Следующие несколько дней Тэхён почти все время проводил с ним, не оставлял одного надолго, дарил свое внимание. Разрешал прикасаться, забираться на колени, вплетать пальцы в волосы, тереться, вжиматься… Чонгук захлебывался собственными чувствами, желаниями, которые обострились настолько, что он буквально нуждался в Тэхёне.

— Наша связь окрепла, вот и все, — пояснил тот на высказанный вслух вопрос, — ты напился моей крови, будучи уже обращенным, я твоей. К тому же голод, наконец, перестал затмевать для тебя все остальное.

Чонгук, полностью обнаженный, лежал на кровати, уткнувшись лицом в подушку и наслаждался теплыми поглаживаниями по пояснице. Он все еще смущался своей наготы, но в то же время неприкрыто наслаждался, когда можно было чувствовать так — кожа к коже. Поэтому спать теперь ложились совершенно раздетые. Не по его инициативе, разумеется, но Чонгук был вовсе не против. 

Правда, в этом случае сдержаться, не выразить свое возбуждение хотя бы телом, становилось просто невозможно. Чонгук хотел Тэхёна. И демонстрировал это, заливаясь краской, отводя глаза и задыхаясь от собственной решимости. Так и сейчас, стоило только Тэхёну лечь рядом, Чонгук нагло вжался в него, обнимая, касаясь членом чужого бедра и красноречиво ёрзая. При этом закрыл глаза, утыкаясь носом в плечо Тэхёна, силясь скрыть, насколько ему на самом деле неловко.

— Такой смелый стал, — чуть насмешливо, но не обидно. — Почти не смущаешься уже. — Неправда! Ему стыдно вести себя так, но желание сильнее. — Скажи мне, чего ты хочешь, Чонгук?

— Тебя…

Все равно как. Тело просто требует близости, а Чонгук совершенно не хочет сопротивляться этому требованию.

— Мне нужно что-то более конкретное, — ведя ладонью вдоль позвоночника.

— Тебе просто нравится меня смущать, да? — все же найдя в себе силы посмотреть на Тэхёна.

— Безумно, — признался тот. А в темных глазах заискрились смешинки. — Меня уже трудно удивить или заинтересовать, Чонгук, я слишком долго живу на свете. Я забыл многие яркие чувства, но с тобой снова вспоминаю их. Смущение — то, чего я не испытывал уже очень давно, но глядя на тебя, мне кажется, я могу поймать его отголоски. Это приятно.

— Что может быть приятного в смущении? — буркнул Чонгук. Ему самому хотелось поскорее стать таким же уверенным в себе, как Тэхён, таким же невозмутимым. А тот, наоборот, цеплялся за чувства, от которых Чонгук мечтал избавиться.

— А ты попробуй прочувствовать его, Чонгук. Как жар, идущий из груди, касается лица, так что полыхают щеки, как перехватывает дыхание, как во рту, почти у корня языка, что-то сжимается и он наполняется слюной, как немного жжет глаза и они становятся влажными. Мне не хватает этого, но… Я могу смотреть на тебя. Ты даже не представляешь, насколько прекрасен в такие моменты. Всегда прекрасен, Чонгук, но твои яркие, полыхающие эмоции мне хочется впитать в себя. Поэтому, прошу тебя, будь хладнокровен с другими, но только не со мной.

— Ладно, — он продолжал упорно держать взгляд на Тэхёне. — Ладно, — повторил, набираясь решимости, — тогда… я хочу тебя. Неважно как, я даже не могу облечь это в слова, просто, мне нужно больше. Все тело словно голодает без твоих прикосновений, и я… — он отвел глаза на мгновенье и тут же заставил себя вновь посмотреть на своего Мастера, — мне нужна близость. Все, что угодно, все, что захочешь мне дать. Пожалуйста, Тэхён.

— Такой голодный, — выдохнул и прежде, чем Чонгук успел что-то ответить, накрыл его губы своими. Сильнее прижал к себе, отнюдь не ласково, но так одурманивающе приятно впиваясь пальцами в кожу на спине. Чонгук поддался мгновенно, приоткрыл рот, впуская язык и сам вжался всем телом, желая быть как можно ближе.

Когда Тэхён вдруг лег на спину, потянув Чонгука за собой, он и не думал сопротивляться, лишь чуть напряг бедра, упираясь коленями в постель, чтобы не давить своим весом.

Тэхён только хмыкнул на это.

— Неужели ты думаешь, что мне может быть тяжело от того, что ты будешь сверху?

Чонгук закусил губу. Мог бы и сам догадаться, что с силой Тэхёна, тот вряд почувствует неудобство, даже если он навалится на него.

— Нет, я просто… Я не думал ничего такого.

— Расслабься, Гук-и, — и вновь ухватился за плечи, заставляя наклониться. — Давай же, мой хороший. Хочу тебя разнеженного и податливого.

Чонгук не мог отказать. Он почти растекся на Тэхёне, точно зная, что сделает все, о чем попросит его Мастер. А тот вновь скользнул в его рот языком, уже куда настойчивее, целуя глубже. Ладонями повел по телу, с нажимом огладил спину, смял ягодицы, так восхитительно, что Чонгук не сдержал стона. А затем пальцы скользнули между, коснулись тут же сильнее сжавшегося колечка, а он, от неожиданности, замер.

— Я напугал тебя? — спросил негромко.

— Нет, — он облизал влажные от слюны губы, — просто не ожидал.

— Обещаю, что лишь поиграю немного, — и, напоследок, прикусив и без того припухшую губу, уперся рукой в грудь, вынуждая выпрямиться. — Иди ближе, мой хороший.

Чонгук, затуманенным от похоти разумом, не сразу понял, чего именно хочет его Мастер. Лишь когда тот, ухватив за бедра, потянул на себя, он сообразил. Довольно нелепо перебирая коленями, опустился задницей на грудь Тэхёна и замер, совершенно не представляя, чего ждать дальше. Когда тот обернул ладонь вокруг его члена и несколько раз двинул рукой, Чонгук неожиданно громко застонал и тут же зажал собственный рот. Господи, его и в коридоре, наверняка, было слышно.

— Нет, — требовательно, — я хочу тебя слышать.

Чтобы хоть куда-то деть руки, Чонгук вцепился в изголовье кровати и без конца терзал нижнюю губу, чтобы не стонать на весь замок. А Тэхён продолжал издевательски-медленно ласкать его член, вынуждая изнывать от нетерпения. Сжимал совсем несильно, водил большим пальцем по головке, размазывая естественную смазку, а стоило Чонгуку толкнуться вперед, безмолвно умоляя о большем, как Тэхён и вовсе остановился.

— Ближе, Чонгук, — надавливая на бедра.

— Что ты?.. — он осёкся, прикусив ребро ладони, когда Тэхён, подтянув его к своему лицу, без предупреждения прошелся языком по члену. — Умф…

Смотреть на то, как Мастер обхватывает головку, как тут же берет глубже, отчего влажные губы растягиваются на члене — это слишком горячо для Чонгука. Нестерпимо. Но и не смотреть — просто выше его сил. Невозможно. Его опалило жаром, полыхнувшим по всему телу, еще один приглушенный стон, скорее даже всхлип, вырвался из горла.

То, что Тэхён не отводил ответного взгляда, практически черных глаз, просто убивало. Лукавого, масляного, прекрасно понимая, что сейчас творится с Чонгуком, осознавая свою власть над ним. Это смущало. И возбуждало. А тягучие движения языка, то, как мягко, но сильно на члене сжимались губы, просто сводило с ума. Ему приходилось удерживать себя на месте, так хотелось толкнуться глубже, получить уже свою порцию удовольствия.

— Оближи, — с до ужаса пошлым звуком оторвавшись от своего занятия, Тэхён поднял руку, поднося ее к лицу Чонгука. — Хорошенько.

И вновь, жадно пройдясь по члену языком, взял его в рот. Чонгуку пришлось неудобно согнуться, чтобы выполнить приказ своего Мастера. Послушно разомкнув припухшие от поцелуев губы, он обхватил два пальца губами. Действие было настолько… неоднозначным? горячим? постыдным? что Чонгук всхлипнул тихонько, ощущая, как полыхают щеки.

Стыдно. Но, боже, как приятно.

Длинные пальцы давили на язык, потрясающе вкусно ощущались вот рту. Чонгук сосал, старательно смачивая копившейся во рту слюной, вылизывал кожу, наслаждаясь тем, как мокро это звучит. Слюна хлюпала, настолько много ее было… И, когда Тэхён, продолжая ласкать его член, резко достал пальцы изо рта, губы и подбородок Чонгука оказались мокрыми.

Сжав его ягодицу, Тэхён оттянул ее немного и пальцами, теми самыми, которые только что он тщательно вылизывал, начал кружить по сжатым мышцам ануса, смачивая. Вновь поднес руку к губам Чонгука, а стоило открыть рот — нагло, по-хозяйски собрал слюну под языком, чтобы тут же вернуться вниз.

Чонгук вцепился в изголовье и запрокинул голову от удовольствия, чувствуя, как головку сжимают стенки горла. Узко. Господи, как же узко и как хорошо. Жмурясь от наслаждения, чувствуя, как Тэхён заглатывает член полностью, Чонгук скулил, до боли сжимая прутья, безотчетно толкался вперед, отнюдь не ласково имея горячий рот.

Пальцы, до этого почти невесомо поглаживающие между ягодиц, замерли у входа. Чонгук как мог расслаблял мышцы, чтобы облегчить проникновение, но все равно напрягся, ощутив, как Тэхён медленно толкается внутрь.

Немного больно.

Но какая разница? Он готов принять все, что пожелает дать ему Мастер. Легкий дискомфорт — это такие мелочи, которые даже не стоят его внимания.

— Потерпи, мой хороший, — прошептал на выдохе. Но даже так, Чонгук воспринимал это как приказ, — тебе будет хорошо, обещаю.

— Я знаю, — он верил Мастеру, не позволяя себе даже на секунду усомниться в его словах. — Пожалуйста, только не останавливайся, — насквозь жалобно.

Чонгук опустил голову, поэтому видел, как довольно, удовлетворенно ухмыльнулся Тэхён.

— Это ты не останавливайся.

— Что?..

— Двигайся у меня во рту, Чонгук, — господи боже, как это прозвучало! Его едва не скрутило от хлынувшего по телу удовольствия. — Имей, как тебе хочется, толкайся до самого основания. Но не смей соскакивать с пальцев, ясно?

— Да, — вышел какой-то задушенный писк. Это не может быть его голос, просто невозможно! От слов Тэхёна перехватило дыхание, пережало горло, а член, и без того влажный от слюны, теперь сочился предэякулятом. — Ясно.

Первое движение было осторожным, он едва-едва дернул бедрами, завороженно наблюдая, как член погружается глубже. Ему можно… Гулко сглатывая, слыша как громко колотится его собственное сердце, Чонгук медленно толкался вперед, отчаянно боясь сделать что-то не так. Причинить боль. Тэхён упирался затылком в изголовье, а значит, не имел ни малейшей возможности отодвинуться… Хотя, как глупо считать, что тот не сможет его остановить. Мастеру хватит одного движения, чтобы Чонгука снесло с кровати.

Тэхён нахмурил брови, явно недовольный его медлительностью и Чонгук, закусив многострадальную губу, на пробу двинулся резче. Качнулся назад и вновь вперед, глубже, до самой глотки. Пальцы в нем пришли в движение, причиняя боль, но на нее стало абсолютно плевать — ее просто сносило лавиной других, приятных до одури, ощущений. Снова эта потрясающая узость, вновь туго обхватывающие его член стенки горла, но на этот раз Чонгуку позволено управлять.

Это разбивало его на кусочки.

Губы Тэхёна блестели от слюны, она стекала по подбородку, а Чонгук наслаждался тем, как легко скользит его член.

— Так хорошо, — всхлипнул, совсем жестоко имея податливое горло, — так хорошо, Мастер.

Он не мог больше смотреть. Жмурился. Не контролируя себя больше, и тонко вскрикивал, чувствуя, как приятно его распирает от пальцев. Чонгук не сумел бы ответить, в какой момент ушла боль, просто вдруг поймал себя на том, что сдержаться становится все труднее и он уже не может решить, что ему нравится больше — двигаться вперед, в восхитительно сжимающее горло или назад, насаживаясь на тонкие, длинные пальцы. Да он и не пытался что-то решать. Просто отдавался ощущениям, задыхаясь, ощущая, как по вискам стекает пот. Дыхание стало совсем сиплым и вырывалось из груди вперемешку со стонами и всхлипами. Запах Мастера, такой пряный сейчас, забивался в нос. А насколько мокро звучало то, что они делали, лишало остатков самообладания.

Тэхён застонал, прямо на члене, отчего по нему прошла вибрация. И Чонгука сломало окончательно.

— Я… Мастер!

Он попытался отодвинуться, но Тэхён и не думал отпускать, больно сжал свободной рукой его бедро, заставил оставаться на месте.

Изливаясь, он гнулся в пояснице, со смущением чувствуя, как коротко сжимаются вокруг пальцев мышцы… Мутным взглядом, в сотый раз за утро краснея, проследил, как двинулся от сглатывания кадык Тэхёна. Проглотил. Боже. Хотелось закрыть лицо ладонями, чтобы скрыться от пронизывающего взгляда.

— Ты вкусный, — стоило Чонгуку чуть отодвинуться, хрипло признался Тэхён. — Очень вкусный.

Не надо, пожалуйста!

На губах белели тонкие потеки и Чонгук, наклонившись, решился сам поцеловать своего Мастера, кажется, немного удивив этим поступком. Ему было так хорошо. Сладко. Сыто. Идеально.

Слизывая свой вкус с чужих губ, Чонгук решил, что ему нужно научиться так же доставлять удовольствие своему Мастеру.

<center>***</center>

Когда в дверь их общих покоев постучали, Чонгук удивленно распахнул глаза. Привык уже, что в отсутствие Тэхёна никто не приходит. Отложив в сторону книгу, он выпрямился на кровати.

— Входите.

На пороге замер уже знакомый Чонгуку вампир. Юнги, кажется. Тот поклонился, а, выпрямившись, окинул его внимательным взглядом. Таким… с прищуром. Словно оценивал.

— Владыка просил привести тебя к нему.

— Владыка?

Прежде он не слышал, как вампиры обращаются к своему главе и сейчас немного растерялся.

— Это для тебя Тэхён — Мастер, для людей — глава клана вампиров, а для нас — владыка, — пояснил таким тоном, словно для последнего глупца.

Чонгук поморщился, но озвучивать свое недовольство не стал, в конце концов, мог бы и правда, поинтересоваться раньше. И читать не развлекательную литературу, а что-то полезное про вампиров. Дурак. Но он исправится.

— А я тогда кто? — поинтересовался он, слезая с кровати.

— Младший владыка, — словно бы неохотно, ответил Юнги.

— Значит, поэтому Тэхён велел мне не кланяться больше никому, так? Выходит, что по вашей иерархии я иду сразу после него, несмотря на то, что недавно обращен. Так? — шагая по коридорам замка вслед за Юнги.

— Именно.

— И тебе это почему-то не нравится?

Юнги остановился и обернулся к Чонгуку.

— Я не вправе обсуждать решения Тэхёна, — а взгляд такой, что у Чонгука засосало где-то в животе. Он кожей ощущал, насколько силен и опасен этот вампир. Определённо, пожелай Юнги разорвать его на кусочки, это заняло бы у него не больше пары секунд. Отчего-то Чонгук был в этом уверен. — И приму каждое из них, как свое собственное. Но, чтобы знал, мне не нравится то, насколько Тэхён одержим тобой. Он клан положит, чтобы тебя защитить, а ты, по моему мнению, пока нисколько не готов нести ответственность за свои поступки.

— О чем ты? — он нахмурился.

— Ты отказывал Тэхёну, когда был смертным. А потом, как припекло, взмолился о помощи. Ты пользуешься им, нашел опору и держишься за нее. Но по сути, тебе плевать и на Тэхёна, и на весь наш клан.

— Это неправда! — попытался защититься он. Почему Юнги так считает? Неужели не видит, что Тэхён много для него значит?

— Уверен, молодой владыка, — последнее слово тот выплюнул, подобно грязному ругательству. — Каждый в нашем клане готов умереть по одному его кивку. И, если Тэхён велит вскрыть себе горло, то единственное, что у него спросят — это как быстро? Ты — другой. У тебя свой интерес — месть.

— Хочешь сказать, — не желал сдаваться он, чувствуя, как в груди бурлит обида, замешанная на злости, — что любой, только обращенный вампир, тут же вливается в клан и молится на своего владыку?

— Нет, — Юнги криво усмехнулся. — Потому что мы сначала приводим человека в клан и уже потом решаем, нужно ли его обращать. Такие случаи, как твой — исключение. Ты пришел чужаком и в одночасье стал одним из нас. И да — многие здесь рады, что Тэхён наконец-то решился вновь обзавестись птенцом. Многие, но не все. Я не считаю, что ты достоин этого.

Чонгук поджал губы, но не нашелся, что на это ответить. Все же… слова этого вампира были логичны, да и не обязан никто в замке его любить просто так. Ему обязательно нужно убедить Юнги и всех остальных, что он сделает все, чтобы не доставить проблем своему Мастеру, что искренне влюблен в Тэхёна и нуждается в нем.

— А куда мы идем? — буркнул, желая сменить тему.

— О, сам увидишь, — слишком уж довольно ответил Юнги.

У Чонгука невольно закрались подозрения, что ничего хорошего его не ждет.