Осень в этом году была излишне пунктуальной и старательной. Как только наступило первое сентября, так сразу пропали остатки тепла и зарядили мелкие дожди. Из тех, когда вроде зонт лень открывать, а до остановки доходишь мокрый. И хотя был сентябрь, погода стояла вполне себе ноябрьская. Похоже, что бабьим летом она в этом году решила никого не баловать.
В тот день тоже шел мелкий дождик. Мелкий, но частый, как маленькие мягкие иголочки. Он ощущался как непрошеные прикосновения, мешал работе, да и на нервы действовал.
Листва уже начала желтеть, но в лесополосе все еще были и зеленые деревья, и сочная зеленая трава до пояса. Как в такой траве нашли труп, да еще и в овраге — удивительно. Он мог проваляться тут до весны, но на нем была яркая красная рубашка.
Хотя и лесополоса — место было довольно оживленное, особенно сейчас, осенью. За лесопосадкой были дачи, и тут часто ходили люди, ездили машины, особенно по выходным. Так что вряд ли труп сильно старались прятать. Но сейчас, в пятом часу утра, некому было мешать полиции, поэтому место даже оцеплять пока не спешили.
На бытовое убийство столько народу обычно не выезжало, тут же всё прибывали и прибывали машины, останавливаясь чуть поодаль. Но пока что на месте работали только медики, остальные ждали.
С грохотом и кряхтением из-за деревьев показался старый списанный уазик и без спешки поехал к остальным машинам, двигаясь осторожно, словно боялся развалиться от первой же кочки. Остановился уазик там же, где и другие машины. Водитель выбрался из него, кивнул присутствующим и отошел за машину, закурил, сев на капот. Не происходило ничего, хотя все и замерли в ожидании. Тогда начальник отдела, крепкий и высокий, хоть сейчас на плакат, сам дошел до машины и открыл дверцу на заднее сидение.
Пятый час утра. Сидевший там молодой парень спал, сложив руки на груди. Его не разбудила ни дорога, ни остановка машины. Тогда начальник, Польский, осторожно и без формальностей позвал:
— Артем.
Артем открыл глаза так резко, словно и не спал, а только задумался. Ему не нужно было не проморгаться, не растереть лицо, он просто резко оказался готов, взглянул на окликнувшего его, поискал слова приветствия и решил, что «Добрым» утро сложно назвать по многим причинам. Поэтому отделался формальным:
— Здравствуйте, — и вылез из машины. Польский ничего ему не сказал, смотрел с пониманием. Артема Гликина нельзя было назвать совсем молодым или неопытным. Тридцать пять лет, пятнадцать из них проработал в полиции. Но были некоторые ньюансы, из-за которых к нему относились так вот, пренебрежительно. Начиная с того, что Артем был из Москвы, и заканчивая тем, что Артем прибавил местным работы. Будучи в Москве, Гликин связал происходившие в городе и окрестностях исчезновения и убийства в серию, заручился поддержкой высокопоставленного отца и отмахнуться от него стало непросто. Пришлось признать серию, что повлекло за собой ряд увольнений и выговоров: на своем же участке маньяка просмотрели, а человек из Москвы взял и разглядел.
Сейчас Артем выглядел достойным разве что жалости: тщедушный, под глазами темно, словно он уже давно не высыпался, и это утро должно добить его. Высокий, всего на полголовы ниже Польского, но при этом тощий, как шпала. Когда он шел к оврагу в черном пальто, грея в карманах замерзшие пальцы, он напоминал грача, который шел клевать добычу. Когда он прибыл, началась привычная уже суета и работа.
В овраге были двое медиков, которые сейчас как раз снимали белую простыню с трупа. Зачем простыня они и сами не поняли — нет же никого, от кого сейчас прятать. Овраг не очень глубокий, полный грязи, воды и опавших листьев на дне. Артем остался на его высокой стороне, глядя вниз, нахохлился. Он словно снова заснул, но с открытыми глазами.
Нашли труп парня. Снова молодого. Жертвам обычно было от пятнадцати до двадцати пяти. Этот подходил под типаж так, что не оставалось сомнений. Да и брошен почти что на видном месте, недалеко от тропы. Но при этом в овраге. Это соответствовало привычкам маньяка. Трупы находили в парке, в полях за городом, около трассы. Всегда у дороги. Он бросал их так, словно утруждал себя только выйти из машины. Даже листьями или землей не присыпал.
Около пяти лет назад было первое убийство. Для полиции это выглядело: найден труп, молодой парень, руки связаны бечевкой, пытали, зарезан. Скорее всего, был должен денег. Второй похожий — возможно, наркотики. Третьего списали на хулиганов. В отделе словно специально не замечали, что внешне парни похожи: молодые, тонкие, светловолосые, симпатичные. Были бы девушки, и тогда не факт, что кто-то почесался бы соединить в серию. А тем более парни.
Теперь время поговорить о том, как Артем вообще оказался на этом овраге над трупом. Ведь почти все время до этого Артем хоть и работал в полиции, в Москве, но в архиве, и не вылезал оттуда почти, сравнимый скорее с библиотекарем, чем с оперативником. Его отец был не последним человеком в полиции, но сына решил пристроить на безопасный участок — переводить бумажную информацию в компьютерную. Стаж, зарплата — все то же, да и мечтал сын пойти работать в полицию — вот она работа в полиции. Или что же он думал, что там все по крышам за бандитами бегают? Нет, работа там разная есть, и разная важна. Артем же, который рос на детективах и мечты о чем-то серьезном не оставил, от отчаянья вгрызся в материалы тех дел, что ему доставались. Заметил сходство в двух делах, отправил запрос, и уже севшему убийце добавили срок за второе его преступление, которое считалось глухарем. Артем осмелел, стал подмечать еще такие дела. Конечно, он не всегда был прав, и иногда ответ приходил отрицательный. Но положительных хватало на то, чтобы к нему стали присматриваться. Когда он обнаружил серию в городе и отправил запрос, он думал, что этим все и ограничится. Ему скажут спасибо, будем работать, и убийства будут расследовать уже как серию.
Но в этот раз не получилось. Его начальник снизошел до архива, привел с собой еще двоих свидетелей, плюс другие работники архива, и при всех торжественно объявил, что таланты Артема учтены и он отправляется сам помогать в расследовании им же обнаруженной серии.
Бойтесь своих желаний, потому что они сбываются. Желание Артема давно уже перестало быть желанием, он был достаточно далек от оперативной работы, да и в архиве ему казалось, что он приносит больше пользы, поэтому перспективе ехать на расследование не обрадовался. А уж когда приехал и понял, что тут ему совсем не рады… пыл как-то совсем поугас.
— В порядке? — негромко спросил оказавшийся рядом Польский.
— Я не первый раз вижу труп, — напомнил Артем, хотя последний раз был еще на учебе, в остальные разы ему доставались только фотографии из материалов дела.
— Мало ли, — пожал плечами Польский и вернулся к своей работе, передав Артему папку. Артем знал, что начальник это не со зла, не чтобы поиздеваться. Он бы нормально воспринял и если бы новичок блевал тут. Просто старался контролировать ситуацию, возможно увезти молодого сотрудника подальше при первых же признаках тошноты, чтобы тот не испортил место преступления.
Хотя с чего тут блевать? Трупы находили всегда аккуратными. Если были раны, то они обработаны и иногда даже забинтованы. Иногда у найденных трупов не хватало пальца-двух, но раны давно затянулись. В остальном — маньяк их не потрошил особо и оставлял в лучшем виде, который мог из них сделать. Этот труп нашли быстро. Артем спустился в овраг, обошел тело. На бледном лице мертвеца закрытые глаза ввалились, потемнели. Парень лежал на боку, спиной к полиции и тропе, в овраге, его обтекал грязный ручей, вокруг задерживались листья и веточки. Артем присел, убрал их и заглянул в лицо, потом сверился с материалами и фотографией там, графой имени и — начал.
Артем все еще смотрел вниз. Около трупа, туда где посуше, встали ноги в таких же голубых джинсах, в таких же кедах.
«Итак, ты не скажешь его имени», — констатировал Артем. Он не говорил вслух, но для остальных словно выпадал из реальности. Он знал, что ничего этого нет наяву. Ему так было удобнее, потому что так труп не был просто трупом. Разве что в глаза ему взглянуть не мог — боялся, что его воображение за основу взяло черные провалы глазниц вместо фотографии в деле. Эта фотография не так давно висела на каждом столбе в городе в красной рамке. Пропал, приметы, сообщать сюда. Вышел в голубых джинсах, черных кедах, белой футболке и красной рубашке. Тогда еще тепло было. Сейчас футболка не белая, а промокшая грязная и в бурых пятнах крови.
«Он не представился»
«А где тебя?..» — начал Артем, но голос в его голове перебил: «А ведь я пропал две недели назад. Ты приехал в город месяц назад, мент». Неприятный холодок пробежал по позвоночнику.
«Я ведь тут, чтобы помочь тебе». Обладатель ног в голубых джинсах засмеялся. И правда глупая мысль. «Помочь в чем? Я мертв уже. Не подскажешь, как давно? И что ты делал в тот момент?»
— Когда его убили? — спросил Артем, повернувшись к медику. Тот, старше Артема раза в два, растерялся сначала, потом понял, что точных дат с него никто и не требует — все-таки новичок работал в системе, и знает, что можно сказать на этом этапе.
— Предположительно, меньше суток назад.
Когда Гликин только приехал, он был полон решимости раскрыть дело. Вот так, по щелчку пальцев. Желательно без жертв. Обустроил себе в общем кабинете команды доску, на которой развесил описание типажа жертв, типаж убийцы, вывесил фотографии найденных и предположительных жертв. Молодые парни пропадали, потом их находили задушенными или зарезанными. Было несколько, которые не пропадали надолго, но подходили по типажу. Вообще удивительно, сколько оказывается молодых людей умирало в городе и окрестностях…
В общем, оставил себе описания, детали, набросал в тетрадь предположения.
И застопорился. Дальше он сделать не мог ничего. Жертвы не были особо связаны между собой, некоторые и из других городов, пусть города и рядом. Это был классический “маньяк-гастролер”. Заманивал жертв в машину, пользуясь их наивностью или угрожая чем-то. Все, что мог Артем — слушать город. Перебирать записи. Но он топтался на месте, изображая при этом кипучую деятельность. Но через две недели на новом месте уже сам себе стал противен. Окунуло наконец в водоворот будней полиции, и понял, насколько же смешным со стороны он казался. Словно в кино все это подсмотрел. По факту он сидел в отдельном кабинете, перебирал свои бумажки и получал за это деньги. В архиве, казалось, от него и то пользы было больше. Потому что результатов никто не ждал.
Но в полиции его и не торопили. Все понимали, что дело сложное. И Артем успокаивал себя тем, что ему лишь кажется, что все за ним следят и посмеиваются.
В итоге он пришел к выводу, что уперся в стену, и нужен хоть какой-нибудь импульс, чтобы расследование сдвинулось с мертвой точки. И вот оно — похищение. Совесть Артема была чиста — он собирался спасать похищенного. Заявиться с нарядом в подвал или дом, где держат жертву, поймать преступника с поличным.
Но исчезновение оказалось чистым. Куда пропал парень, родители не знали. Им сказал, что ушел в театр, что выглядело как отмазка. Они и заявление подали только в полдень следующего дня. Сын и раньше не каждую ночь домой приходил. А вот то, что он на звонки не отвечал, показалось подозрительным.
В других условиях полиция предположила бы, что парень сбежал из-под опеки. Но с фотографии на них смотрел очень уж знакомый типаж: худощавый, волосы белые, выглядит моложе своих лет. Родителям в отделении о своих подозрениям Артем ничего не сказал. Те обыскивали с полицией и волонтерами город. Искали записи, на которых пропавший мог засветиться, но и те ничего не дали — он просто шел. Как и во всех прошлых историях — не было подозрительных друзей, денег не должен, не было никакого указания на то, где его искать. Телефон-то в полицию в день начала поисков принесли — экран был разбит, но система цела. Но и в переписке ничего подозрительного.
Конечно, опросили всех. Но больше для успокоения совести — всем было ясно, что маньяк попался в жизни этого человека в первый и последний раз. Но тогда это были бумажки не по трупу. И от того, что Артем в них вчитывался, от того, что не спал ночами, кружил по городу, стараясь увидеть, кто сажает в машину подобный типаж, ничего не менялось. Он думал, что новое похищение приведет к поимке преступника. Ведь он-то не то, что местные полицейские, он-то приехал специально для этого дела, ему не лень, он найдет… Но новое похищение привело лишь к новому убийству. Артем уже избавился от своих иллюзий и сейчас, глядя на тело, он понимал — и оно опять ничего не даст. Не сделает им маньяк одолжение. Увы, это был даже не тот тип, что писал бы письма в газеты и полицию. Убил, как следует вымыл тело, бросил в безлюдном месте, и все.
«Я прощу прощения. Но это не так просто, как в кино».
«За что просишь прощения?»
В середине вдоха у Артема прервалось дыхание, но он выровнял его. «За то, что надеялся на твое похищение, словно оно могло дать нить к этому делу».
Он оставался совершенно спокоен внешне. Пока остальные суетились и работали вокруг, он читал дело, сверяясь с трупом, словно принимал товар по накладной. Словно до этого спал в подсобке, и его вдруг разбудили.
Спать на самом деле не хотелось. То ли от общей картины нового трупа, то ли от холодного душа, который устроила погода. Внутри — сосущая пустота, которую спасти могло только кофе, но не на голодный желудок же.
Со стороны история Артема выглядела отлично, конечно. Эдакий вундеркинд из архива, который смог раскрыть несколько глухих дел, за что был направлен сюда, на важное расследование. На самом деле отец с ним уже лет десять не разговаривал толком, а тут вдруг оформил ему командировку, похлопотал, чтобы его поставили на это дело. А до этого отец же его в архив и запихнул, и выбор был: либо архив, либо увольняться. «Глухие» дела были не такими уж и глухими, просто на них забили. Либо полицейским приплатили, чтобы они чего-то в деле не заметили, или арестовали не того. Артем не был умнее, он был принципиальнее и, пользуясь авторитетом отца, заставлял снова расследовать эти дела с теми фактами, на которые он указал, и отвертеться от этого было уже нельзя. Это выглядело как гениальный человек из архива, на деле это был просто принципиальный человек со связями, который хотел даже из своего темного подвала поменять что-то к лучшему.
Артем понял, что картон, в котором были документы, промок и начал набухать, словно размокший труп, и он только теперь заметил, что оказывается идет дождь. Не просто редкие капли с неба и деревьев, а частые но очень мелкие, размером с иголки, капли. Пришла еще одна неутешительная мысль — что он надеялся разглядеть, если даже дождя сейчас не заметил?
К этому прибавлялось еще ощущение общей деревянности тела и чугунной головы. Она побаливала и мысли в ней ворочались так, словно металлические шары туда-сюда катали. То ли с недосыпа, то ли с погоды. И холод этот, будто не сентябрь, а уже ноябрь… А ведь в архиве было не сказать, чтобы плохо. Под крышей, никто не ждет от тебя выводов по каждому делу, можно работать без спешки, да и рабочий день с десяти, не надо в четыре утра вставать и ехать осматривать труп… да и запах этот — хотя убили недавно, а уже пошел. В архиве пахло приятно… и работали там приятные люди, не то что…
— Ну как, столичный. Кто убийца? Прямо отсюда брать поедем?
— Погоди, он давно на самом деле знает, кто маньяк, но никак доказательства не соберет.
— А по мне, так спит с открытыми глазами. Доброе утро, поздоровайся с трупом. Игорь, девятнадцать лет. Если ты знал, кто маньяк, то почему позволил ему еще одного убить?
— Отойдите! — прикрикнул Польский. Артем потряс головой. В его бредовом состоянии ему показалось, что это его внутренний голос говорил с ним на два разных тона. Но нет — послушавшись начальника от него отходили двое. Бурнаев и Гальцев. Если честно, Артем за это время понял, что они были бы неплохими полицейскими, если бы работали с тем же рвением, с каким прикрывали и поддерживали друг друга. А так — самые обычные. Где-то у них получалось, где-то нет, но в целом ничего плохого о них Артем не думал. Молодые, в районе двадцати пяти обоим. Стриженные будто только что из армии, и только-только волосы отрастать стали. Похожие, как братья. Но Артем их раздражал чем-то. Возможно, даже и не только тем, что он из столицы влез в их расследование. Ведь изначально одно из убийств было их делом, а потом их общей волной снесло в это расследование.
Расследовать дело, связанное с маньяком, только со стороны выглядело престижно. На самом деле это было болото: дело почти не двигалось, зависело от новых убийств и того, что сам маньяк оступится или появятся свидетели. В это время коллеги с других отделов раскрывали кражи, угоны, бытовые убийства, в которых все выглядело изначально простым — если погибла жена, то спроси, где был в это время ее муж. И каждое удачное дело шло пометкой в их личное дело. Они продвигались. Для Артема ничего особо не изменилось, он в архиве тоже особо в звании не подрос. А вот для других полицейских, которые, как они думали, были заняты чем-то действительно важным, оказаться в группе маньячного дела — проблема и чуть ли ни понижение.
В такую дрянную погоду хотелось выспаться и горячего кофе. Оно вовсе не придавало бодрости, но что-то горячее в такую слякоть было как раз. Артема ведь выдернули, он только одеться успел. Думал, что закончат — отправится к себе в отель, там поест и выпьет кофе.
Но со всей бумажной волокитой, втыком от начальства (уже не от Польского, а повыше), прочими делами, в отель Артем вернулся к обеду. В животе уже довольно громко урчало, но тело ослабло так, словно он был сутки на ногах, а не несколько часов. Артем подумал, что сейчас он немного полежит, отдохнет и потом уже будет и кофе, и обед с завтраком… Но заснул. Мгновенно. Только что лежал и думал, что хотел бы съесть, и вообще не ощущал, что вот-вот заснет, и вот открыл глаза уже в темноте.
Живот уже смирился и не урчал. Несмотря на сон, под глазами пролегли круги, в цвет волос. А еще было поганое чувство — словно его говна заставили пожрать. Точно, утром же нашли труп… Лучше бы говно.
Ему стало стыдно. Конечно, в отделе не было нормированного графика, особенно когда ранним утром тебя вызывают на труп. И все же — он мог работать остаток дня. Его коллеги, возможно, вернулись в отделение и там попытались выжать из находки все, что могли. А он — поспал! Вернулся к себе и поспал! Конечно, в отделе вряд ли это заметят, но сам на себя Артем злился. Настолько, что наспех поел и отправился снова в тот перелесок.
Дождь к тому времени прекратился, но все вокруг оставалось мокрым. Скоро и Артем, его волосы, плащ и ботинки тоже промокли. Он задумался о том, что еще болеть ему сейчас не хватало — время работало против них. Паузы между убийствами становились меньше. Новая жертва уже может, ничего не подозревая, садиться в машину убийцы.
К тому же уже давно стемнело. Никаких ориентиров не было: полиция забрала тело, осмотрела местность, прибралась за собой и уехала. Так что Артем, сунувшись сюда один, не мог даже найти то место, где был труп. Сверялся со схемой, с интернет-картами, которые тут работали с задержкой, но никак не мог найти даже тот самый овраг. Хорошо, что его не видел никто больше — шатался тут по редкому леску, искал что-то, будто бы закладки.
Он остановился передохнуть, повернулся к городу. Тут в целом сложно было заблудиться — с одной стороны шоссе, с другой железная дорога. Даже слепой бы выбрался. Будь его целью вернуться к цивилизации — он бы это смог. Артем вспомнил карту, и снова открыл ее на телефоне, чтобы убедиться. С одной стороны, стороны города, к пролеску прилегали гаражи.
Головкин, известный как Фишер, пытал и убивал в подвале своего гаража. Никто не слышит криков, никто не удивляется инструментам. Комин своих жертв тоже держал в подвале гаража, заставляя на него работать. А тут так удобно, и везти труп далеко не надо. Конечно, остальных находили дальше от этого места, но все же стоило проверить эти гаражи — а вдруг убийца увидел патруль, когда ехал прятать труп, решил не рисковать и сбросить поближе.
Место было безлюдное, тем более сейчас, поздним вечером. Шарахался тут один Артем. И поэтому напрягся, когда увидел, как от трассы вдалеке отделились два огонька фар и, переваливаясь на бездорожье, углубились в лес. Артем сейчас на все реагировал чутко, и машина, свернувшая в лес, с равным успехом могла быть как попыткой уединиться для молодой пары без своего жилья, так и возвращением маньяка на место, где он бросил труп. Артем отправился вслед за машиной, стараясь не выделяться и прячась по кустам. Он не думал о том, насколько это было похоже на кино. Это лес, время позднее, темное, только утром тут труп нашли. Даже если он напугает молодую пару, то объяснит им ситуацию, покажет удостоверение и отправит подальше отсюда уединяться в другое место.
Фары были погашены, двигатель молчал. Но в салоне горел свет и играла ненавязчивая музыка — что-то на английском в женском вокале. Расслабляющая. Артем даже подумал, что пора убираться, пока не услышал звук — пассажир дернул за ручку, но дверь оказалась заперта. А присмотревшись, Артем и вовсе пригнулся и к машине направился уже чуть ли не ползком. Парень на пассажирском сидении был очень похож на фотографию найденного трупа. Тот самый типаж: худощавый, светловолосый, молодой. Если он уже и студент, то, возможно, начальных курсов.
— Это не мой дом, — констатировал он как мог спокойно, но наверняка в машине тоже слышали, как голос у него дрогнул. За рулем сидел парень лет тридцати, уже начавший полнеть от хорошей жизни: костюмчик деловой, машина дорогая. В отличие от пассажира, одетого в кожаную куртку.
— Да, я знаю. Не хотел так быстро расставаться. Разве ты не хочешь еще пообщаться? Я мог бы много интересного рассказать.
— Уже поздно, — игнорируя этот поток, напомнил пассажир. Артем был уже впритык, рядом с кругом света из салона. Но пока что, как и пассажир, поднимать тревогу не решался. — Я обещал маме, что буду дома до одиннадцати…
— Хочешь, позвоню ей и скажу, что ты со мной?
— Нет. Завтра рано вставать.
— Прямо как ребенок. Мне казалось… — он начал с напускным спокойствием, хотя Артем и в его голосе слышал напряжение.
— Я пойду, — вдруг резко выпалил пассажир.
— Куда? Мы в лесу.
— А зачем ты меня сюда завез?!
— А куда еще я должен был тебя везти? У твоего дома машину поставить? Чтобы потом слухи пошли? Моя репутация мне еще важна… Ладно, прости. Мне просто показалось, что я тебе понравился. Разве нет?
— Нет.
— Но ты же весь вечер от меня не отходил.
— Мы можем поехать уже?..
— Сел ко мне в машину.
— Ты мне не нравишься. Извини.
Некоторое время было тихо.
— Это ты меня извини, — наконец произнес водитель уже не так бодро. Артем начал переживать, что тот передумает, выпустит пацана или повезет его правда домой. А у Артема к этому мажору уже был разговор, и тащить его в участок просто за то, что он постоял в лесу в машине — не очень удачная идея. Если только его пассажир согласится дать против него показания и присочинить кое-что. Но если этот человек невиновен, и это все просто совпадение — они вдвоем испортят человеку жизнь. Человеку, который пока что, предположительно, ничего плохого не сделал. Определенно собирался, но, возможно, правда думал, что ему ответят взаимностью. — Напугал тебя, завез сюда… Да, выглядит не очень хорошо. Ты мне нравишься, но я ничего такого не имел ввиду. Ты интересный, Марк. Возможно, я поторопил события, мы ведь не так давно знакомы. Я очень извиняюсь, правда. Я отвезу тебя домой. Но, пожалуйста, мы могли бы и дальше общаться? Понимаю, сейчас от меня это жутко звучит, но пообещай, что не начнешь меня избегать. Этого не повторится больше.
— Хорошо, — нетерпеливо перебил Марк. Артему тоже казалось, что если он ничего не скажет, то этот поток не закончится. Он терял зацепку. Нужно было хотя бы номер записать. — Мы будем и дальше общаться.
— Круто, — кивнул водитель. — Не надо дергать ручку, мы же в лесу, я бы все равно тебя одного не пустил. Сейчас поедем.
И он потянулся через пассажирское сидение к двери. До этого пассажир смог отпереть ее, но не выходил — вокруг и правда был лес. Он поверил, что произошло недоразумение и ему ничего не угрожает. Однако, когда водитель потянулся, напряглись все втроем: и водитель, и пассажир, и Артем, наблюдающий за этим из тени.
Неприятное ликование посетило его мысли, когда водитель вместо того, чтобы запереть дверь (что мог сделать и со своего места) навалился на Марка. Их больше не было видно в свете салона, только задница водителя мелькала. Вскрик прозвучал негромко, полузадушенно, и за ним нервное: «Заткнись, бля». Это все, что успело случиться, потому что Артем тут же шагнул из темноты на свет — его не заметили. Он тоже нервничал и дернул ручку двери на себя, но вспомнил, что она могла оказаться заперта опять. Но дверь распахнулась. Следующее, что он сделал — практически за шкирку вытащил пассажира из салона. Того не держали ноги, и он встал рядом на одно колено.
Артем знал, что паясничает. С самого начала, как приперся в этот лес ночью искать улики и не смог найти даже тот овраг. Он и сейчас красивым движением достал удостоверение и представился. После чего, прибавив железо в голос, приказал:
— Со мной поедешь. Тут утром труп нашли.
— Ты труп на меня не повесишь, — прорычал водитель. Прошлой доброжелательности в нем уже не было, да и лицо переживало странные преобразования. Словно из лоскутов сшитое, нервно дергающееся и не знающее, какую эмоцию ему выбрать. Ну как есть маньяк.
— Возможно, но как насчет развратных действий в отношении несовершеннолетнего? — спросил Артем. Марка он все еще боялся отпускать — вдруг парень сбежит. В лес на ночь глядя. Если маньяк где-то тут живет, то вот ему и подарок.
— Я совершеннолетний, — вдруг произнес спасенный. Его ожидаемо трясло, но он поднялся и пока что не выказывал желания убегать.
— Совершеннолетнего, — согласился легко Артем, но еще более грозно уставился на водителя. — Сам выйдешь или будем сопротивление при аресте организовывать?
Если бы подозреваемый побежал, Артем предпочел бы по-прежнему цепляться за свидетеля. Потому что ну подозреваемый вот он — вот его машина, хоть какие-то права на нее есть, на него записана. Парень этот с ним знаком. Значит, найти его потом будет не сложно, если он вдруг побежит. А вот потерпевший если потеряется — это проблема. Без него и оснований для задержания не будет.