В то самое время, как Такума боролся сам с собой, Кей покинул академию, твёрдо и уверенно завалив экзамен и хорошенько набравшись в честь столь знаменательного события. Пару бутылок он прихватил с собой, но по дороге уронил, наклонился, чтобы подобрать, не устоял на ногах и плюхнулся на асфальт пятой точкой.

      — Ай-ц-ц-ц… — морщась, сказал Кей, но до бутылки всё-таки дотянулся и крупными глотками прикончил её. — Да ну её на хер, эту математику!

      Он потряс бутылку, пытаясь разглядеть, осталось ли там ещё что-нибудь.

      — Этот тупой предмет… никогда… — промямлил Кей, примериваясь, чтобы достать вторую бутылку, которая откатилась чуть дальше.

      Координация у него сейчас была ни к чёрту, так что он свалился навзничь, шкрябая пальцами по асфальту, но никак не дотягиваясь до злополучной бутылки.

      — До чего ты дошёл! — сказал кто-то. — Уже на улице валяешься, как бомж…

      Кей щурил глаза и так и сяк, пока не обнаружил, что совсем рядом с его головой стоят две ноги в туфлях на шпильках. Коленки показались ему очень даже знакомыми.

      — Э-э… — икнул он.

      — Ты такой болван! — с некоторым удивлением констатировала девушка, присаживаясь на корточки возле Кея и обвивая колени руками.

      Каштановые волосы, закрученные в два хвостика, делали её похожей на школьницу, но юбка-карандаш и короткий пиджак вкупе со строгим галстуком, топорщащимся на её D-cup груди, говорили о том, что она давно уже пересекла этот рубеж. И если бы не макияж и несколько утончённая линия подбородка, то можно было бы сказать, что они с Кеем на одно лицо. И родинка на шее тоже была, только с другой стороны.

      — Я сессию завалил, к твоему сведению, — сообщил Кей, кривя рот в подобие улыбки.

      — Это не повод напиваться и валяться где попало, — сердито возразила девушка, проявляя недюжинную силу и поднимая парня с асфальта.

      Кей перекинул руку через её плечо и, стараясь удержаться на ногах, выпалил:

      — А вот ты была бы на моём месте…

      — Нет уж, спасибо, — отрезала девушка и потащила его буквально на себе по улице.

      — Щас спою, — радостно предложил Кей.

      — Заткнись, — посоветовала она, отбирая у него бутылку, которую он всё-таки умудрился подобрать.

      — О, как же хорошо, что ты на меня наткнулась! — Кей зажмурился и похихикал, чертя ногами на асфальте тройные тулупы. — На тебя всегда можно положиться, младшенькая!

      — Рот закрой! — Девушка ещё больше рассердилась. — Ты меня только на десять минут старше! Так что нечего строить из себя «старшего братца»!

      Её звали Сакура, они с Кеем были близняшки, и в детстве их часто путали, тем чаще, чем Кей наряжался в её платьица.

      Характеры у них тоже были схожи, но у Кея была одна не слишком приятная черта: иногда он становился до отвращения скрытным. В последнее время Сакура чувствовала, что в жизни брата что-то происходит. Он стал избегать встреч и разговоров, ссылаясь на какие-то срочные дела. Она проверила: занятия он пропускал с завидным постоянством, с работы уволился, на тусовки ходить перестал. Ничего из этого нельзя было назвать «срочным делом».

      Приятели Кея тоже ничего не знали, но предположили, что у Кея, должно быть, кто-то появился. Или Кей увлёкся наркотиками, потому что он в последнее время стал вести себя весьма и весьма неадекватно. Все эти слухи только усилили беспокойство, так что Сакура решила «посмотреть брату в глаза» и выяснить, что на самом деле происходит. Но на полпути она наткнулась на Кея, валяющегося прямо на улице… С пьяного какой спрос?

      — Где у тебя ключи? — спросила сестра.

      Кей вздрогнул, сообразив, что она дотащила его до самых дверей дома. Он поспешно высвободился и прислонился спиной к двери.

      — Ну, пока, — сказал он, отводя взгляд.

      — Что?! — поразилась Сакура. — Я тебя на себе тащила, а ты меня даже не пригласишь войти?!

      — Э-э… Извини. — Кей похихикал совершенно не в тему. — Мне сейчас не до тебя.

      Хлоп! Прежде чем Сакура успела опомниться, Кей уже скрылся в доме.

      — Терпеть тебя за это не могу! — Девушка хорошенько пнула ни в чём неповинную дверь, но отступить всё-таки пришлось: вряд ли Кей открыл бы, даже если бы она продолжала стучать.

      Кей постоял за дверью, прислушиваясь. Как бы он ни был пьян, о самом главном он не забывал. Ей здесь точно нечего делать.

      Убедившись, что сестра сдалась и отступила, Кей протащился в гостиную и плюхнулся в кресло, зажимая саднящие виски. Пришло запоздалое сожаление, что столько пить не стоило.

      «Обед надо приготовить… — вяло подумал Кей. — Он ведь голодный…»

      Он поднялся, переступил ногами и потащился на кухню. Под ногами почему-то оказался телевизионный провод, Кей запнулся об него и грохнулся на пол, больно ударившись подбородком о плинтус.

      («Что там происходит?» — вздрогнул от этого грохота Такума.)

      — Вот блин… — обиженно протянул Кей, стараясь подняться, но ему удалось лишь встать на четвереньки.

      «А может, оно так и безопаснее?» — решил он, потихоньку передвигая руки и ноги и борясь с тошнотой. Так он дополз до самой двери в подвал и не без труда приоткрыл её.

      «Что за хрень?» — поразился Такума, увидевший, что в образовавшуюся щель просунулась встрёпанная голова художника. К тому же несло алкоголем, а это был очень дурной знак.

      — Слушай. — Кей уцепился за притолоку и попытался подняться на ноги. — Ты извини, я сегодня выпил…

      — Заметно, — осторожно сказал на это Такума, напрягшись (были причины нервничать!).

      Кей шкрябался по косяку, пока не встал на ноги, и тогда сказал:

      — Так что обед себе сам приготовишь.

      — А? — Такума встрепенулся.

      Позволяет разгуливать по дому? Впрочем, с этим браслетом ему ведь всё равно никуда не деться… Оживление парня сошло на нет.

      Какое-то время Такума сомневался, стоит ли выходить из подвала. Вполне вероятно, что это ловушка. Он подождал какое-то время, надеясь, что удастся таким образом «выманить» Кея и разрушить его коварные замыслы. Но он подождал десять минут, двадцать, потом и вовсе полчаса, а художник так и не появился.

      «Ну, — подумалось Такуме, — или у него выдержка железная, или это уже я стал параноиком».

      И он решил всё-таки последовать совету Кея и подняться наверх. Не теряя бдительности, однако.

      Хозяина дома нигде не было видно. Впрочем, обнаружить его было легко — по алкогольному шлейфу, который тянулся по всему дому и привёл Такуму прямо в спальню. Парень осторожно заглянул и увидел, что Кей лежит в полной отключке на кровати, ногами на подушке.

      «Да он надрался в стельку!» — сделал вывод Такума, хмыкнул и отправился на кухню.

      На кухне Такума всегда чувствовал себя неуверенно, потому что готовить не любил (да и толком не умел). Но ничего не поделаешь, пришлось. Такума с серьёзным видом отыскал фартук, который почему-то оказался с кружевами (совсем такой, какие невесты-домохозяйки надевают на голое тело в порно), поплевался, но всё-таки повязал его, чтобы не испачкать штаны и футболку.

      Цап! Откуда-то взялся Кей и обхватил его руками, кладя подбородок ему на плечо. Опахнуло алкоголем. Такума взъерошился:

      — Отпусти меня!

      — Прости.

      «Лунатик он, что ли?» — раздражённо подумал Такума. Глаза Кея были пусты, как будто он действительно в настоящий момент спал и его душа находилась где-то очень далеко отсюда.

      Но это не меняло того, что Кей его облапил! Такума оттолкнул художника от себя, а через секунду ему уже пришлось ловить Кея, потому что тот потерял равновесие и упал, и непременно разбил бы себе лицо, если бы Такума его не подхватил.

      — Вот морока, а! — совершенно вышел из себя Такума. — Надо же было так нажраться!

      — Мне плохо… — еле слышно проговорил Кей, провисая на его руках.

      Он почти не отдавал себе отчёта в том, что делает. Голова казалась пустой, а лицо заливало пронизывающим до костей жаром. В следующую секунду он вообще отключился. Такума это почувствовал: Кей стал очень тяжёлым.

      — Эй! — всполошился он, хватая Кея как попало, лишь бы удержать его. — Ну и что мне теперь с тобой делать?

      Поразмыслив, Такума решил отнести художника обратно в спальню. По собственному опыту он знал, что после пьянки лучше всего — проспаться. Чертыхаясь, он взвалил Кея на плечо и перетранспортировал его на кровать. Голова Кея как-то нелепо запрокинулась, Такума стал её поправлять и тут же воскликнул:

      — Да у него жар!

      Действительно, лоб Кея был очень горячий, а тело содрогалось ознобом, говорящим о том, что дела у парня плохи. Кей приоткрыл глаза, и Такума моментально отдёрнул руку, чтобы тот чего не подумал.

      — Что случилось? — слабо спросил Кей.

      — А я откуда знаю… — буркнул Такума. — Ты что, простудился?

      Кей повертел глазами и вспомнил:

      — А-а-а… я экзамены провалил.

      — И поэтому набрался? — докончил фразу Такума со скептической гримасой.

      — Вот ужас-то! — Кей накрыл лоб изгибом кисти. По его лицу прокатилась судорога, он быстро перекатился на живот, тычась носом в кровать. — Как же мне плохо…

      Такума ждал, что его вырвет, но Кей лишь замер в такой позе, глухо ноя. Видно, совсем плохо стало. В Такуме шевельнулось нечто, похожее на жалость, и он отправился на поиски аптечки. Она обнаружилась на кухне, парень выискал в ней аспирин, налил в стакан воды и вернулся в спальню.

      Кей лежал в той же позе; пальцы его руки, вцепившейся в кровать, нервно подрагивали.

      — Эй, — окликнул Такума, подходя к кровати, — я тебе таблетку принёс.

      — Не хочу… — буркнул Кей, не оборачиваясь.

      Веко Такумы дёрнулось. «И почему это я должен с ним нянчиться?»

      Тем не менее он терпеливо взял Кея за плечо, стараясь повернуть к себе лицом, и повторил:

      — Тебе нужно выпить таблетку, у тебя же температура.

      Кей только сбросил его руку.

      Такума закипел: «Тупица, а если он помрёт тут? И что мне тогда делать?!»

      Пожалуй, одна идея у него вертелась на уме, но решиться на неё было непросто.

      «Внимание! Сегодня в программе: героический поступок Такумы! Не пропустите!»

      Такума выдохнул, похлопал себя по щекам для смелости и сделал то, чего никогда бы не сделал при других обстоятельствах. Он положил таблетку в рот, решительно развернул Кея к себе лицом и пригвоздил его за плечи к кровати. Кей опешил:

      — Ты что?

      Такума состроил свирепую гримасу, пытаясь перебороть себя. Его подташнивало, но это был единственный безотказный способ заставить кого-то принять лекарство. Он наклонился к Кею и поцеловал его, языком раздвигая губы и запихивая ему в рот таблетку. Кей был в полном шоке, но, пожалуй, сам Такума был в ещё большем шоке. Впрочем, это сработало, и Кей таблетку проглотил. Осознав это, Такума дёрнулся и зажал рот кулаком. У Кея был остановившийся взгляд.

      — Ты… только что… — выговорил он.

      — Нет! — Такума вспыхнул. — Просто дал тебе таблетку… Эй!

      Кей среагировал моментально: схватил Такуму за шею и опрокинул на себя. Тот задёргался, как перевёрнутый на спину жук.

      — Ох какой же ты милый! — в полном восторге повторял Кей, тиская парня.

      — Да пусти уже! Сдурел? — Такума еле высвободился и благоразумно отошёл подальше, чтобы художник ещё что-нибудь не учудил.

      Взгляд Кея моментально стал серьёзным.

      — Ты на такое пошёл, чтобы мне помочь… Ты хороший. — Он едва сдержал слёзы, потому что поступок Такумы его умилил (учитывая то, кем был Такума и кем был собственно Кей).

      — Вот именно, и больше ничего. — Такума одёрнул одежду, а самого раздирали подозрения: уж больно быстро Кей оклемался!

      — Хорошо, я понял, только не злись… — Кей опустил голову на подушку.

      Такума лишь пожал плечами и подал парню стакан. Тот отпил немного, закашлялся и с болезненным выражением лица прижал ладонь к груди.

      — Да, ты ведь голоден… — вдруг вскинулся он и попытался встать. — Подожди немного, я сейчас приготовлю тебе поесть.

      Но ноги его не слушались, и в итоге художник лишь снова ткнулся головой в плечо вовремя подоспевшего Такумы.

      «Чёрт, он весь горит…» — с тревогой подумал Такума.

      — Извини. — Кей выпрямился, стараясь стоять прямо, и заглянул Такуме в лицо. — Я ведь несу ответственность… за то, что ты… здесь и…

      Такума почему-то вспыхнул. Может, потому, что взгляд парня был вполне искренен. Он кашлянул и толкнул Кея обратно:

      — Ты это… ложись. Я и сам могу обед приготовить. А у тебя того… жар… да ты и пьян…

      — Ладно, извини. — Кей послушно забрался на кровать, съёживаясь под одеялом. Его лицо было очень бледно, горели лишь щёки и горели так, что об них можно было обжечься.

      Такума выдохнул. Хоть с чем-то удалось справиться. Но мысли были не из радужных: а если Кей всерьёз разболеется? Вот тогда точно полный привет! На кухню Такума отправился в самом мрачном расположении духа.

      — И когда я в последний раз готовил? — пробурчал он, шаря в холодильнике. По счастью, хоть продукты были.

      «Да что я, приготовить не смогу?» — подбодрял себя парень, стуча ножом по разделочной доске.

      «Только бы он не разболелся!» — тут же думал он, потому что не волноваться не получалось, какой бы скотиной ни был Кей.

      «…» — думал он, глядя на то, что приготовил. Выглядело как-то не очень, а пахло ещё хуже.

      — Самый ужасный обед в моей жизни! — отплёвывался он минуту спустя над раковиной.

      А казалось, что всё так просто! По крайней мере, когда обед готовил Кей.

      Вымыв тарелки, Такума решил заглянуть к Кею, посмотреть, как тот себя чувствует. Кей лежал навзничь на кровати, откинув одеяло. Его одежда была влажная от пота, лицо просто полыхало.

      «Выглядит плохо…» — расстроился Такума, протягивая руку и трогая лоб художника. Да, у него всё ещё был жар.

      Веки Кея дрогнули, он открыл глаза. Такума стушевался, но Кей удержал его руку:

      — Холодная… Подержи так ещё… пожалуйста.

      — Ну, ладно… — согласился Такума, стараясь не подавать виду, что смущён.

      Кей выдохнул с облегчением и какое-то время лежал тихо, но дыхание у него было шумное и нездоровое.

      — Знаю, — вдруг произнёс он с извинельной улыбкой, — ты разозлишься, если я это скажу, но… Ты не мог бы лечь рядом со мной?

      — Чего? — Такума сжал кулак, чтобы припечатать парню по лбу.

      — Просто мама всегда так делала, когда я болел… — Губы Кея задрожали, а глаза заблестели.

      И хоть Такума и клялся, что «щенячьи глазки» больше на нём никогда не сработают, он согласился. С оговоркой: «Но только потому, что ты болен!» — он опасливо прилёг на край кровати и предупредил:

      — Только не вздумай ко мне прижиматься!

      Кей обвил его руку и прижался к ней щекой, погружаясь в болезненную дрёму. Минуту спустя он пошевелился и обхватил талию Такумы руками, прижимаясь лицом к его плечу.

      — Эй… — сказал Такума, двигая локтем, но Кей не очнулся.

      «Странное чувство… Почему мне так спокойно? — удивлённо подумал Такума. — Хоть он всё-таки и прижался ко мне… И так тепло…»

      — Ф-ф-фух, — выдохнул Такума.

      Тепла в его жизни было не так уж и много.

      «Ну, он всё равно ничего не соображает… — решил парень. — Позволю ему это. И вообще… удивительно, какое спокойное лицо у него сейчас…»

      Он скосил на Кея глаза. Тот спал с умиротворённым видом, перебирая во сне пальцами рукав Такумы.

      «Тепло…» — снова подумал Такума и задремал, пригревшись.

      Кей с наслаждением зевнул и потянулся, раскидывая руки. О вчерашнем дне он имел лишь смутные представления. Что-то попало под руку… Кей повернул голову и замер в полнейшем ужасе. Рядом спал Такума, похрапывая и посапывая что-то себе под нос. Кей — как заводная кукла — перевернулся на спину, кладя руки по швам, и округлил глаза.

      «Почему он спит рядом со мной? — в панике подумал он. — Неужели я вчера с ним что-то сделал?»

      Парень зажал рот рукой и испуганно посмотрел на Такуму. Тот был одет, но это ещё ни о чём не говорило.

      «Если это так, — холодея, подумал Кей, — то когда он проснётся… Ой-ой-ой! Что же мне делать?!»

      Он полежал так, крутя глазами в разные стороны и ища «следы преступления». Кроме дикого похмелья он ничего не обнаружил. Кей снова покосился на Такуму и осторожно дотронулся до его плеча. Тот пошевелился. Кей съёжился, ожидая бури. Такума открыл глаза, сел, лохматя и без того взъерошенные волосы, и обвёл комнату сонным взглядом.

      — Доброе утро, — опасливо отодвинувшись, сказал Кей.

      — А, очухался? — зевая, спросил Такума и потёр глаза кулаками.

      — Э-э… — Кей замялся, подбирая слова: — Я вчера ничего такого не натворил?

      — Кроме того, что напился в стельку? — хмыкнул Такума. — Да нет.

      А сам с облегчением понял, что Кей ничего не помнит о том «поцелуе». Кей приложил ладонь к груди и шумно выдохнул:

      — Такое облегчение!

      Не то чтобы Такума волновался (конечно, волновался, но признаться бы ни за что не признался даже под пытками!), но всё-таки спросил:

      — Ты как… жара нет?

      «Он обо мне беспокоится!» — расцвёл Кей.

      — Голова только болит, — вслух ответил он, — а жара нет… кажется…

      Такума с убийственным видом протянул руку и, потрогав его лоб, подтвердил:

      — Вроде нет.

      Убийственный вид означал: выкинешь что-нибудь этакое и тебе конец! Впрочем, Кея такие пустяки никогда не смущали.

      Художник просиял и притиснул Такуму к себе:

      — Спасибо, что позаботился обо мне!

      — Пусти! — Такума приложил все силы, чтобы его оттолкнуть. Сейчас-то всё было иначе, чем вчера!

      — Я тебя за это отблагодарить хочу. — Кей наморщил нос, увёртываясь от пятерни Такумы, которую тот пытался влепить ему в физиономию.

      — Не надо мне никакой благодарности! — Такума с трудом оттолкнул художника от себя.

      — А я твёрдо намерен тебя отблагодарить! — упрямо возразил Кей.

      — Когда ты в отключке, с тобой гораздо легче справиться, — буркнул Такума, соображая, как бы поскорее свалить обратно в подвал.

      Кей отвернулся, теребя серёжку, и пробормотал:

      — Ну что, готов принять мою благодарность?

      «Что он задумал?» — с подозрением подумал Такума.

      Серёжка в ухе Кея была с секретом. Можно сказать, что это был миниатюрный пульт управления, напрямую связанный с браслетом на руке Такумы. Кей потратил кучу денег, чтобы приобрести образчик. Он нажал на серёжку, сдвигая невидимый рычажок, и сигнал отправился прямиком в кольцо, являющееся частью браслета.

      Такума ничего этого не почувствовал. Ему показалось на мгновение, что в браслете что-то щёлкнуло и укололо его запястье, а через долю секунды он бревном хлопнулся на кровать, теряя возможность двигаться. Разряд парализовал его, и хотя Такума всё понимал и чувствовал, но пошевелиться уже не мог. Кей вздохнул, садясь на ноги Такумы.

      — У-у-у бу-у-у… — Такума напрягся и выговорил: — Ты что задумал?

      — Минуты через три сможешь двигаться, не волнуйся, это временный эффект, — успокоил его Кей, вкрадчиво кладя пальцы на ширинку Такумы и расстёгивая одну пуговицу за другой.

      — Так и знал… Скотина! — гневно воскликнул Такума, но поделать ничего не мог.

      Кей молча добрался до последней пуговицы.

      — И что ты собираешься со мной делать? — сквозь зубы спросил Такума.

      Впрочем, надо признать, вопрос этот был риторический: всем и так всё было понятно.

      — Три минуты удовольствия в благодарность за заботу обо мне, — ответил Кей, кончиками пальцев вытягивая член Такумы из расстёгнутой ширинки и бережно поглаживая его.

      — И почему ты всегда всё портишь?!

      Кей, конечно, понимал, что Такума прав в чём-то, но против такого искушения просто не смог устоять. Он продолжал ощупывать пенис парня, обводя каждую венку, каждую неровность и забираясь всё выше, пока не добрался до купола, венчающего это прекрасное сооружение.

      Такума стиснул зубы и зажмурился.

      «Через три минуты он у меня по полной программе получит…» — слабо подумал он.

      Кей водил пальцем вокруг головки, иногда забираясь на самый верх и щекоча нежную ямочку краем ногтя. Ему очень хотелось, чтобы это всё было именно благодарностью за заботу — нежной, бережной, направленной лишь на то, чтобы Такума получил максимум удовольствия. Эти мысли удерживали его от активного наступления, ведь трахни Кей его сейчас — он бы точно всё испортил, а минет… ну, минет можно простить, если его правильно сделать. Может быть, логика у Кея и хромала, но он верил, что всё так и есть.

      Кей наклонился, дотрагиваясь до головки губами, подул на неё, тронул ещё одним бережным поцелуем, обвил языком, проталкивая её в рот.

      «Через три минуты…» — бессвязно крутилось в голове Такумы.

      Но прошло три минуты, потом ещё три… Такума тихо стонал, почти не осознавая, что с ним опять всё в полном порядке и он снова может двигаться.

      «Не могу… остановить… это… это так…» Глаза закрывались сами собой, губы, наоборот, приоткрывались, роняя стоны и вздохи.

      Кей терпеливо ласкал его, чтобы забрать всё до последней капли. Это была его маленькая победа, и очень хотелось, чтобы это длилось подольше. Он сглотнул, выпустил член и снова покрыл его поцелуями. Такума был в полной прострации.

      «Чёрт возьми, что я делаю? — ошарашенно думал он. — Я не сказал ему ни слова… И ведь дело не в той хреновине на моей руке…»

      От этих мыслей стало очень и очень холодно внутри.

      Кей между тем вытер губы и, стараясь, чтобы прозвучало как ни в чём не бывало, спросил:

      — Завтракать будешь? Что тебе приготовить?

      Такума хмуро покосился на него, почему-то покраснел и отвернулся. Кей вздохнул и, заправляя волосы за уши, отправился на кухню.

      Такума со всей силы впечатал кулак в подушку.

      «Нельзя этого делать… — беспомощно подумал он. — Нельзя… Но, похоже, я привязываюсь к нему… потому что тут никого, кроме него, нет…»

      На самом-то деле «потому что» должно было выглядеть совсем иначе.