Болеть — не круто. Особенно, если заболеть в день, когда назначена ну очень важная встреча. Лежать на кровати и ничего не делать перспектива так себе, посмотреть что-то — слишком скучно, а Намджун, вроде как, собирался на вечеринку сегодня. Лекарств как таковых нет, только обезболивающие и порошок от кашля, жаропонижающего или противовирусного в помине нет, потому что кроме кашля и похмелья Чонгук ничем и не болел (если жесткое похмелье можно считать болезнью). В любом случае, думает Чонгук, Намджун же пойдет ближе к вечеру? А сейчас только одиннадцать утра, можно попросить купить нужные препараты и занести, может сделать чаёк бедному, больному Гугу. Послушать парочку капризов в плане «поправить подушку» или «зашторить окна, потому что сильно светло, а хочется вздремнуть» (главное, чтобы добрый хён не послал раньше времени). Найдя телефон на тумбочке, он заходит в Каток*, ищет контакт друга и пишет, что заболел и не мог бы он купить что-нибудь жаропонижающее. Ответ не заставляет долго себя ждать, и уже после нескольких минут, Чон видит на дисплее следующее.

JoonieNamJoonie: Погоди, ты заболел?

«Че за тупой вопрос? Если попросил купить жаропонижающее — заболел, нет? Да еще и прямым текстом написал, что заболел.» ругается про себя Гук, печатая ответ.

JKookie: Ну не тупи хоть сейчас, хён. Купи таблетки и занеси, пожалуйста.

JoonieNamJoonie: За «пожалуйста» от тебя, я хоть перед начальником в трусах пробегу.

JKookie: О, да? А что, это как вариант) Я запомнил.

JoonieNamJoonie: Ладно, мелочь, жди, скоро буду. Секунду. Ты заболел, в день, когда должен был пойти гулять с Тэхеном, если ты мне не врал?

JKookie: Да.

JoonieNamJoonie: Вот это ты лох, конечно.

JKookie: Ой кто бы говорил, мистер рукожоп.

JoonieNamJoonie: Рукожопство — это навык, лох — состояние по жизни.

JKookie: Скорее врожденное качество, а не навык.

JoonieNamJoonie: Но сути это не отменяет. Ты правда лошок, Гук-а.

Парень кладет телефон экраном на одеяло, прикрыв глаза, и немного расслабляясь. Перед глазами картинка милого бариста занятого своим делом, чья карамельная кожа красиво сочетается с интерьером и дизайном заведения. В волосах его играют лучики теплого солнца, проходящие через высокие окна от пола до потолка, а на лице та еле заметная улыбка, заставляющая органы внутри морским узлом затягиваться. Он медленно поворачивается к Чону и начинает орать как дверной звонок. Стоп, что? Чон нехотя разлепляет веки и слышит тот самый звон из прихожей. Намджун опять разрушил офигенный момент его с Тэхеном. Чонгук встает не без дьявольских усилий, босыми ногами шагает к двери и открыв дверь видит Тэхена. Стоп, что?! Это такие галлюцинации от болезни? Может Парень уже... того? (от температуры 38,6, а что?) Или он все еще в своем воображении, и локация с кофейни перешла плавно в квартиру Чонгука? Но нет, Ким стоит перед ним с завязанным на затылке хвостиком, в своем кофейном пальто, пропахшим тем же кофе, с небольшим пакетом в руке и застывшим удивлением на лице.

— А... твой друг просил передать, — Тэхен чуть приподнял пакет, видя, как брови Чонгука резко взмыли вверх.

— А-а-а... — прохрипел Чон не своим голосом, замолчав и приставив руку к горлу, прочистил его, откашлявшись и рукой указал проходить. Так сильно своего голоса Чонгук еще не пугался. Может, потому что этот загробный голос пробудился при Тэхене? Может быть. А Намджуну парень напишет сейчас же, как только найдет способ объяснить Киму все, не говоря при этом ничего.

— Извини, что без приглашения, — говорит Тэхен, пройдя на кухню и ставит пакетик на стол, поворачиваясь к Чонгуку. Тот лишь головой отрицательно мотает, мол, все окей. Ким взгляд на стену переводит, губы облизывая и начинает доставать все из переданного Намджуном пакета. У Чона в голове при виде Тэхена с хвостиком, автоматически появляется надпись «восьмое чудо света», и ведь сложно понять, мило это или сексуально. Каждый друг оценивает сексуальноть своего друга, так ведь? — Почему... не написал, что заболел? — а вот и вопрос, на который нужно ответить. Чонгук снова прочищает горло, в голове повторяя «только бы не дрогнул», следит за движениями парня и вдохнув поглубже, отвечает.

— Извини, — прохрипел он, поражаясь, насколько изменился голос из-за болезни, видит, как Тэхен слегка вздрагивает, и мысленно хочется зашить себе рот или закрыть Киму уши, чтобы он не пугался демона Чонгука.

— В любом случае, я здесь и... думаю будет неплохо полечить тебя, — видно, как трудно далась ему эта фраза, как снова алеют и без того румяные после улицы щеки, как он закусывает губу, видимо волнуясь. И это так очаровательно. — В медицине я, правда, не силен, но таблетки дать и сказать, что у тебя теперь «постельный режим» могу, — слегка усмехается он. — Я немного похозяйничаю? — Чонгук половину фраз пропустил мимо ушей и машинально кивает, смотря как баран на новые ворота. Тэхен хочет уже было чайник включить, но поворачивается, пытаясь говорить твердо и выглядеть серьезно, но выглядит только милее и говорит немного неуверенно. — На счет постельного режима, я не шутил, — понятней Чонгуку становится только после пояснения, немного смеющегося с его выражения лица Тэхена. — Иди в постель, Чонгук.

Хотелось бы сказать, что дважды повторять не надо, однако, пришлось. Чонгук, сведя брови к переносице и немного приоткрыв рот плетется в комнату, а когда закрывает дверь, начинает осознавать то, что происходит. 

Тэхен. Пришел. Его. Лечить. 

Не без наставлений Намджуна, но пришел. Он мог отказаться, сослаться на дела или еще что-то. Это невероятно греет душу изнутри. Одна мысль о том, что Ким будет о Чонгуке заботиться сейчас, немного пьянит разум, приятно играясь с воображением, где очень милая картинка, как старший дает Чону какой-то сироп или поправляет ему одеяло. Все же друзья так делают, правильно? Вот и парень в этом уверен на сто процентов... почти.

Чонгук находит в скомканном одеяле на кровати телефон, сразу разблокировав его и ищет в контактах нужный набор букв, из которых состоит имя друга. Несколько длительных гудков и на том конце провода слышится довольный голос Джуна.

— Я тебя слушаю.

— А я тебя грохну, при возможности, — из-за хрипоты голоса младшего, Намджун даже немного испугался его недо угрозы.

— Что я такого сделал? Лекарства у тебя есть, что не так? — театрально задумывается Нам.

— А Тэхена в придачу, на кой черт прислал?! — пытаясь не кричать, хрипел Чон чуть тише.

— Это бонус от нашей кампании доставки, — снова ухмылка сквозь трубку. — Вы же хотели увидеться сегодня, ну вот, я помог.

— Спасибо, Мать Тереза, блин!

— Воу, воу, тормози. Я не вижу повода для возмущения. Тэхен весь день с тобой рядом, заботится о тебе, ухаживает. И не говори, что не хотел бы этого, — опять он прав, а Чонгук на стену лезть готов, затем на потолок, чтобы как паучок в уголке забиться и сидеть, не дыша. Но увы, никакой он не Питер Паркер и уж тем более не маленькое насекомое, поэтому максимум куда он может забиться, так это под одеяло, что он, собственно, и делает, почти с головой зарываясь в кровати.

Телефон остается на тумбочке с горящим экраном, медленно потухая, а с кухни слышится, как Тэхен что-то видимо ставит на стол. В голове до сих пор не может сложиться пазл, зачем он пришел? Понятное дело, что лечить Чона, но зачем?.. Спросить у него лично страшно, да и как-то неправильно по отношении к нему, ведь он проявляет заботу, ухаживает за Гуком, а тот еще и претензии предъявляет. Может, завуалировать как-нибудь этот вопрос? А если догадается? Слишком много «если» при каждой пришедшей идее в больную голову парня, поэтому он оставляет попытки думать, как раз в момент, когда Тэхен заходит к нему с кружкой в одной руке и парой пластин таблеток в другой. Чертов хвостик... С ним он такой невероятно красивый. Белая футболка сочетается с цветом карамельной кожи, а на лице парня такое сосредоточение, будто от того — разольет он чай или нет, — зависит чья-то жизнь (в данном случае, ковра Чонгука, хотя и тот реанимировать можно). Чонгук открыто пялится, но ему больше не на что смотреть, кроме как на Тэхена, который ставит чашку на тумбочку и выдавливает пару белых колесиков себе в ладонь.

— Тебе нужно выпить это, я сейчас принесу воды, привстань пока немного, хорошо? — он протягивает лекарства и высыпает три таблетки в чонову руку, после чего встает и идет снова на кухню. Сколько бы Ким не пытался выглядеть уверенно и твердо, голос предательски дрожал, будто взяв пример с ладоней, мысли комом смешались в голове, а в горле пересохло, что никаким источником и количеством воды не исправишь. Возвращается он довольно быстро с другой кружкой и дает парню, садясь рядом на край кровати. — Знаешь, — начинает он, опустив взгляд на покрывало, — у тебя довольно уютно.

— Сочту за комплимент, — сказал Чонгук больным голосом, запивая таблетки одну за другой. Потом до него доходит, что это и был комплимент от Тэхена в адрес его квартиры. Об этом Чонгук будет думать потом, сейчас он сосредотачивается лишь на самом Киме.

— Жалко, что наша фотосессия накрылась, — с ноткой грусти сказал Ким, забирая кружку и отставляя ее.

— Ты готовился, — подмечает вслух Чон, говоря все тише, чтобы ненароком не захрипеть загробным голосом. Тэхен губы немного поджимает и усмехается. — Тебе идут хвостики, — теперь он смотрит на Чонгука своими большими глазами, в которых парень сразу теряется, конкретно увязая, как в болоте. Оно затягивает глубже и глубже в свою бездну, не давая и малейшего шанса на спасение. Оно и не нужно. Чонгук как последний мазохист заглядывает глубже, будто пытаясь чувства прочесть, словно перед ним не человек, а необычная книга со множеством цветных картинок и зарисовок, которую сколько бы не пересматривал — не можешь насмотреться и насладиться ей сполна. О таком как Ким Тэхен только книги писать, да не получится. Ни один великий писатель, ни на одном языке мира не сможет описать, насколько Ким прекрасен. Теперь сложно понять, от чего Чона так лихорадит — от температуры или от бариста, сидящего напротив.

— С-спасибо, — теперь Киму не удается скрыть улыбки, что вырисовывается на аккуратном лице. Он смотрит на свои пальцы, перебирающие края футболки. Эти пальцы... Парень берет кружку с чаем и протягивает Чону. — Вот чай, он с мелиссой и мёдом, должен немного помочь, ты же любишь мёд? — «Нет, но я полюблю его именно сейчас» думает Чонгук и легонько кивает, смотря, как Тэхен облегченно тихо вздыхает, прикрывая глаза.

— Ты можешь заразиться, — неуверенно говорит Чон, немного пробуя отпить напиток, от которого тонкой лентой шел пар, но сделав маленький глоток, обжигает больно язык и решет пока повременить с лечебным зельем.

— Я знаю, — так же тихо говорит Тэхен, бегая глазами по лицу Чонгука, застывая на одной лишь детали — шрамике на щеке.

— Тогда... почему пришел, зная, насколько велик риск заразиться? — Чонгук не знает, что хочет услышать, задав этот вопрос. Может, что Ким переживает за него или просто хотел побыть с Чонгуком?

— Намджун попросил, так как не может, а как я могу отказать, когда о тебе некому позаботиться? — ну конечно, какая же еще может быть причина? Чонгук в своем розовом мире с пони и радугой утопает так же медленно, как и в осознании этого странного влечения к Тэхену. Выводы делать пока рано, нужно убедиться в точности выдвинутого предположения в его крашенной голове. Чонгук понимающе кивает, глазами отворачиваясь к окну, за которым, походу, метель. Это уже почти аномальная погода для Сеула зимой, столько снега редко выпадает, да еще и в первом месяце. Сейчас Чон думает, что нельзя будет пускать Кима по такой погоде домой, даже если тот вызовет такси (а это еще и опасно для жизни). — Тебе нужно отдыхать, я, наверное, разбудил тебя, когда пришел, да?

— Нет, все нормально, ты не разбудил. Но ты прав, нужно поспать.

— Тогда я... посижу в гостиной, ты не против?

— Чувствуй себя, как дома, хён, — измученно улыбается Чонгук, снова пытаясь сделать глоток.

— Хорошо, — отзеркаливает улыбку Ким, после чего смотрит на почти не отпившего ничего Чонгука. — Ты можешь выпить позже, когда остынет или я могу разбавить немного.

— Нет, не утруждайся.

— Я пришел сюда именно для этого, Чонгук, — тянется к кружке Ким, а Чонгук и не противоречит. Ощущать эту заботу крайне приятно, а от Тэхена так тем более. Разве возможно вот так за несколько дней привязаться к человеку, которого толком не знаешь (ну, почти)?

Бариста заходит на кухню, ставит кружку на стол и опирается о него же руками, опустив голову с закрытыми глазами.

«— Друг говоришь?

— Друг.»

Сердце колотится в бешенном ритме, что даже тонкая футболка чуть подрагивает слева. Ким трет переносицу большим и указательным пальцем, немного жмурясь. Чонгук такой беспомощный, такой милый и по уютному домашний, что хочется кричать. Незаконно быть таким милым. С горем пополам, Ким находит лёд в морозилке и добавляет несколько кубиков в кружку, прекрасно понимая, что толку от этого, как от козла молока, но он ведь пришел сюда именно за этим. Возвращаться в комнату тяжело, ноги словно после забега дистанцией в несколько километров, ватные, вот-вот подкосятся, но твердо ступают на паркет и ведут к Чонгуку, ждущему его. Незаметно трясущейся, но ощутимо только Киму, рукой, Тэхен протягивает кружку Чону, уже не присаживаясь рядом, а намереваясь выйти из комнаты. Мельком глянув на окно, за которым бушует погода, Ким подходит и тянет за темные шторы, лишая комнату основного источника света.

— Спасибо, — слышит он сзади и поворачивается, глядя на Чонгука с той кружкой.

— Не за что, отдыхай, — тепло улыбается бариста и выходит из комнаты, закрывая дверь. Прижавшись лбом к гладкой ее поверхности, он глубоко дышит, закрыв глаза и сжимает одну руку в кулак. Что это такое? Может Ким просто заразился от Чонгука? Но так быстро ведь не заражаются... Тогда, что это?

***

Оставаться наедине со своими мыслями еще страшнее, чем идти в неизвестность, тут-то давно все изведанное, но оттого не менее пугающее — правда, которую Чонгук все еще не может признать. Он лежит на спине уже на протяжении около получаса, если не больше и пялится на свое отражение в натяжном потолке, слегка хмурясь. Старается взвесить все чувства, эмоции, которые вызывает у него Ким, но приходит к одному, не очень понятному для себя факту. Он пытается найти хоть один изъян в человеке, сидящему буквально за стеной, но ни малейшей зацепки, даже намека на что-то «не то» найти не может. Голова со временем перестала болеть, а вот работать — нет. Вот только ненадолго хватает. Чонгук вздыхает, закрывая глаза и пытается не думать ни о чем, но как только погружается в сон, перед ним снова образ бариста, только теперь с немного небрежной прической в виде заправленных за одно ухо прямых волос, с рукой, тянущейся к щеке Чонгука, которую тот накрывает поверх своей. Тэхен смотрит на лицо напротив внимательно, впитывая каждую деталь, после опускается на губы парня и немного улыбается, придвигаясь ближе и прикрывает глаза. Чонгук вторит его действиям, подаваясь чуть вперед и закрывая глаза, оказывается в миллиметре от лица Кима. В голове проскальзывают в быстром темпе кадры, где Чонгук прижимает ладони парня к простыне, сплетая их пальцы, как прижимается губами к горячей шее, прижимаясь ближе к телу под собой, как смотрит на расслабленного Тэхена на мягкой поверхности, немного расслабленного с огоньком в глазах, тяжело дышащего. Он тут такой горячий, податливый и только его, позволяющий делать что душе угодно, только ему.

Чонгук распахивает глаза, притрагиваясь ладонью ко лбу. Мокрый. Еще не было такого, чтобы парень просыпался в холодном поту. Это был сон... Воображение решило сыграть с парнем явно злую шутку, отправив в такое путешествие. Из-за штор не видно неба, поэтому определить время сложно. Чон тянется за телефоном — 17:23. Он смотрит на дверь — внизу проскальзывает тонкая полоска света, значит Ким еще здесь, и Чонгук не может понять, радоваться ему или грустить. Он валится обратно на мягкий матрас, раскинув руки по сторонам и прокручивает сон в голове повторно. Сам парень ведь тоже хочет этого на подсознательном уровне. Не хотеть Тэхена невозможно.

— Твою мать, — вздыхает он, чувствуя, как хрипота чуть ушла. — Что ты делаешь со мной, Ким Тэхен? — он поднимается, чувствуя легкое головокружение и немного задерживается в сидячем положении, поставив ноги на пол. Когда становится более-менее терпимо, он встает и выходит из комнаты, сворачивая в гостиную, но увиденное почти выбило у него землю из-под ног. Тэхен, обняв небольшую подушку, уснул перед телевизором на диване. Щеки немного надуты, губы чуть приоткрыты, плечи медленно поднимаются и опускаются в такт размеренному дыханию, ноги скрещены в щиколотках, пальцы на ногах слегка поджаты, а ранее аккуратный хвостик растрепался, почти освободившись от резинки. Чонгук так и стоит в проходе, не в силах отвести взгляда, от которого чуть ли не сердечки вылетают, адресованные спящему парню.

И тут Чон понимает, что влип по-крупному, потому что черт возьми, он влюбился в бариста Ким Тэхена.