. Именно поэтому он занимается им с репетитором два, а то и три раза в неделю. Именно поэтому гуглит отдельные слова, которые репетитор ему не даёт, и пишет дополнительные сочинения… Для себя.

И Сехун мог бы показаться очень трудолюбивым, если бы не серия «но».

Во-первых, слова, которые он гуглил, так или иначе относились к «быстрее», «глубже» и «Господи, да».

Во-вторых, занимался с репетитором он вовсе не ради китайского, а ради того, чтобы смотреть, как его репетитор, Хуан Цзытао, сидит так близко и произносит эти невероятно сексуальные в его исполнении шипящие слова.

В-третьих, сочинения, которые он писал, так или иначе сводились к теме «как бы я трахнул своего репетитора по китайскому». Со вставками наиболее важных китайских слов — он ведь не хочет пропустить ничего из того, что будет стонать под ним его гэгэ. И вообще… он бы ещё иллюстрации рисовал, если бы умел.

Правда, иногда ему кажется, что на его влажные фантазии уходит слишком много времени. Например, когда он снова в спешке собирается в универ, а ему ещё нужно отправить Тао эссе с использованием слов, которые он недавно выучил, поэтому по квартире он буквально мечется — и в итоге делает всё и сразу. Поэтому эссе он отправляет буквально нависая над домашним ноутбуком, придерживая рукой джинсы и держа тост в зубах. Клацает по иконке текстового документа с подписью «сочинение», загружает в мейл и подтверждает отправку — после чего поспешно выметается из квартиры.

Ответ на эссе приходит ему между второй и третьей парой. Сехун, недолго думая, залезает в почту и пробегается глазами по ответу. Хмурится, потому что видит, что «некоторые слова употреблены не совсем корректно» и «корейского в тексте слишком много», «зато тема смелая и крайне меня заинтересовала, мы должны обязательно это обсудить».

Сехун непонимающе хмурится. Он писал эссе про плюшевых медвежат, потому что они, вроде как, нравятся Тао, и в чем смелость этой темы не совсем понимает. Ещё и корейский…

Он чует неладное, когда кликает по иконке отправленного им текстового документа. Сочинение. Разве название нужного документа было не «эссе»?

И протяжно стонет, закрывая лицо руками, когда видит полный заголовок отправленного документа. «Сочинение о том, как, сколько раз и в каких позах я трахнул бы своего репетитора» и подзаголовок «и обязательно трахну, если он ещё раз придет в этой блядской рубашке, которую нужно вокруг его запястий обвязать и драть, пока родной китайский не забудет».

О боже!

Сехун места себе не находит. Тао он не отвечает, и в чужом сообщении про «обязательно это обсудить» видит насмешку. Поэтому извиняться готовится прямо с порога, когда открывает дверь своему репетитору, но все слова встают в горле комом, потому что чертов Хуан Цзытао, его репетитор, который старше его всего лишь на год, снова стоит на его пороге в той-самой-мать-её-рубашке, под которую хочется как минимум залезть ладонями, а как максимум — действительно скрутить ей чужие запястья и придерживать.

— П… Привет, — хрипит Сехун, краснея и сжимая руки в кулаки, и понятия не имеет, куда смотреть. Не на темные же кружки сосков, которые проглядывают через эту блядскую белую рубашку?!

— Привет. Странно, неужели сочинения ты пишешь неискреннее? — по-кошачьи усмехается Цзытао, проходя в квартиру Сехуна и закрывая за собой дверь. У Сехуна от щелчка замка крыша едет, и он облизывает губы и, возможно, даже бледнеет.

— Я… Хотел попросить прощения. Это была просто такая шутка, а потом я файлы перепутал…

Тао скептически поднимает бровь, будто не веря ничему и… Разочаровываясь?

— Мда, — заключает Тао, — А я сегодня зачем-то откапывал эту рубашку со дна чемодана, надеясь на интересный вечер. Что ж, тогда идём вместе писать эссе.

Сехун облизывает губы и прерывисто вдыхает. Надеялся на интересный вечер? Значит…

Он хватает Цзытао за запястье и тянет на себя. Тот выглядит уже куда более довольным — и блядски ухмыляется, когда Сехун буквально прижимает его к стенке коридора своим телом.

— Издеваешься? — рычит Сехун почти в лицо Цзытао, — И зачем ты меня дразнишь?!

— Потому что тогда ты загораешься, диди, — тихо смеётся Тао, послушно позволяя зажимать себя между холодной стенкой и горячим телом.

— Зараза, — хрипит Сехун и прижимается губами к чужой шее, целуя развязно и жарко. Проходится по шее языком, оставляя широкую влажную полосу, прикусывает кожу у самой челюсти в ответ на довольный хриплый стон.

— Гэй во туо ифу ба*, — требует Тао по-китайски, и Сехун отстраненно радуется тому, что выучил несколько таких полезных слов. Впрочем, думать долго над этим он не собирается — расстёгивает чужую рубашку и проникает под неё одной ладонью. Кончиками пальцев ведёт от живота к груди и несмело трогает горошинку соска — и тут же сжимает пальцы крепче, на что Тао выдаёт довольный вздох и подаётся бедрами вперёд.

— Боже…

Сехун чуть наклоняется и прижимается ртом к чужой груди, на ощупь стягивая чужую рубашку до локтей. Кожа Тао теплая, бархатистая, пахнет чем-то горьковатым — и Сехун стонет требовательно от того, как это похоже на какую-нибудь его сексуальную фантазию. Хуан Цзытао в его руках, такой теплый, и Сехун может просто провести языком по его груди, обхватить губами сосок, чуть прикусить… Охх.

— Вэн во ба*, — хрипло просит Тао, и Сехун не смеет отказать.

В первый раз Сехун его целует прямо там, у стены, недалеко от дверей комнаты — тянет на себя, не давая и слова сказать, и касается чужих губ своими. Целует настойчиво, жадно, но неторопливо — им торопиться некуда, и в первую очередь нужно расслабиться и не потерять крышу окончательно — у Сехуна это получается так себе, ведь чёртов Цзытао. Но это не значит, что Сехун будет нежничать. Он намерен делать всё, что захочет — а хочет он целовать, гладить, сжимать чужие бока и чертить кончиками пальцев созвездия из чужих родинок на шее.

— Во ай ни*, — хрипло выдыхает Сехун, когда наконец отрывается от старшего, — Последние мозги с тобой растеряю, боже…

Хотя он уже их растерял — судя по тому, как тянет Тао к двери в комнату, практически вжимая своим телом во все доступные поверхности.

Второй раз — когда усаживает прямо на письменный стол, где обычно они чинно предаются изучению китайского языка. Впрочем, конкретно в этот момент один китайский язык умело хозяйничал у Сехуна во рту, пока он вжимался бёдрами в чужой пах и позволял оценить, насколько ему тяжело держаться.

На третий раз его уже не хватает.

— Кто-то обещал драть, пока китайский не забуду, — посмеивается Тао, с трудом проталкивая руку между из телами и сжимая пальцами внушительный бугорок в джинсах Сехуна. Тот давится воздухом от такой наглости и тянет Тао на себя, чтобы через мгновение буквально завалить Тао животом на стол, стягивая рубашку на чужие запястья и стискивая ее в пальцах.

— Чёрт, Тао, ты… — хрипит Сехун, неловко расстёгивая пояс его брюк. Тао податливо выгибается в пояснице и чуть расставляет ноги. Позволяет стянуть брюки до колен и даже подаётся навстречу пальцам, оглаживающим его мошонку и проходящимся по ложбинке между ягодиц.

— Не волнуйся. Я хороший репетитор, — почти мяукает тот со своим чёртовым китайским акцентом, — Хороший репетитор всегда тщательно готовится к занятию.

И Сехун протяжно стонет, когда чувствует кончиками пальцев то, какой Тао припухший, влажный и растянутый.

Сехун вталкивает в Тао один палец — медленно и осторожно, несмотря на…

— Куайдиар*, — шипит Тао, и Сехун, стиснув зубы, вталкивает палец до конца, а после добавляет второй. Тао вздыхает уже куда более довольно, но задницу отставляет требовательно, показывая, что двух пальцев для такого шикарного него определенно мало.

Сехун с этим, в принципе, согласен. Именно поэтому он добавляет третий палец, но Тао, зараза, выгибается перед ним, отставляет задницу, трётся грудью о стол — как чёртов китайский кот — и Сехун просто не выдерживает. Расстёгивает ширинку, стягивает джинсы вместе с бельём до колен. Тао заметно оживляется и тянет связанные руки назад, чтобы обхватить пальцами член Сехуна и застонать от предвкушения.

— Скажи, если будет больно, — шепчет Сехун, убирая чужие руки от своего возбужденного члена, который, черт возьми, конечно, влажный, но…

— В заднем кармане, — хрипло выдыхает Тао, и Сехун его даже не понимает сначала. — В карман мой задний руку свою засунь!

Тао добавляет пару шипящих китайских слов, которые Сехун не знает, но примерно об их значении догадывается — но предпочитает не спорить и делать так, как говорят.

«…хороший репетитор всегда тщательно готовится к занятию…»

Тао действительно хороший репетитор. Ведь у него в кармане два небольших хрустящих квадратика — упаковка с презервативом и с анестетиком. Тщательно подготовился.

— Куайдиар*, — требовательно хрипит Тао, и Сехун поспешно растягивает по члену презерватив и выливает смазку себе на пальцы — часть размазывает по члену, а потом вталкивает в Тао смазанные пальцы — почему бы и нет, в конце концов. Тот шумно выдыхает и расставляет ноги шире, прогибается в спине — и Сехун не хочет и не может больше держаться — пристраивается сзади, одним толчком входя наполовину.

Тао гортанно стонет, шепчет что-то одними губами, пока Сехун пытается не умереть от одуряющей узости. Толкается чуть дальше, двигается медленно и спокойно — и он, чёрт возьми, никогда не признается, чего ему стоит эта медлительность.

— Ча…- Тао охает на очередном толчке, — Чашендиар*…

— Пожалеешь же, — нагло ухмыляется Сехун, но Тао ошалело мотает головой, и Сехун просто не может отказать — поэтому в следующее мгновение Тао громко охает и срывается на стон, ведь в него только что втолкнули до конца толстый и мощный член, так, что чужая мошонка невероятно пошло и мокро шлёпнулась о его промежность.

— Хэн шуфу*, — стонет Тао, облизывая сухие губы, и дышит часто и неглубоко, будто это ощущение твердой заполненности — главное, что он сейчас чувствует. — Двигайся. Пожалуйста…

Сехун не успевает сделать нескольких толчков, как Тао стонет и чуть подается назад. Подмахивать ему явно неудобно, приходится сильнее опираться на стол грудью и вскидывать задницу, но судя по его хрипам, нравится ему это до одури.

— Чёрт…

Тао насаживается на член быстрее и сильнее — Сехун обхватывает того ладонями за пояс, чуть поддерживая, и резко толкается навстречу. Сбивчивые стоны, влажные шлепки, ощущение горячей узости, стоны и шепот на китайском — с Тао все было остро и возбуждающе ново.

— Вэн во ба*, — стонет Тао, и Сехун не в силах устоять.

— Иди ко мне, — шепчет Сехун, заставляя Тао прогнуться в спине сильнее, а потом и вовсе оторваться от стола и буквально улечься на него спиной, после чего смазанно касается губами кои на шее — и резко, грубо вскидывает бедра, раз за разом впечатываясь бедрами в чужие ягодицы.

— Вэн во ба*, — хнычет Тао, и Сехун прижимается плотнее к чужой спине. Тао поворачивает голову и приоткрывает рот, и Сехун прижимается к нему с поцелуем, умело вталкивая свой язык меж чужих губ.

Он точно знает, что Тао будет хорошо, очень хорошо — и Сехуна это полностью устраивает. Особенно учитывая то, что слишком долго терпеть он и сам не сможет.

Тао горячий, покорный и жаждущий, и Сехун ощущает себя необычно властным, необычно голодным… Он не отстраняется даже когда Тао дрожит на нём и мычит, подаваясь назад. Только чуть ускоряется и гладит чужой поджимающийся живот и грудь, проходится кончиками пальцев по темным соскам, отчего голос Тао срывается, и… И он отрывается от губ Сехуна, откидывая голову на его плечо, прогибается в спине с громким стоном — и с громким шлепком насаживается на член Сехуна. Тот продолжает двигаться — быстро, но почти без амплитуды — и жадно смотрит на то, как Тао жмурится, хватает ртом воздух и пачкает белесыми струйками их рабочий стол.

— Чёрт, — рычит Сехун и прижимается губами к чужой податливо подставленной шее. Тао снова стонет, чувствуя, как пульсирует член Сехуна, когда он всё-таки кончает (в презерватив, а Сехуну бы хотелось в Тао).

— Надо же, ты кончил даже без прикосновений, — усмехается Сехун через полминуты, поддерживая Тао поперек груди и выходя из него.

— У меня много талантов, — выдыхает он со своим чёртовым мяукающим акцентом, и доверчиво наваливается на Сехуна всем весом, — А ты неплох.

— Неплох? — хмыкает Сехун, развязывая чужие руки и проходясь языком по шее Тао, который тут же начинает растирать запястья. — Ты подо мной почти кричал. И я заставил тебя кончить. Без рук.

— Повторение — мать учения, О Сехун, — довольно щурится Тао, потягиваясь и даже не думая одеваться. — Нам определенно нужно провести ещё… Несколько занятий, чтобы я убедился в твоём уровне.

— О, это я с радостью, — хрипло шепчет Сехун, даже не думая отказывать себе в удовольствии наклониться и накрыть губами чужой твёрдый сосок.