— Мы посреди леса. Тебе его не спасти.
Мужской низкий голос доносится откуда-то издалека, как будто из-под воды. Сугимото не нравятся произнесенные им слова. Он машет руками, но ничего не происходит.
— Кровь уже начала высыхать. Даже ему не выкарабкаться.
Начиная догадываться, почему не может пошевелиться, Сугимото поднимает тяжелые веки.
— Он борется. Возможно, его время еще не пришло.
Пронзительно голубые глаза смотрят ему прямо в душу. Неожиданно ощущения на мгновение возвращаются и сквозь леденящие объятия холода и вонь крови, до него доносится далекий аромат летних зеленеющих лугов.
◉•◉•◉
Сугимото проснулся в кромешной темноте. Запаниковав, хотел вскочить, но тело, отдавшись болью, вжало обратно, издав болезненный стон. За послышавшимся шелестом одежды последовало прикосновение ко лбу, и к Сугимото вернулась способность видеть. Обладателем голубых глаз оказалась темноволосая девушка. Поправив компресс, она наклонилась к его лицу и тихо произнесла:
— Все хорошо, ты в безопасности. Не двигайся. Сейчас я дам тебе воды.
Она отвернулась, и ее большие серьги на пушистых черных ушах-треугольниках звякнули в такт движениям. Ее лоб и человеческие уши скрывала синяя повязка с белым узором. Сугимито видел такой впервые. Подняв взгляд выше, он уткнулся в низкий потолок из связанных между собой зеленых лап елей, сквозь которые едва пробивался свет.
— Пей.
Ощутив холодное прикосновение фляжки, он чуть прихлебнул воду, смочив губы и, осознав сухость во рту, припал к горлышку.
— Не торопись, а то подавишься, — предупредила девушка.
Едва не кивнув в ответ, Сугимото моргнул. Дав сделать несколько глубоких глотков, девушка отодвинула флягу.
— Хочешь еще?
Фляга в ее руках ничем не выделялась. Обычная походная, какая есть у каждого солдата, но благодаря этому надежная. У него самого была такая. На девушке было белое хаори с тонкими замысловатыми белыми линиями по широкой синей кайме и темное кимоно. Японцы такого не носили. Айну — подумал он.
— Нет… — На короткий выдох потребовалось гораздо больше сил, чем он рассчитывал. Несмотря на это, он все равно договорил. — Спасибо… Что спасла меня.
— Благодари своего духа хранителя, Сугимото. Я рада, что ты выжил.
Она улыбнулась так искренне, что он едва не пропустил, как она назвала его по имени. Откуда она знала? Взволнованный, Сугимото ухватился за эту мысль, но тело взяло вверх и, утонув в тепле, погрузило в беспамятство.
◉•◉•◉
Следующее пробуждение настало днем. Девушки рядом не было. Не зная, сколько прошло времени, Сугимото аккуратно пошевелил конечностями. Те все еще болели, но уже не настолько, чтобы выть от малейшего движения.
Приподнявшись на локтях, он осмотрелся. Небольшой шалаш из связанных меж собой веток елей был размером чуть больше взрослого человека, вытянувшись в овал вокруг его тела. Сооружен он был явно наспех, но выглядел крепким. Чуть от выхода, куда он лежал ногами, виднелся разведенный костер, откуда в шалаш шло тепло, дымом уходящее вверх меж иголок. На нем в кучу были свалены какие-то тряпки, белая пушистая шкура и подоткнутый со всех сторон бело-серый плащ.
Снаружи раздался шелест земли и снега. Сугимото навострил уши, пытаясь оценить ситуацию. У входа показалась пара ног. Над одетыми на сапоги белыми гетрами с колена начинались синие штаны. «Солдат?» — успел подумать Сугимото и неизвестный, согнувшись вдвое, вошел в шалаш.
На темноволосой голове серели большие уши с черными кончиками. За его спиной, удерживаемая рукой, висела винтовка. Не смотря вверх, мужчина сел, поджав под себя ноги, и обернул вокруг тела длинный хвост в темные пятна. Ладонью подцепив упавшие на лоб темные пряди, завел их на затылок и поднял голову. Его глаза были чернее самой ночи. С губ Сугимото невольно сорвалось:
— Старший рядовой Огата.
Направив уши в его сторону, Огата усмехнулся.
— Давно не виделись, рядовой первого класса Сугимото Сайчи.
Повисло молчание. Для Сугимото встреча с вышестоящим по званию, пусть он уже и освободился от службы, была больше выбивающей из колеи, нежели приятной. Между ними не было вражды, но и друзьями они не были.
Приставив винтовку к плечу, так, чтобы было удобно и сидеть, и воспользоваться ей, если придется, Огата произнес:
— Ты действительно Бессмертный.
И замолчал. Пару секунд поиграв с ним в гляделки, Сугимото лег обратно и уставился в потолок. Видимо жалеть раненного Огата не собирался, вынуждая тратить силы на вопросы.
— Что произошло?
— Это хотелось бы знать мне. Ты валялся посреди леса в обнимку с мертвым медведем.
Это было единственным, что Сугимото четко помнил. Огата опять замолк. Второй раз был уже не случайностью — тот не был разговорчив, но даже посреди боя вставлял колкое слово, о котором никто не просил.
— Старший рядовой Огата, я… — голос Сугимото захрипел, — Можно мне воды?
Ничего не говоря, Огата покопался в пожитках и достал флягу. Привстав, Сугимото принял ее из его рук и, делая вид, что не замечает, как чужая ладонь крепко держит ремень винтовки, стал жадно глотать воду. Напившись и утерев рот, лег обратно. Прохлада, попавшая в тело, несколько прояснила сознание.
— Старший рядовой Огата, — вновь начал он, — если я что-то не так сделал, и вы все еще держите на меня обиду, то я извиняюсь.
— Что ты имеешь в виду?
Спокойный голос ничем не выдал его отношения. Сугимото тяжело вздохнул.
— Я не знаю, в каком вы положении, но я больше не на службе, вот уже как полгода. Я сейчас охотник. А медведь… Я не смог убить оленя одним выстрелом. Медведь тоже шел за ним по кровавому следу. Сбежать возможности не было, поэтому я принял бой.
Издав нечто похожее на смешок, Огата зашевелился и в воздух взметнулся его пушистый хвост.
— Если бы это рассказал кто-то другой, то уже лежал бы с простреленной головой.
— Значит, вы мне верите?
— Посмотрим.
Повернув голову в сторону костра, Огата продолжил:
— Мы нашли тебя три дня назад. Крови было столько, что я решил, что даже ты уже не жилец, но узнав, что ты — волк, Асирпа решила вытащить тебя с того света. Благо, органы не задело, а только кожу содрало, иначе не помогли бы даже ее припарки.
Причина спасения Сугимото удивила не меньше, чем то, что солдат был связан с девушкой айну. Хвост Огаты едва заметно дернулся, что не ускользнуло от его внимания.
— Я тоже оставил службу.
Сугимото помолчал, думая, что от него ожидают.
— Значит, можно отбросить звания?
Черные кончики ушей двинулись.
— Можешь и дальше звать меня старшим рядовым.
Прозвучало отнюдь не как предложение. Проигнорировав это, Сугимото ответил:
— Посмотрим.
Тишина вернулась, но ненадолго. Огата вышел, не забыв взять с собой винтовку, чтобы подбросить в костер хворост, за которым отлучался, и начал шуметь ветками. Отгоняя так и норовящую усыпить сонливость, Сугимото подытожил: солдат и девушка были на его стороне, иначе он был бы мертв. Это было очевидно, но происшествие с медведем в очередной раз дало ему понять, что людям нельзя было так просто доверять.
Послышался женский голос. Огата ответил:
— Проснулся. Я дал ему воды. Есть не просил.
— Почему не предложил сам?! Огата, на тебя совершенно нельзя оставить раненного!
Тот, кажется, что-то возразил, но все заглушил шелест одежды. Присев, девушка лицом вверх вползла в шалаш. Встретив взгляд Сугимото с улыбкой, села впритык, задев коленями.
— Ты же голодный? Хуже не стало? Вечером надо будет проверить раны. Сегодня повезло, и в ловушки попалось много белок, так что можем устроить сытный ужин. У тебя есть какая-то нелюбимая еда? А любимая какая?
С каждым предложением приближаясь к его лицу все ближе и ближе, девушка едва не уткнулась ему нос в нос. Почувствовав ее запах, у Сугимото вырвалось:
— Ты — волк?
— Да! Огата сказал, что ты тоже. У тебя все в семье волки? У меня только отец был.
Наклоняться дальше было уже некуда, и девушка наконец-то это заметила. Резко выпрямившись, так что звякнули серьги, она сложила руки на коленях и извинилась.
— Прости за это. Я уже взрослая, но когда увлекаюсь, все еще веду себя, как ребенок. Единственный волк, которого я знала — мой отец, поэтому мне было бы интересно послушать твою историю. Разумеется, если ты захочешь ей поделиться.
Сугимото глянул наружу — ноги Огаты все еще виднелись рядом с костром. Чувствуя усталость, он коротко сказал:
— Мой отец тоже волк, но и только. Мне лучше, и я был бы не против поесть. Я съем все, что ты приготовишь.
Кивнув, девушка произнесла:
— Тогда отдыхай пока, я разбужу, как еда будет готова.
Не дожидаясь ответа, она встала и, начав говорить, покинула шалаш.
— Сегодня тоже будет читатап, Огата!
Снаружи донесся недовольный голос Огаты.
◉•◉•◉
Спустя пару часов, после сытного ужина, за который он с девушкой — Асирпой, все-таки полноценно познакомился, Сугимото спросил то, что его интересовало больше всего:
— Почему у тебя закрыты нижние уши? Разве в четыре не удобнее?
— Нижние уши — придаток человека. Верхние — дарованные камуи, позволяют слышать голос леса полнее. — Девушка положила ладони на закрытые синей повязкой уши. — Так, по крайней мере, передается из уст в уста, но даже те, кто начал отходить от традиций, хоть и не затыкают нижние уши, зимой их всегда хотя бы закрывают — они без меха ужасно мерзнут на морозе.
— Вот оно как…
Сугимото невольно прикоснулся к фуражке. Ее Асирпа отдала сразу, как только он попросил и, натянув козырек до бровей, он наконец-то почувствовал голову не голой. Солдаты звериные уши прятали в отверстия в фуражке, приглушая этим чувствительность, чтобы снизить шанс оглушения. Сугимото убирал их не только из-за вбитой привычки, но и чтобы скрыть, что он волк — редкость своей породы всегда приносила неприятности.
Глянув на улицу — Огата ужинал снаружи, потому что шалаш был слишком мал, чтобы могли удобно сесть трое, Сугимото перевел взгляд обратно на уши Асирпы. Та прибирала посуду.
— Ляжем сегодня раньше, чтобы проснуться до того, как солнце начнет вставать. Я ловушки проверю, и двинемся в путь.
— В путь? Куда?
— В Отару. Раз ты говоришь, что уже завтра встанешь, я хочу хотя бы проводить тебя. Ты же туда собрался?
Сугимото не ответил, и Асирпа с волнением посмотрела на него.
— Или все-таки отвести тебя в мой котан? Ты сомневаешься? Котан с языка айну - деревня. Мой народ очень дружелюбен.
Она была искренна — Сугимото был уверен. Он ответил:
— Мне некуда возвращаться, но винтовку починят только в городе.
— Тогда решено!
Воспрянув, Асирпа выглянула наружу и позвала:
— Огата, мы все. Я пойду посуду помою, а ты ложись, если хочешь, я на обратном пути подкину веток в костер.
Девушка вышла. Полусидевший Сугимото лег на спину и, подложив под голову сцепленные в замок ладони, закутался нижней половиной тела в теплые меха. Довольно вздохнул. Немногим ранее Асирпа осмотрела его раны и согласилась, что они заживали быстрее, чем она рассчитывала, и он вполне может передвигаться сам. О том, что предстояло в городе, он мог подумать и завтра, а сейчас следовало отдохнуть. Подумав так, он закрыл глаза, как услышал шелест шагов. Судя по их тяжести, в шалаше находился Огата.
Ожидая, что тот прижмется спиной к еловой стенке и уснет сидя, Сугимото, услышав, как тот устраивается рядом, чуть разомкнув веки, глянул в сторону и, ощутив тяжесть чужой головы на локте, вздрогнул. Винтовка легла прямо между ними, ремнем обмотанная вокруг руки Огаты.
— Не дергайся, Сугимото, я не кусаюсь.
Сугимото проследил, как тот потянул за лежащий на нем плащ, и накинул край на себя. Стало холоднее. Положил хвост на винтовку сверху, конец Огата уткнул ниже чужой подмышки и, будто проведя границу, вытянул по боку Сугимото, вернув потерянное тепло.
— Старший рядовой Огата…
— Что?
Ответ прозвучал недовольно, но спросив, Сугимото не мог промолчать и произнес:
— Удобно?
— Вполне. Из тебя хорошая грелка.
— Спасибо.
Сугимото слышал это уже не в первый и, скорее всего, хоть уже и отслужил, не в последний раз. Последовав примеру Огаты и закрыв глаза, он попытался отвлечься от личности тепла рядом и уснуть. Но усталости не было. Отдохнувшее тело уже практически заживило раны и, получив приток энергии от сытной мясной еды, требовало разрядки. Устремив ее в слух волчьих ушей, Сугимото стал искать что-то, что могло скрасить ожидание сна.
Весна еще только начиналась, и лес спал. Без ветра не скрипели и не трещали деревья. Ручей к которому ушла Асирпа так же было не различить. Сосредоточившись на единственном, что хорошо слышал — чужом размеренном дыхании и сердцебиении, Сугимото все-таки задумался об их обладателе.
Рядовой первого класса Сугимото Сайчи был из первого дивизиона, старший рядовой Огата Хякуноске — седьмого. Их знакомство было маловероятно, но творившийся на двести третьей высоте ад сделал их встречу реальностью. Объединив силы, они победили превосходящего их в числе противника и, выжив, вернулись к своим, после чего не виделись больше ни разу. Даже так, навыки, проявленные Огатой в том бою, плотно засели в памяти Сугимото.
Русско-японская война кончилась вот уже как более полугода назад, а солдат, дышащий так спокойно, словно и правда уснул на руке Сугимото, скорее всего, все еще с нее не вернулся. Сугимото не был уверен, что вернулся с этой войны и сам.
Лежащая между ними винтовка, чуть что вполне бы направившая дуло в его сторону, заставляла сердце биться чаще. Предпосылок этому не было, но чутье Сугимото обостренное чрезмерным отдыхом велело быть готовым. Неожиданно прижатый к телу хвост двинул кончиком. Собственный хвост Сугимото был прижат под спиной, но он все равно инстинктивно махнул в ответ.
— Сугимото.
Если до этого голос был недовольный, то сейчас низкий тон убил бы его, если бы это было возможно.
— Хочешь спать снаружи?
Исполнение угрозы было маловероятно — Огата по какой-то причине слушался Асирпу, а не наоборот, и та непременно не дала бы выгнать раненного, пускай тот и уверял, что уже здоров.
— Я не могу уснуть — выспался.
— Не мои проблемы.
Сложно было не согласиться, но Сугимото возразил:
— Тогда не отвлекайтесь на меня.
— Сугимото.
Они были едва знакомы, но Сугимото отчего-то сразу решил, что угроза сменилась с относительно безобидной, на очень болезненную. Отчаянные ситуации требовали отчаянных мер, и он произнес:
— Есть способ помочь мне уснуть, но он вам не понравится.
— Это я решу сам.
— Мой лучший друг еще с детства — тигр. Когда мы были маленькими, и я не мог уснуть, то он давал мне подержать свой хвост, и я каким-то образом засыпал.
Кончик хвоста Огаты задергался.
— Я же сказал, что вам не понравится.
Огата тяжело вздохнул. Решив, что тот потерял терпение, Сугимото распахнул глаза, ощутив, как чужой хвост, извернувшись против шерсти, задел его ногу и, легши на живот, замер, подрагивая концом. Поспешно высвободив из-под головы руку, Сугимото едва не скинул с другой Огату и взялся за хвост.
— Если ты что-то…
— Спасибо, старший рядовой Огата, — перебил Сугимото. Если бы он дал закончить, то, скорее всего, не смог уснуть бы и сейчас.
Фыркнув, Огата зашевелился. Убрал винтовку, положив с другой стороны себя и, повернувшись спиной, прижался к боку Сугимото. Хвост не забрал.
Зная Огату всего ничего, Сугимото мог с уверенностью сказать, что подобная уступка была не в его характере. Добротой он явно не отличался. Устать настолько, чтобы на все согласиться, ему было негде. Скорее всего, ему очень не хотелось лишаться грелки. Решив так, взявшись за хвост и второй рукой, Сугимото провел по нему пальцами и сдержал довольный вздох. Тигриная шесть была короче и грубее. Более длинный мех Огаты ощущался совершенно по-иному. Сравнение пришло неожиданно: Сугимото вспомнил, как ребенком держал одуванчик, вот-вот готовый сорваться со стебля и разлететься на множество пушинок. Следом за одним воспоминанием пришло и другое, когда они с Огатой попали в лазарет и он, ощутив себя в безопасности, под воздействием обезболивающего позволил себе глупую мысль: «Хвост старшего рядового выглядит очень мягким на ощупь, вот бы потрогать».