Alina Gingertail — Brothers

Стоять под дверью собственного дома и не иметь возможности войти, и, более того, точно знать, что ты не приглашен, — мягко говоря, неприятный опыт.

Егор хмуро сверлит взглядом место, где прячется скрытая видеокамера, а потом еще пару раз нажимает на звонок. Ворота остаются неподвижными.

Конечно, база — не совсем дом, но сколько дней и ночей он здесь провел? Как же было легко, пусть не по жизни, но на душе, когда они впятером, а иногда и увеличенным составом, обсуждали новое дело.

Охотники Воли стали для него второй семьей, когда остатков первой он лишился. Мать, вроде как, жива, но давно спилась, отец погиб еще раньше, а с бабушками и дедушками он никогда не общался. Егор не считал себя несчастным одиноким мальчиком, но, наверное, временами таковым и был.

Благодаря Пашке с его ребятами, у Егора появилось место, куда всегда можно вернуться.

А теперь…

Он упрямо звонит еще раз.

Конечно, никто не заявил прямо, что не желает его видеть или не доверяет ему. Но того, что происходит сейчас, более, чем достаточно.

Первое правило, которое внушают каждому охотнику: «вампир — не человек». Не живет и не дышит, у него не бьется сердце, он не может чувствовать. Всё, что может испытывать вампир, это инстинкт выживания — жажду человеческой крови. Лишь немногие вампиры сдерживаются и ведут себя мирно. Но и таких следует опасаться, и никогда, никогда нельзя им доверять.

Поэтому Егор не может винить парней за их настороженность и вполне обоснованные опасения.

Однако он не может и понять: почему они и не думают дать шанс тому, кто принадлежит числу немногих мирных? Кто волей судьбы оказался соулмейтом одного из них? Разве это не повод хотя бы попытаться?

Проблема в том, что Егор отчетливо представляет ответ Воли на эти вопросы. «Любой преступник — тоже чей-то соулмейт. Любой маньяк, любой насильник и убийца. Им тоже нужно дать шанс просто потому, что у них есть пара?»

Егор, пожалуй, ответил бы, что всё зависит от человека. Хотя, безусловно, ситуация более чем однозначная.

Так или иначе, как бы охотники ни относились к нему и его соулмейту, Егор пришел по важному делу, а значит он заставит себя выслушать. Это здание и весь двор он знает до последнего камушка, поэтому притворяется, что уходит, а сам пробирается по слепым зонам к огромному клену, который растет у забора.

Правда, он не успевает даже схватиться за ствол, потому что в этот момент позади раздается негромкий писк, а затем скрип петель, и калитка рядом с воротами приоткрывается. Егор, обрадованный, хоть и несколько сбитый с толку, возвращается назад — и встречается глазами с хмурым Пашей.

— Прив…

— Только чтобы ты не сделал какой-нибудь хрени, — хмуро перебивает тот и потирает переносицу. — Давай в двух словах, чего хотел. Или ты просто так пришел?

Егор пришел не просто так, но все мысли отходят на задний план. Он не знает, что отозвалось внутри более неприятной тяжестью: вид до смерти уставшего Паши или осознание, что его и правда не хотят впускать.

Он хочет о многом спросить и многое обсудить, но понимает, что поговорить, как друзьям, сейчас не получится. Придется разговаривать, как сослуживцы.

— По делу, — нарочито равнодушно чеканит он. — Есть важная информация насчет Прилучного.

Паша медленно вдыхает и шумно выдыхает, а потом впивается в него тяжелым взглядом.

— Про бал-маскарад? Мы уже в курсе. — И добавляет, будто не сдержавшись: — Думаешь, почему я такой заебанный?

«Заебанный» — мягко сказано.

— У меня есть конфиденциальная информация. Пройдем внутрь?

Егор честно постарался не сбиться на раздраженно-требовательный тон, но получилось, кажется, плохо. Он пристально смотрит на Пашу в ответ, и несколько долгих секунд они так и стоят, не двигаясь с мест.

Потом Паша вздыхает снова и, опираясь боком о столб, складывает руки на груди.

— Егорка, давай начистоту. Мне самому вся эта ситуация никуда не упала, но если я еще могу как-то смириться, то парням ты это не объяснишь. Тим вообще, вроде, уверен, что ты теперь официально не с нами.

— Так может ты на них повлияешь?

Он честно старается держать себя в руках, но обида и бессильная злость клокочут внутри. Честно, он всё прекрасно понимает, и если бы ему прямо всё сказали и попросили уйти из команды, он бы согласился.

Но зачем эта муть? Игнорируют, не пускают на базу, и в целом делают вид, что он просто исчез.

И — окей, Егор понимает, что доверять ему ребята не смогут, и работать вместе, как раньше, у них уже не получится. Но они же, черт возьми, стали семьей! И от него просто так отвернутся?

Для полного счастья, еще и Пашка, сам Павел Воля, сейчас смотрит на него и прямо говорит, что не может ничего сделать со своим собственным отрядом. Какой же он тогда лидер?

— Я не хочу, — просто и честно отвечает он.

Что ж, это… Это меняет вообще всё.

Егор неожиданно чувствует острое желание по-мальчишески расплакаться. Нет, он не будет тут реветь, конечно, но обида острая и всепоглощающая, совсем как в детстве, когда из-за одного резкого слова казалось, что ты не нужен никому в этом мире.

Отличие взрослой жизни в том, что больше не «кажется».

Егор сжимает зубы. Отвечать он не будет — не может придумать достойный ответ. Поэтому только коротко кивает и разворачивается, чтобы уйти и уже не возвращаться.

— Да постой, — бросает ему вслед Паша. — Егор. Крид, погоди ты!

Егор даже не сомневается, что никто не побежит его догонять. Но неожиданно Паша оказывается рядом и крепко перехватывает его под локоть, разворачивает к себе одним быстрым движением.

— Что еще? — Егор с трудом контролирует голос. — Я не хочу слушать ни оправдания, ни объяснения, ни, тем более, новые оскорбления. Ни меня, ни Эда.

— Еще чего, много чести, — фыркает Паша, хотя глаза его как будто виноватые.

— И даже не думай просить бросить его, — добавляет Егор на всякий случай.

— Не неси херни. И не строй из себя драма-квин, тебе не идет.

Егор заставляет себя проглотить обиду и лезущие на язык острые слова. В конце концов, он пришел по делу и, наверное, стоит на деле и сосредоточиться. И не строить из себя, действительно, оскорбленную невинность. Это сейчас никому не поможет.

Но неожиданно Паша продолжает:

— Егор, я не могу на них повлиять, потому что это будет нечестно. Не тогда, когда я сам… — Он резко замолкает, будто слова встают поперек горла, и отводит взгляд куда-то в сторону. — Я знаю, что не прав, но не могу просто взять и переключить это в голове, понимаешь? Последние… года четыре, вроде, я жил с мыслью, что мой родной брат, который всю жизнь был моим самым близким человеком, стал вампиром.

Желание обижаться пропадает, как по щелчку.

— Я очень долго настраивал себя на мысль, — продолжает Паша, тупо глядя куда-то в пустоту, — что когда увижу его снова, медлить будет нельзя. И всё равно… сам знаешь, не смог взять пули, которые причинили бы ему вред. А потом из-за этого, — его лицо заостряется, — пострадал и едва не погиб человек. Его соулмейт, на минутку!

Паша наконец снова смотрит на Егора — жестко и отчаянно одновременно, как будто в нем идет борьба двух личностей.

— Я хочу поверить тебе и дать шанс твоему… Эду, но я не могу не опасаться, что потом придется расхлебывать последствия. Егор, я не могу и никогда не буду пытаться запретить тебе быть с ним, но и ты, пожалуйста, блять, не проси меня иметь к этому хоть какое-то отношение.

Он обхватывает себя руками; только сейчас Егор отстраненно замечает, что Паша вышел к нему в одной черной рубашке, а ведь на улице мороз.

— Я тебя понял, — спокойно отвечает Егор. — Спасибо, что поделился. Но, слушай, я не прошу оставлять меня в команде, ладно? И вообще, наверное, нам всем понадобится время, чтобы как-то…

— Да, — кивает Паша, поняв без лишних слов. — Определенно.

Трудно сказать, действительно ли он верит, что со временем что-то может наладиться и измениться, или же просто отмахивается от проблемы, чтобы потом так же просто оставить ее где-то позади и притвориться, что ничего не было.

Но сейчас есть другая, реально серьезная проблема.

— И всё-таки я пришел по делу, — напоминает Егор. — И нужно, чтобы это услышали все.

…В комнате для совещаний, они же мозговые штурмы, явно идет очередное собрание. Стол завален бумагами и схемами, два из трех компьютеров включены, и Амчи что-то беспрерывно печатает, не отрывая взгляда от одного из экранов.

Когда Паша открывает дверь и пропускает Егора вперед, работа резко стихает, и присутствующие смотрят на него.

Правда, уже через секунду Амчи и Терри возвращаются к своим делам, а Тим недовольно бормочет что-то нецензурное.

— Парни, — привлекает внимание Паша. — Подкатывайтесь к столу, надо побазарить.

Нехотя, но всё-таки все слушаются и откладывают дела, перемещаясь на стулья с широкими спинками. Раньше, Егор еще помнит, были низкие табуретки, но Паша на свои деньги купил им в десять раз более удобную замену.

Из таких мелочей строится вся его деятельность. И это не говоря о том, что он за несколько лет стал одним из самых профессиональных охотников, нашел максимум нужных связей, чтобы снабдить своих ребят лучшим оружием — и лучшей защитой, в том числе магической.

Что ни говори, а его не просто так уважают и слушают.

Теперь же Егор должен постараться заполучить хотя бы каплю того же внимания. Но он всё же молчит, давая Паше возможность начать.

— Появилась новая информация по Прилучному. Мы были правы: слухи, которые ходят среди вампиров, распустили специально. На деле же всё будет… не так весело, как им обещают.

— Ну, это ожидаемо, — отзывается Тим, хмуро сверля взглядом Егора, но никак не комментирует его присутствие. — Что за информация и от кого?

— От Ирины, — подает голос Егор, и Паша тихо садится. Теперь стоит он один, и уже поэтому всё внимание направлено на него. — Ведьмы, которая сейчас с Прилучным.

— Да уж помним, — хмыкает Олег — Терри — и пожимает плечами. — Мы же держим с ней связь, она…

— Она не всё вам рассказала.

Егор быстро собирает мысли в кучу, а потом вкратце описывает, как именно им с Эдом удалось найти Арсения. Парни, очевидно, стараются не слишком остро реагировать, и всё-таки заметно напрягаются, переглядываются.

«Пиздец», — отчетливо слышится в их безмолвном общении.

Егор согласен.

— Ты чем думал? — ошарашенно переспрашивает Паша; кажется, такого он не ожидал. — Давать магическое обещание ведьме, да еще какое!..

— Выбора не было.

— Выбор всегда есть! Ты мог хотя бы попытаться… не знаю, поторговаться? Предложить что-то еще? Найти другого мага, в конце-то концов!

— Время поджимало, я счел это лучшим вариантом.

На самом деле, сейчас Егор и сам с трудом понимает, почему поступил так, как поступил. Это было очевидно глупое и необдуманное решение — но кто бы знал, что Ира потащится к Прилучному!

Сама Ира и знала, да. Она же видит будущее — стоило догадаться, что эта просьба была не просто так. Можно было хотя бы попытаться спросить ее, разговорить как-то, узнать больше подробностей… Хотя она же спешила, вряд ли получилось бы.

Как бы то ни было, Егор ни о чем не жалеет. На тот момент это казалось лучшим решением — чего теперь об этом думать? Тем более, что время не повернуть вспять, ничего уже не изменить.

Он встряхивается и продолжает:

— Но это всё не важно…

— Это не важно? — нервно хихикает Амчи и ежится, отчего кажется совсем маленьким на огромном стуле. — Боюсь тогда знать, что у тебя важно.

И правильно делает.

— Сегодня утром Ира связалась с нами. Со мной и Эдом. — Егор сглатывает, вспоминая, как сильно перепугал их этот злосчастный звонок. — Она подтвердила, что лекарство действительно создано. Вот только никто не собирается просто так его отдавать.

Парни переглядываются и переводят на него напряженные взгляды. И Егор договаривает тише, чувствуя, как голос грозит сломаться:

— С этого бала никто не уйдет живым.

Следующие несколько минут стоит абсолютная тишина, тяжелая и ледяная, как будто на них обрушилась снежная лавина. Очевидно, что подобного исхода никто не ожидал.

И очевидно, что охотники не слишком сопереживают вампирам и вряд ли станут их спасать — но ведь обязательным условием является взятый с собой соулмейт-человек, а значит, сколько бы гостей ни было на этом балу, ровно половина из них будет невинными людьми. И охотникам это известно.

Но и убийство целой толпы вампиров, из которых, может быть, далеко не все мрази — раз уж решат снова стать людьми, — это тоже не то, что можно допустить.

— У вас есть какой-то план? — спрашивает Егор, собравшись с духом. И тут же добавляет: — Можете со мной не делиться, если не хотите, просто…

— Да какой там план, — ворчит Паша и прикрывает глаза, пальцами сдавливает виски. — Была пара наметок, но и всё. Ты видел, как нас обыграли в прошлый раз. Нихера мы не можем против него — слишком мало прожили.

Последняя фраза, кажется, планировалась быть насмешкой, но прозвучала скорее как горький факт. Таковым и является, что ни говори.

Но у них есть кое-что, чего нет у Прилучного… Ладно, даже в мыслях отсылка прозвучала слишком по-идиотски, и тем не менее.

— С ним надо покончить раз и навсегда, — говорит Егор, кусая губы. — Речь уже не только о вампирах и людях.

— К нему не подобраться, — задумчиво проговаривает Тим. — Еще неясно, где вообще всё это будет проходить. Как я понял, это станет известно днем тридцатого числа.

— Не успеем толком изучить здание, — кивает Олег, прокручивая на пальце одно из немногочисленных колец. — Да и они ж наверняка перестрахуются.

— Срань, — красноречиво комментирует Амчи.

Егор молчит, не решаясь озвучить идею, с которой, собственно, шел сюда. Она и тогда казалась безумной, а теперь совсем. Его даже слушать не станут.

Но всё-таки это шанс…

Либо Паша догадывается, что он пришел не просто так, а с идеей, либо мыслительный процесс виден по выражению его лица. Так или иначе, он легонько пихает его в предплечье и в ответ на вопросительный взгляд ведет бровью.

И Егор, не позволяя себе сомневаться, решается:

— У меня есть одна идея.

Взгляды снова прикованы к нему. Сейчас, когда над всеми нависла общая угроза, парни, кажется, готовы идти на диалог.

— Мы можем договориться со знакомыми вампирами и прийти на бал, притворяясь их соулами.

Или не готовы.

— Да иди нахуй, — грубо отмахивается Тим, откидывается в кресле, сложив на груди руки, сжатые в кулаки.

Остальные молчат, но по взглядам понятно, что с посылом более чем солидарны.

— Это единственный шанс войти туда, — с нажимом продолжает Егор, не собираясь так просто сдаваться. Терять ему всё равно нечего — не здесь. — Без подозрений, без лишнего внимания. И я сильно сомневаюсь, что на входе будут проверять оружие.

— Лучший способ войти незамеченным — через главный вход, — бормочет Паша с явным сомнением, но без отрицания. Это уже огромный шаг.

— Но с ними ведьма, — добавляет Олег. — И до сих пор неясно, на чьей она стороне.

— Поэтому гарантий нет в любом случае. — Егор об этом, разумеется, уже думал. — Как бы ни планировали, Ира всегда будет возможным препятствием. Но так… Так есть хотя бы минимальный шанс.

Они молчат. Наверное, стоило бы обрадоваться, что этот очевидно рискованный и для всех малоприятный вариант всё-таки рассматривают, как возможный. Но, к сожалению, реакция парней говорит лишь о том, что они отчаялись и готовы пойти даже на такую меру.

Тимати выпрямляется, кладет на стол сложенные ладони и прожигает Егора взглядом.

— Как мы сможем доверять вампирам? — спрашивает он с вызовом.

Егор выдерживает его взгляд и дергает губой в подобии кривой улыбки.

— Поверьте, вампиры тоже не будут нам доверять. Но они, как и мы, захотят красиво наебать Прилучного. А главное — захотят выжить.

— Я еще вот чего не понимаю, — подает голос Амчи еще через минуту напряженного молчания. — Почему бы вампирам просто, ну… не ходить туда?

— Всё равно будет предостаточно тех, кто пойдет, — качает головой Паша.

— Плюс у вампиров есть, скажем так, условные авторитеты, главы группировок, — добавляет Егор, вспоминая всё, что слышал от Эда и Антона. — Они обязаны будут прийти.

— Там их прикончат, — продолжает Олег, улавливая мысль, — и Прилучный отхватит себе вторую столицу.

Егор кивает.

— А под его началом спокойной вампирской жизни придет конец. А значит и нашей тоже.

Он не договаривает, но в этом нет необходимости. Все присутствующие прекрасно понимают, что если Прилучный станет заправлять темной стороной города, его первым же указом станет истребление охотников. Как когда-то, десятки лет назад, случилось в Москве.

— Детали еще обсудим, — медленно проговаривает Паша, — но план, по-моему, ясен. Есть, кто против?

Тишина. Тяжелая и холодная.

Егор только в этот момент осознает: получилось. Он думал, что придется уговаривать парней, прибегнуть ко всем возможным аргументам, к правдам и неправдам. Но всё оказалось проще, потому что они не идиоты и прекрасно понимают: выбор невелик.

— Егор. — Паша внимательно смотрит на него. — С тебя найти пять, а лучше девять-десять вампиров, которые будут готовы. И пожалуйста, я тебя заклинаю, максимально надежных.

Огрызаться не время и не место, Егор только твердо кивает.

— Само собой.

— А с нас — продумать план действий. Если повезет, нам будет достаточно просто проникнуть туда и сделать один точный выстрел. Но чем больше подкрепления, тем лучше.

*

Ноябрь — это всегда непредсказуемо. Вчера шел снег, которым любовался весь Петербург, а сегодня собираются черные дождевые тучи.

Антон нервно барабанит пальцами по рулю. Это место он отлично запомнил и отчего-то надеялся, что больше сюда не вернется. Но вот — пожалуйста. Стоит неподалеку от ворот и не знает, чего ожидать.

Егор скинул ему смс с просьбой забрать его — мол, надо о чем-то потолковать. И, в свете последних событий, этот разговор не сулит ничего хорошего.

Калитка открывается через двенадцать с половиной минут после обозначенного времени. Очень быстро Егор находит взглядом его машину, приближается почти бегом и прыгает на пассажирское. Всё это время Антон внимательно следит за ним — и от того, как напряженно тот выглядит, становится совсем не по себе.

— Привет, — бросает Егор и сразу добавляет: — Прости, что вытащил и что заставил ждать, там просто…

— Куда тебя? — перебивает Антон. Возможно, грубовато, но он сейчас слишком сбит с толку и слишком перепуган, чтобы спокойно воспринимать вежливости.

Егор называет адрес, очевидно, своей квартиры, и Антон вбивает данные в навигатор. Ехать прилично — кажется, в этом была задумка.

— Ты специально тащился сюда на метро? — прямо спрашивает Антон, выруливая на дорогу.

— Вроде того. Надеялся, что всё сложится так, и нам надо будет поговорить.

Говорит в основном сам Егор. И чем больше он рассказывает, тем сильнее Антон охуевает. Не от абсурдности идеи, хотя и от нее тоже, но в первую очередь — от мысли, что охотники готовы пойти даже на такое…

— Поэтому нужна твоя помощь с поисками тех, кто согласится.

Антон пока ничего не комментирует. Во-первых, пытается осознать существование самой идеи, а во-вторых, прикидывает, насколько она вообще реализуема. Потому что договориться с охотниками — далеко не самое сложное. И даже найти вампиров, наверное, получится.

— С чего ты взял, что сам Прилучный вообще там будет? А если и так — разве его убийство поможет? Мы не знаем, сколько у него реальных соратников, но…

— По крайней мере, мы спасем людей и вампиров, которые придут на этот бал. — Егор пожимает плечами. — Да и вампиры, которые пришли за лекарством, заслуживают второй шанс, правда?

Стоп.

Антон сворачивает в ближайший проулок и останавливает машину, разворачивается к непонимающему Егору и прямо спрашивает:

— Ты не в курсе, как оно действует, да?

— Что?..

— Лекарство!

Егор несколько раз моргает; он выглядит сбитым с толку, и становится очевидным: да он и правда ничего не знает. На Антона накатывает мелкая дрожь, которую он усилием воли прогоняет, снова разворачивается и смотрит куда-то за лобовое стекло.

Оказывается, на улице и правда ввалил целый ливень — наверняка обжигающе ледяной, и наутро он покроет дороги скользкой коркой.

— Егор, оно убивает соулмейта, — проговаривает Антон. — Жизнь за жизнь. Так это работает.

Краем глаза он видит, как Егор ошарашенно распахивает глаза. Потом быстро-быстро моргает и мелко трясет головой. Заявляет твердо:

— Я не верю. Этого не может быть.

Отворачивается тоже, хмыкает что-то, повторяет едва слышно:

— Нет…

Эд ему не сказал. А значит соврал, потому что это тот случай, когда полуправда равняется лжи. Антон молчит. Он, конечно, мог поберечь чувства Егора, но время поджимает, и ждать, пока Эд расскажет сам, просто некогда.

Они молчат долгие несколько минут, и Антон в какой-то момент понимает, что Егор больше ничего ему не скажет. Поэтому говорит сам, тихо и осторожно:

— Я найду, кого попросить. Завтра или, может, послезавтра еще свяжемся. — Помедлив, он всё-таки решает сказать: — Особо не вини Эда. Он…

— Не надо, — перебивает Егор, и Антон понятливо затыкается.

Это они должны решить сами. Неизвестно, что у Эда на уме и что вообще он сказал.

Неожиданно Егор снова поворачивается к нему и, вопреки собственной же просьбе, спрашивает относительно спокойно:

— А ты бы смог?

Антон чуть улыбается и качает головой.

— Конечно нет. Арс уговаривает попробовать, говорит, якобы есть какой-то шанс… — Что если Эд тоже об этом знает? Впрочем, наверное, он бы сказал Егору. — Я не готов так им рисковать.

— Ты любишь его, — звучит совсем не как вопрос. Скорее, предположение с тенью удивления, но без единой капли сомнений.

Антону бы самому стоило сомневаться. Ведь разве такие, как он, способны на чувства? Но, может быть, в каком-то другом смысле, не в том, какой вкладывают в это люди, не в том, какой он сам когда-то понимал…

— Я его очень сильно люблю, — просто отвечает Антон, снова улыбаясь. Пытается подобрать слова и выразить то, что давно греет изнутри: — С ним… я чувствую себя дома.