Щит. Микки сможет выбить его через несколько дней. Гравировка дизайна звезды на передней панели должна быть ювелирной работой, но он не слишком беспокоится об этом, даже учитывая тот факт, что Йен, вероятно, будет болтаться вокруг и мешать.

А вот делать руку. Это будет совсем другой уровень.

Он берет фильм у Йена прежде, чем отправиться домой в тот вечер, возвращается и смотрит сцену боя несколько раз, останавливаясь на всех лучших кадрах, чтобы изучить и набросать эскиз. Он не ложится спать до трех часов, что является ужасной идеей, потому что завтра он, вероятно, провалит тест по геометрии, но что бы там ни было, он с этим разберется.

К тому времени, когда он, наконец, пытается уснуть, его ум полон сверкающих металлических пластин, которые идеально встают на место, одна над другой.

Это прекрасно.

Большую часть работы Микки выполняет в школьной мастерской, но, когда погода достаточно хорошая, у него так же есть некоторые вещи, установленные в переулке позади его дома. (Раньше он использовал подвал, но после того, как он принес домой газовый резак (1), он решил, что лучше держать его снаружи. Если он собирается взорвать кого-то, это должен быть только он, а не все остальные в доме).

После того, как они смотрят фильм вместе, Йен начинает приходить и болтаться вокруг. Он говорит, что он там для того, чтобы помочь Микки, но они оба знают, что вклад Йена будет в основном в том, чтобы не путаться под ногами. Он также приносит чипсы, конфеты и содовую, от которых Микки определенно не собирается отказываться, и ему удается найти или украсть, или достать каким-то иным способом крышку мусорного бака хорошего размера для основы щита.

Но обычно он проводит время, просто сидя на перевернутом сломанном котле, который Микки в прошлом году раздобыл для металлолома. Иногда они говорят о какой-нибудь драке в школе или о том, как «Сокс» (2) проиграли свою последнюю игру. Йен рассказывает Микки, что он подумывает о вступлении в армию, а Микки упоминает работу, в получении которой после окончания школы ему собирается помочь Андерс.

— Это так круто, — говорит Йен, допивая содовую и затем сминая банку. — Ты будешь делать это все время. И получать за это деньги, черт возьми.

— Да, я имею в виду, если я получу эту работу, — говорит Микки, чувствуя себя неловко. Разговор об этом с Йеном заставляет его нервничать. Как будто он может сглазить. — Можешь передать мне тиски? Те, что побольше?

Йен подрывается за ними и передает Микки, чтобы он мог неподвижно закрепить наполовину законченный щит на деревянном столе, который он установил. — Ты ее получишь, — уверенно говорит Йен. — Ты потрясающий в этом деле. Они должны быть сумасшедшими, чтобы не нанять тебя.

Микки не знает, что на это ответить, просто переминается с ноги на ногу, изучая лежащий перед ним металл, проводя по нему руками, чтобы чем-то себя занять. — Ну да, — говорит он наконец. — Люди чертовски глупы, не так ли?

Йен пожимает плечами и кусает шоколадный батончик. — В основном, — говорит он с полным ртом карамели. Микки старается не пялиться.

Йен молчит несколько минут, позволяя Микки сосредоточиться на работе.

— Итак, ты уже работал над рукой? — Спрашивает он через некоторое время. Микки удивленно замирает. Он не упоминал об этом с той ночи, когда они вместе смотрели фильм. Он было подумал, что Йен уже и забыл об этом.

Микки вытирает лоб тыльной стороной запястья. Для октября все еще необычно тепло, даже душно. Но листья изменились. Не то чтобы он жаждет зимы или чего-то еще (счета за отопление кусаются), но эта затянувшаяся половина лета странная. Заставляет его кожу чесаться.

— Вроде того, — говорит он наконец. — Разобрался с верхней частью, легкотня. Но скользящие пластины, вся эта дрянь на нижней половине руки… — он замолкает. — Извини.

Йен выглядит смущенным. — За что?

Микки удивленно моргает. — Я… да, я пока не знаю, как это сделать, — неловко заканчивает он. Странно, что Йен хочет услышать обо всем этом. Микки не знает, что ему с этим делать.

— О, — говорит Йен. Звуча … разочарованно? Возможно. — Ну, если ты закончишь вовремя, тебе стоит прийти на вечеринку к Шейне. Это может быть круто — Капитан Америка и Зимний Солдат. У них нет конкурса или чего-то такого, но это все равно было бы круто.

Микки не может сдержать легкой усмешки. — Я не пойду на вечеринку на Хэллоуин, Галлагер. Мне не двенадцать.

Йен пожимает плечами. — Ну, я имею в виду, что мы же не собираемся прыгать за яблоками (3) или что-то подобное. Это просто предлог, чтобы напиться и съесть кучу конфет.

— Это я могу сделать и дома, спасибо, — говорит Микки. — И, если это все ради того, чтобы напиться, зачем я надрываю задницу с этим дурацким щитом для тебя? — Он постукивает по краю и прислушивается к звону металла.

Йен улыбается и снова пожимает плечами, откусывая большой кусок конфеты. Карамель прилипает к его нижней губе, и Микки рефлекторно потирает свою. — Потому что тебе нравится, — говорит Йен через секунду и пристально смотрит на Микки. Микки фыркает, но его сердце колотится так быстро, будто ему нужно куда-то бежать, что-то делать, но он не знает, что именно.

— Неважно, — бормочет он. Он хватает защитные очки, надевает их и зажигает горелку. Йен смеется и наконец отводит взгляд. Микки расслабляется, но его желудок немного сжимается от какого-то разочарования.

Это просто чертов кусок металла. Кому какое дело, в любом случае.

Лежа в постели той ночью, дрейфуя на краю сна, он, наконец, снова видит ее в своем сознании: совершенной и сияющей, все части переплетаются, скользят свободно, а затем прочно оседают на место. Идеально. Прекрасно.

Он включает лампу в спальне и нащупывает под кроватью блокнот, наполовину заполненный нечитаемыми математическими записями, наполовину — действительно важными вещами. Не то чтобы этот проект был важен. Просто, да. Это будет действительно круто.

Даже если он не наденет ее на какую-то дурацкую вечеринку.

Они наносят последние штрихи на покраску щита Йена под вытяжкой в школьной мастерской. Хэллоуин в пятницу, через два дня.

— Я рад, что не заморочился о полном костюме, ты знаешь? — Говорит Йен, его голос немного приглушен респиратором, который он надел от испарений. — Я просто хочу, чтобы щит был в центре внимания, понимаешь?

Микки не отвечает, просто наносит по краю еще одну маленькую порцию красной краски, а затем отступает, чтобы рассмотреть его.

— Что ты собираешься надеть? — Спрашивает Йен.

— Для чего? — Говорит Микки намеренно непонимающе. Может быть, если он скажет это в правильном тоне, Йен наконец-то откажется от этой идеи.

— С рукой, на вечеринку, — говорит Йен. — Я понимаю, почему ты пока не хочешь мне ее показывать, но…

Микки поворачивается и пристально смотрит на него. — Какого хрена ты несешь? — Он огрызается. — Кто сказал, что я когда-нибудь покажу ее кому-нибудь?

Йен в замешательстве моргает. — Но… какой смысл делать это, если никто этого не видит? — Спрашивает он.

Микки качает головой. — Изготавливать это. Вот в чем суть. Не знаю, почему тебе так трудно уяснить это в своей голове, — говорит он.

— Значит, ты делаешь ее! — Говорит Йен, и Микки не видит его улыбки под респиратором, но он точно ее слышит.

— Боже мой, — бормочет Микки. — Ты как чертов питбуль. Ты можешь просто забыть об этом, Галлагер?

— Нет! — Весело отвечает Йен. — Мне нужен Баки (4), а Баки нужна рука. Думаю, это делает вас с Баки идеальной парой, да?

— Христос. Я же говорил. Я не покажу свое лицо (5) на гребаной Хэллоуинской вечеринке. Этого никогда не случится.

— Мне не нужно видеть твое лицо, Мик, — самодовольно говорит Йен. — У Зимнего Солдата потрясающая маска. — И Микки всерьез подумывает о том, чтобы распылить эту краску прямо на лицо Йена. Посмотреть, как он собирается быть Капитаном Америкой с большим пятном красной краски, которое будет соответствовать его глупым рыжим волосам.

Все это чертовски глупо.

 — Я выгляжу глупо, — бормочет Микки, глядя на свое наполовину закрытое маской лицо в зеркале ванной. Они не смогли найти такую как в фильме, поэтому он просто носит маску вокруг глаз, как в комиксах. (Это, если верить словам Йена. Микки их не читал.) На нем черные джинсы и черная рубашка, и старые черные наколенники, сохранившиеся с тех пор, как Игги хотел играть в футбол в средней школе и украл их у другого ребенка.

— Ты шутишь? — Говорит Йен. — Посмотри на эту штуку. Черт возьми, чувак. — Он тоже смотрит на Микки в зеркало, и глаза у него широко раскрыты.

Рука выглядит нормально.

Йен одет в обычные джинсы и обтягивающую голубую с серебряным футболку, которая выглядит, как одежда Капитана Америки из нового фильма: большая звезда и серебряные полосы на груди и плечах.

Он тоже выглядит нормально.

— Черт, — бормочет Микки. Глупо, что он нервничает из-за этого. Это просто глупая вечеринка. Он хватает бутылку медового виски, которую они передают туда-сюда между собой (он тошнотворно сладкий, но Йену такой нравится больше, чем обычный, так что все равно), слезает с раковины и делает еще один глоток. Он обжигает горло сладким и горячим. — Ладно, блять, давай, черт возьми, покончим с этим.

— Вот это настрой, — говорит Йен и закидывает руку ему на плечо. Микки отмахивается от него, и они уходят.

На улицах полно людей, которые берут своих детей на «сладость или гадость» (6), подростков, уже пьяных в хлам, и всех остальных гуляющих. Наконец в воздухе ощущается легкий холодок, достаточный лишь для доказательства того, что действительно наступила осень, и Микки не может удержаться от того, чтобы немного побахвалиться, рука достаточно твердая и сильная у него на боку. Щит Йена сияет в желтом свете уличных фонарей, и это хорошо, и Йен хорош, и, черт возьми, Микки думает, что, возможно, это будет хорошая ночь, в конце концов.

Пока они не добираются до вечеринки и не входят внутрь. Там душно и громко, и музыка отстойная, и кто-то раздает слабые алкогольные напитки, которые еще более отвратительны, чем та медовая фигня, с которой они разминались весь вечер. Микки опрокидывает два напитка и даже не чувствует этого.

Йен, кажется, знает кучу людей, и они все чертовски рады видеть его и в восторге от щита, все хватают его и начинают передавать, «черт возьми, ты мог бы остановить чертову пулю с этим, да»? И Йен ухмыляется, как будто он все это сделал сам, и теперь между ним и Йеном стоит человек, а потом еще двое, но кого это волнует, не похоже, что Йен заметит, если он уйдет или что-то еще.

Микки ныряет на улицу покурить. Слишком много долбаных людей на этой дурацкой вечеринке.

Он уже наполовину закончил, когда Йен находит его, прислонившегося к задней стене дома, и подходит, чтобы встать рядом с ним. По соседству проходит еще одна вечеринка: приглушенный свет и пульсирующая музыка. Микки видит, как люди танцуют, прижимаясь друг к другу, и он неловко отодвигается от теплой ноги Йена, прижатой к его ноге.

Йен молча протягивает руку за сигаретой, и Микки делает еще одну затяжку, затем протягивает ее, убедившись, что их пальцы не соприкасаются.

— Пойду домой, — говорит Микки через секунду, ненавидя, как тихо звучит его голос. Как будто он спрашивает, а не говорит.

— Не уходи пока, — говорит Йен. Микки украдкой бросает на него умоляющий взгляд.

— Почему бы и нет, — бормочет он. — Я там никого не знаю.

— Ты знаешь меня, — говорит Йен.

— Нет, ни черта я не знаю, — огрызается Микки. — Единственное, что я знаю о тебе, Галлагер, это то, что у тебя дерьмовый вкус в кино.

Йен издает смешок, докуривает остаток сигареты и отбрасывает ее в сторону. — Кажется, тебе понравилось, — говорит он, а затем протягивает руку и проводит пальцами по металлической руке.

Микки смотрит на руку Йена на себе. Это чертовски странно, он на самом деле не чувствует прикосновения, и можно ли тогда считать менее странным, что Йен это делает? Йен не отодвигается, просто продолжает прикасаться к нему, нежно потирая большим пальцем, с изумлением водя туда-сюда по металлу.

— Какого хрена ты делаешь? — Тихо говорит Микки, во рту у него пересохло. Йен не смотрит на него, не отвечает. Как будто Микки вообще ничего не сказал.

Затем медленно глаза Йена поднимаются, чтобы встретиться с ним взглядом.

Микки знает, он знает, словно наблюдает за происходящим со стороны, что собирается сделать Йен. Так что нет никакого чертового оправдания, вообще никакого, тому, что он просто стоит там и позволяет Йену наклониться и поцеловать его в губы: его губы смыкаются над нижней губой Микки и задерживаются там на секунду, а затем отстраняются с мягким звуком, как в кино.

В течение секунды Йен не двигается. Он по-прежнему прижимается лицом к лицу Микки, их губы опять почти соприкасаются только от дыхания. Его дыхание обжигает рот Микки, и все его тело чертовски ноет, ничего подобного он никогда не чувствовал, находясь рядом с кем-то раньше.

С легким вздохом Йен снова отстраняется, а Микки остается стоять в шоке.

— Прости, — тихо говорит Йен, и теперь он смотрит в землю. У Микки сводит живот.

— Что это было? — Спрашивает Микки. Дерьмо. Черт. Какого хрена.

— Сказал, что мне жаль, — грубо говорит Йен и сглатывает. Похоже, он сдерживает слезы. — Ничего не могу поделать, прости, Мик. Пожалуйста, не уходи. Я оставлю тебя в покое, только… пожалуйста. — Он качает головой и начинает отворачиваться.

Микки протягивает руку и хватает Йена за запястье не сильно, но достаточно, чтобы заставить его остановиться. — Я спросил, что это было.

— А ты как думаешь? — Говорит Йен. Он все еще не смотрит Микки в глаза. — Ты чертовски … Ты мне нравишься. Понятно? Я просто… я не должен был этого делать. Это было глупо.

— Да? — Говорит Микки. Кожа запястья Йена горячая под его пальцами, и он немного сжимает хватку, притягивая Йена к себе. — Ты так думаешь?

— Я… что? — Йен задыхается. Теперь он, наконец, оглядывается на Микки, переводя взгляд с его глаз на рот. Микки облизывает губы. Не нарочно, просто так получилось, и теперь Йен смотрит на них.

— Ты думаешь, это глупо? — Микки спрашивает снова, и Йен открывает рот, чтобы что-то сказать, но прежде, чем он успевает это сделать, Микки наклоняется вперед и они снова целуются, но на этот раз Микки действительно что-то делает, и блять, блять, это хорошо. Тепло открытого рта Йена и тихие звуки их губ, соединяющихся вместе, затем немного отодвигающихся, снова и снова, но никогда не далеко, всегда соединяясь обратно, чтобы продолжить опять. . .

Йен отстраняется, и Микки пытается последовать за ним, его губы скользкие и покалывающие, но Йен смеется и прижимается лбом к лбу Микки. — Прости, — шепчет он. — Надо дышать.

— Уверен? — Говорит Микки.

— Не-а, — говорит Йен, немного улыбаясь прежде, чем они снова погружаются в поцелуй с головокружением и сбитым дыханием. Руки Йена теперь обхватывают предплечья Микки, и он чувствует жар от прикосновения через рубашку с правой стороны, но слева, через руку, — ничего. Микки протягивает руки и кладет ладони на талию Йена, затем сгибает правую руку так, что его пальцы скользят под футболку Йена, прижимаясь к его обнаженной коже.

Йен удивленно вздыхает и отстраняется. — Черт, — шепчет он.

— Что? — Говорит Микки.

— Я, эмм... Нам наверное стоит… — начинает Йен, и на этот раз он так сильно покраснеет, что Микки может заметить это даже в темноте.

— Убраться отсюда? — Микки заканчивает.

— Да, — говорит Йен. — Ко мне домой. Лип на свидании с какой-то девушкой, Фиона работает, Карл и Дебби…

— Прямо сейчас мне не нужна вся перекличка, — говорит Микки, снова хватая Йена за запястье и таща его к тротуару на дальней стороне заднего двора.

— Подожди! — Говорит Йен. — Мой щит. Он все еще внутри.

— Йен, — терпеливо говорит Микки. — Я сделаю тебе новый дурацкий щит, если ты оставишь эту дерьмовую вечеринку со мной прямо сейчас, блять. Договорились? — Он сжимает запястье Йена и поднимает брови.

— Угу, договорились, — говорит Йен, широко раскрыв глаза. — На самом деле, тебе и не нужно. Эм, эта затея со щитом, это было больше поводом. Своего рода отвлекающий маневр?

— Галлагер, — говорит Микки голосом, который, по его мнению, кажется довольно терпеливым. — О чем, черт возьми, ты говоришь?

— Да, хорошо, — говорит Йен, уставившись в землю. — Итак, я … в значительной степени просто искал повод, чтобы побыть на занятиях в мастерской.

— Что? Зачем? — Говорит Микки. Теперь он просто искренне смущен.

— Чтобы я мог провести время с тобой, — говорит Йен, а затем нервно смотрит на Микки.

Микки смотрит пристально. — Ты, блядь, издеваешься надо мной сейчас?

— Нет, — защищается Йен. — С чего бы мне шутить?

— Ты хочешь сказать, что заставить меня потратить две недели на то, чтобы сделать тебе гребаную точную копию реквизита для фильма — это твоя попытка залезть мне в штаны? — Требует Микки.

Йен неловко переминается с ноги на ногу. — Гм, может быть? Прости?

— Ну, господи, Галлагер, — говорит Микки. — Миссия, блядь, выполнена, я полагаю. Теперь мы можем убраться отсюда? — Он снова поднимает брови.

Йен усмехается. — Да, черт возьми, — говорит он. — Пойдем.