— Не хотите прогуляться на выходных?

      Они вышли из школы — погода была теплая, как никогда, все же наступил конец мая, учиться оставалось считанные недели, что не могло Итэра не радовать, — и это был первый вопрос, который задал Венти, стоило им оказаться на улице.

      Итэр задумчиво хмыкнул, переводя взгляд на Сяо — тот шел по левую сторону от него, в то время как Венти и Ху Тао — по правую, немного хмурый, но, в целом, не такой грустный, как могло быть после тяжелого учебного дня. Итэр не мог вот так взять и ответить — в первую очередь ему нужно было узнать мнение своего парня, нелюдимого настолько, что тот предпочитал избегать обычного скопления людей, не говоря уже о прогулке в компании — пусть и небольшой.

      Сяо, заметив его взгляд, как-то растерянно пожал плечами. Тогда Итэр понял, что это разговор не для лишних ушей, и, повернувшись к Венти, мягко ответил:

      — Я посмотрю, свободен ли, — Венти в ответ радостно кивнул, — и тогда напишу тебе вечером.

      — А куда мы пойдем? — Ху Тао сделала несколько быстрых шагов вперед, чтобы обогнать их на какое-то расстояние — так было удобнее смотреть на собеседников.

      — В боулинг!

      — Ну не-ет, у меня нет столько денег, — она прыснула, и Венти рассмеялся в ответ:

      — Я шучу. У меня тоже, — задумавшись на несколько секунд, он добавил: — Можем просто зайти поесть где-нибудь. И погулять. Даже после линейки…

      Поесть где-нибудь…

      Итэр едва сдержал подступающий вздох. Если их план действительно сведется к одному фастфуду, он будет вынужден либо отказаться, либо придумать отмазку на месте — из всей компании о его ментальном и физическом состоянии было известно одному Сяо, который, впрочем, никак на чужие слова не отреагировал, словно пропустив их мимо ушей.

      Ну, естественно, он и не должен был переживать об этом. Итэр же тоже не помнит все триггеры Сяо и все такое. Но на секунду все равно стало как-то неприятно. Всего на секунду. Итэру просто было бы спокойнее, если бы Сяо встрял в разговор и сам назвал это дурной затеей, потому что его, Итэра, не поймут — он же душа компании, откуда им всем знать, что последние полгода его шатает из стороны в сторону, с очень призрачной иллюзии ремиссии к очередному приступу самоненависти?

      А Сяо бы поняли.

      Но Сяо ничего не сказал.

      — Еще подумаем, — ответил Итэр, улыбаясь.

      — Спишемся тогда, — Ху Тао махнула рукой на прощание и развернулась, уходя от них прочь — ей идти в другую сторону.

      — Я тоже пойду, — весело произнес Венти — и они быстро попрощались перед тем, как тот свернул на следующем повороте.

      Теперь они с Сяо остались одни.

      — Ты домой сейчас? — Итэр уже несколько минут не сводил с него взгляда — с того момента, как они шли от ворот школы, — и теперь, стоя в ожидании автобуса, попытался завести диалог: Сяо весь день был какой-то потерянный и хмурый, еще и контрольными итоговыми обложили, из-за чего Итэр сам пока еще не был в состоянии поинтересоваться или поддержать — его бы самого кто поддержал.

      — Да, — вздохнул он, смотря на дорогу. — А ты? — хоть Сяо и говорил, как обычно, но Итэру мерещилось, будто что-то не так.

      — Я тоже, — и он не знал, стоит ли сейчас спрашивать — с одной стороны, они не в той обстановке, а с другой — а когда еще? Следующим утром? А если будет уже поздно? — Все нормально?

      — Да, — а вот теперь Итэр мог поклясться, что в голосе Сяо мелькнула нота раздражения. — Почему ты спрашиваешь?

      — Я волнуюсь.

      Сяо молчал несколько секунд, и Итэр подумал, что тот не собирается отвечать, но Сяо все же негромко произнес:

      — Забей, — «забей»? — Я просто устал.

      Наверное, если бы не то, как проходила эта неделя, Итэр бы не придал так много значения поведению Сяо. Может, дело вовсе не в Сяо, а в том, что Итэр себя накручивает, но ему становилось все тревожнее и тревожнее наблюдать за тем, как Сяо весьма отстраненно ведет себя с ним — Итэр уже миллион раз прокрутил в своей голове их последние разговоры, но не нашел ничего такого, что могло бы привести к этому. Итэру казалось, что он в чем-то виноват, хотя глубоко внутри понимал, что его вины нет — существует множество факторов, влияющих на чужое настроение, и, в конце концов, на его собственное тоже, но почему-то избавиться от навязчивой мысли все равно не удавалось.

      Что же происходит?

      — Мы пойдем гулять с ними? — он решил вернуться к теме поактуальнее и попроще.

      — Мы? — Сяо впервые за это время посмотрел на него.

      — Я не пойду без тебя, — объяснился Итэр.

      — Почему?

      — Потому что ты мой парень, — он несдержанно вздохнул — благо, они стояли вдалеке от других людей, а потому вряд ли их разговор мог кто-то услышать, — что я там буду без тебя делать?

      — Ну… — Сяо вновь отвел взгляд. — Давай сходим, — он звучал не неуверенно — как будто равнодушно, и Итэру показалось, что он прямо здесь сойдет с ума от непонимания.

      — Сяо, — серьезно окликнул Итэр, и Сяо соизволил посмотреть — уже хорошо, — скажи мне, что не так?

      — Да что не так? — Итэр удивленно распахнул глаза: Сяо произнес это достаточно…. Резко. — Я же сказал, что я просто устал. Ты можешь не искать подвох в моих словах?

      Это прозвучало если не как пощечина, то как отрезвляющее средство — точно, потому что Итэр не смог найтись с ответом. Может, он действительно просто накручивает себя… И тогда сейчас Сяо, наверное, ужасно неуютно рядом с ним, таким навязчивым и излишне тревожным, если он в самом деле устал, а Итэр надоедает ему. У всех может быть плохое настроение — и у Сяо в том числе. И Сяо даже не вымещал его на Итэре — это он уже, Итэр, надавил на него так, что тот отреагировал, поддавшись эмоциям.

      — Прости, — он виновато отвел взгляд.

      Вдали показался нужный автобус — Итэр заметил очертания номера (ему уже давно пора снова проверить зрение и сменить очки, потому что в своих он видел не так хорошо, как хотелось бы). Они зашли в него все в том же молчании, молча встали у окна и молча проехали несколько остановок. Итэр думал о том, как ему разбавить эту тишину, но, на самом деле, понимал, что ему не особо-то хочется это делать: чувствовал Итэр себя просто отвратительно. И не только из-за того, что теперь считал себя чрезмерно навязчивым, но и из-за того, как все это навалилось сразу: и трудный день, и трудная ситуация с Сяо, и какое-то мерзкое ощущение, что это все — только начало чего-то действительно плохого.

      Итэр должен был выходить первым — Сяо ехал немного дальше, — и он смотрел в окно, стараясь не пересекаться взглядом с чужим. После того, как они начали встречаться, все было вполне себе неплохо, и не сказать, что появлялись какие-то тревожные звоночки — кроме этой чертовой последней недели. Возможно, дело во внезапной общей хандре, возможно, в чем-то еще, но Итэр почти физически ощущал, как хреново Сяо, и от этого ему самому было плохо. Даже когда они лежали в кровати или целовались у подъезда, пока никто не видит, все равно словно что-то было… Не так. Итэр не мог точно определить это.

      Примерно как сейчас.

      Следующая остановка была его. И в момент, когда ее назвали, Сяо поднял голову и заговорил, вырывая Итэра из мыслей:

      — Правда, не подумай ничего такого, — скорее всего, он заметил, как разом после их разговора затих Итэр. Сяо потянулся рукой вперед, берясь за его ладонь и несильно сжимая — а после этого сразу отпуская, но даже несмотря на то, насколько краткий был этот жест, Итэру стало в один момент так легко, что он едва не расплакался. — Если бы что-то случилось, я бы тебе сказал.

      — Хорошо, — Итэр выдохнул, улыбаясь, — спасибо. До завтра?

      — До завтра.

***

      В воскресенье прогулка таки состоялась — и они все же сошлись на том, чтобы прогуляться, подышав свежим воздухом, и зайти в мак, обсудив последние новости и планы на лето — которых у Сяо не то чтобы было много. Если бы он вел дневник, то там на всю страницу было бы написано: «И Т Э Р» — и, собственно, это все, чем он планировал заниматься этим летом. По крайней мере, Сяо надеялся, что они все так же смогут видеться каждый день, потому что иначе эти три месяца пройдут для него просто отвратительно.

      — Да я уже с июля записан, — они взяли с собой еще Альбедо, который последнее время нередко встречался с Венти, и тот сидел прямо напротив Сяо, поочередно доставая картошку фри и закидывая ее в рот. — Они набирают до конца июня.

      — Может, я тоже запишусь, — Венти тяжело вздохнул.

      — Ты сдаешь биологию?

      — Может быть… — он потянулся к картошке Альбедо — и тот ничего не сказал, когда Венти взял у него. — Я еще не знаю. Вообще не представляю, куда пойду.

      Как же Сяо его понимал.

      Десятый класс уже, считай, закончился, а он понятия не имел, что тут делает — и что будет делать дальше. Еще даже примерно не представлял, какие предметы он будет сдавать, на какую профессию пойдет и пойдет ли вообще. Откровенно говоря, Сяо-то и в десятый пошел только потому, что не знал, куда ему деться после девятого, и решил еще немного потянуть время, но ему это… Не слишком сыграло на пользу.

      — Я сдаю, — в разговор вдруг встрял Итэр.

      Они единственные с ним ничего не ели. Сяо не стал ничего брать, когда заметил, что Итэр заказал только молочный коктейль, и теперь они пили его с одной трубочки, что, надо признаться, казалось Сяо даже милым. Он, конечно, понимал, почему Итэр не купил ничего из еды, и ему самому было бы неудобно есть рядом с Итэром — Сяо хотел хотя бы вот так молчаливо его поддержать.

      — Да у нас полкласса сдает, — Ху Тао хмыкнула, — мне кажется, нам все же стоило делать его профильным…

      Сяо не хотел больше участвовать в этих разговорах. Точнее, он не знал, как их поддержать, поэтому несколько минут просто сидел молча, наблюдая за тем, как Итэр спокойно общается с ними — оно и неудивительно, они же друзья. Сяо чувствовал себя лишним — несмотря на то, что Итэр к нему обычно периодически обращался, смотрел, что-то спрашивал, пытаясь включить в диалог, ему все равно было неуютно в их обществе, и, на самом деле, Сяо согласился пойти только потому, что ему хотелось попробовать выйти из зоны комфорта и одновременно с этим — не заставлять Итэра сидеть дома вместо прогулки с друзьями. Однако чем больше времени проходило, тем больше Сяо понимал, что сделал это зря. Очень зря.

      Возможно, он отвратителен, потому что это глупо — ревновать и, наверное, даже завидовать, — но по-другому у него не получалось. Сяо доверял Итэру, но Сяо сомневался в себе и в том, что он действительно настолько хорош, чтобы стоять выше, чем все эти прекрасные общительные люди, с которыми Итэр тоже поддерживает контакт — и с которыми знаком дольше, чем с ним.

      Он потянулся к коктейлю, отпил немного и отдал Итэру в руки, после чего склонился к чужому уху (Венти и Ху Тао в это время оживленно беседовали на какую-то тему, в которой Сяо не шибко разбирался, поэтому не вслушивался) и вполголоса проговорил:

      — Я выйду покурить.

      Итэр кивнул, и Сяо поднялся из-за стола, на удивленный взгляд Альбедо отвечая:

      — Скоро вернусь.

      На улице, с обратной от входа и парковки стороны, людей не было, и Сяо мог позволить себе встать немного поодаль, у ближайшего мусорного бака, чтобы там сразу окурок и оставить. Он затянулся, стоя спиной к зданию и смотря в небо. Ему нужно было немного успокоиться, чтобы вернуться к ним в относительно хорошем настроении — Сяо знал, что Итэр переживает на этот счет, и ему было приятно, но все же старался лишний раз его не беспокоить, особенно если брать в учет тот факт, что сам Итэр знатно устал за последние несколько недель — Сяо легко заметил это, и ему стало даже неловко за то, как порой неправильно он мог вести себя рядом с ним.

      Но Сяо тоже не робот. Сяо тоже может быть плохо. И, к сожалению, он еще не умел перебарывать себя в такие моменты, чтобы помочь Итэру. А Итэр умел — и, думая об этом, Сяо чувствовал вину.

      После выкуренной сигареты ему действительно стало полегче — возможно, даже не от нее, а просто потому что Сяо проветрил голову и побыл немного в одиночестве после того, как они уже около двух часов гуляли с довольно шумными людьми. Когда он уже выбросил окурок, Сяо не торопился возвращаться, решив постоять вот так еще немного.

      Все равно он там не нужен.

      Ну вот, ты опять испортил только-только начавший налаживаться настрой одной чертовой мыслью.

      Сяо хотел было потянуться снова к пачке, чтобы взять вторую, но в этот момент услышал чужие шаги — и, обернувшись, увидел Итэра, быстрым шагом подходящего к нему.

      — Прости, — это было первое, что он сказал, когда оказался достаточно близко, — я должен был пойти с тобой, но тогда это бы вызвало лишние вопросы.

      — Ты стесняешься того, что мы встречаемся? — Сяо спросил это тихо и весьма равнодушно, хотя внутри он кипел. Сяо не знал, почему именно этот вопрос пришел ему в голову — и, смотря на то, как мгновенно меняется выражение лица Итэра, он понял, что, наверное, сказанул лишнего, но было уже слишком поздно.

      В конце концов, это то, о чем он действительно хотел узнать.

      — Нет, — Итэр нахмурился, — я просто боюсь последствий.

      — Последствий?

      Сяо, правда, не понял, что Итэр имел в виду под «последствиями». Тот сначала ничего не сказал, будто бы задумавшись — скорее всего, подбирал слова, — и только спустя не слишком длинную паузу произнес:

      — Когда в школе впервые пошел слух, что я гей, меня затравили.

      — Прости…

      Сяо мгновенно стало стыдно за свои слова. Он не знал — Итэр не рассказывал об этом раньше, — мог только предполагать, но ему, в любом случае, казалось, что близкими друзьями это не должно восприниматься так остро — вряд ли же они отреагируют настолько ярко, что обозлятся или что-то вроде того…

      — Да ладно, — Итэр отмахнулся. — Мне уже ничего не сделают, но у тебя могут быть проблемы, — он подошел еще ближе, и Сяо пришлось приподнять голову, чтобы посмотреть ему в глаза. — Я не могу стесняться отношений с человеком, которого люблю.

      Он склонился, явно намереваясь поцеловать в губы, и Сяо сделал шаг назад, отстраняясь. Итэр остался на месте, удивленно вскидывая брови, и Сяо поспешил объясниться:

      — Я курил только что.

      Итэр как-то вымученно улыбнулся.

      — Очень мило с твоей стороны, — он махнул рукой, развернулся к Сяо спиной и, не оборачиваясь, добавил: — Я поехал домой.

      — Ты обиделся?

      — А? Нет-нет, — Итэр все же посмотрел на него, замотав головой, — все нормально. Мне просто Люмин написала пару минут назад. Я должен идти.

      Сяо подошел ближе, берясь за чужую ладонь:

      — Я провожу тебя.

      — Будет невежливо, если ты уйдешь, ничего им не сказав.

      — Да плевал я…

      — Пожалуйста.

      Он вздохнул — и отпустил руку.

      — Хорошо. Пока.

***

      Итэр чувствовал себя опустошенным.

      Он сам под конец прогулки пожалел, что согласился на нее, но когда увидел, что она еще и так сильно неприятна Сяо, то совсем сдулся. А когда Сяо отказался от поцелуя, это стало для Итэра тем самым последним фактором, который в один момент добивает окончательно — и хоть Итэр и, вроде как, понимал, что Сяо сделал это для него же, зная, что Итэру неприятен запах сигарет, но почему-то сейчас, в дни, когда ему особенно плохо, подобное воспринималось совершенно не так, как должно было. Итэр не винил его. Ему просто в один момент стало так тоскливо, что он не решился больше разговаривать с Сяо, оставаясь в компании, боясь, что он может нагрубить или съязвить, поддавшись эмоциям.

      Пусть лучше он поедет домой.

      Люмин, заслышав, что Итэр вернулся, поднялась на диване, смотря в его сторону.

      — Как погуляли?

      — Никак, — оборвал ее Итэр, снимая с себя светлый пиджак и вешая его в шкаф. Люмин молчала несколько секунд, потом нахмурилась и недовольно ответила:

      — Знаешь, если тебя там кто-то обидел, ты можешь не вымещать это на мне.

      — Знаешь, ты можешь и не язвить, если видишь, что я не в настроении, — Итэр говорил весьма резко и в какой-то степени грубо, прямо сейчас не волнуясь о том, как это звучало для Люмин. Он, в самом деле, не был настроен на приятные беседы или извинения, и уж тем более на рассказ о том, как он провел время с друзьями — Люмин могла проигнорировать, но вместо этого она подлила масла в огонь.

      Однако она больше ничего не сказала. И это ощущалось еще острее — уж лучше бы Люмин как-нибудь колко отреагировала на его слова, чем одарила ледяным молчанием.

      Итэр вышел из комнаты, направляясь в ванную. Больше всего ему сейчас хотелось оказаться под горячим душем.

      Он плотно закрыл за собой дверь, защелкивая ее (хотя Люмин обычно и не врывалась в помещение, когда Итэр купался, но все же), и принялся раздеваться, стягивая с себя одежду и кидая ее на крышку унитаза. Он остался в одном нижнем белье, когда подошел к раковине, чтобы взять заколку и поднять волосы, но…

      Итэр остановился напротив зеркала, всматриваясь в свое отражение. До жуткого худой, с выпирающими ключицами и виднеющимися ребрами, с бледными, искусанными губами, впалыми глазами и синяками под ними, с длинными, но уже давно не ухоженными волосами, спадающими вниз, прикрывая некоторые участки груди, и… Еще год назад Итэр бы посчитал, что выглядел идеально — ровно настолько болезненно, насколько это красиво, — но теперь, видя себя в таком состоянии, ему не хотелось задерживать взгляд. Но Итэр все равно не отводил его.

      Какой он мерзкий. Не только внешне — но и душой. Он отвратительный человек, сломавший жизнь не одному своему близкому другу (и не только другу), он продолжает отталкивать от себя людей, хоть и всячески старается строить из себя того, кем он не является.

      Когда этот чертов этап уже закончится? Как самому Итэру его закончить?

      Он пытается быть лучше, он пытается не плевать на людей, пытается стать для них тем человеком, которому не страшно довериться, которого можно любить, которого хочется любить — но действительно ли это Итэр? Действительно ли он тот самый человек, которого видят другие? Может, вся проблема как раз в том, что Итэр слишком плох для того, чтобы поддерживать образ, который он создал?

      Или это не образ?

      На самом ли деле он такой чуткий, воспитанный и эмпатичный, каким пытается казаться? На самом ли деле ему не насрать на чувства остальных людей? На самом ли деле ему не хочется послать всех далеко и надолго, оставшись в одиночестве? На самом ли деле он любит Сяо? На самом ли деле он мыслит адекватно, а не поддавшись своей ментальной болячке? На самом ли деле он существует?

      На самом ли деле он должен жить?

      Итэр чувствовал, как с каждой секундой у него сильнее сдавливает грудь. Ему давно не было так плохо — он мог вспомнить приступы апатии, которые длились несколько дней или неделю, мог вспомнить нервные срывы, однако когда из первого вытекало второго — явление в его жизни не то чтобы редкое, но проявлявшееся не настолько циклично, как первые два. И Итэр физически ощущал, что переступает границу.

      Ему хотелось завыть, но он не был способен даже нормально вдохнуть — он не был способен отвести взгляд от собственного отражения, словно если бы он это сделал, то окончательно потерял себя и растворился. Но Итэр и не мог продолжать смотреть. Он противен самому себе. Противен до невозможного. Противен так сильно, что хотелось прямо сейчас…

      Он, наконец, опустил взгляд, чтобы осмотреть раковину и ближайшие полки. Люмин уже давно предусмотрительно попрятала лезвия и не оставляла в ванной таблетки, зная, что обычно Итэр во время своих приступов скрывается именно в ней, поэтому он несколько секунд не мог ни за что зацепиться взглядом — ни за что, что могло бы ему помочь прямо сейчас почувствовать себя освобожденным.

      Ноги понемногу немели то ли от стресса, то ли от того, что Итэр не двигался, кроме слабых поворотов головой, а перед глазами все плыло — Итэр моргал и щурился, чтобы хоть немного оставаться в этом мире. Его пробило так сильно, что он накренился вперед, все же выставляя руки и опираясь ими о раковину, и в этот же момент наткнулся на ножницы, лежавшие на зеркале.

      Итэр потянулся, беря их в руку. Потом снова с трудом выпрямился, поднял мутный взгляд и уставился на свое лицо в отражении. На волосы, что лежали на груди.

      Вторая ладонь прошлась по ним сзади, собирая в подобие хвоста, и Итэр замер на несколько секунд.

      Станет ли ему лучше, если он сделает это?

      Он не стриг волосы очень давно — еще до того, как Томо умер, Итэр пожелал ходить с такой длиной, и Томо всегда говорил, что ему чертовски идет. Да, Итэр подвергся буллингу и непринятию первое время, но, в конце концов, он всегда считал это своей фишкой, не намереваясь ни красить их, ни как-либо менять свою стрижку, словно это стало неотделимой частью.

      В этом и все дело. Волосы — то, что так связано с Итэром, его прошлым восприятием себя, его периодом жизни, связанным с Томо и Куникудзуши, связанным с постоянным эмоциональным раздраем и самыми тяжелыми моментами, с тем, из-за чего он теперь стал таким.

      Может, если он отрежет, Итэр перестанет видеть в зеркале того жестокого тирана, каким считал версию себя годом-полтора ранее? Может, тогда он, наконец, откажется от того, что столь долгое время его тяготило?

      Руки Итэра дрожали, когда он держал раскрытые ножницы у основания хвоста.

Ненавижу. Ненавижу все это. Ненавижу себя. Ненавижу. Ненавижу. Ненавижу. Ненавижу.

      Он надавил — они не поддались с первого раза, получилось сделать только надрез из-за того, как много их было. В этот момент Итэр понял, что все кончено. И сомкнул их снова.

      Копна пшеничных прекрасных волос упала на пол.

      Итэр, выронив ножницы, взревел.