Конкур - Глава 1. Возвращение

Глава 1. Возвращение

Душа юного графа пела и воспаряла. Он не сдерживал улыбки, когда сходил с трапа парохода на родную американскую землю. Дорога от Франции заняла у него две недели, ни больше ни меньше. И вот, жарким полуднем, он наконец прибыл в свою родную страну после окончания обучения в академии, куда его четыре года назад отправили родители.

— Ах, как же приятен этот воздух, — вдохнул Тэхён восторженно, с улыбкой обращаясь к своему камердинеру* — молодому мальчику, на два года уступавшему ему в возрасте.

— Верно, тут-то запах почище, — согласился Лукас, принимая с благодарным кивком чемоданы из рук Юнги, — французы поистине нечистоплотны.

Граф засмеялся, бодро озираясь по сторонам. Люди толпами ходили по порту; совсем близко с криками грузный мужчина продавал рыбу в бочках, которой воняло будь здоров и которая, несомненно, своим отвратным запахом немного портила всё впечатление от прибытия на родную землю.

— Что ж, где же наши провожатые. Видишь их? — Тэхён нетерпеливо начал идти вперёд, прикрывая глаза от палящего летнего солнца. Кожа под тканью пиджака у него уже вспрела.

— Господин, нам нужно выйти из порта. В этой толпе мы никого не увидим, — Лукас посмеивался, следуя за Тэхёном с несколькими чемоданами в руках. Граф спохватился и взял один из тех, который грозился вот-вот упасть, за что камердинер благодарно ему улыбнулся.

Лукас оказался прав: стоило им выйти к вымощенной камнем дороге, как глаза Тэхёна тут же наткнулись на дилижанс* с фамильным гербом его семьи. С эмоциями, не присущими молодым господам, Тэхён радостно хлопнул в ладони и пружинистым шагом направился к транспорту. Он распахнул дверцу, и улыбка его померкла: дилижанс был пуст. Родители не приехали встречать его после всех тех лет, что они были порознь.

— У них наверняка много дел, — успокоил себя Тэхён. Кучер повернулся к нему с добрым, располагающим выражением лица.

— Ох, поглядите, как вы вымахали, — воскликнул он.

Тэхён по голосу и голубым глазам с нависшими от возраста веками признал в нём доброго старичка, который жил в их поместье уже долгие годы.

— Джерри, это вы! Я так рад видеть знакомое лицо! — вскликнул граф, садясь в карету и ставя чемодан меж ног. Подоспевший Лукас посмотрел на сие действие неодобрительно, засовывая поклажу в своих руках в специально отведённое для этого место на крыше. — Как поживают мои родители?

— О, лорд, прекрасно. Ваш отец хотел встретить вас, но у него возникли неотложные дела. — Тэхён понимающе кивнул на чужие слова, наблюдая за тем, как Лукас сел напротив него. Его рыжие волосы были в полном беспорядке, и молодой господин не понимал, как можно было довести их до подобного состояния. — Готовы ехать? — обратился кучер, натягивая поводья, отчего послышалось ржание двух белых лошадей.

— О, несомненно. — Тэхён дал отмашку рукой, принявшись жадно смотреть на улицы города, медленно редевшие и уходящие в деревья и посевные поля.

Их дом, как он помнил, был далеко, ближе к сельской местности. С огромным садом и пастбищами вокруг. Его мать, жившая в тихой Корее среди гор и персиковых деревьев, где сам Тэхён никогда не был, не любила городскую суету, и отец, урождённый американец из богатого сословия, который чуть ли не насильно вырвал свою будущую жену из родной страны, стремился исполнить все её прихоти и пренебречь такими своими желаниями, как особняк ближе к центру города. Их брак был взрывом сплетен для общества. Богатая кореянка вышла замуж за американского предпринимателя, бросила свой дом и родила ему сына в Америке — да где это видано? Тэхён унаследовал фамилию отца — Равель, но его имя отстояла мать, решившая не забывать о своём происхождении и чтить родные корни, даже находясь от Кореи на другом конце земного шара. Однако отец Тэ был непоколебим и дал Тэхёну второе имя, в честь умершего прадеда, никогда не называя сына корейским. Из его уст можно было услышать только «Винсент», и за редким исключением — практически никогда — он ласково мог назвать сына «Ви».

Когда они приехали к поместью, Лукас спал. Тэхён не понимал, как этот мальчишка смог сделать это, учитывая невероятную тряску. Когда они наконец остановились, граф выбрался из кареты, со стоном разминая затёкшие во время долгой поездки мышцы. Поместье, казалось, осталось в своем первозданном виде и ни капельки не изменилось с тех пор, как Тэхён покинул его. Всё тот же каменный двор, фонтан и красиво подстриженные деревья, всё та же огромная лужайка с высаженными цветами — мамина прихоть.

— Заведу лошадей в стойло, лорд, — обратился Джерри к Тэхёну, указывая морщинистым пальцем в сторону белого амбара.

— Конечно, — Тэхён кивнул и, выпрямив спину и сделав глубокий вздох, начал идти в сторону дома.

На пути ему встречались знакомые лица: рабочие и гувернантки, убиравшие дом к его приходу. Однако он не заметил ни одного из членов своей семьи, что невероятно печалило. Обойдя весь дом, Тэхён наконец подловил в коридоре одну из служанок, спросив, не знает ли она, где находились его младшие сестрёнки.

— Последний раз я видела их на заднем дворе, — сказала молодая девушка, неловко замявшаяся под взглядом Тэхёна. Благодарно ей кивнув, граф туда и направился.

Застеклённые двери были широко распахнуты и вели на террасу, которая, в свою очередь, в сад. Не слишком роскошный, но очаровательный, с яблоневыми и сливовыми деревьями. Тэхён вышел на террасу и спустился по широким ступеням. Он шёл среди деревьев, пока не достиг самой кромки сада, огороженного низким белым забором, за которым простирались мили ярко-зелёных прерий. Тэхён нахмурился, раздосадованный. Ему упорно начало казаться, что все в этом доме решили попрятаться от него. Он обернулся, намереваясь возвращаться, как взгляд его наткнулся на тёмно-бурого, точно кора дуба, коня, жевавшего свежую траву. Рядом с ним стоял молодой человек, смотревший на Тэхёна затылком. Он гладил коня по гриве и словно бы нашептывал ему что-то — можно было заметить, как уши животного при этом забавно дёргались. Граф мог поспорить, что никогда прежде не видел этого человека. Он явно был не в возрасте: даже со спины Тэхён не дал бы ему больше тридцати, и, вполне вероятно, его наняли для работы в то время, когда Равель отсутствовал. Господин сделал шаг вперёд, намереваясь узнать у нового работника о сёстрах и заодно познакомиться с ним, как сзади его окрикнули.

— Братик! Вот ты где!

Граф немедля обернулся. Его лицо украсила широкая, едва вмещавшаяся на лицо улыбка. Две десятилетние девочки в одинаковых белых кружевных платьицах бежали к нему с широко распахнутыми для объятий руками. Они были белобрысыми и кучерявыми, одинаковыми, как две капли воды, но с одним лишь странным, феноменальным отличием: у одной из них глаза имели миндалевидный разрез глаз, унаследовав гены матери, у другой же европейский — в отца. Тэхён считал это чудом.

— Дэхи! Ерим! Батюшки, как вы выросли! Вы только посмотрите! — воскликнул Тэхён и чуть не упал, когда в него врезались два урагана. Девочки засмеялись, их аккуратные локоны мягких волос щекотали Тэ по щекам.

— Мы скучали по тебе! — сказали они в унисон, заставив их брата умилиться.

— Я по вам тоже безмерно тосковал. Вы стали такими красивыми, ещё пару лет — и замуж будет пора, — подшучивал он, трепля их обеих по щекам.

— Нет, ты… — сказала Ерим.

— …женишься раньше нас! — закончила за неё Дэхи.

Тэхён поддержал смех девочек и повёл их в дом, преисполненный радостными чувствами.

— Ты привёз нам гостинцев из Франции? — вопрошала Ерим, смотря на брата с глазами до ужаса любопытными и азартно блестящими. Тэхён сощурился.

— Вот значит, как вы по мне скучали, да? — спросил он, а потом с резким броском принялся щекотать обеих. Его сестры с визгами убегали, чуть ли не снося на пути бедную гувернантку, которая ставила на стол вазу с цветами, едва уцелевшую после столкновения с чужим озорством. Женщина схватилась рукой за сердце и начала неодобрительно качать в воздухе указательным пальцем, но девочки лишь хихикали.

— Тэтэ, папа сказал нам, что приедет домой на автомобиле! — восторженно оповестила Дэхи, разворачивая конфету из жестяной коробки, которую Тэхён привёз из Франции в качестве подарка.

— Правда? — Тэхён изрядно удивился: ни разу отец не упоминал в письмах о том, что имеет желание приобрести машину. Он говорил, что нет ничего надежнее животного. Да что там, он же был заядлым коллекционером и собирал к себе в конюшню породистых скакунов, тешась при этом, как малое дитя. В общем, любил он лошадей безмерно — было странно, что он захотел заменить их машиной. — В Париже сейчас уже почти и не встретишь лошадей: все разъезжают на автомобилях.

— Я тоже хочу во Францию! — надулась Ерим, её сестра согласно поддакнула ей.

— Будет вам, — отмахнулся Тэхён. — Успеете ещё. Там не так уж весело: все такие интеллигентные и важные, что помереть со скуки можно.

Пока он говорил, со двора послышалось грозное, громкое рычание. Девочки переглянулись, а после дружно слетели с табуреток и понеслись в сторону окна. В нём, приближаясь к высокому кованому забору, ехала белая, длинная машина, позади которой валил, как из дымоходной трубы, дым. Тэхён скривился: куда милее ему были тихие, изящные лошади, чем сплавленный в огромное корыто кусок металла.

— Это удивительно! — в один голос восторгались Ерим и Дэхи, подпрыгивая на месте.

Держась за руки, они понеслись к выходу из дома, да ещё заодно и Тэхёна прихватили, едва поспевавшего за их рвением. Когда они вышли на крыльцо, машина как раз остановилась. Мама Тэхёна, Сонми, в ярко-синем платье и такой же шляпке с бархатной лентой, ждала, пока ей откроют дверь. Отец Тэ — Джон, мужчина не худой, но и не сказать, что толстый, поспешил выбраться из автомобиля и открыть жене дверь. Та галантно подала ему руку в белоснежной перчатке и поставила ногу в туфельке на невысоком каблуке на землю.

Любила же эта парочка вызвать шумиху — стремительно вокруг них собрались все служащие. Среди толпы Тэхён, однако, не заметил черноволосого мужчину, украдкой увиденного им в саду. Зато Лукас наконец проснулся и сейчас большими зелёными глазами, бликующими на солнце, смотрел на новое приобретение семьи Равель с приоткрытым ртом.

— Сын мой! Винсент, ты уже дома! — пробасил Джон. Тэхён широко ему улыбнулся, отметив на лице отца новые морщины и пару седых волос.

Его мать, шедшая с мужем под руку, погладила Тэхёна по щеке, глядя на своего ребёнка с теплотой и нежностью.

— Ты стал таким красивым. И высоким, — она улыбнулась, а Тэхён от похвалы гордо расправил плечи. — Я помнила, что, когда ты уезжал, едва ли твоя макушка доставала моих плеч.

— Предлагаю обсудить всё это за семейным ужином, — встрял в беседу Джон. Сонми глянула на мужа с приподнятой бровью. — Очень уж я проголодался, пока мы ездили урегулировать вопросы с поставкой. — В доказательство живот Джона издал тихое, беззлобное порыкивание.

— Папочка, а покатаешь нас? — Девочки смотрели на отца большущими, вопрошающими глазами, хватаясь за свободную ладонь отца, как бедные сиротки, вымаливавшие милостыню.

— Обязательно, — Джон кивнул, из-за чего под его подбородком гармошкой образовался второй, — но для начала мне нужно отдохнуть.

Тэхён смерил сестрёнок неодобрительным взглядом, а те сделали вид, что не заметили чужого к себе внимания, вперёд всех побежав в дом с задорным хихиканьем.

Тэхён, распаляясь возбуждением от всеобщего к себе внимания, рукоплеская рассказывал истории, приключившиеся с ним во время учебы. О нелюбимых уроках арифметики и этикета — мама смерила его грозным взглядом, — но об обожаемых им литературе и науке. Об архитектуре и о вкуснейшей выпечке, которыми он сполна насладился во Франции. О моде, отличной от Америки, и о том, что для матери он привёз очаровательный шарфик цвета лазури.

— Я хотел бы побывать не только во Франции, — признался молодой граф в конце своих речей. — Хочу путешествовать по всему миру. Например, побывать в стране, где ты родилась, мама, — Тэхён с улыбкой обратился к Сонми.

Женщина, аккуратно вытиравшая рот уголком тканевой салфетки, переглянулась с мужем. Вдруг показалось, что температура понизилась на несколько градусов, заставив кожу покрыться неприятными мурашками. Джон откашлялся к себе в кулак, прежде чем начать говорить.

— Винсент, ты уже взрослый, пора бы тебе думать о бизнесе. О семье. Знаешь, в девятнадцать уже почти все обзаводятся собственной.

Улыбка Тэхёна медленно померкла, как гасло солнце на закате, погружая мир во тьму. Даже девочки почувствовали перемену настроения, затихнув вдруг и уставившись в тарелки, начав катать вилками горошек по фарфору.

— Ты же помнишь Элайзу Бёрд?

Конечно, Тэхён помнил её. Это была девочка, с которой его сводили ещё в детстве. Дочь Патрика Бёрда — поставщика зерна и партнёра его отца по бизнесу.

— Скоро она навестит нас. — Джон посмотрел на сына из-подо лба, пригубив вина. — Я советую тебе присмотреться к ней. Очаровательная особа. Красива, умна, интеллигентна, с прекрасным характером.

Тэхёну хотелось закатить глаза. Последний раз, когда он виделся с этой девочкой, она ловила лягушек в пруду и пускала их на обеденные столы, надрывая живот от смеха, когда все дамы, занятые трапезой, вдруг с визгами начали разбегаться в стороны, походя на испуганных внезапным светом тараканов. Тэхёну хотелось сказать много чего, но он мог только это:

— Конечно, отец. Как тебе будет угодно. — Затем он встал и поправил рукава пиджака, деланно отдёрнув их вниз. — На самом деле я утомился после дороги. Пойду в свою спальню, вздремну.

И, ни на кого не глядя, он развернулся на каблуках туфель и зашагал к лестнице, прекрасно слыша, как отец с матерью обсуждали что-то, явно не соглашаясь во мнениях. Сонми говорила нечто вроде: «Нужно было говорить более деликатно», на что Джон в ответ: «Он уже не маленький, всё прекрасно понимает. Время игр подошло к концу».

Тэхён же чувствовал себя взрослым юношей, в глубине души всё ещё оставшимся ребёнком.

На следующий день его разбудил Лукас, ворвавшийся в спальню и бесцеремонно распахнувший портьеры, впустив внутрь уютных потёмок солнце, которое как раз смотрело в окно и потому безжалостно ослепляло даже сквозь закрытые веки. Тэхён поморщился и со стоном зарылся лицом в подушку.

— Ещё слишком рано, — пожаловался он хриплым голосом.

— Ваши родители сказали мне разбудить вас и позвать к завтраку.

Тэхён приоткрыл один глаз. Лукас, стоявший в солнечных лучах, напоминал ему одуванчик: яркий, пушистый и радостный. Смерив его недовольным взглядом — каким образом человек вообще мог быть таким счастливым по утрам, — Тэхён отбросил одеяло и встал. Ему тут же подали кувшин с водой, полотенце и накрахмаленную одежду. Пока он умывался, Лукас, напевая, заправлял постель.

Зевнув, Тэхён выбрался из комнаты. Всё было тихо, и снизу не доносилось звуков приборов и суеты, привычных для приемов пищи. Даже спустившись на первый этаж, граф не обнаружил за столом никого из членов семьи.

— Миссис Равель захотела сегодня позавтракать на свежем воздухе. — Послышался голос Лукаса со спины.

— Вот как. — Нахмурившись, Тэхён прошёл через приемную на террасу. Сразу же он увидел на поляне накрытый к завтраку стол. Его отец читал газету и пил кофе, а мать смотрела на игравших вдалеке, возле пасущихся лошадей, дочерей.

— Пока ты шёл сюда, мы все уже успели позавтракать, — пожаловалась Сонми.

— Слишком хорошо спалось на моей кровати. Перина дома намного мягче, чем в общежитиях академии. — Пожал Тэ плечами и потянулся за тостом и маслом.

— Мы с твоим отцом недавно обсуждали поход в театр, — сказала Сонми невзначай.

Тэхён подавил желание скривиться: слова матери были для него не слаще лимона. Он всей своей душой терпеть не мог спектакли, ведь те, в основном, были предпочтительней для дам.

— Правда? И что за постановка? — спросил он, однако, учтиво.

— Великолепный Шекспир, конечно же. — Она взмахнула ладонью, будто не знала ничего лучше.

Тэхён только открыл рот, чтобы ответить ей, как со стороны послышалось громкое «Осторожно!». Внезапное, оно было словно крик птицы в мирный, тихий будний день. Все без исключения обернулись на крик: Сонми ахнула, Тэхён и его отец подорвались с места.

Дэхи бегала позади лошади, не зная правила, которое гласило, что нельзя подбираться к кобыле с тыла: испуганное животное могло встать на дыбы и ударить копытом, сильно ранить или даже убить, особенно если это касалось маленькой хрупкой девочки. Задняя нога лошади уже поднималась, готовая нанести ужасные последствия. Тэхён смотрел на это с ужасом, изо всех своих сил устремившись к сестре, дабы защитить её. Но к Дэхи, не подозревавшей об опасности и застывшей на месте от внезапного окрика, уже несся конюх, который увидел происходящее как раз вовремя, чтобы успеть перехватить ребёнка в последний момент и подставиться под копыто своим телом.

Лошадь ржала, обеспокоенно перетаптываясь на месте. Дэхи с испуганными глазами держалась за своего спасителя, который морщился от боли после удара в бедро, прижимая к нему ладонь, однако при этом девочку другой рукой держал крепко. В его теле, без сомнения, после тяжёлых работ на полях сил было хоть отбавляй.

— О, Боже! Дэхи, ты цела?! — Тэхён первым подоспел к месту происшествия, забирая девочку из чужих рук, по большей мере даже не обращая внимания на спасителя.

Сестра сконфуженно кивала. Её лицо было белое, как пергамент, лишившись детского румянца.

— Девочка моя, ты так меня испугала! — Сонми перехватила ребёнка из рук Тэхёна, крепко прижав к себе. От всеобщей встревоженности Дэхи заплакала, судорожно принявшись извиняться.

Тэхён вытер вспотевший лоб ладонью и наконец обратил свой взор на героя сегодняшнего дня. Тот до сих пор сжимал рукой покалеченное бедро, другой же гладил перепуганную лошадь по морде.

— Вы в порядке? — осторожно задал Тэхён вопрос.

Конюх поднял свою голову и встретился с графом взглядами. На секунду у Тэхёна перед глазами зарябило. Мужчина в рабочей рубашке, с отросшими волосами, собранными позади в маленький хвост, был таким же, как Тэхён. С глазами Востока, которые Равель мог увидеть у других не чаще, чем падающую с неба звезду. Его лицо вытянулось от удивления, мысли вдруг разбрелись.

— Не беспокойтесь, главное, что девочка цела, — ответил конюх, без остановки гладивший уже более спокойную лошадь, льнувшую к руке мотыльком к свету.

Тэхён отчего-то нервно сглотнул и поджал губы, вглядываясь в чужое лицо пристальнее. На самом деле, не было в нём ничего необычного: всё как у всех. Без дефектов, но и без каких-то особых изысков. Разве что глаза были чище и больше, чем у других, из-за чего человек казался добрее. Были такие люди, при взгляде на которых губы норовили принять форму улыбки. Душа к ним лежала без особой причины; хотелось протянуть руку, дотронуться. Тэхён свою сжал крепко в кулак и спрятал за спину.

— Но ваша нога… — настоял он, с огорчением смотря на чужое бедро. Он мог только представить ущерб, нанесённый ударом лошадиного копыта.

— Меня едва задело, — отнекивался конюх, в доказательство отнимая ладонь от бедра. Однако лицо его тут же скривилось, заставив бровь графа иронично приподняться. Он ни капельки не поверил словам рабочего. Мужчина явно приуменьшал ущерб, нанесенный ему. Тэхён думал, всегда ли герои стремились приуменьшить свою боль.

Он повернулся к своим родителям, которые были заняты тем, что пытались успокоить Дэхи. Сонми вытирала слёзы дочери платком, а Джон гладил девочку по голове, говоря что-то ласковым голосом. Ерим топталась на месте, неловко теребя подол своего кружевного платья. Никому и дела не было до пострадавшего конюха.

— Я помогу! — Лукас вдруг возник из ниоткуда, ловко закидывая руку раненого на своё плечо. Конюх удивлённо заморгал. — Не волнуйтесь, господин, я отведу его к тётушке Рене, — обратился рыжий мальчишка к Тэхёну. — Она его быстро подлатает.

И затем они втроём — хромой спаситель, фыркающая бурая лошадь и болтливый Лукас — начали удаляться, оставляя Тэхёна в растерянных чувствах стоять позади.