Он ощущал прикосновения. Еще плавая в полудреме, Чонгук интуитивно подавался навстречу ласкающей его руке, выгибался, неловко придвигаясь ближе. Он лежал на животе, а Тэхён, почти целомудренно, гладил ладонями его спину, опускаясь на поясницу, и еще ниже — на ягодицы. И Чонгук, совершенно не отдавая себе отчета в том, что делает, чуть согнул ноги в коленях и приподнялся, предлагая себя.

— Какой у меня просящий птенец, — ласково проворковал Тэхён, и эти слова заставили Чонгука окончательно проснуться. Он как-то разом осознал, в каком сейчас виде предстал перед Тэхёном и почувствовал, что краснеет. Попытался было вновь лечь нормально, но Мастер удержал, не позволив. — Мне нравится, — прошелся пальцами между ягодиц. — Не сжимайся, прошу тебя. Ты сейчас такой раскрытый.

Конечно, раскрытый! Они занимались сексом буквально несколько часов назад, но оба были слишком голодными и уставшими, поэтому ограничились быстрой растяжкой. А дальше были грубые, но такие потрясающие толчки и стремительный оргазм.

— Я хочу извиниться за то, как вел себя вчера, — Чонгук почувствовал прикосновение губ к своей пояснице. — Ты позволишь?

— Ты не должен извиняться, — он нашел в себе силы поднять голову и посмотреть на Тэхёна. — Мне все понравилось.

Он не лгал. Мастер всегда заботился о нем, всегда думал о его удовольствии, но иногда, нечасто, все же срывался, используя Чонгука для собственного удовлетворения. И это было потрясающе, каждый раз как фейерверки, яркими вспышками наслаждения, шлепками о тело и болезненными укусами.

— О, неужели тебе хочется грубо? — а в голосе столько лукавства и заинтересованности, что Чонгук вновь отвернулся, чтобы скрыть полыхающие щеки. — Скажи мне, Чонгук-и, как ты хочешь, чтобы я тебя брал?

Как вообще что-то подобное можно вот так запросто обсуждать вслух? Мастер всегда виртуозно умел вогнать его в краску и, кажется, откровенно наслаждался этим. Чонгук, который вполне научился контролировать свои эмоции за прошедшие несколько лет, повзрослел эмоционально, стал смелее, до сих пор проигрывал Тэхёну по всем фронтам. Если Мастер ставил целью смутить его, то можно было и не сомневаться, что так оно и будет.

— Я хочу грубо, — выдавил он признание.

В конце концов, Тэхён не раз и не два говорил о том, что они должны обсуждать все, что волнует каждого из них. Все — это и интимную жизнь.

— Какой смелый. Я так люблю, когда ты начинаешь командовать. Может, сегодня ты используешь меня, как тебе хочется? — И потянул его на себя, вынуждая сесть.

Это как?..

— Что ты имеешь в виду? — он совершенно не понимал, о чем тот толкует и настолько растерялся, что даже про смущение забыл.

— Ты будешь говорить мне, что делать. Или просто озвучивать свои желания, я все их выполню, даю слово.

Чонгук шумно выдохнул, ощущая приятные уколы возбуждения. Его Мастер, тот, кому он буквально поклоняться готов, сильнейший вампир клана, серый кардинал, который из тени по сути правит всей страной, только что сказал, что согласен выполнять желания Чонгука.

— Тебе просто нравится, как я краснею, признайся.

— Безумно, — уверенно ответил Тэхён. Чонгук только хмыкнуть на это смог, не сказать, что для него это такое уж открытие. — Ты бы видел себя, — наклонившись, коснулся губами шеи, — такой сильный, красивый, и так отчаянно краснеющий. Тебе очень идет румянец, ты знал?

— Догадывался, — выдохнул, отклоняя в сторону голову, чтобы Тэхёну было удобнее целовать. — Ты чрезмерно довольный в такие моменты.

— Прости, не могу удержаться, — Тэхён скользнул языком по шее снизу вверх и взялся губами за мочку уха. — Давай, скажи, что мне делать. Чего бы тебе хотелось, Чонгук-и?

Желания получить чего-то конкретного не было, Чонгук просто хотел Тэхёна. И, проведенные вместе три года, ничуть не уменьшили его тяги к Мастеру, даже наоборот — ему казалось, что с каждым днем их связь только крепнет, и он влюбляется еще сильнее.

— Просто возьми меня и все, — попросил он, зарываясь пальцами в волосы на затылке Тэхёна, без слов намекая продолжить ласку.

— Что, прямо сразу? — в голосе слышалась улыбка. — Без подготовки?

— Не заставляй меня произносить все это вслух, прошу тебя, — взмолился Чонгук.

Тэхён все же рассмеялся, обдавая воздухом влажную от слюны кожу на шее Чонгука.

— Как скажешь, — тот вдруг отодвинулся и, улегшись на кровать, позвал: — Иди сюда.

Чонгук послушно уселся на бедра своего Мастера, проехавшись членом по чужому возбуждению, и уже было подался вперед, намереваясь склониться ниже и поцеловать, но Тэхён остановил.

— Не так. Развернись.

А голос хриплый-хриплый. Чонгука всегда уносило от этой, пробирающий до позвоночника хрипотцы в низком голосе Мастера. Он давно научился различать все нотки и находил прекрасным каждый оттенок — даже когда Тэхён злился, и в голосе звенела сталь и арктический холод, Чонгук ощущал волны удовольствия, прокатывающиеся по телу. Он становился чуть выше, когда Тэхёну было весело и, наоборот — ниже, если Тэхёна охватывало желание.

— Только не говори, что ты собрался?.. — он запнулся. Сказать вслух «вылизать» просто не поворачивался язык.

— Именно это я и собрался сделать, — Мастеру не нужны были слова, чтобы понять, о чем он думает. — Давай же, не заставляй меня приказывать, мой хороший. К тому же, — и потянул его за руку, поторапливая, — я же сказал, что хочу извиниться за свою вчерашнюю грубость.

Чонгуку не оставалось ничего иного, как послушаться. Он развернулся всем телом и сел на живот Мастера, который тут же ухватил его за талию и потянул на себя. Если бы Чонгук верил в бога, то сейчас бы мысленно возносил ему молитвы, чтобы не сгореть со стыда, потому что мог лишь представить, что сейчас видит Тэхён. А тот, ничуть не смущаясь, развел его ягодицы в стороны и без предупреждения провел языком между. Чонгук закусил губу и наклонился вперед, упираясь ладонями в живот Тэхёна. Перед глазами замаячил член — твердый, сочащийся смазкой и он, пока не успел передумать, обхватил губами головку.

— Вот так, — Мастер дернулся вверх, вынуждая его взять глубже. Чонгук научился доставлять ему удовольствие таким образом и практически не давился, когда член скользил в глотке. — Хорошо, Чонгук-и. Ты молодец.

Мастер тяжело дышал и постанывал, вылизывая его сзади, тянул в сторону ягодицы, впиваясь в них пальцами, а Чонгук старательно сосал, ощущая, как слюна, которую он не мог проглотить, стекает по стволу на его руку. Так было проще, так он концентрировался не на своих ощущениях, а старался сделать приятно Мастеру, думая только об этом. Хотя, ну кого он обманывает? Когда вместо языка, внутрь, раздвигая стенки, проникли пальцы, он замер, зажмурившись. Выпустив изо рта член, уткнулся носом в лобок Тэхёна, негромко постанывая от обилия ощущения. А Тэхён дразнил, кружил у входа, то доставал пальцы, чтобы вновь присосаться губами, то возвращал, входя совсем неглубоко.

— Сильнее, — сдавленно попросил он, не выдержав издевательств. Но его просьба была проигнорирована, и Чонгук повторил: — Мне нужно глубже, Мастер.

И плевать, что он звучит так жалобно.

— Если хочешь сильнее, то садись сверху.

Затуманенным сознанием Чонгук не сразу понял, что от него требуется. А когда все же сообразил, то с губ сорвался смешок. И, разворачиваясь, не удержался от ехидного:

— Тебе все же хочется, чтобы я управлял?

— Конечно, — Тэхён одной рукой придерживал его, а второй сжал свой член, помогая опуститься на него. — Я же уже сказал, что мне нравится, когда ты командуешь.

Чувствуя, как внутрь неумолимо входит член, впиваясь ногтями в грудь Тэхёна и всхлипывая от желанной заполненности, осмелевший от возбуждения Чонгук, ответил:

— Ну тогда держись, мой Мастер, - и вскрикнув, опустился до упора, намереваясь дать Тэхёну то, чего он жаждет. 

<center>***</center>

Уставший, но счастливый и расслабленный, Чонгук напился крови Сухёна и, осторожно уложив того на кровати, мягко поглаживал по голове. Тот, со временем перестал рычать на него, наконец, смирившись с тем, что Чонгук его хозяин. Переломный момент произошел, когда однажды, не в меру раздраженный и злой Чонгук, просто велел Сухёну убираться, сказав, что такой одалиск ему не нужен. Разумеется, он пообещал дать денег, чтобы хватило на первое время, а также написать рекомендательное письмо, чтобы тот смог найти работу. И, действительно, собирался избавиться от вредного человека.

Но этого не потребовалось.

Сухён, размазывая слезы, сам прибежал к Чонгуку, умоляя не прогонять. Тэхён тогда был рядом, но на вопросительный взгляд ответил, что решать судьбу Сухёна должен сам Чонгук.

— Ни один вампир не будет отдавать приказы чужому одалиску, как и не посмеет прикоснуться к нему, понимаешь? Он — твой. Ты решаешь его судьбу. Я, будучи главой клана, вмешаюсь лишь в том случае, если ты будешь… ну, слишком жесток, например. Однако такой необходимости не было уже очень давно, ведь любой вампир понимает, что это не только человек, о котором нужно заботиться, но и, возможно, будущий птенец, соклановец.

Чонгук уже понял это. Вампиры — куда лучше людей, невзирая на некоторую серость их морального облика. Да, они могли быть жесткими, даже жестокими, но дорожили каждым из своего клана, уважали границы, заботились о птенцах и одалисках. Вампиры не убивали ради удовольствия, не развязывали конфликтов. Они просто хотели жить спокойно.

— Поэтому, прими решение, Чонгук. И никто не посмеет его оспорить, даже я.

Он тогда дал Сухёну последний шанс, хотя, нельзя сказать, что ему это было по душе. Правда, когда одалиск ушел, Тэхён его пристыдил.

— Ты владеешь живым существом, Чонгук. Прогнать — это то, о чем ты должен думать в последнюю очередь. Нельзя бросать того, кто нуждается в тебе, понимаешь? Как и ломать его, вынуждая стать тем, кем он не является. У Сухёна всегда был характер, не заставляй его заталкивать его и наступать себе на горло.

— Тогда что мне делать?

— Люби его, заботься о нем — и он сам откроется тебе с совершенно другой стороны.

— Считаешь, что это сработает? — без скепсиса поинтересовался Чонгук.

— С тобой же сработало, — мягко ответил Тэхён, трепля его по голове.

— Между нами связь, — не согласился он, наслаждаясь прикосновением. — Мастер-птенец.

Тэхён смотрел на него, как на непутевого ребенка, коим Чонгук себя, порой, и ощущал.

— Наша связь, разумеется, ускорила сближение, но, Чонгук, ты смог бы полюбить меня, будь я жесток по отношению к тебе? Игнорируй я твои потребности и не уделяй внимания? Твоя любовь, она именно твоя, Чонгук. Не навязанная связью. Поэтому, сделай шаг навстречу Сухёну, и сам удивишься каким будет результат.

Чонгук послушался. И уже скоро был вынужден признать, что его Мастер оказался прав, как, впрочем, и всегда. Немного внимания и заботы — и одалиск сбросил свои колючки, становясь ласковым и преданным.

В итоге, сейчас, спустя три года, Чонгук сидел рядом с расслабленным и льнувшим к нему Сухёном, а ушел лишь тогда, когда убедился, что тот чувствует себя хорошо.

Тэхён должен был вернуться поздно: с тех пор, как один из сыновей Дэгона стал птенцом Намджуна и занял трон, его Мастеру приходилось следить не только за своим кланом, но и оказывать посильную помощь правителю. Разобравшись с недовольными, теми, кто был против, чтобы у власти стоял вампир, Тэхён взялся за церковников, которые имели слишком много влияния для светской, казалось бы, страны. Церковь, естественно, сопротивлялась, из-за чего Чонгуку, когда они бывали в столице, приходилось оставаться на территории особняка, под защитой, а гулять по городу одному было строго-настрого запрещено.

— Чонгук! — Вылетевший маленьким торнадо Чимин, схватил его за руку. — Ты же обещал, что попозируешь мне. А сам бегаешь уже четвертый день, — и обиженно надул губы.

А он закатил глаза. Позировал он уже однажды Чимину, и зарекся больше никогда в жизни этого не делать — стоять без движения несколько часов, очень уж сомнительное удовольствие. Но Чимин и человеком умел убеждать, причем так осторожно, что не сразу и поймешь, что тебя охмурили и затянули в свои сети, а уж став вампиром, своим обаянием и нежными взглядами, мог бы города брать.

— Чимин-а, — умоляюще протянул Чонгук, — ну это же невыносимо. У меня даже с вампирской выносливостью сил не хватает, и все затекает.

— Хм… — тот приложил палец у губам, — что ж, я так и скажу Тэхёну, что ты отказался. - И собрался уйти.

— Стой, стой, стой, — теперь уже он удерживал Чимина за руку. — При чем здесь Тэхён?

— А, я не сказал? — притворно удивился Чимин. — Именно он просил меня написать твой протрет. Кажется, хотел повесить его куда-то.

Чонгук вздохнул, признавая свое поражение, и под полным торжества взглядом Чимина, поплелся, куда было велено.

— Ты манипулятор, — проворчал он. На что Чимин звонко расхохотался. — И как Юнги с тобой справляется, а?

— Никак, — Чимин сиял радостью, как и всегда, при упоминании Юнги. — Он не справляется. — И хихикнул.

Суровый вроде Юнги, а Чимин вертит им, как хочет — это настолько забавно и неожиданно, что истории про их препирательства можно слушать сколько угодно. Уже весь клан знал о том, как нескучно этим двоим друг с другом, а уж Чонгук, из-за близкой дружбы с Чимином, был в курсе вообще всех подробностей.

Юнги, кстати, пришел к нему, спустя несколько дней после штурма дворца. Он тогда не отходил от Тэхёна, который хоть и справился с вампирским безумием, невыносимо тосковал из-за смерти Мастера. Именно Чонгук был тем, кто вытаскивал его из печали и утирал слезы, силясь взять на себя хоть немного боли. Но дел было много, времени мало, и Тэхён просто не мог позволить себе долго предаваться скорби. Чонгук знал, что болело до сих пор, проскальзывало порой во взгляде отголосками тоски, но он старательно отслеживал такие всплески и тут же брался отвлекать.

Так вот, о Юнги. Тот тогда извинился за то, что не воспринимал его всерьез. Чонгуку было интересно, что именно заставило так резко изменить свое мнение, и он собрался было расспросить, но не успел.

— Я хотел бы… — и потоптавшись на месте, Юнги отвел глаза. Это было настолько нетипичным для него поведением, что Чонгук забыл вообще все, о чем хотел поговорить и удивленно уставился на вампира. — Ты… — глубокий вздох. — То есть, могу ли я попросить тебя… — Чем сильнее мялся Юнги, тем больше становились глаза Чонгука. — Отдай мне Чимина! — выпалил в итоге.

— А… Эм… — он опешил и просто во все глаза смотрел на Юнги, судорожно подбирая слова. Отдать-то он отдаст, тем более, что Чимин сам этого хочет, да и Тэхён тоже. Однако, Юнги, видимо, как-то неправильно воспринял его молчание, потому что, вдруг, опустился на колени.

— Прошу тебя, — и склонил голову.

Как Чонгук тогда нашел в себе силы говорить ровно, а не заикаться, подобно неуверенному в себе ребенку, он сам не знал. Но условие, что Чимин должен стать птенцом Юнги, озвучил. С тех пор их отношения наладились, хотя, стоило признать, что он до сих пор иногда побаивался резкого на слова вампира...

Правда, сегодня Чимин казался ему куда страшнее... Серьезно, тот не выпускал его из своих цепких пальцев почти до самого рассвета. Чонгук весь извелся стоять на одном месте и улыбаться, как того требовал этот тиран. И, действительно, никакая вампирская выносливость не спасала. Уходя от Чимина, Чонгук чувствовал, как у него гудят ноги, ноет поясница и настолько сильно затекла шея, что повернуть голову выходило только сквозь боль. Нет, ему определенно стоит поговорить с Тэхёном о том, что одного его портрета вполне хватит, и больше не надо…

Только вот все лишние мысли испарились, стоило вернуться в их комнаты и обнаружить там Тэхёна, который, судя по всему, только что пришел. Он скучал. Безумно просто. И сейчас в груди вспыхивала такая радость от встречи, что вся усталость с него слетела, а раздражения как будто и не было. Чонгук влетел в чужие объятия, вдыхая родной запах, и страстно зашарил ладонями по спине, собственнечески забравшись под рубашку.

— Кто-то слишком жадный, — прошептал Тэхён, позволяя Чонгуку прикасаться, как ему хочется. — И <i>голодный</i> до меня.

А он, вновь возбуждаясь от желанной близости, выдохнул жарко:

— Всегда.