Октябрь в Питере — это всегда непредсказуемо и при любом раскладе холодно. Особенно поздно вечером. Поэтому Арс давно привык одеваться чуть теплее, чем хотелось бы, чтобы не дрожать по пути домой.
По правде, у него была машина, но он пару месяцев назад продал ее и со спокойной душой съездил в нормальный отпуск. Впервые после переезда. Он не жалеет, совсем нет. Школа танцев, где он вот уже два года стабильно работает, находится не так уж далеко от его квартиры, и большой необходимости в личном транспорте нет.
Правда, в особо холодные вечера он с тоской мечтает о сиденье с подогревом и мысленно обзывает себя болваном.
Арс передергивается и оглядывается по сторонам. Оранжевые, красные, белые огни подсвечивают город. Этакая круглогодичная осень. Фонари, окна, подсветка и фары — но ни одного электронного термометра. Вытаскивать из кармана телефон и морозить руки, только чтобы уточнить погоду, как-то не хочется.
Но определенно стало еще холоднее. Неужели первые заморозки? Арс, конечно, не фанат жары, но и мерзнуть с недавних пор не любит.
Ему идти еще минут двадцать, но можно сократить через дворы. И Арс, даже не думая, ныряет за угол. Этой дорогой он уже не раз ходил, пусть и летом, когда было светлее. Но он же не первокурсница в короткой юбке, защитит себя в случае чего.
Хотя об этом Арс почти не думает — он привык, что с ним никогда ничего страшного не происходит. Почему-то.
Он думает о том, что скоро промежуточная аттестация, а как минимум половина его учеников работает дай бог вполсилы. Что у новенькой очень плохая растяжка, и с ней предстоит потрудиться. Что Сережа витает в облаках последние три недели и не запоминает элементарных вещей, что Оксана слишком хорошо танцует, чтобы стоять на заднике, да и вообще ей неплохо бы дать сольный танец… А скоро начнется подготовка к новому году, и надо реализовать столько идей, а еще есть интересная мысль с костюмами…
Мысли обрываются, когда Арс издалека замечает у стены черный силуэт в капюшоне.
Единственный источник света в переулке — одна желтая, мигающая каждые пять секунд лампочка. Вокруг — ни души и подозрительно тихо, даже городской шум слышно, как через слой воды. Запах не такой мерзкий, какой бывает неподалеку от свалки, но и не сказать, что приятный.
Стоящий у кирпичной стены человек спокойно курит и как будто не собирается в ближайшую четверть часа двигаться с места. Это бы даже не выглядело подозрительно — если бы не тот факт, что поблизости нет ни одной двери. Приличной, во всяком случае.
Арсений почти уверен, что сможет просто пройти мимо. Парень, окруженный клубами серого дыма, не внушает угрозы: высокий и худой, одетый в черные джинсы, толстовку и простую распахнутую кожанку. Голову он склонил так низко, что лица не видно в тени капюшона. В худшем случае, наркоман. Поэтому Арс, мельком изучив его, спокойно идет дальше, даже не поворачивая головы.
— Далековато зашел, — раздается негромко. Арс даже поравняться с ним не успел.
Нужно было просто пройти мимо, но что-то как будто дернуло изнутри. Остановило.
— Не боишься? — продолжает парнишка и тушит сигарету. У него длинные пальцы и тонкие запястья, которые, кажется, одним нажатием можно переломить пополам. Это видно даже через десяток серебристых колец и столько же браслетов — руки бледные, слабые. Как веточки. Арса передергивает от этого сравнения.
— Не восьмиклассница, — пожимает он плечами и, с трудом отвернувшись, намеревается все-таки уйти, отмахиваясь от странного ощущения в районе груди. Еще не хватало сейчас окунаться в ностальгию. Не вовремя.
— А зря.
Арс даже осмыслить ничего не успевает. В одну секунду его будто сметает ураганом, и он оказывается прижатым к стене. Тело, как и разум, реагирует с задержкой, так что Арсу нужна долгая секунда, чтобы ощутить жжение в расцарапанных костяшках, тупую пульсацию в ушибленном затылке, давление на правом предплечье и то, как сильно сдавило тяжестью горло.
— Какого черта?.. — хрипит он и наконец фокусирует взгляд и сознание.
По ощущениям кажется, что его схватил за шкирку и намеревается отмутузить по меньшей мере двойник Валуева, но нет — это все тот же худой парнишка в капюшоне. И будь он трижды каратистом, разница в весовой категории не могла позволить ему вот так пришпилить Арса к стене, зажать в тиски руку и шею, не оставив возможности двинуться.
И тем не менее…
— Прости, но прогулка заканчивается здесь, — говорит парень с отчетливо слышимой ухмылкой. Его чертов голос упорно проникает в подсознание и ворошится где-то там.
Голова противится попыткам соображать, даже несмотря на порцию адреналина, а осознание того, что он впервые со школы влип в неприятности, упорно отказывается приходить. Все, на что Арса хватает, это:
— Слушай, друг мой родной, давай просто разойдемся и забудем, ага?
Парень поднимает голову слишком резко — как будто кто-то переключает кадр. Только что перед Арсом был черный капюшон — и вот в его лицо впивается острый, буквально убийственный взгляд.
И Арс не уверен, что именно вспарывает его грудь и выворачивает наизнанку.
Багровая радужка глаз — или черты лица, которые он никогда бы не смог забыть, да и не хотел.
Антон.
Антон Добровольский.
Его умерший соулмейт.
Следующая секунда вмещает в себя слишком много мыслей — о том, что так не бывает и что тем не менее так и есть. Что Арсу просто показалось и что Арс не может, черт возьми, так ошибаться. Что в мире существуют похожие люди и что второй Антон вряд ли когда-нибудь родится. Что никто не отменял клонирование и что это в буквальном смысле какая-то фантастика. Что Арс не мог проспать изобретение биороботов и что не надо всерьез воспринимать компьютерные игры про андроидов…
Что это не может быть Антон Добровольский.
И это — последняя здравая мысль, твердая и прочная, за которую Арсений хватается, как будто уносимый ветром — за тяжелый камень. И она разбивается в пыль, когда голос — определенно тот самый голос — произносит с чуть изменившейся интонацией:
— Арс?
Воздух вышибает из легких, в глазах быстро темнеет, и Арс вот вообще не уверен, что дело в тонкой руке, которая сильнее сжимает его шею. В голове — туман, почему-то красноватый. Наверное, из-за цвета глаз напротив.
— Ты… Нет… — хрипит Арсений больше на автомате, чем из желания что-то сказать, потому что ему наконец-то становится по-настоящему больно. А даже если бы он мог произнести хоть слово — он не знает подходящих для подобного момента.
Он, блять, не знает, действительно ли этот момент происходит.
А потом Антон — или тот, кто так сильно похож на Антона — чуть заметно дергает уголком губ и почти шепчет:
— Жаль, что это ты. Я бы пообщался.
Он убирает руку от шеи Арса и перемещает на его плечо, второй продолжает держать локоть, и все это с нечеловеческой силой. Вжимает в кирпичную стену, как будто хочет размазать по граффити.
Его зрачок вдруг расширяется, намеки на эмоции пропадают с лица. Он приподнимает верхнюю губу, и Арс успевает заметить острые белые клыки, прежде чем не-Антон резко подается вперед.
И у Арса даже мысли не мелькает о том, что это похоже на какой-то извращенный поцелуй, потому что в этот момент он может думать только о том, как же, сука, больно!
Когда он впервые врезался в столб на мотоцикле, дикий страх съедал чуть ли не сильнее, чем боль от сломанной руки, сотрясения и многочисленных ссадин. Все тогда говорили, что он легко отделался, но сам Арс так не считал и вплоть до сегодняшнего дня был уверен, что больнее, чем тогда, быть не может.
Может.
Арс кричит, даже не пытаясь терпеть, сильно дергается — и не слышит, что к его крику присоединяется еще один, не успевает поймать момент, в который его отпускают. Тяжесть просто исчезает, как и прикосновение обжигающих ядом клыков.
От неожиданности Арс едва не падает, но все-таки успевает поймать равновесие — годы занятий танцами не прошли даром. Кто бы подумал, что они однажды спасут ему жизнь?
Арс наконец фокусирует взгляд и видит то, чего ждал еще меньше, чем встречи с вампиром. Он думал, что кто-то спас его, но нет. Не-Антон все так же стоит рядом — согнувшись пополам, судорожно хватается за свое лицо и утробно воет, как будто его пытают.
Это какой-то сюрреализм, но разбираться — определенно не лучшая затея. Арс пятится, боясь дышать и зажимая ладонью рану на шее, а дойдя до угла дома, срывается с места и бежит. Просто бежит.
Арсений всегда был умным, и он ни на миг не тешит себя иллюзией, что от вампира действительно можно вот так убежать. Но есть мизерный шанс, что тот — уж не важно, по какой причине — хотя бы сегодня не станет его преследовать.
Арсений умный, и он прекрасно понимает, что не-Антон на самом деле никакой не «не». Но как раз в этом отношении он предпочитает пока остаться хотя бы в притворном неведении.
"Вот так сократил путь домой."