День выдался на удивление сложным. Хван со вздохом опускается на кровать, устремляя взгляд в окно напротив. Тёмное ночное небо, усыпанное звездами, слабо подмигивало стране под ним. Хёнджин позволил себе усталую улыбку, прежде чем лечь и уставиться в потолок. Тот был не менее темным, однако звёздами не сиял.

Часы на мобильном телефоне сообщили о том, что время давно перевалило за то, в которое ложатся люди, обеспокоенные режимом сна. Хван снова улыбнулся: видимо, он не был вхож в этот элитный круг. Парень потянулся за наушниками, доселе оставленными на комоде, когда в дверь ненавязчиво постучали. Он встрепенулся, сонно моргая, и оттого чем-то напоминая сову. Обернувшись на источник шума, Хёнджин столкнулся с внимательным взглядом. Он узнал бы любого участника группы по глазам, но эти были знакомы особенно хорошо. Улыбка на лице стала шире, а из глаз исчезла дымка сонливости.

– Я не разбудил? Подумал, мы могли бы посмотреть какой-нибудь фильм, – чужой ласковый голос внушал чувство безопасности. На фильм Хван согласился раньше, чем старший закрыл за собой дверь. Чан расположился на кровати быстро, будто эта поза уже давно вошла в привычку. И смотрелся он в интерьере комнаты до того правильно, что младший задумался над тем, чтобы оставить его здесь навсегда исключительно для любования. Кристофер протянул руку, чтобы переплести с ним пальцы. Это сработало отрезвляюще, и парень, наконец, перестал беззастенчиво разглядывать человека напротив. Человек напротив не перестал.

– Ты такой очаровательный, когда сонный, – Хёнджин жмурится, улыбается и немного поджимает губы. Он обожает, когда старший говорит такое, но ни за что это не признает. Бан Чан сильнее сжимает чужую ладонь в своей и тянет парня ближе. Тот сопротивляется лишь для вида и совсем недолго, скоро оказываясь в крепких объятиях. От Кристофера несёт усталостью, уютом и почти выветрившимся парфюмом. Хван слегка меняет положение своего тела, чтобы голову можно было удобно расположить на чужом плече. Им не нужно слов, чтобы избавиться от тишины. Сейчас она как никогда кстати. Два дыхания, неравномерные и несинхронные, можно услышать только так. Спешить со включением фильма не хотелось.

Хёнджин понимает, что задремал, только когда пробуждается от прикосновения. Чужая рука дотрагивается до волос, пропуская пряди через пальцы. Младший вздрагивает и резко приподнимается, забыв, где он и с кем. Негромкий смех откуда-то снизу в первую секунду пугает, а после парень резко опускается обратно, выбивая из груди Чана болезненный стон.

– Напугал? – Хван ловит чужой взгляд и выпячивает губу, словно обиженный ребёнок. Бан смеётся опять, и он млеет от этого смеха. Едва заметная в полумраке складка меж бровями разглаживается, – если ты хочешь спать - можем лечь. Я даже согласен остаться тут.

Вместо ответа Хёнджин сползает ниже и тянет Кристофера за собой, чтобы удобнее расположить его на подушках. Тот послушно меняет положение и отводит руку в сторону, позволяя парню устроиться на плече. Ладонь старшего перемещается на чужое бедро. Вторая рука ложится за голову и взгляд Бан Чана устремляется в потолок. Неосознанно пальцами он выводит узоры на теле младшего, который какое-то время лежит без движения, но по дыханию ясно, что тот не спит.

Наконец, что-то в голове Хвана щелкает, и он поднимается на локтях. Кристофер едва успевает заметить резкую смену положения, когда его уст уже касаются губы парня. Поцелуй выходит до очарования простым, будто так и надо, будто они просто обнялись или пожали руки. Бан Чан позволяет отстраниться, но только на пару секунд, пока его рука не переместится с собственного затылка на чужой и не притянет его обратно. Второй поцелуй дольше и чувственнее. Хёнджин кладёт ладонь на чужую грудную клетку. Сердце под ней гулко бьётся, стабильно наращивая темп. Младший издает тихий смешок, прерывая поцелуй. Взгляд напротив темнеет, но они знают, что не зайдут дальше. Слишком уж гудят мышцы и головы.

Последний поцелуй рассеивается по лицу, шее и плечам Кристофера. Губы Хвана мечутся от точки к точке, неизменно возвращаясь к губам, растянутым в улыбке. Этой улыбкой, как думает Хёнджин, можно осветить весь мир, но посвящена она только ему. И это несказанно радует. Бан Чан отпускает затылок парня и легонько треплет смятые волосы. Тот льнет к руке, и старший не удерживает себя от легкого касания губами чужой макушки. Хван опускается обратно, слушая, как выравниваются чужое и его собственное сердцебиение. От этого мелодичного шума он быстро погружается в сон, пока Чан теряет еще один поцелуй в чужих волосах и шепчет пожелание самых приятных снов.