И теперь он здесь, в том самом городе, что по заверению его бывшей спутницы, нужен ему.

Найти Кэйю не составит никакого труда, слишком уж его экзотическая внешность выбивается на фоне обычных горожан.

Но что он должен делать, когда найдёт его?

Что он должен сказать?

Что он должен почувствовать?

Что Кэйа почувствует?

Дайнслейф думает, нет – знает, что Кэйа уже забыл его. 

Он был всего лишь несчастным ребенком, когда они встретились не в том месте и не в то время.

Он не винит Кэйю, никогда не смел винить его за что-либо.

Дайнслейф выдергивает из толпы зазевавшихся прохожих, расспрашивая о необычном мужчине с повязкой на глазу.

Хоть что-нибудь, хоть кто-то должен знать.

— Ох, так вы про нашего капитана, Кэйю Альбериха? Так он же каждый вечер проводит в «Доле Ангелов», там его и ищите.

Он стоит перед той самой дверью, дрожащей рукой обхватывая ручку и сжимая её до белых костяшек на своей руке. 

Секунда, ещё одна, дверь распахивается слишком резко, чтобы это осталось не замечено.

Посетители уставились на фигуру высокого мужчины, тихий пьяный шёпот волной прошёл по трактиру, проигнорированный наверное только барменом, что недовольно хмурится, цокая языком и смотря прямо на своего собеседника и ох- это он?

Ему нужна пара секунд, чтобы осознать, какой огромный промежуток времени он пропустил.

Дайнслейф медленно маневрирует меж пьяных тел и заносчивого барда в зелёных одеяниях, что прервавшись на секунду на нового странника, вновь начинает нараспев свою балладу о каких-то далеких богах.

Кэйа сильно изменился с их последней встречи. 

Парень, как Дайнслейф и предполагал, его перерос и намного больше походил на свою мягкую мать с ее фирменной хитрой искоркой в хрустале, нежели на короля с его широкими плечами и грубыми чертами лица. Разум мечется между образом щуплого мальчишки с большими глазами и вздернутым носом и тем статным юношей, что он видит сейчас.

Но это все еще Кэйа. Все еще он, правда ведь?

Брови Альбериха сведены вместе, а края губ подняты вверх, ломя на лице неровную улыбку, направленную куда-то в сторону, и тут он оборачивается на Дайнслейфа, меняясь в лице.

Он не узнал его. Но почему тогда Кэйа выглядит таким ошеломленным?

Путник стоит неподвижно, почти не дыша, ожидая, пока Альберих сам выйдет из оцепенения, успокоится.

Внутренний голос давит на него, требуя покинуть таверну, даже больше, сам Мондштадт прямо сейчас. 

<i>Ты же ведь уже выполнил свою миссию, смотри, вот же он-- Принц. Он жив и здоров, в окружении наверняка своих знакомых или даже друзей, все с ним хорошо. 

Ты уже ему не нужен.</i>

Голос затихает, стоит Альбериху ехидно улыбнуться, в доброжелательном жесте указывая на стул перед собой.

— Добро пожаловать в Мондштадт, дорогой путник, надолго ли ты пожаловал во владения Барбатоса? Не стесняйся, присаживайся, я не кусаюсь.

Слова из его рта лились тягуче, без запинки, он проникал своим низким тембром под кожу, успокаивая. Дайнслейф действительно угадал, когда сравнил его с королевой. Признаться честно, его план не был продуман настолько, чтобы учесть хотя бы их первый разговор за столько лет по разные стороны мира.

Был ли он растерян? Абсолютно.

Светлые ресницы подрагивали от напряжения, но Дайнслейф все таки сел напротив бывшего наследника, Кэйи Альбериха.

***

Пара топазов бездумно рассматривали трещины на столе, а сам его новый собеседник даже не проронил и слова за эти несколько, наверно, самых неловких для него минут в жизни.

Кэйа смотрел на него не только с любопытством, но и с осторожностью. Не каждый день все таки встретишь одноземельца, верно?

В любом случае, такие необычные и совсем непредвиденные персоны встречались у него на службе только трем причинам: либо им нужна информация от него, либо у них есть информация для него.

Или Альберих вот-вот сыграет в ящик.

Его полем боя был совсем не штаб Ордо Фавониус или какие-нибудь богом забытые руины. Его территория здесь, в городе бардов и крепкого вина. В баре, скрывшимся среди мощёных улочек Мондштадта. Прямо за этим пошарпанным, но уже таким родным столом.

Он Капитан Кавалерии Ордо Фавониус, Тень города Свободы, и его работа, не отсвечивать нелицеприятными тварями на светлой репутации города.

Не всегда было важно, новый это друг или враг, одно всегда остаётся неизменным.

Он всегда выполняет свою работу.

Почти всегда.

***

— Не кусаетесь, значит..

Голос звучит немного хрипло, акцент режет слух капитана, от чего тот морщится.

Дайнслейф выдыхает медленно, словно что-то слишком сильно сдавило его грудь. Он чуть сутулится, от чего волосы спадают на лицо, обрамляя острые скулы.

Кэйа не видит у незнакомца ни глаза бога, ни другого иного артефакта, дающего понять его стихийную принадлежность или хотя бы род сил.

Обычный человек?

Нет, такие люди обычными точно не бывают, это лишь еще один повод быть осторожней.

Тем не менее, Капитан продолжает улыбаться ему, постукивая носком ботинка в такт завываниям барда.

По всей видимости, собеседник тоже отвлекся на сия концерт, так зачем же его отвлекать?

Нет необходимости раньше времени проявлять враждебность, если Альберих до сих пор надеется вернуться домой без происшествий.

Да вот только чем больше он вглядывается в звездоподобные зрачки напротив, тем меньше он сам в это верит.

Помирать, так с музыкой и бокалом вина, не так ли? И Капитан делает глоток.

Ему нужно несколько секунд, чтобы распробовать на своих губах кисловатый вкус. Рука медленно поднимается вверх, указательный и средний палец сводятся воедино, обращаясь к бармену.

— За мой счёт.

Спустя ещё секунду на столе красуются два стакана с тёмной жидкостью, что переливается в свете одинокой лампы напротив.

— Угощайся, лучше вина, чем здесь, ты нигде не найдёшь.

Голос звучит чуть ласковей, сквозит отголосками чего-то знакомого и привычного. Дайнслейф дергает губой от такой волны ностальгии, мазнув пальцами по ножке бокала.

— Часто угощаете незнакомцев вином, Капитан?

— Считайте это лимитированной акцией. Запишите на меня, бармен? — рыцарь неуловимо подмигивает выше упомятому, что даже не соизволил ответить, возвращаясь к стойке.

Дайнслейф хотел бы, очень хотел бы прокомментировать отношение персонала к Капитану, но все таки решает промолчать.

— Кажется, я не услышал ответа на свой вопрос.

— Какой вопрос?

— Зачем вы пожаловали в наш город? Просто путешествуете или... Вы ищете кого-то?

Конечно же, это с самого начала выглядело подозрительно. Часто ли незнакомые путешественники целенаправленно ищут вас по всему городу? 

В любом случае это было всего лишь вопросом времени, ведь никто бы не упустил из виду мужчину в таких необычных для города одеяниях, наверняка слушок уже пошел.

Тех, кто этот слушок и пустит даже искать не надо, Дайнслейф затылком видит, как на их столик смотрят остатки посетителей, не очень то и тихо это обсуждая.

Бар заметно поредел за время их увлекательнейшего разговора. А Дайнслейф так и не смог отлепить примерзший язык от нёба, да и Кэйа даже и не думал поторапливать его, подливая себе в стакан остатки.

Бард почти затих, медленно перебирая струны своей лиры где-то в уголке комнаты.

Вся атмосфера располагала к тому, чтобы расслабиться и растечься по стулу с бокалом в обнимку, выдав все с самого начала и до конца.

Про то, как все рухнуло в тот день, как он искал его по всему, будь он проклят, Тейвату. Как долго он восстанавливал свой рассудок, выскабливая из самых дальних углов осколки прошлой жизни.

О том, как он, хиличурл его дери, скучал.

И теперь он здесь, в том самом городе, сидит напротив него.

И что же он должен сказать дальше?

Сказать правду? 

Соврать, что пришёл за ним для исполнения его долга? Что просто ищет напарника в войне с самой Селестией?

Попросить вернуться с ним домой?

Да только дом разрушен, возвращаться некуда.

Итак, Дайнслейф вообще не знает, что ему делать.

Он бредил идеей найти его настолько сильно, что даже не задумался, что делать дальше.

И теперь он сам чувствует себя брошенным на обочину ребенком, не знающим адрес своего дома или хотя бы имена родителей.

— Время пришло, не так ли?

Что? Время чего пришло? Неужели бар закрывается?

— Боюсь, я не совсем понимаю, о чем вы-

Мужчина оглядывает пустую таверну, встречаясь взглядом с приближающимся к ним барменом.

Альберих поднимается со своего места сразу же, поправляя ассиметричный плащ на плече. Его рука тянется к еще запечатанной бутылке на столе, но бутылка тут же ускользает от него, оказываясь у бармена.

— Мы закрываемся, покиньте помещение.