— Арсений Сергеевич! — раздается, кажется, уже в третий раз, и Арсению волей-неволей приходится выдохнуть, взять себя в руки и обернуться.

— Да, Оксана?

Смотрит на него так пристально, как будто хочет передать вопрос мысленно. Потом выдает:

— У вас все хорошо?

Все ли хорошо? Ну, на меня вчера напал вампир. Я чуть не умер. Только он почему-то отпустил и даже не стал преследовать. Я бы решил, что спятил, но шея болит, самочувствие отвратительное, а на коже осталось четыре шрама от клыков. Приходится прятать дурацким шарфом и притворяться, что у меня ангина. Ах да, забыл упомянуть! Этот вампир — мой соулмейт, который, блять, умер десять лет назад.

— Все в порядке, не волнуйся за меня. — Давай, Арс, ты сможешь. Возьми себя за задницу и нацепи хотя бы подобие улыбки.

Возникает ощущение, что Оксана слышит каждую фразу, которую Арсений мысленно говорит сам себе. Но она-таки решает оставить это без комментариев.

— Так, ребята, давайте прогоним еще разок и на этом закончим сегодня.

Арс пытается говорить хрипло и не слишком громко, хотя голосовые связки требуют напряжения — привыкли активно работать. Двенадцать человек издают нестройный гул, больше радостный, нежели взволнованный, и разбредаются по студии на свои исходные позиции. Оксана все еще на заднем плане, и Арс только сейчас вспоминает, что хотел ее переставить, но эта мысль держится в голове не дольше пары секунд.

Как и все прочие мысли сегодня. Потому что сознание заполнено другими…

Неживой взгляд. Черная пропасть зрачка на фоне багровой радужки.

Включается музыка, биты мгновенно сливаются с сердцебиением. Танцоры начинают плавно двигаться, сначала синхронно, потом постепенно отделяются друг от друга, и каждый занимает свое место в танце…

Черты лица. Арс непростительно редко просматривал его фотографии, но образ намертво вцепился в подсознание.

Начинается куплет, слова на другом языке мало кого интересуют, но Арс пытался подстроить движения под часть из них. Получилось неплохо, да и песня хорошая — с красивым женским вокалом…

Полузабытый голос. Низкий, хрипловатый, пробивающий насквозь. Он проник в кровь и въелся в органы; отравил, но не убил.

Несколько сложных элементов подряд, почти безукоризненно. Ребята устали к концу занятия, и все равно большие молодцы. Пара репетиций — и будет идеально…

Не убил. Но хотел.

Арс крепко сжимает зубы.

«Жаль, что это ты».

В музыке небольшая передышка, медленная вставка, и танцоры почти замирают, изображая сильное замедление. Арс не помнит, звучат ли на фоне глухие басы. Возможно, это стук сердца у него в ушах.

«Я бы пообщался».

Музыка ненадолго возвращается, и ребята разлетаются в разные стороны, как осколки стекла.

«Арс?»

Танцоры лежат на полу неподвижно; только один из них, Саша, стоит в центре, но и он медленно опускается на колени под затихающую музыку. На последней ноте он неожиданно вскидывает голову и смотрит вверх.

«Прутик».

Как же больно дышать.

…Через пятнадцать минут в студии остается одна Оксана, и, пока она не попыталась устроить допрос по новой, Арс кидает:

— Переставим тебя вперед. Слишком хорошо двигаешься для задника.

Оксана так и застывает с открытым ртом, и в любой другой день Арс мысленно засчитал бы себе джекпот. Но не сегодня.

— А… Но мы же…

— Переделаем на раз-два, не волнуйся. А сейчас беги домой, отдыхай.

— Ну, я сначала за кофе, раз время освободилось, — усмехается Оксана, поднимая с пола свою сумку. — А потом уже домой. Хорошего вам вечера, Арсений Сергеевич.

— И тебе. До свидания. — Арс слушал ее вполуха, а сам уже отвернулся к стеклянной стене и стал смотреть куда-то в пустоту.

— Вы, кстати, забыли про ангину. До свидания.

— Что?.. — Арс растерянно оборачивается, но Оксана уже хлопнула дверью. И только спустя полминуты тупого рассматривания воздуха до Арса доходит. Кретин, он же последние полчаса думал обо всем, кроме того, что голос должен быть хриплым.

Взбесившись, он срывает с шеи серебристо-зеленый шарф из «Гарри Поттера», бросает на пол и закрывает лицо руками. Потом сглатывает и медленно касается шеи, нащупывает ранки. Они заживают очень быстро, уже завтра должны стать почти незаметными. Жаль, что с воспоминаниями так нельзя.

Арс почти не спал этой ночью. Вернувшись домой, он долго носился по квартире, зачем-то закрывая все возможные входы, включая вентиляцию, причем это заняло в четыре раза больше времени, чем должно было, — из-за накатившей уже у подъезда паники. Руки тряслись, голова не соображала, из горла то и дело вырывались непонятные звуки…

Потом он кое-как разделся, пришел в ванную — и убедился, что не сошел с ума. На черной футболке не было видно алых пятен, но они расплывались по шее, ключицам, тянулись к волосам и щеке, танцевали на ладонях — этого Арс даже не заметил, пока не оказался у зеркала.

Источником крови были четыре следа от клыков.

Кое-как Арс привел себя в порядок, налил себе чай — правда, решил, что этого будет непозволительно мало, и сначала глотнул коньяк — и стал думать. Вариантов рационального объяснения было много, но все они, как ни странно, казались притянутыми за уши и куда менее реалистичными, чем простой факт: это был вампир, и это был Антон.

Потом Арс потратил ночь на то, чтобы стать экспертом в вопросе человекоподобных кровососущих, вот только он сомневался, что в новых знаниях была хотя бы половина истины.

Уже под утро он забылся беспокойным сном, скрючившись на кресле, и проснулся через час или полтора от того, что уронил с колен ноутбук.

И вот теперь, стоя в своей студии и едва сдерживаясь, чтобы не рвать на себе волосы, Арсений Попов понимал одно: он вляпался. Проебался по полной.

Потому что вопросов хреноллион, а ответов просто нет. И найти их невозможно.

Если только…

Представив еще одну встречу с недо-Антоном, Арс закусил кулак и завыл так, что сам испугался собственного голоса.

*

Домой идти было страшно, а бродить по темнеющим улицам — еще страшнее. Можно было всю ночь провести в какой-нибудь круглосуточной кафешке, но рано или поздно все равно придется вернуться в квартиру. К тому же, если вампиры действительно существуют и один из них решил прикончить Арса, едва ли пара свидетелей станет для него помехой.

Подходя к дому, Арс успевает себя немного успокоить. В конце концов, что если его просто решили запугать? Или ему просто не повезло попасть под руку актеру театра абсурда. Или тот парень действительно был просто наркоманом, просто внешне похожим на старшего Добровольского, и он просто случайно знал Арса…

Да если бы этих «просто» действительно было так много.

Тем не менее, Арс только чуть притормаживает у подъезда — по коже пробегает морозец, в груди неприятно дергает, — но тут же сбрасывает наваждение и входит. Спокойно поднимается на свой этаж — и вновь замирает у квартиры. Дверь закрыта, как и должна. Только все равно страшно.

Стараясь не издавать лишних звуков, он вставляет ключ в замочную скважину — руки трясутся — и с предательским щелчком поворачивает, медленно нажимает на ручку, тянет на себя, открывает всего на несколько сантиметров и прислушивается.

Изнутри — тишина, слабый свет окон и запах пыли. Ничего лишнего.

Арс громко сглатывает, открывает дверь уже полностью и входит, стреляя глазами по сторонам. Это становится похоже на какой-то маразм, еще немного — и можно в больницу, причем добровольно.

Доброво… Сука.

Арс сердито захлопывает за собой дверь и прислоняется лбом к ее прохладной поверхности. Нет, он определенно сходит с ума. Буквально. И вчера, конечно же, ничего не было. Сон, наваждение, устал-заработался — не важно, выберите любое объяснение.

— Идиот, — вполголоса выдыхает Арс, чувствуя подступающий нервный смех.

Он почти успокаивается. Пульс наконец приходит в норму, дышать становится немного легче.

Именно поэтому, когда сердце вдруг без причины спотыкается и, судя по тянущей боли, едва не падает, Арс понимает: знак.

За какую-то долю секунды приходит осознание, что ощущения, от которых он отмахивался, на самом деле подсказывали близость его соулмейта. А следующего мига хватает, чтобы испугаться, смириться и испугаться снова.

Арс хочет сглотнуть, но не получается. И тогда он, сжав руки в кулаки до боли в ладонях, оборачивается. Быстро, резко. Так, говорят, нужно отрывать лейкопластырь — вспышка боли вместо тянущихся минут.

Прямо перед ним стоит и смотрит ему в лицо смерть.

Во всех смыслах.

Тот, кого давно не стало. Тот, кто несет гибель. Тот, в чьих глазах кровь. Тот, по кому Арс плакал на мокрой могильной земле. Тот, кто пришел теперь за ним.

Судорожный вдох царапает легкие, а потом Арс инстинктивно замирает, ожидая того, что за этим последует. От Антона исходит опасность, и чувство такое, что стоит двинуться на миллиметр — и можно будет начинать делать ставки, что же вырастет на могиле Арса.

Но кажется, что если не двигаться, эта тишина будет продолжаться до конца времен.

Поэтому Арс облизывает губы, медленно окидывает Антона взглядом — тот застыл, словно каменное изваяние — и выпаливает первое, что приходит на ум:

— Браслеты?

Хочется дать себе по лбу за этот вопрос. Придурок, Арс, у тебя примерно девяносто девять из ста шансов умереть в ближайшие десять минут, а ты вместо того, чтобы судорожно искать соломинку, сокращаешь свое время.

Антон не реагирует. Он не моргает и даже не дышит, и у Арса вдруг возникает подозрение… Он осторожно поднимает руку и медленно тянется к плечу Антона, внимательно следя за его лицом.

Алые глаза обращаются к чужой ладони так резко, что Арс подпрыгивает на месте и отдергивает руку.

— Ах ты ж!.. Черт, прости, я просто хотел проверить. Ты стоишь, как будто кукла, а не человек. С-сука, напугал.

— Я не человек, — вдруг говорит Антон и склоняет голову набок. Последнее он делает слишком быстро, уже знакомым Арсу образом, когда как будто переключаются кадры.

— Но ты… — Арс осекается, не совсем понимая, как лучше спросить. И снова, положившись неясно на что, выдает: — Антон, это ты или нет?

В глазах, которые явно не предназначены для проявления эмоций, появляется что-то нечитаемое, и Арс мысленно прощается с жизнью. Отлично, просто отлично, теперь шансов не осталось совсем.

Но тут в ответ звучит негромкое:

— Конечно я.

Арсений замирает. Смотрит на него.

Не верил.

Вроде бы сам себя убедил, вроде бы уже не сомневался, но — не верил.

По правде сказать, не верит до сих пор.

Он снова медленно тянется к Антону, хочет коснуться и проверить — настоящий или нет? Может, он, Арсений, действительно сходит с ума, и это просто галлюцинация? Только вот Антон не дает себя коснуться и делает быстрый шаг назад.

— Да ладно… — Голос подводит Арса. — Не может быть. Не может ведь?

Антон молча смотрит на него, чуть нахмурив брови. И его взгляд — отражение взгляда Арса. Непонимание, сомнение, неверие, потаенный страх. А еще то, в чем оба не смогли бы признаться. Скучали. Не надеялись увидеть снова.

Во всяком случае, Арсу хочется верить, что он правильно понимает выражение лица Антона и что их связь как-никак подсказывает истину.

Истина: это он. Только разум отказывается вот так просто это принимать.

— Мы тебя хоронили вообще-то.

Арс не знает, что чувствует. Обиду? Недоверие? Ужас? Дикое желание завопить и убежать?

Или необходимость сделать шаг вперед и притянуть к себе, обнять, прижать?

Убедиться, что реальный? Выдохнуть ему в плечо и рассказать, как цеплялся за землю у памятника с его фотографией?

Просто сказать, наконец, пару слов, которые уже и не мечтал произнести?

Антон продолжает молчать.

— Ты, — снова начинает Арс, шумно сглотнув, — пришел убить меня? Просто если да, — тут же добавляет он, вспомнив про необходимость искать соломинку, — может, поговорим сперва?

— Да.

Впору поперхнуться воздухом, только страх парализует все, включая горло.

— Ч-чт…

— Поговорим.

И прежде чем Арс успевает опомниться, его хватают за шкирку и с силой толкают к стене. Затылок, ушибленный еще вчера, простреливает болью, но теперь Антон держит Арса не за руки, а за рубашку, смяв ее в кулаках. Не касается кожи. А его лицо так близко, что их дыхания перемешались бы, если бы он дышал.

Но он не дышит.

Неживой.

Но реальный. Вцепился в Арса и просто так не отпустит.

А сам Арс тоже едва может дышать — уже, кажется, не только от страха. Скорее — от любопытства. Замерев, он ждет, что Антон будет делать дальше.

Антон непривычно медленно приближается к шее Арса, причем ему приходится наклониться, и неспешно ведет носом от ключицы к скуле, едва касаясь кожи. От этого она покрывается мурашками. Арс чувствует, как сильно бьется пульсом сонная артерия, и знает, что и Антон тоже это чувствует.

Прохладные губы легонько касаются вчерашних ран — и слышится шепот:

— Почему?..

Арс нервно облизывает губы. А потом задает самый глупый вопрос в своей жизни, почему-то тоже шепотом:

— Ты будешь меня убивать или нет?

Это прозвучало более жалобно, чем должно было. По этой причине или по другой, но Антон вдруг отстраняется — медленнее обычного, но все еще быстровато для человека. Арс выдыхает, хотя большого облегчения не чувствует: инстинкт самосохранения продолжает настойчиво сигналить об опасности, да и Антон не спешит делиться планами.

Чего стоит ожидать от вампира?

Абсурд. Глупость. Редкостная дичь. Арс вдруг испытывает дикое желание достать вчерашний коньяк и залпом допить, а потом выйти куда-нибудь в лес и несколько минут беспрестанно поорать. Есть слабенькая надежда, что это помогло бы.

— Слушай, мне нужно выпить, — честно признается он и пытается ухмыльнуться. Выходит нечто похожее на судорожное сокращение мышцы, как когда дергается глаз. — Раз ты пока, ну… Я пройду, короче?

Антон не отвечает, не моргает, вообще никак не реагирует — но делает едва заметный шаг в сторону, позволяя Арсу пройти. Тот с трудом отлепляется от стены, к которой продолжал прижиматься, аккуратно проходит мимо Антона (тот снова изображает каменное изваяние, даже взгляд не переводит, и что за спецэффекты вообще?) и наконец спокойно идет к мини-бару.

«Спокойно» еще никогда не было настолько относительным понятием.

Глоток алкоголя ошпаривает горло, и Арс морщится. Так и спиться можно, хотя кому сейчас есть до этого дело? Возможно, он умрет в ближайший час, так почему бы не попытаться успеть влить в себя норму за потерянные пару десятилетий?

Хотя бы оставшееся ему время увеличилось. Уже неплохо.

Арс прикладывается к бутылке еще раз, оборачивается, чтобы пойти к креслу — и чудом умудряется не подавиться, потому что почти сталкивается с Антоном. Тот, будто призрак, уже оказался за его спиной и снова буравит нечитаемым взглядом. Блять, есть ли более идиотская смерть, чем захлебнуться коньяком, стоя в метре от вампира? Это, кажется, должно было стать шуткой, но Арс даже не смог ее сформулировать — слишком абсурдно.

Как же много этого слова для одних суток.

— Ты… Блять… Антон, ты можешь не появляться так внезапно? — выдает Арс, обретя дар речи и проморгавшись от невольно выступивших слез. — Я понимаю, что ты все равно меня скоро убьешь, но… Стой, или вампиры нынче убивают, вызывая сердечный приступ своими выходками? Гениально, конечно, только вряд ли сытно.

Неся всю эту чепуху, Арс успевает добраться наконец до кресла, приземлиться в него, поставить бутылку на столик и пару раз сменить позу. Антон даже не двинулся — только обернулся, следуя за ним своим пристальным взглядом.

Зеленые. Раньше они были зеленые.

Странное дело. Глаза Арс запомнил лучше всего, но про них осознал в последнюю очередь. Почему-то даже не подумал, что в лице Антона изменилась едва ли не самая важная деталь.

Самой важной была улыбка, на какую он теперь наверняка не способен.

— Ладно, давай поболтаем, что ли, — вздыхает Арс и трет переносицу. — Ты вроде хотел. Что ж… Как она, жизнь после смерти? Сменил имидж, вижу. Тебе идет.

— Почему я не могу пить твою кровь? — задумчиво звучит в ответ.

Арс выпадает в осадок. Из головы напрочь вылетает все, о чем он хотел спросить.

— А ты не можешь?

Чуть качает головой, поджав губы. Недовольно. Ну да, конечно, это глупый вопрос, ведь Арс сам видел, что…

Ощущение такое, словно ему одновременно дали под дых и в затылок. Шокирован — но должен был сам догадаться. Антон не просто отпустил его вчера — он же сам стонал от боли, хватался за лицо, испачканное кровью Арса.

Не значит ли это, что соулмейты не могут друг друга убить? Слишком хорошая мысль, чтобы быть правдой, так что Арс на всякий случай заталкивает ее куда подальше.

Антон тем временем неожиданно меняется в лице — чуть расслабляет мышцы, поднимет правую бровь, зажигается что-то в глазах. Вот так, пара деталей — и он уже выглядит намного живее.

— Ты знаешь что-то об этом? — говорит он сильно изменившимся голосом, вот только Арс не может понять, что именно стало другим.

Помимо того, что фраза произнесена слишком мягко, слишком тепло, слишком… нежно.

Сука, что это было?

Арсу нужно несколько секунд, чтобы прийти в себя и, вернув прежний невозмутимый вид, пожать плечами.

— Откуда бы мне знать.

— Забудь этот вопрос.

— Что? — искренне изумляется Арс. — Нет, окей, забыли, но что в этом…

Либо алкоголь успел притупить внимание, либо Антон переместился еще резче обычного. Арс точно не моргал, и он прямо-таки увидел, как вампир, только что стоящий в нескольких метрах от него, оказался прямо напротив лица, вынуждая резко податься назад и вжаться в кресло. Многострадальный затылок тихо стукается о деревянный верх спинки.

— Я сказал тебе забыть мой вопрос, — повторяет Антон медленно, растягивая каждое слово, и при этом смотрит в глаза так, будто чего-то ждет.

Арс не понимает, чего от него хотят, не въезжает в правила игры, в которую с ним играют, и даже не может разобраться, игрок он, пешка или вовсе сторонний наблюдатель.

— А я сказал, окей, притворюсь, что не слышал, — в тон ему отвечает Арс. — Чего еще ты хочешь?

— Спой что-нибудь.

— Ты же несерьезно?!

В первый раз за их короткое новое знакомство Антон выдыхает. Резко, с силой и отчаянием, как если бы теперь ударили под дых его.

— И внушение не действует, — бормочет он, продолжая сканировать Арса взглядом.

— Стоп, внушение? Оно все-таки существует? — Арс качает головой и тянется к коньяку. — Чую, мне понадобится еще выпивка.

Он едва успевает коснуться бутылки — раздается звон, и пальцы, которые по инерции продолжили движение, ловят только воздух. Арс переводит взгляд с пустого места рядом со своей рукой на лужу и осколки под ногами. Антон стоит рядом, и его рука, увешанная металлом, сжата в кулак.

А в следующий миг руку Арса режет болью. Он сжимает зубы и рычит сквозь стиснутые челюсти что-то нечленораздельное, хватаясь за предплечье. Пальцы левой руки мгновенно покрываются кровью.

— Да зачем опять?! — вскрикивает он, причем не столько из желания узнать ответ, сколько из-за боли. Ответ как раз напрашивается сам собой.

И тут же подтверждается. Антон уже оказался рядом, только с другой стороны, и он берет Арса под локоть, зажимает, как в тиски, а потом едва-едва касается пальцами его крови. И шипит сквозь зубы.

Выпускает. Смотрит несколько секунд. Пронзительно, в самую душу.

И исчезает. Арс не успевает даже моргнуть.

*

— Ну что?

— Проверил внушение. Ничего. Не работает.

— Так, спокойно, не психуй. Это же хорошо.

— Что хорошо? Теперь нихуя не понятно. Что мне с ним делать?

— Насчет крови точно уверен?

— Блять, ясное дело! И я проверил еще раз — обжигает, как ебаная кислота.

— Шаст, выдохни. Мы нарыли такую уникальную штуку, радуйся.

— Обрадуюсь, когда хоть что-то станет понятно.

— Ну, не все сразу. В конце концов, куда нам торопиться?

— Нам-то некуда, а этот может смыться. Или сдохнуть случайно. Под машину попадет, или поскользнется и сломает шею — и пропала «уникальная штука».

— М-да, люди порой такие неосторожные… Ладно, скоро заберем его. Не волнуйся так.

— На него-то мне похуй, главное — шанс не просрать.

— Расслабься, малыш. Пара дней, и он наш. Мелькай поблизости. Хочешь, приглядывай за ним — мало ли, действительно, какая пакость приключится, сумасшедших мотоциклистов уйма в городе. Правда, Шаст?

— Отъебись.

— Ладно-ладно, не бурчи. Пойду улаживать детали. Звони, если что пойдет не так.

— Угу, давай.

Сам ты малыш, сука.