Они промокли до нитки. Еще и вода была не слишком теплой.

Олег и не знал, что Нарочинская умеет материться. Тем более не подозревал, что нейрохирург владеет стольким количеством ругательств и оперирует ими так же свободно, как и скальпелем.

Стараясь не отвлекаться, но тем не менее мотать на ус, он вынес ее в комнату и попытался раздеть.

— Брагин, иди к черту! — прорычала Марина Владимировна. — Ты ахренел, совсем с катушек съехал! — выложив все свои познания в русском матерном, она переключилась на общеупотребительный. — Ты серьезно решил, что я буду с тобой спать после этого? Да я вообще с тобой больше спать не собираюсь!

Секса в душе действительно не было. Промокшая Нарочинская была в таком бешенстве, что успокаивать ее поцелуями Брагин просто не решился.

Да и не было у него цели переспать.

— Я собираюсь тебя переодеть, чтобы ты не замерзла, — миролюбиво пояснил он.

Она истерически рассмеялась:

— Ты дурак? А раньше ты чем думал, когда меня в душ запихивал? Хотя я знаю, ты всегда думаешь исключительно одним местом, — она попыталась вырваться, но поскользнулась на воде, которая щедро стекала на пол с их тел и одежд.

— Головой? — предположил Брагин, невозмутимо ловя женщину.

— Головкой! — Марина снова попыталась рвануть вперед, но тут терпение Олега иссякло.

— Сядь! — рявкнул он.

Она была удивлена, что в такой ситуации задается этими вопросами и вообще способна трезво мыслить:

— Куда? — смешок вырвался непроизвольно, Марина просто представила, как они выглядят со стороны. — Хочешь, чтобы я тут все затопила?

— Тогда стой и не рыпайся.

Нарочинская молча наблюдала, как Брагин раздевается. Он не стеснялся — во-первых, чего она там не видела, во-вторых, стыд в прошивке Олега Михайловича отсутствовал изначально.

Затем он принес два полотенца, попытался накинуть их на Нарочинскую, но она дернулась как от удара током и выхватила оба.

Потом Марина, замотанная в полотенца, смотрела, как Брагин вытирает пол, вешает их вещи сушиться и приносит ей рубашку.

— Как я в таком виде домой поеду? — недоуменно поинтересовалась она. Даже не у Олега — у самой себя. — Господи, что я отцу ска, — Марина замерла на полуслове и гневно уставилась на мужчину, который уже соизволил надеть штаны. — Ты-ы! — прошипела она.

Он почесал затылок:

— С утра был я.

— Сволочь! — женщина нехорошо сузила глаза. — Ты специально решил меня задержать! — до нее только что дошло. — Да только ничего не получится, я все равно уеду, — к счастью, такси никто не отменял, а под шубой не видно, что именно надето на тело.

Олег приподнял бровь:

— В таком виде? Вот прохожие-то обрадуются. Наверняка среди них найдутся еще более милые товарищи, чем твой шкаф двухстворчатый, — он договорил и понял, что сделал ей очень больно. Даже больнее, чем когда переспал с Михалевой.

Нарочинская каким-то чудом удержалась и не влепила пощечину, мистическим образом проглотила все, что хотела высказать, и направилась к вешалке.

Брагин в мгновение оказался рядом:

— Дура! Ты замерзнешь с мокрой башкой и без штанов.

— Раньше надо было думать, — непонятно, кому это было адресовано: себе или ему. — Отпусти меня, я условие выполнила.

— Условие? — тупо переспросил он.

— Я тебя поцеловала, ты должен меня выпустить, — механическим тоном напомнила Марина.

Господи, эта женщина сведет его с ума.

Брагин снова притянул ее к себе за шею и поцеловал, не собираясь отстраняться.

***

Вечером, перешедшим в ночь, они так и не поговорили. Олег пытался, конечно, но Нарочинская тут же уходила в глухую оборону. Раз за разом. С концами.

Реагировала она только на прикосновения. И реагировала так, как никто до нее, заставляя мужчину забывать не только их скандалы, но и себя самого. Поэтому Брагин сконцентрировался на том, о чем мечтал уже несколько месяцев: целовал, обнимал, владел этой женщиной. Хотя бы ее телом. Упивался.

Он понимал, что завтра все закончится. Но надеялся, что что-нибудь придумает.

Не придумал.

— Марин, давай поговорим, — попросил он, едва Нарочинская закончила общаться с сиделкой по телефону.

Хорошо еще, что та вчера согласилась остаться на ночь, хотя изначально не собиралась. Просто Марина тоже не собиралась у Брагина задерживаться. Она вообще к нему идти не хотела — ноги сами принесли.

Нарочинская все пыталась подсчитать, сколько у нее останется денег, когда она заплатит за все дополнительные смены, и каждый раз сбивалась. Брагин тут был совсем некстати.

— Не о чем, — равнодушно бросила она, даже не глядя на него.

И вздрогнула, когда Олег резко поднял ее со стула и прижал к себе:

— Ты че о себе возомнила, а? Совсем обалдела? Нашла мальчика по вызову!..

Нарочинская, наконец, сосчитала сумму и соблаговолила переключить внимание на мужчину:

— Нашла, — изящные губы дрогнули в тонкой насмешке. — А че ты бесишься-то? Ты же любишь секс. От тебя убудет, что ли?

От его рыка у нее заложило уши:

— Маррррина!..

В наступившей тишине стало слышно, как в дверях поворачивается ключ.

— Опа, — брови Куликова поднялись так высоко, что практически слились с линией роста волос. — Я вам не помешал?

— Помешал, — буркнул Брагин.

— Нет, — одновременно с ним отозвалась Нарочинская и, ни капли не смутившись, вырвалась из рук Олега, который ее больше не держал.

Уже когда надевала сапоги, услышала, как Сергей, видимо не выдержав, тихо сказал:

— Упырь ты, Брагин, всем головы морочишь. И Ларисе моей тоже. Если бы не ты, — он не договорил, запнувшись о воспаленный взгляд Олега.

Марина тоже увидела глаза Брагина. И, в отличие от него, миротворца херова, молчать не стала:

— Интересно получается, — как бы в никуда отозвалась она. — Лариса вроде бы после развода с вами в Москву уехала. А виноват почему-то Брагин, — Нарочинская видела, как побледнел Куликов, но ее это не остановило. — Вот это делегирование, я понимаю.

Олег дернулся всем телом и на движение Сергея в сторону Марины отреагировал с опозданием. Но успел остановить травматолога в паре шагов от женщины.

— Ты! — забыл о том, что они с Нарочинской вообще-то на «вы», Куликов.

— С утра была я, — фраза, сказанная недавно Брагиным, пришлась очень к месту.

— Да кто ты такая, блатная профессорская дочка! — Сергея явно понесло. — Ты и мизинца ее не стоишь! — изливался ядом он.

— Я и не претендую.

Спокойствие Марины разозлило его еще больше:

— Да кого ты защищаешь вообще! Он же тебе изменяет, — почему-то Куликов был уверен, что Нарочинская этого не знает. — С подружкой твоей, между прочим.

Нейрохирург тонко улыбнулась:

— Измена — это когда люди в браке. Или в отношениях, — она знала, на что давить, чтобы осадить зарвавшегося человека. — А у меня с Брагиным отношений нет.

Сергей поперхнулся воздухом, а Олег помрачнел.

На сей напряженной ноте Нарочинская и покинула сию гостеприимную обитель.