Когда ты охотник на редких зверей, «что-то странное» в НЗЖ – это отличная новость. Это должно быть что-то интересное и неизменно требующее моего внимания. Как я и рассчитывал, до нас новости дошли одними из первых. Двое парней вызвали меня на встречу, чтобы поделиться какими-то пугающими сведениями, и я сразу же направился туда. Понзу, конечно же, увязалась за мной, клятвенно обещая во время всех наших «сверх-серьёзных разговоров» сливаться с пейзажем, а я и не думал возражать. Её советы и спокойный, по большей части бесстрастный взгляд на вещи частенько шли мне на пользу. Но в этот раз всё пошло не так. Я наплевал на неприятное чувство где-то чуть ниже рёбер. «Гигантские жуки» – это шанс, а не риск! Я так давно хотел, чтобы обо мне услышали, чтобы моё имя было на слуху. В конце концов, чтобы Понзу гордилась мной.

– Маловато информации, – заявил я и, подперев голову упёртыми в колени руками, сделал вид, что задумался.

На самом деле, я просто пробовал на вкус ощущение от предстоящего мне дела и раздумывал, стоит ли брать с собой девушку. Всплески энтузиазма немного мешали мне думать, я сразу рвался в дело, как и всегда, но сдерживаться худо-бедно научился.

– Как охотник на зверей я должен сам на всё посмотреть, – проговорил я наконец, и уголки губ тронула едва различимая хищная улыбка.

Азарт в моём взгляде и вовсе не увидел бы только слепой, но мне плевать. Это была такая потрясающая возможность, что у меня едва мурашки по коже не забегали. Разве мог я отказаться?

Я должен был.

– Решено. Тогда я возьму три билета, – сказал один из этих ребят.

– Бери четыре, – впервые за всё время подала голос Понзу и, отвернувшись от клумбы, встала к нам лицом. – Я иду с тобой.

Парни смотрели на неё так, словно она возникла из ниоткуда и говорит на непонятном языке. Однако что-то заставило меня перечить ей. Мне не хотелось втягивать её во что-то опасное, а эти рассказы о жуках обещали уж точно не увеселительную прогулку.

– Нельзя! – я даже с места вскочил, чтобы стоять к ней лицом и звучать более убедительно. – Это слишком опасно, а у тебя ещё нет лицензии. Мы же о НЗЖ говорим!

– Именно поэтому, – она упирает руки в бока. – В НЗЖ нельзя приносить технологии. Если у вас найдут телефоны или передатчики, вас сразу же арестуют, – торжествующе улыбается. – Поэтому я и нужна вам… точнее, вам нужны они.

Она делает указательным пальцем несколько движений, и вокруг неё тут же собирается стайка пчёл. Я понимаю, о чём она. Это будет небольшим преимуществом для нас, ведь все, кто побывал в НЗЖ ранее, не смогли унести оттуда достаточно информации.

Мне и в голову не приходило подумать, почему. Проще было искать оправдание в том, что лучшие туда ещё не добрались, и именно поэтому это мой шанс. Мой шанс…

– Они смогут доставить сообщение куда угодно, – заключает Понзу, и я широко и искренне улыбаюсь.

Не хотелось с ней спорить, я рад был взять её с собой изначально, а при таком раскладе игра действительно стоит свеч. Я смогу защитить её от любой напасти, я был уверен в этом. Я шагнул на совершенно новый уровень мастерства, и мне жутко хотелось проявить свой недюжинный потенциал. Поэтому мы отправились в это опасное путешествие вместе, счастливые и настроенные на успех.

Наше последнее путешествие…

* * *

Скалистая местность. На лошадях по горной дороге мы всё сильнее углубляемся в опасную зону. Ветер треплет волосы, стук копыт дарит какое-то странное ощущение радости от движения вперёд, руки Понзу нежно обхватывают мою талию, а внутри лучится мой искристо-яркий энтузиазм. Моя сильнейшая сторона и самое большое несчастье. Счастливый человек становится уязвимым, потому что страх возможного поражения покидает его. Он просто не верит, что у него что-то может не получиться.

Будь я болен и разбит тогда, этого бы не случилось. И я был бы уверен, что она жива.

– Даже если не будет никаких жуков, наше путешествие наверняка увенчается успехом, если подтвердим существование каких-то неизвестных животных, – говорил я просто для того, чтобы хоть как-то выплеснуть разрывающее меня обилие мыслей и эмоций. – Мне нужны результаты, ведь я ещё молодой охотник за магическими животными. Раз уж я здесь, я должен довести дело до конца.

Мой взгляд горит хищными огоньками, я чувствую это. В такие моменты Понзу всегда особенно тепло улыбалась, а сейчас – ещё крепче прижалась к моей спине. Её прикосновения никогда не обжигали эмоциональными всплесками, они согревали и расслабляли душу. Я был так невыносимо счастлив…

Я был таким эгоистом…

* * *

Ужас от первой находки прошёлся чёрной трещиной по моему энтузиазму и просочился куда-то глубоко-глубоко, начиная лепить в моей душе предательские сомнения. Следы гигантских когтей, рассекающие яркими красными полосами спину подпольщика, вызывали страх. У него обнаружилось оружие, оказавшееся бесполезным, и ясно читался застывший в глазах ужас.

– Значит… – попытался запаниковать один из наших спутников.

– Я не уверен, – отрезал я, глядя на второй труп.

Холодок пополз по венам, я не мог скрыть от себя ещё и его. И не должен был. Осознать, что нашему составу не справиться, было первым шагом на пути к спасению. Я понял, что мы влипли, и надо отступать. После всех моих громких слов… Я оправдывал себя тем, что всё оказалось гораздо серьёзнее, чем мы ожидали.

И тут я увидел их. Кажется, сердце пропустило удар. Я медленно встал, неверящим взглядом глядя на подошедших к нам чудовищ. Их три, а способен сражаться с ними лишь я один. «Только бы не запаниковали», – подумал я тогда, лихорадочно соображая, что же делать. Не мне. Нам. Я же, чёрт возьми, отвечаю за всю операцию, будучи самым опытным из всех. Чтобы предотвратить панику, сначала мне нужно взять под контроль их внимание.

– Понзу! Баруда! Пекуба! Бегите по моему сигналу, – скомандовал я, взяв собственную волю в кулак и готовясь сражаться.

Драться за них. Бороться за Понзу. Я вдруг осознал, что, когда обещал себе защитить её, я не был морально готов к битве насмерть. Слишком тихими были наши обычные вылазки. А сейчас перед нами реальная опасность, унесшая уже множество жизней. Отсюда никто так и не вернулся. Но мы-то должны! Ради нас с Понзу я должен был победить.

Я не смог её защитить.

Первая стрела пронзила голову чудища, доказав, что я могу убивать их, а горящая туша рухнула на землю.

– Сейчас! – выкрикнул я и побежал вместе с ними.

Мы убегаем… Впервые в жизни я убегаю в таком ужасе. До сих пор я сдавался потому, что сражение не стоило того или потому, что не хотел убивать. Но в этот раз мы бежали от верной смерти, и она наступала нам на пятки. Этот леденящий страх, накатывающий волнами, мешал думать. Мы все были на грани паники, но мы не имели права поддаться ей, мы обязаны были выжить. Я не хотел быть героем посмертно, чёрт побери! И не мог допустить гибели Понзу. Мы должны быть счастливы ещё очень долго. Её крик… Лучшей эмоциональной оплеухи попросту не придумать. Я увидел их, этих тварей, напавших на самую солнечную девушку в этом чёртовом мире. По стреле в голову каждому, я готов.

– Я здесь!

Я выиграл нам с ней ещё пару мгновений. Больше и не надо. Ещё два пылающих трупа, и мы снова несёмся по лесу. Она в порядке… И всё же, я понял, что защитить её от всех напастей я не смогу. Что я, чёрт возьми, слабак!

А ещё эгоист.

Я не мог этого знать, да. Я оправдывал себя этим, но приносило ли это успокоение? Конечно же, нет.

Я должен был это предугадать. Проанализировать. Поверить чутью.

В тот момент я чувствовал, как наши жизни, наше счастье, наша надежда и десятки несбывшихся мечтаний отстают от нас, теряясь среди стволов деревьев. Мы теряли их. Теряли и нас самих. Но мы по-прежнему с каким-то бешеным ожесточением цеплялись друг за друга: чувствами, мыслями, переживаниями, которые объединяли наши души невидимой связью. Как будто мы держались за руки. Но так холодно... Словно тающие снежинки текут по венам. Нам нужно было всех предупредить. Нам нужна была помощь. Нам нужно просто продержаться. Ещё немного… Дождаться подкрепления из числа профессионалов.

Но у нас не было времени и, если уж совсем честно, не было и надежды.

Жажда жизни – это такое особое потаённое чувство, которое приходит лишь когда начинаешь идти над бездной по хлипкому шатающемуся мостику обстоятельств. Она всегда даёт какую-то хрупкую надежду и подпитывается цепенящим ужасом происходящего. Мы испытали такой, когда увидели, как муравьи-химеры уносят людей.

– Что… – выдавливаю я.

Они не просто убивают, они едят нас. Это не укладывалось у меня в голове. Как за столь короткое время в естественной среде обитания мог возникнуть вид, сместивший вершину пищевой цепочки? Так не бывает, это немыслимо! То, на что требуются долгие годы, здесь произошло за считанные недели.

– Что же здесь творится? – заканчиваю я огрызок своей фразы.

За последние пару часов мы стали свидетелями свыше десятка смертей. Выжить здесь…

Это было невозможно, в тот момент мы это поняли.

Но мы продолжали бороться. Бороться друг за друга. За жизнь, которая стала так дорога нам. У нас не было времени ни о чём сожалеть. Мы пытались передать послания другим, более сильным хантерам, но это не сработало. Виновато жужжащие пчёлы возвращались с нетронутыми записками.

– Это означает, что другие охотники, с которыми я поддерживала связь, были уничтожены.

– Вот как… – Понзу озвучила то, что мы больше всего боялись услышать. Однако мы проникли в НЗЖ не так уж и далеко. У нас ещё был шанс. – Надо уходить. Нам с этими существами не справиться. Надо выбраться и рассказать миру о том, что происходит. Чтобы сформировали вооружённые силы для уничтожения.

– Да без разницы… – прервал меня блондин. – Скорее, бежим отсюда! Иначе мы все…

Дальше всё произошло так быстро, что мы едва успели испугаться. Я уже не мог воспринимать, что вопила отрубленная гигантской клешнёй голова Пекубы, я действовал на инстинктах. Если бежать нельзя, то нужно драться. Использовать против противника всё: ярость, страх, боль. Правильных или неправильных решений уже не осталось, потому что всё, что мы делали сейчас, было неправильно с самого начала.

Одна большая, сильно затянувшаяся ошибка.

– Бегите! Подкрепление на подходе, – бросил я через плечо, когда труп чудовища с торчащей во лбу стрелой рухнул на землю.

Я должен был выиграть им немного времени и прикрыть спину. Я же обещал… Я обещал защитить Понзу, чёрт бы меня побрал! Я должен её спасти, должен вывести её отсюда.

– Что ж вы делаете?

Мерзкий голос заставил нас обернуться. Паук?! Ещё и такой быстрый.

– Мне сказали принести людей живьём. Надо свеженькими доставить их королеве.

Отвратительно-сладковатый голос и человеческое лицо… Это уже слишком. Если бы не крик Баруды, я бы, наверное, так и не выпал из оцепенения. Оранжевая стрела мигом полетела в это ужасающее существо и… он поймал её?! Внутри всё сжалось. Он схватил самую быструю из радужных стрел так, словно это какая-то яркая игрушка. Этих тварей невозможно переоценить. В тот момент я понял: если вот прямо сейчас нас не спасут, мы не выберемся. Он видит мою нэн и воспринимает нас как еду… Мои злость и страх достигли своего апогея. Для меня было действительно важно, сейчас я умру или чуть позже. Прежде, чем нас не станет, я должен хоть раз обнять Понзу. Ещё хоть раз…

Не знаю уж, как мне удалось увернуться от выпущенной им паутины, но этим я подставил под удар ещё одного нашего спутника.

– Баруда! – истошный вопль вырвался из моей груди, и я ринулся в бой снова.

Один раз не получилось – получится в другой. Я не мог колебаться, я должен был… Должен был спасти того, кого в один миг не стало в зубах этого жуткого существа. Его безвольно повисшее в лапах этой твари тело стало моим отчаянием. Нас осталось двое… Понзу. Я не мог… Я не мог позволить себе ещё одну ошибку. Она – всё, что у меня осталось. Этот уродец ещё и что-то вопил, а меня колотило крупной дрожью. Стиснув зубы, я пытался взять себя в руки, чтобы вернуть разуму хоть немного концентрации. Мне нужна стрела.

– Сволочь! – заорал я и натянул невидимую тетиву.

Он поймал и эту стрелу, а у меня окончательно сорвало все тормоза. Я напал на него с кулаками. Удар. Удар. Ещё удар. Мразь! Я хотел оторвать эту мерзко вопящую голову голыми руками. Удар. И ещё, и ещё. Это не даёт облегчения, но помогает не сойти с ума. Удар коленом с ноги даст мне ещё секунду. Прыжок и последняя стрела. На этот раз я смогу.

– Получай! – прорычал я, натягивая тетиву вновь.

Боль. От левого бока она растеклась по всему телу жаром, будто в мои вены впрыснули кипяток. Удары сердца отдаются в висках, а я даже продохнуть не могу. Понзу… Как же так. Ни один мускул не подчиняется разуму, да и тот стремительно угасает. Я падаю, и ничего не могу с собой поделать. Я снова проиграл.

* * *

Прости, Понзу, я не смог выполнить своё самое важное обещание в этой жизни.

Я не видел её в той груде тел, в которой очнулся сам. Значит, она всё-таки сбежала. Она всё сделала правильно, я уверен. Сильная. Рассудительная. Она бы побежала за помощью. Она попыталась бы спастись, чтобы спасти меня.

Но жива ли ты?

Мне так пусто… Мне кажется, я остался совсем один. Холодно. Дышать здесь так холодно и страшно. Так трудно. Противоядие, что я спрятал в зубе, было слишком слабым для их яда, но у меня есть надежда. Я же так и не обнял её на прощание. Я же, чёрт возьми, не успел! То, ради чего хотелось жить и дышать, утекает сквозь пальцы так легко и быстро, словно и не было его вовсе. Будто это просто дым, который приснился перед смертью. Сколько дней я цепляюсь за эти воспоминания, чтобы не рехнуться в груде человеческих костей?

Пока людей превращают в бесформенные куски мяса, закрывать глаза и представлять тепло её рук, вспоминать, как кончики пальцев с короткими ноготками впивались мне в спину. Как она улыбалась мне по утрам, растрёпанная и от этого ещё более милая. Как натягивала тюрбан мне на глаза, когда я слишком сердито на неё смотрел. Она так часто не давала мне сорваться и сделать глупость… Но в этот раз речь шла о моей мечте, потому она и не стала спорить. Она просто хотела быть рядом, до конца.

Я подвёл тебя, Понзу.

Самое страшное – она бы без лишних вопросов простила меня. Я же не смогу. Даже если она выжила, даже если мы выберемся, я не смогу себя простить.

Меня ищут. Снова они говорят обо мне, эти твари, а я… Я даже не знаю, что именно мешает мне двигаться – яд или оцепенение от пережитого шока. Мне кажется, сердце стучит слишком громко. Ещё удар – и его услышат. Ещё удар… но они снова уходят, а местный «повар» продолжает своё отвратительное действо. Вспоминаю запах мёда и вкус травяного чая, что она варила мне каждый день. Яркий вкус жизни, который сменяется сухим, смешанным с гнилью запахом смерти здесь, среди костей. Я постепенно начинаю забывать, почему вообще бегу от этого забытья.

Я должен был обнять тебя снова…

Вспомнил. Да, за это я ещё поборюсь. Она же ещё дышит, правда? Она ведь улыбнётся мне, когда я выберусь отсюда? Возьмёт меня за руку? И сожмёт пальцы так, что я пойму: я жив. Я жив ради неё.

Наблюдать за происходящим – вот и всё, что мне остаётся. Они не чувствуют меня, зэтсу спасает. Я выберусь… А пока просто разберусь, что происходит. Почему эти твари могут использовать нэн, когда даже не каждый человек на это способен? В голове не укладывается. Словно какой-то сюрреалистичный кошмарный сон.

Теряю счёт времени. Мне кажется, секунды проходят ещё медленнее. Отчаяние с ужасным скрипом проходится режущими мазками по моим нервам. Кажется, ещё чуть-чуть, и я закричу. Это произошло внезапно или нет? Я не понял. Оно всё сильнее. Оно надвигается. Воплощённый ужас, окутанный предчувствием неминуемой смерти. Что это? Я хочу вскочить и закричать. Убежать. Убежать отсюда, прямо сейчас! Но я даже пошевелиться не могу. Дрожь бьёт меня изнутри, сердце так громко колотится в грудную клетку, словно разделяет мои чувства и тоже хочет сбежать. Ещё одно чудовище? С такой аурой? Да что за…Невозможно.

– Кстати… – заметила эта тварь. – Почему под костями живой человек?

Всё кончено.

Сердце стучит где-то в висках. Дыхание спёрло. Это не может кончиться сейчас, не может! Я же не могу вот так… здесь…

Умирать одному так страшно. Понзу… Я же так ни разу и не сказал, что ты лучше всех на свете. Что твоя улыбка всегда стоит перед внутренним взором на страже моей любви к жизни.

Всё моё существо сжимается в пульсирующий сердечным ритмом комок, дрожащий от ужаса и такой жалкий. На глаза выступили слёзы, стиснутые зубы стучат друг о друга, а тело покрылось ледяной испариной. Я думал, что меня вот-вот не станет. Как же я ошибался…

* * *

Холодные, липкие пальцы касаются моих извилин. Я не знаю, что происходит. Я вижу свет, но я ещё не умер. Я есть, и меня нет. Эти пальцы щупают мой мозг и перекладывают воспоминания с таким хозяйским своеволием… Я не могу молчать. Почему я рассказываю это? Я же сделаю их ещё сильнее…

Молчи, слабак, молчи!

Вялый, сиплый голос продолжает говорить слова, которые этим тварям знать никак нельзя.

ЗАТКНИСЬ!

Но я не могу. Я здесь больше не хозяин. Меня практически нет… И то, что от меня осталось, они все равно использовали в своих целях.

Я… правда больше ничего не могу.

Мои воспоминания больше не принадлежат мне. Я не могу вспомнить то, что так нужно сейчас. Немного тепла. Немного той жизни, которую я сам так глупо потерял. Но я продолжаю говорить про нэн. Про поединки. Про испытание на воде.

Почему я не могу даже умереть?

Эта мысль побоку тем хозяйским рукам, что заставляют меня говорить лишь то, что хотят слышать.

Отпускает… Это липкое, болезненное чувство отпускает мой разум. Я всё ещё здесь не хозяин, я даже глаза закрыть не могу, но одно воспоминание я смогу удержать. Я буду помнить её. Мне нужно совсем немного. Взгляд. Улыбка. Пальцы, осторожно сжимающие мою ладонь. Они немного шероховаты из-за того, что кожа иногда взаимодействует с реактивами. Сейчас я помню это так отчётливо.

Я предал человечество и подвёл тебя…

Её голос перед моим внутренним взором говорит: «Я с тобой». Я сошёл с ума? Создал для себя подобие галлюцинации. Кукла со своими мечтами. Что ж, у меня самая красивая мечта на свете.

Будь моим последним воспоминанием.

Меня тащат куда-то по камням, но мой сломанный мозг держится за тепло её рук и слов. Есть ли где-то там другая жизнь? Где я снова смог бы увидеть её… Я никогда не верил в эту чушь. Я верю, что смерть – это навсегда.

Поэтому прошу…

Раз дороги назад не будет, и второго шанса у меня нет…

Не отпускай мою руку.

Пока моё тело рвёт от боли, но разум ещё может цепляться за мечту вместо молитвы…

Пока смерть не погасит разум, разлучив нас с тобой навсегда.

Я буду помнить до самого конца.