Америка уже в третий раз нажимал на кнопку звонка в доме Англии, но ответа не было. Альфред начинал беспокоиться — Артур уже дважды прогулял всемирное собрание. В первый раз — сославшись на плохое самочувствие, а во второй — и вовсе никого не предупредив и ничего никому не сказав.

Если ему действительно было так плохо — это звучало опасно, потому что страны не болеют просто так. Если страна чувствует себя физически плохо довольно долгое время, особенно если время не военное — это может означать что угодно, вплоть до её скорейшего развала и кончины представляющей её персонификации.

Альфред вспомнил, что Артур говорил о своей всё более нарастающей слабости. И о том, как его партнёр отреагировал, услышав слова Римской империи о симптомах его развала. Очевидно, у Англии было похожее состояние. Неужели он действительно умирал? Или... или даже уже...

У Америки защипало в глазах и он изо всех сил застучал по двери кулаками.

Никто по-прежнему не открывал.

Разумеется, Альфред не отличался терпением и в обычных жизненных ситуациях — что уж говорить о моментах, когда его партнёру грозит смертельная опасность, а тот держит его в неведении! И разумеется, Альфред не мог развернуться и уйти, смирившись с тем, что так и не получит ответов на беспокоящие его вопросы о том, что происходит с Англией. И у него определённо хватало денег, чтобы хоть завтра заказать и поставить Артуру новую красивую дверь.

Так же как определённо хватало и сил, чтобы выбить эту.

Зайдя в дом, Альфред бросился искать Артура — и нашёл того далеко не сразу. Англия лежал в полумраке на кровати в самой маленькой и неприметной спальне своего поместья, завернувшись в несколько одеял, как в кокон, и дрожал как будто бы от озноба, несмотря на то что в комнате было тепло.

— Артур! Что с тобой случилось?

— Я в порядке, Америка, — пробормотал Артур.

— Ты определённо не в порядке! Почему ты не ходишь на собрания? Почему ты не выходишь на связь, хотя бы со мной? Тебе плохо? Я могу как-то тебе помочь? Боже, Англия, неужели ты всë-таки умираешь? — сказал Альфред испуганным голосом и по его лицу скатилось несколько предательских слëз.

— Не говори глупостей. Мне просто нездоровится.

— Расскажи мне о своих проблемах. Я обязательно помогу тебе их решить.

Англия вздохнул, натянул одно из одеял прямо себе на лицо и продолжил молчать.

— Не хочешь говорить мне как другу и партнёру, расскажи хотя бы как союзнику. Ты же понимаешь, что твои проблемы отражаются на каждом из нас — на каждой частичке капиталистического мира! Так работает мировая экономика. А если у тебя проблемы в коммуникации с нейтральными странами или с колониями, то пока ты тянешь с неразрешимыми ситуациями и не просишь помощи у своих союзников — наши враги уже подбираются к тому, чтобы забрать их себе. Россия и Китай только и ждут нашего промаха и постоянно вынюхивают наши уязвимые места.

— Ох. Это правда.

— Расскажи мне.

— Да что рассказывать-то? Что я растерял все своё богатство и влияние? Что я весь в долгах? Что моя империя трещит по швам? Что мой друг, союзник и любовник отобрал у меня атомную бомбу, которую мы разработали вместе? — Англия хоть и формально простил Америку за это, сама ситуация продолжала его раздражать. —Что я пообещал Индии предоставить ему независимость до 1948 года¹, потому что явно не справляюсь с тем, чтобы его удержать — и он теперь торжествует? Наверное, уже появился на собраниях, да?

— Да, пришёл на последнее. Но он пока не имеет права голоса. — вставил Альфред, проигнорировав заявление Артура об атомном оружии.

— Ничего, это дело времени. Скоро там половина зала моих бывших колоний будет. Представляю, как они будут весело глумиться надо мной и какие решения на мой счёт напринимают.

— Так ты из-за этого на собрания не ходишь? Из-за того, что там появилась твоя бывшая колония?

— Это только половина беды. Помимо сложных отношений с колониями я ещё и устал бегать от Турции с Грецией. Эти двое бывают удивительно сплочëнными — когда не бьют друг друга палками и не заставляют Кипр выбирать кого тот любит больше, а всего лишь пытаются забрать деньги у одной глупой обанкротившейся империи, которая сама пообещала им послевоенную помощь в надежде укрепить своё международное влияние. А теперь абсолютно не справляется даже с поддержанием себя в прежних границах и уж точно не имеет никакого ресурса на помощь другим.

Англия в отчаянии закрыл лицо руками.

— О. Я так и знал, что это тебя беспокоит. Хочу сказать, что готов помочь решить тебе эту проблему. А точнее, что сам готов занять денег Греции с Турцией.

— Ты и так им помогал, а теперь ещё и мои обязательства хочешь на себя взять? Спасибо, конечно, но твоё правительство вряд ли позволит тебе тратить так много денег на другие страны.

— Оно уже позволило. На, почитай, — Америка сунул Англии в руки газету с напечатанной в ней доктриной Трумэна².

«В течение войны, Соединенные Штаты и Великобритания оказывали Турции материальную помощь. Однако сейчас Турция нуждается в нашей поддержке, чтобы осуществить необходимую модернизацию для сохранения её территориальной целостности. Британское правительство сообщило нам, что, вследствие его собственных трудностей, оно больше не может оказывать финансовую и экономическую помощь Турции. Как и в случае с Грецией, мы являемся единственной страной, способной оказать эту помощь. Одна из главных целей внешней политики Соединенных Штатов — создание необходимых условий, в которых мы и другие народы мира будем в состоянии защитить образ жизни людей, свободный от любого принуждения. Это было решающей причиной войны с Германией и Японией. Наша победа была одержана над странами, которые стремились навязать свою волю и свой образ жизни другим нациям».

Англия тяжело вздохнул.

— Альфред! Даже моё правительство уже признаёт, что я ни на что не способен! Мне кажется, я действительно скоро...

— Да перестань ты уже! Твоё правительство просто признало, что взяло на себя чуть больше, чем может потянуть и передало моему несколько твоих обязательств. Вот и всё. Боже, Артур, Греция почему-то не считает, что ему конец — хотя он одалживает у нас с тобой кучу денег. Германия не считает, что ему конец — а ведь он сейчас живёт почти как колония, не имея возможности общаться с братом. Япония не считает, что ему конец — а ведь я превратил два его города в ядерные воронки и он до сих пор зализывает раны. А у тебя всего-то нет денег на лишние займы кому-то и от тебя уходит колония — а ты вот-вот гроб себе сколотишь и помирать в него ляжешь.

— Прекрати обесценивать мои проблемы. И ты понятия не имеешь, как это больно, когда тебя покидают твои территории. С тобой-то такого не случалось.

— Зато со мной случалась гражданская война! И я в ней мог погибнуть. А ты от потери колонии не погибнешь.

— Альфред, у меня тоже были гражданские войны. Несколько раз. Но ты тут прав, да — это серьезнее, чем потеря территорий. Что в прочем не отменяет, что уход колоний - это довольно болезненный процесс.

— Да ладно, не притворяйся, что будешь сильно страдать по Индии. Тебе же наплевать на него. Или нет? Я чего-то не знаю? У меня есть повод для ревности? — шутливо воскликнул Америка.

— Физически больно, идиот. Не морально. Какое-то время ты чувствуешь, как будто у тебя отмирает часть тела. И чем колония была более крупной и значимой, тем это больнее. А Индия довольно крупная колония.

— Артур, я... не знал. Я сочувствую тебе, правда. И надеюсь, что ты оправишься от этого как можно скорее...

— Но?

— Но колонии тоже чувствуют боль, когда их бьёт и унижает империя! И в отличие от империи, которая один раз переживёт войну за независимость и отойдёт, им больно постоянно! — Альфред вспомнил спину Индии, изрезанную шрамами. Впрочем, когда он пытался поговорить об этом с Артуром в прошлый раз, диалог у них не задался.

— Я... Чего ты от меня хочешь? Индия и так уже получит свою независимость. Чего тебе ещё надо?

— Я хочу, чтобы ты перестал смотреть на это как на трагедию. Порадуйся за него. Помоги ему встроиться в мировую экономику и цивилизованно разойтись с Пакистаном. Отпусти его и извинись за жестокое обращение в период колонизации. Помоги выстроить демократию. Помешай России затащить его на коммунистическую сторону. И тогда у тебя появится союзник, а не враг. Понимаешь? В современном мире не нужны колонии — нужны надёжные союзники, близкие по взглядам и готовые с тобой заключать выгодные сделки, — Альфред изложил свою концепцию мироустройства и ведения холодной войны.

Англия крепко задумался. Мог ли Америка быть прав?

— Россия с Китаем носятся по нейтральным странам и чужим зависимым территориям как угорелые, пытаясь доказать, что их коммунистическая доктрина даст народам настоящую свободу, счастье и независимость. И пока ты продолжаешь цепляться за свой образ империи, ОНИ этот твой образ используют в качестве главной агитки против как тебя, так и всего капиталистического мира. Они, конечно, в конечном счёте обманут — но потом этим странам будет крайне нелегко выбраться из под их влияния и разрушать вскормленные ими диктатуры на собственных территориях. А каждое твоё некрасивое действие в адрес твоих пока ещё колоний только укрепляет шансы на то, что войну за независимость они начнут под красными флагами. Ты этого хочешь? — продолжил Америка.

Они же ведь договорились разойтись с Индией мирно. Может быть, и правда стоило попробовать наладить с ним отношения, а не воротить от него нос?

— Альфред, он меня ненавидит! — безнадёжно воскликнул Англия.

— Кто?

— Индия. Да впрочем, они все меня ненавидят: кто погромче и поскандальнее, кто втихую. Получив независимость, они с кем угодно заключат союз и торговать будут хоть с дьяволом - только не со мной. Просто чтобы назло.

— Разве все? С Канадой и Новой Зеландией ты общаешься вполне нормально, — заметил Альфред.

— Ну так они и не бегают за мной с ружьями наперевес. По крайней мере в этом веке. Да и независимость у них неполная³. Я оставил за собой право влиять на их внешнюю политику и обязал признать моего короля в качестве формальной главы государства. Не делай вид, что у них сейчас настоящая независимость. Ты бы на такую точно не согласился.

— Конечно, не согласился бы. Но ты же и создал эту штуку с Содружеством и доминионами только для того, чтобы эти колонии не были

как я

и не избрали путь войны за независимость⁴.

— Ну, глупо было бы отрицать то, о чем мое правительство тогда говорило прямым текстом. И тем не менее, к чему ты клонишь?

— Да к тому, что когда ты взаимодействуешь со своими колониями таким образом, что слушаешь их, видишь их потребности и даёшь свободу хоть в чем-то — они с радостью сотрудничают с тобой. И даже воюют с тобой на одной стороне.

— Ну знаешь ли. Ирландия был нейтральным в войне, хотя получил от меня статус доминиона двумя десятилетиями ранее. А его сепаратисты из республиканской армии вели переписку с нацистами и чинили террор на моих территориях в годы, когда я был наиболее ослаблен войной! — Англия напомнил Альфреду несколько событий из истории ирландской республиканской армии.

— Так ты бы еще больше его мирных жителей резал и в тюрьмы сажал, он бы и сам с Людвигом против нас воевал! — воскликнул Америка. — И я тебе больше скажу, после того, что ты сделал, Ирландия уже не будет довольствоваться статусом твоего доминиона. Вот увидишь — он подкопит немного сил и снова пойдёт на тебя войной.

— Да что я сделал-то? Во время той прошлой попытки в войну за независимость он моих людей в два раза больше перерезал, чем я его, — заметил Артур.

— А вот это — причина, по которой ты эту войну проиграешь. Как и другие войны со своими колониями, когда они пойдут на тебя с вилами забирать свою свободу. Армия, которая сражается за независимость своего народа, всегда будет гораздо более замотивирована и успешна, чем та, которая борется за сохранения имперского статуса кво на чужой ей земле. У неё высокие шансы даже тогда, когда у империи больше ресурсов — а ты сейчас явно не в порядке.

— Я не хочу говорить про Ирландию, — отстранённо сказал Артур.

— Ладно. Давай поговорим про Индию. Твой премьер уже пообещал ему независимость. Не хочешь попробовать приехать вместе с ним к Индии на день независимости? Поздравить его и предложить сотрудничество уже в качестве двух независимых стран? — Америка продолжал уговаривать.

— Поздравить??? — Англия не верил своим ушам, что Альфред мог всерьёз предложить такое.

— Ну, меня же поздравил в итоге.

— Спустя почти двести лет!

— Боюсь, в этот раз у тебя нету двухсот лет. Или мы сейчас делаем самое милое лицо на свете, просим прощения за твои грубые колониальные практики и предлагаем ему торговлю, финансовую помощь и защиту от попыток вторжения со стороны Брагинского и Яо — или поздравлять с днём независимости скоро будет некого, потому что там будет российская или китайская зона оккупации.

— Два отвратительных варианта.

— И всё же ты понимаешь, какой из них нам больше выгоден, — продолжал напирать Америка.

— Тебе выгоден. Тебе выгодно разрушить мою империю, — не без оснований вставил обвинение Англия.

— Мне выгодно, чтобы озлобленные на тебя колонии не завернулись на день независимости в красный флаг. И тебе тоже. И я устал уже говорить о том, что не существует больше варианта, где все колонии остаются в твоей безраздельной власти, смиряются со своим бесправным положением и наслаждаются им. Не веришь в это — не надо. Время само всё расставит по местам. Но Индии ты уже и так пообещал независимость — так что нам следует сделать всё, чтобы в качестве своих партнёров после её получения он выбрал именно нас. С этим ты согласен? — Альфред начинал уставать твердить одно и то же.

— С этим, пожалуй, да, — Артур обречённо вздохнул.

— Тогда наступи на горло своему самомнению и давай думать, как будем поздравлять Индию с днём независимости. Хочешь я тебе помогу? Хочешь, с тобой туда поеду? Во-первых, ко мне он относится лучше. Ну и во-вторых, тебе явно не помешает поддержка, не так ли?

— А в-третьих, это твоя чёртова идея, так что ещё бы ты не поехал! Как миленький поедешь и будешь придерживать мои волосы каждый раз, когда меня будет тошнить собственной кровью при произнесении слова "независимость", — грубо сказал Англия.

— Они у тебя не настолько длинные, чтобы их испачкать. Но если ты хочешь, если тебе это нужно — я буду, — Альфред улыбнулся.

— Я сообщу тебе позже, в каких числах это будет. Вроде планируется ближе к августу. И только попробуй не приехать.

— Сказал же, что приеду. В августе будет, говоришь? Слушай, у меня тут появилась одна идея... не знаю, правда, как ты отнëсешься к ней, но... мне кажется, это сможет помочь тебе преодолеть некоторые барьеры... — в голове Америки вертелась новая безумная идея.

— Ты хочешь, чтобы я снова тебя трахнул? — Англия саркастично улыбнулся.

— О. Я, конечно, не против. Но говорил не об этом. Я хотел сказать, что раз уж у Индии день независимости планируется в августе, ты мог бы перед этим сначала приехать на мой. И мы заодно посмотрим, насколько ты способен адекватно реагировать на такие мероприятия. В конце концов, ты почти двести лет выкидывал в помойку приглашения, которые я тебе присылал. В прошлом году мы грызлись из-за ядерной бомбы. А в позапрошлом году я сам из-за тебя пропустил свою собственную вечеринку — потому что ты меня в итоге заволок к себе вызывать призрака Римской империи, — потоком сознания Америка вывалил на Англию свой безумный план.

— Ты сам попросился тогда! — возмутился Англия.

— Ну. Я хотел побыть рядом с тобой. Но в глубине души — после того как ты меня поздравил на собрании — я надеялся услышать от тебя предложение, чтобы мы вместе поехали бы ко мне домой на вечеринку. А призрака бы вызвали в какой-нибудь другой день...

— Слушай, ну не готов я тогда был. Я прежде чем тогда тебя поздравить, знаешь сколько раз репетировал эту фразу перед зеркалом? Ну, чтобы говорить её без неприятных и постыдных физиологических реакций? Понятно же должно быть, разве нет? — буркнул Артур.

— Мне понятно. Я же и не требовал тогда. Но может быть, в этот раз? — Америка с надеждой заглянул Англии в глаза.

— Нет, — отрезал тот.

— А я ведь очень сильно обижусь, если первой бывшей колонией, к которой ты придёшь на вечеринку в честь независимости, буду не я! — в ход пошли довольно грязные манипуляции.

— Ублюдок! — Артур почувствовал, что теперь уже никак не отвертеться.

— Внимательно проверяй почту в июне, Артур! Я пришлю тебе самое красивое и яркое приглашение, какое только смогу придумать! — сказал Америка и сопроводил слова своим фирменным заливистым смехом.

*****

Исторические справки:

1. 20 февраля 1947 года премьер-министр Великобритании Клемент Эттли заявил, что британское правительство предоставит Британской Индии полную независимость самое позднее — к июню 1948 года.

2. Программа внешнеполитического курса США, направленная на экономическую и военную поддержку не-социалистических стран с целью борьбы с СССР и его сдерживания

3. Имеется в виду Вестминстерский статут от 1931 года, принятый британским парламентом. Он предоставлял некоторым колониям (их еще называли доминионы) довольно широкие права на самостоятельную деятельность, но все еще ограничивал часть внешнеполитической деятельности и обязывал принять статус короля Великобритании как формальной главы государства.

4. Британское Содружество наций (которое лежало в основе Вестминстерского статута) было придумано еще в 19 веке в качестве одной из стратегий политики Великобритании в отношении колоний с целью предотвратить в них войны за независимость по примеру 13 американских колоний.